Я писал эту книгу не в надежде найти идеальную правовую систему. Я сомневаюсь, что таковая вообще существует. Моя цель – понять некоторые из различных способов, с помощью которых разные общества решали проблемы, которые призвана решать правовая система. Одним из преимуществ такого подхода является обнаружение идей, которые, возможно, стоит позаимствовать.
Торгуемые деликты
В современном деликтном праве выявление и преследование виновного возлагается на жертву. В исландской системе пострадавший также должен был, получив приговор суда, сам привести его в исполнение. Подобное может стать проблемой для потерпевшего, у которого недостаточно ресурсов, определяемых в основном как способность применить силу, самостоятельно или с помощью союзников, для ведения дела и исполнения приговора. Решение, описанное в главе 10, заключалось в том, чтобы сделать иски торгуемыми, позволяя жертве передавать свои претензии тому, кто в большей степени способен их реализовать. В итоге он может получить или не получить долю в выплате ущерба – но в нашей системе жертвы преступлений и так обычно ничего не получают. По крайней мере, виновному придется платить, что даст потенциальным преступникам повод не нарушать права даже слабых жертв.
Рассмотрим применение того же подхода к современному деликтному праву, где жертве нужны ресурсы, чтобы выиграть дело, не говоря уже об исполнения приговора. Неосторожный водитель нанес повреждения вашей машине и, возможно, вам самим. Вы не можете позволить себе адвоката. Возможно, вам удастся договориться с юридической фирмой о том, чтобы она взялась за это дело в обмен на долю от возмещения ущерба, которое удастся взыскать. Но вам трудно судить, какая юридическая фирма выполнит работу лучше всех и соберет больше всех. Даже если вы можете позволить себе адвоката, вы все равно не знаете, кто из них сделает для вас лучшую работу. Если бы иски по гражданским делам были полностью торгуемыми, вы могли бы просто продать их на аукционе тому, кто предложит наибольшую цену.
Это не единственное преимущество торгуемых исков. Рассмотрим деликты, которые наносят небольшой ущерб каждому из большого числа людей. Нынешний механизм для решения таких проблем – коллективный иск. Предприимчивый адвокат убеждает нескольких потерпевших назначить его действовать от их имени, а судью – разрешить ему вести дело также и от имени всех остальных потерпевших.
Хотя у адвоката есть стимул попытаться выиграть дело и взыскать ущерб, у него также есть стимул направить как можно большую часть выплат себе, а не своим предполагаемым клиентам. В идеале судья держит его в узде. Если же нет, адвокат может договориться с ответчиком по многомиллионному иску об урегулировании претензий, состоящем из миллиона долларов реальными деньгами для адвоката и десяти миллионов для жертв правонарушения в виде скидок на будущие покупки.
Предположим, что иски торгуются на рынке. Фирма, например страховая компания, которая регулярно работает с большим количеством клиентов, предлагает скидку тому, кто готов передать ей все претензии по гражданским делам, которые могут возникнуть у него в течение следующего года, менее чем за сто долларов. А предприимчивый юрист приходит к выводу, что десять миллионов человек заболели легкой формой болезни из-за того, что с консервированной фасолью какой-то марки что-то не так, и каждый из них имеет законное право требовать возмещения ущерба в размере десяти долларов.
Этот юрист обращается в страховую компанию и предлагает купить все их иски о возмещении ущерба от консервированной фасоли. Такое же предложение он делает и другим фирмам, которые аналогичным образом заранее скупили мелкие претензии своих клиентов. Когда он закончит, у него будет три миллиона исков по десять долларов за каждый. Он обращается в компанию, производящую фасоль, и предлагает заключить соглашение на восьмидесяти центах с доллара, то суммарно на двадцати четырех миллионах долларов. Если компания отказываются, он подает в суд – не от имени жертв, которые продали ему свои иски через посредников, а от своего имени. Нет необходимости в адвокате, который будет притворяться, что представляет миллионы людей, которые никогда о нем не слышали, нет необходимости в судье, который будет следить за урегулированием, чтобы убедиться, что оно справедливо по отношению к жертвам. Жертвам уже выплатили аванс.
В Исландии торгуемые иски имели место в десятом веке. В Америке их до сих пор нет. Наша правовая система отстает от передовой юридической мысли более чем на тысячу лет647.
