При рассмотрении этатистских возражений против анархических решений наиболее полезно использовать шесть вопросов, представленных ниже.

1. Действительно ли правительство решает указанную проблему?

Люди часто говорят, что государственные суды «решают» проблему несправедливости. Однако эти же суды тратят много лет для вынесения вердикта – истцу и ответчику это может обойтись в сотни тысяч долларов и более. Государственные суды также используются, чтобы сеять тревогу и запугивать, вызывая этим «сдерживающий эффект» для непопулярных мнений или общественных групп. Таким образом, я считаю необходимым поставить под сомнение общепринятые предпосылки этатизма:

• Действительно ли государственная армия защищает граждан?
• Действительно ли государственная полиция защищает частную собственность?
• Действительно ли государственная социальная помощь решает проблему нищеты?
• Действительно ли война с наркотиками решает проблему наркомании и преступности?
• Действительно ли государственные тюрьмы реабилитируют заключённых и снижают уровень преступности?

Это может быть очень заманчиво – угодить в ловушку мысли о том, что существующий государственнический подход действительно является решением, но я стараюсь избегать того, чтобы считать это данностью, поскольку в действительно так бывает крайне редко.

2. Может ли критика анархического решения в равной степени применяться к этатистскому решению?

Одно из наиболее популярных возражений против безгосударственного общества – это страх перед возникновением политической монополии на свободном рынке конкурирующих правовых органов. Другими словами, анархизм отвергается, так как он предполагает возможность возникновения политической монополии. Однако, если политическая монополия является таким ужасным злом, тогда государственническое общество – основанное именно на такой политической монополии – должно быть отвергнуто ещё более решительно, так же, как мы всегда выбираем возможность возникновения рака вместо его фактического наличия.

3. Принимается ли анархия в качестве основополагающей ценности в неполитизированных сферах?

В своей последней книге «Повседневная анархия» я указывал на многочисленные общественные сферы, где анархия ценится и защищается, например, знакомства с людьми, выбор профессии, образование и т.д. Если анархия отвергается из-за того, что она «плохая» в целом, то она также должна быть «плохой» и в указанных случаях. Если человек, критикующий анархию, не хочет введения Министерства Знакомств, то её ценность должна быть признана, по крайней мере, в определённых общественных сферах. Таким образом, анархия не может быть отвергнута как явление, негативное в целом, кроме того, её ценность и эффективность должны допускаться и в других сферах.

4. Будет ли человек, защищающий этатизм, сам выполнять государственные функции?

Большинство из нас признают и принимают право применять насилие в целях самообороны.

Сторонники этатизма говорят, что в этой области государственная полиция просто формализует имеющееся у каждого право на самооборону. Полицейский может применить силу, чтобы защитить гражданина от нападения, так же как этот гражданин может применить силу сам. Тем не менее, если кто-то утверждает, что использовать силу для отнятия средств на оплату деятельности общественных школ морально оправдано, то будет ли он сам готов использовать её? Готов ли он идти от двери к двери с пистолетом, чтобы забрать деньги для общественных школ? Готов ли он распространить это право на всех в обществе? Если нет, то он поддерживает две противоположные этические категории – государственную полицию, для которой применение насилия является моральным, и всех остальных, для кого применение насилия аморально. Как эти противоположные этические категории могут быть оправданы?

5. Может ли что-то быть одновременно добровольным и принудительным?

Все признают, что одно и то же занятие не может быть одновременно «изнасилованием» и «актом любви».

Изнасилование требует принуждения, потому что жертва будет сопротивляться; акт любви его не требует. Поскольку никакие действия не могут быть одновременно как добровольными, так и принудительными, этатисты не способны апеллировать к принципу «добровольности» при защите государственного насилия. Они не могут сказать, что мы «согласны» облагаться налогом, а затем сказать, что налогообложение обязательно. Если мы согласны с налогообложением, то принуждение не требуется; если мы не согласны, то нас принудят против нашей воли.

6. Меняет ли политическое устройство общества человеческую природу?

Если люди настолько заботятся о бедных, что голосуют за государственные программы социального обеспечения, то они будут заботиться о них, финансируя частные благотворительные фонды. Если люди заботятся о необразованных в той мере, чтобы голосовать за государственные школы, то они будут делать пожертвования частным школам.

Устранение государства не меняет принципиально человеческую природу. Благожелательность и мудрость, на которые опирается демократия, не превратятся волшебным образом в холодный эгоизм в тот момент, когда Государство рухнет. Этатизм опирается на зрелость и доброжелательность со стороны избирателей, политиков и государственных служащих. Если этой зрелости и доброжелательности нет, то государство представляет собой простую грубую тиранию и должно быть упразднено. Если большинство людей зрелые и доброжелательные – на что я рассчитываю – тогда государство это лишь ненужные издержки, к тому же слишком склонно к насилию и несправедливости, чтобы допустить его существование. Другими словами, людей нельзя называть «добродетельными» только тогда, когда это помогает оправдывать государство, и тут же «эгоистичными», мешает.

Есть много других принципов, приложимых к конкретным обстоятельствам, но эти шесть мы ещё будем наблюдать неоднократно.

Теперь давайте совершим краткий обзор анархизма и в общих чертах наметим начальные подходы к тому, как нам преодолеть ужасы мирового насилия.