Вражда
Я не ожидаю, что в ближайшее время США перейдут к децентрализованной и частной правовой системе, хотя в своей первой книге сорок лет назад я набросал примерный план того, как это может выглядеть.648 Но понимание логики права вражды может помочь нам разобраться в правовых конфликтах в современном мире.
Вражда и высокие технологии
Рассмотрим патентные споры между высокотехнологичными компаниями. Представьте, что Apple рассматривает возможность подать в суд на Samsung за нарушение патента, в котором Samsung на самом деле не виновна – этакий современный аналог тяжбы цыгана из Романичал или средневекового исландца, требующего компенсации за правонарушение, которого не было. Есть как минимум две причины, по которым Apple может так поступить. Одна из них – вероятность того, что суд примет ошибочное решение в пользу Apple, поскольку патентное право – сложная тема. Другая причина заключается в том, что судебный процесс влечет за собой значительные издержки для конкурента. Если в обществе будут ходить предположения, что Samsung, возможно, придется отозвать продукты с рынка или модифицировать их, это будет стоить Samsung продаж, часть из которых достанется Apple.
Один из аргументов против подачи иска – риск того, что Samsung может принять ответные меры. Даже если ни одна из компаний не нарушила патенты другой, встречный иск может оказаться выгодным по тем же причинам, что и исходный. И даже если встречный иск не несет выгоды в качестве азартной ставки на ошибку суда или в качестве способа снизить продажи Apple в пользу Samsung, готовность к такому встречному иску – один из способов предотвратить исходный иск, так же как готовность мстить любому, кто убьет вашего родственника, – один из способов не допустить его убийства. Система неявной вражды в современном патентном судопроизводстве обеспечивает механизм сдерживания необоснованных исков, которые в противном случае могли бы быть выгодными. Это тот же механизм, который мы видим в системах явной вражды для сдерживанияиных форм правонарушений, которые могли бы быть выгодными, если бы не опасение мести.
А как быть с обоснованными исками – что если Samsung действительно нарушила патенты Apple? Угроза встречного иска – это все равно издержки для Apple. Если бы суды выносили свои вердикты наугад, ситуация была бы такой же, как и в случае с необоснованными исками, и система вражды в равной степени сдерживала бы иски в обоих случаях.
Но суды не принимают решений наугад, даже в патентном праве. Если Samsung виновна, можно надеяться, что это существенно повышает шансы Apple на победу, увеличивая выгоду Apple от подачи иска. Если Apple не нарушала патенты Samsung, это уменьшает выгоду Samsung от встречного иска. Механизмом, при помощи которого в мире высоких технологий сила точно так же оказывается в правде, как и в Исландии тысячу лет назад, является судебная система.
До тех пор, пока истец имеет больше шансов на победу, когда он прав, чем когда он не прав, подача иска о нарушении патентов приносит больше выгоды истцу и больше затрат ответчику, когда ответчик действительно нарушил патенты истца, чем когда он этого не сделал. При условии, что издержки, связанные с угрозой встречного иска, больше, чем выгода от необоснованного иска, но меньше, чем выгода от законного иска, результатом будет сдерживание первого, но не второго.
Самым ярким анекдотическим доказательством того, что описанная мною система действительно работает, является практика высокотехнологичных компаний, накапливающих большие запасы патентов, многие из которых они вряд ли будут использовать. Средневековый исландец точно так же накапливал оружие и союзников на случай, если они ему когда-нибудь понадобятся для защиты своей стороны в междоусобице. Ту же игру, но с более высокими ставками, разыгрывают под названием «Взаимное гарантированное уничтожение» великие державы. Если стратегия работает, накапливаемое оружие никогда не должно быть использовано.
Однако в этой системе остается одна брешь.
Неуязвимый истец
Компании Samsung и Apple производят мобильные телефоны, что делает их уязвимыми для угроз возмездия. Фирма, которая ничего не производит, не имеет этой уязвимости. Не ведущая реальной деятельности компания, которую критики называют патентным троллем, владеет набором патентов, не применяет ни один из них, подает в суд на ведущие реальную деятельность компании за предполагаемое нарушение их патента, но не сталкивается с риском встречного иска о нарушении. Патентный тролль неуязвим для ответных действий, подобно исландцу в доспехах, которые настолько хороши, что никакой меч не может их пробить.
Не ведущий деятельности субъект, подобно Apple, имеет возможность извлечь выгоду из судебной ошибки, выиграть дело, которое он должен был проиграть, и взыскать убытки. И хотя возложение издержек на Samsung не дает прямой выгоды не ведущему деятельности субъекту, это дает Samsung стимул урегулировать дело вместо того, чтобы доводить его до суда.
У Samsung есть очевидная причина не идти на мировое соглашение – выплата одному истцу со слабой доказательной базой будет стимулировать других на аналогичные иски.649 Но для существенно более мелкой фирмы этот стимул гораздо слабее, ведь она вряд ли станет объектом многочисленных попыток вымогательства, поскольку рискует быть уничтоженной одним-единственным судебным иском. Таким образом, мы получаем то, что критики не ведущих реальной деятельности юридических лиц называют их обычной тактикой – подачу исков против небольших фирм, чтобы получить деньги за отказ от возбуждения дела.
Отсюда следует, что даже если система вражды адекватна как способ контроля патентных исков среди компаний-производителей, она неспособна контролировать фиктивные патентные иски со стороны не ведущих деятельности субъектов. Это говорит о том, что нам может понадобиться что-то еще. Одним из возможных решений является …
Афинское правило: Скромное предложение по пересмотру деликтного права
Согласно американскому праву, каждая сторона в судебном разбирательстве оплачивает свои судебные расходы. Согласно английскому праву, проигравшая сторона обязана возместить судебные издержки выигравшей стороне.650 Это служит сдерживающим фактором для иска, настолько необоснованного, что истец практически наверняка проиграет. Но истец, имеющий значительные шансы на победу из-за судебной ошибки или правовой неопределенности, все еще представляет собой серьезную угрозу. Если ответчик выигрывает, он остается в минусе, если проигрывает – оплачивает не только ущерб, но и судебные издержки обеих сторон. Это может оказаться для ответчика веской причиной согласиться на часть суммы, которую истец требует от него, даже если он достаточно уверен в своей правоте. Ответчики, играющие вдолгую, например, компании размером с Apple или Samsung, могут взять на себя обязательство никогда не идти на мировое соглашение. Проблема более серьезна для ответчиков, которые не рассчитывают стать постоянными игроками и поэтому не в состоянии поступать аналогичным образом.
Основная проблема, не ограничивающаяся исками по интеллектуальной собственности, заключается в том, что истец, подающий в суд на невиновного ответчика в системе с правовыми ошибками, налагает на него дополнительные расходы – риск проиграть дело и оказаться ответственным за ущерб. Мы не можем компенсировать ответчику этот риск, если он проиграет, потому что в случае проигрыша мы не знаем, что он невиновен. Но в деликтном праве ответчик, признанный виновным по перевесу доказательств, считается определенно виновным, поэтому кажется естественным симметрично рассматривать ответчика, признанного невиновным по перевесу доказательств, как определенно невиновного. Это делает истца виновным в иске к невиновному ответчику. Мы можем использовать возмещение убытков, которые проигравший истец должен возместить выигравшему ответчику, в качестве косвенного показателя ущерба, который причинил бы истец, если бы подал в суд на невиновного ответчика и выиграл дело. Логика аналогична наказанию за неудачные попытки совершить преступление. Стрельба в кого-то и промах не причиняют вреда. Наказание того, кто стрелял и промахнулся, служит косвенным наказанием за создание угрозы смерти, присуждаемым, как и ущерб по предлагаемому мною дополнению к существующему деликтному праву, когда угроза не претворяется в жизнь651.
Эти аргументы предполагают, что проигравший истец должен нести ответственность перед ответчиком за ущерб, возможно, исходя из суммы, которую истец требовал, и, таким образом, размера навязанного риска, а возможно, также исходя из того, насколько серьезно истец проиграл и, следовательно, насколько убедительны доказательства его невиновности. Если бы возмещение ущерба зависело от того, насколько серьезно проиграл истец, это соответствовало бы правилу частного обвинения по большинству категорий уголовных преступлений в перикловых Афинах; обвинитель, не сумевший заставить хотя бы 20 % присяжных проголосовать за обвинительный приговор, сам подвергался штрафу. Если бы возмещение ущерба зависело от заявленной суммы, это соответствовало бы афинскому правилу, по крайней мере, для некоторых эквивалентов наших деликтных дел; проигравший истец должен был выплатить ответчику одну шестую от суммы, которую сам первоначально требовал. Неизвестно, зависело ли это наказание от того, что за обвинительный приговор проголосовало менее 20 % присяжных, как это было в уголовных делах.
Правильно установив размер ущерба, причитающегося проигравшему истцу, и ущерба, причитающегося проигравшему ответчику, правовая система должна быть способна удержать потенциальных истцов от подачи исков против ответчиков, которых они считают невиновными, и в то же время обеспечить потенциальным нарушителям необходимый уровень сдерживания.
Я в общих чертах описал идею афинского правила – возмещения убытков, причитающихся выигравшему дело ответчику, чтобы компенсировать ему риск быть несправедливо признанным виновным – в контексте проблемы патентных троллей, но эта логика работает и для иных случаев. Судебный процесс против невиновного ответчика в правовой системе, которая иногда признает невиновных ответчиков виновными, влечет за собой расходы, превышающие стоимость судебного процесса, за которые истец должен нести ответственность. Предлагаемое правило особенно важно в деле о патентных троллях только потому, что это ситуация, когда намеренное предъявление иска невиновным ответчикам с последующим предложением урегулирования спора является серьезной проблемой. Вполне возможно, что есть и области со схожими проблемами.
Еще одна афинская идея
Афинское решение проблемы определения самых богатых афинян для того, чтобы решить, кто обязан производить общественные блага, может быть применимо к аналогичным проблемам в современном обществе. Один из предлагаемых вариантов – это налог на имущество, начисляемый самостоятельно. Каждый владелец недвижимости должен указать ее стоимость и заплатить налог с этой стоимости. Если кто-то пожелает купить это имущество по указанной цене, собственник обязан согласиться.
Владелец недвижимости хотел бы установить как можно более низкую стоимость своего имущества, чтобы уменьшить налог, но при этом достаточно высокую, чтобы его не заставили его принудительно продавать. Стремление установить цену немного выше рыночной может оказаться недостаточным, поскольку он может недооценить рыночную цену. И даже если он правильно определит рыночную цену, существует возможность вымогательства: покупатель, который осознает высокую значимость недвижимости для нынешнего владельца, предложит купить дом и потребует выкуп за отказ от предложения. Поэтому цена, которую должен назначить разумный владелец, будет находиться где-то в диапазоне между тем, сколько, по его мнению, дом стоит на рынке, и самой низкой ценой, за которую он с удовольствием его продаст.
Преимущество налога на самооцениваемое имущество заключается в том, что он дает нам механизм установления стоимости, подлежащей налогообложению, который не зависит от наличия честных и компетентных оценщиков. Один из аргументов против, который может прийти в голову некоторым, заключается в том, что несправедливо облагать налогом субъективную, а не рыночную стоимость, заставляя меня платить за особую эмоциональную ценность дома, в котором выросли мои дети, и фруктовых деревьев, которые я посадил. Другой аргумент – отсутствие уверенности в том, что я продолжу владеть своим домом – это слишком большая цена за возможность самостоятельной оценки его стоимости.
По моему опыту, именно последний вопрос заставляет многих людей считать это предложение не просто нежелательным, а возмутительным. Можно предложить такую модификацию правила: оценка имущества для целей налогообложения производится обычным способом, но владельцу недвижимости разрешается пересмотреть налогооблагаемую стоимость своего имущества по своему желанию, заявив о готовности продать его по более низкой цене.
Обычный аргумент в пользу принудительного отчуждения – юридической нормы, позволяющей правительству заставить владельца недвижимости продать ее по цене, установленной покупателем, – заключается в том, что это необходимо для того, чтобы владелец участка, который блокирует проект, например, строительство нового шоссе, не смог воспользоваться ситуацией и установить необоснованно высокую цену. При самоначисляемом налоге на недвижимость цена на нее уже установлена владельцем, что устраняет эту проблему и, следовательно, устраняет аргумент в пользу предоставления правительству полномочий заставлять владельца продавать недвижимость по цене, установленной покупателем.
Современная версия афинского подхода регулярно используется на скачках для создания конкурентной гонки. Выставление лошади на скачки означает предложение продать ее по заявленной цене, скажем, 20 000 долларов. Варьирование цены дает простой способ создания скачек разного уровня. Владелец быстрой лошади может получить легкую победу, выставив ее на легкую скачку, но только ценой потери лошади. Еще более простой и знакомый пример такого же подхода – правило деления чего-либо поровну: «Ты режешь, я выбираю».
Существуют ли другие контексты, в которых этот подход мог бы использоваться, но не используется? Мне не приходит в голову ни один, но, возможно, кто-то из моих читателей сможет предложить несколько.
Китайские уроки по контрактам
Китайская практика заключения контрактов показывает, как управлять контрактами с минимальной помощью договорного права. Это актуально даже в местах с гораздо более подробным контрактным правом, чем в древнем Китае, поскольку в большинстве случаев обе стороны хотят не выиграть судебное дело, а избежать его.
Людям, создающим контракты, вероятно, не нужна помощь императорского Китая, чтобы найти решение проблемы, как построить договор так, чтобы обе стороны были заинтересованы в его соблюдении.652 Но этот вопрос также актуален и для людей, создающих контрактное право, поскольку правовые нормы могут затруднить некоторые частные решения. Caveat emptor, «пусть покупатель остерегается», правило, согласно которому покупатель принимает товар в том виде, в каком он его получил, если продавец прямо не гарантирует его качества, может быть полезным в некоторых контекстах как способ избежать судебных разбирательств. Однако оно также может быть исключено некоторыми формами современного договорного права. В более широком смысле наблюдение о том, что стороны могут счесть в своих интересах структурировать контракты таким образом, чтобы избежать судебных разбирательств, является аргументом в пользу доктрины свободы договора, согласно которой условия договора подлежат исполнению, даже если суд, обеспечивающий их исполнение, считает их неразумными.
Сделка о признании вины и закон о пытках
Джон Лангбейн утверждал, что современная практика заключения сделок о признании вины, как и средневековый закон о пытках, возникла как способ обойти проблемы, возникающие из-за неработающих высоких стандартов доказывания. Его вывод состоит в том, что США должны перейти к чему-то вроде современной немецкой системы судопроизводства, сохранив суд присяжных для серьезных правонарушений, но отказавшись от состязательной системы. Независимо от того, правильный это совет или нет, его статья указывает на риск того, что если дополнительные меры защиты обвиняемых сделают судебные процессы более длительными и дорогостоящими, результатом может стать не уменьшение, а увеличение числа обвинительных приговоров невиновным.
Сделки о признании вины, завышенные обвинения и афинское право
Отчасти проблема современной системы заключения сделок о признании вины заключается в том, что прокурор может складывать обвинения. Возьмем обвиняемого, который, по всей видимости, виновен в нападении, наказуемом годом тюрьмы. Прокурор обвиняет его не только в этом, но и в покушении на убийство. Столкнувшись только с обвинением в нападении, в котором он считает себя невиновным, подсудимый может решить пойти в суд, имея обоснованную надежду на оправдание. Обвиненный же в убийстве и имеющий значительные шансы на год тюрьмы и гораздо меньшие, но ненулевые шансы на двадцать лет, он соглашается признать себя виновным по меньшему обвинению. Есть ли способ изменить стимулы обвинителя и подсудимого, чтобы предотвратить такой подход?
В Афинах частный обвинитель, не сумевший заставить 20 % присяжных проголосовать за обвинительный приговор, мог быть оштрафован. В современных правовых системах прокурор – это не частное лицо, а чиновник, действующий от имени государства, что делает такой подход менее вероятным. Но могут быть и другие. Например, можно предусмотреть, что если в трех разных делах в течение года было хотя бы одно обвинение, по которому за обвинительный приговор проголосовало менее четырех присяжных, то прокурор будет снят с должности – правило «трех ударов». Это дает прокурору повод не выдвигать обвинения, которые он не сможет поддержать в суде.
Если он все равно выдвигает такие обвинения, это правило не обеспечивает никакой защиты обвиняемому, а значит, не дает ему повода не поддаваться на угрозы; если он поддается, обвинения так и не будут рассмотрены. Но вместо этого или в дополнение к этому можно ввести правило, предусматривающее, что подсудимый, оправданный по какому-либо одному обвинению, должен получить наименьшее законное наказание по всем обвинениям, по которым он осужден. Это уменьшит силу угроз прокурора, давая ему стимул обвинять подсудимого только в тех преступлениях, в которых, по мнению прокурора, он может его уличить, и на основании этого заключать сделки.
Я сомневаюсь, что любой из этих вариантов может быть принят в американской юрисдикции в настоящее время, но есть другие места, и будут другие времена.
Догоним Англию восемнадцатого века
Время от времени кто-то совершает преступление, одобряемое правительством. В моей жизни были такие примеры, как убийство (черных пантер Фреда Хэмптона и Марка Кларка чикагской полицией в 1969 году) и лжесвидетельство (директора Национальной разведки Джеймса Клэппера, дававшего показания Конгрессу в 2013 году). Уголовное преследование в нашей правовой системе осуществляется правительством, поэтому преступления, которые одобряет правительство, вряд ли будут преследоваться по закону, и действительно, ни одно из этих преступлений не преследовалось. Но по факту стрельбы в Черную пантеру было возбуждено гражданское дело, которое в итоге было урегулировано за 1,85 миллиона долларов, выплаченных Чикаго, округом Кук и федеральным правительством.
Гражданский иск – это один из способов борьбы с преступлением, которое правительство предпочитает не преследовать, но не все преступления дают основания для такого иска. В Англии XVIII века было гораздо более простое решение: любой англичанин мог возбудить дело о любом преступлении.
Предположим, мы хотим изменить нашу систему, чтобы решить проблему отказа правительства от преследования преступлений, которые оно одобряет. Мы могли бы сделать это, изменив законодательство таким образом, чтобы частный гражданин мог возбудить уголовное дело против обвиняемого, которого государство не стало преследовать. Это звучит как радикальное предложение, но его вариант уже существует в современном американском законодательстве. В некоторых законах предусмотрена возможность создания частного прокурора, осуществляющего уголовное преследование частным лицом. Как и в английском праве конца XVIII века, успешный обвинитель может, по решению судьи, получить гонорар за представление дела в суде, чтобы покрыть свои расходы. Я предлагаю скромно расширить существующее правило и распространить его на все преступления.
Остается один вопрос: будет ли результат хорош? С одной стороны, это мера предосторожности против того, чтобы правительства убивали неугодных им людей. С другой стороны, это уменьшает способность правовой системы игнорировать незаконные действия, которые не стоят наказания.
В настоящее время в США студентам колледжей, не достигшим двадцати одного года, запрещено покупать, хранить или употреблять алкогольные напитки, а иным лицам запрещено им их предоставлять.653 Будет ли хорошо, если студент, обиженный на свою бывшую девушку или ее нового парня, сможет арестовать одного или обоих, обвинить их (в зависимости от штата и обстоятельств) в мелком или тяжком преступлении и, в случае осуждения, посадить в тюрьму на несколько месяцев, а возможно, и на несколько лет?
Здесь снова уместно привести примеры из правовых систем прошлого. Согласно английским законам о дичи, некоторые дикие животные считались собственностью короны, и охота на них разрешалась только королю или тем, кого он уполномочил. В результате к началу XIX века право охоты на таких животных не всегда принадлежало владельцу земли, на которой на них охотились. Это ограничение широко игнорировалось, что давало возможность использовать угрозу судебного преследования для вымогательства денег у землевладельцев, виновных в преступлении – охоте на королевского оленя на своей собственной земле654.
Возможным компромиссом может стать разрешение частного преследования только в отношении государственных служащих. Мы можем считать это обновленной версией предложения Менкена.
647 Более подробное описание того, как могла бы работать такая система, см. в Friedman 2000, 99-100, 266, 282.
648 Friedman, 1973.
649 Замечание, высказанное в стихах, в несколько более раннем контексте, Редьярдом Киплингом.
650 Согласно правилу, которое фактически существует в английском праве, компенсация выплачивается за то, какими, по мнению суда, должны были быть судебные издержки, а не за то, какими они были на самом деле. И по американскому законодательству победившая сторона иногда может добиться оплаты своих издержек, если суд сочтет позицию проигравшей стороны достаточно необоснованной.
651 Это объяснение наказания за покушения более подробно рассмотрено в Friedman 1991, глава 7.
652 Современное рассмотрение этого вопроса приведено в главе 3 Jackson и др. 2010.
653 Во Флориде хранение является мелким правонарушением, наказуемым тюремным заключением на срок до шестидесяти дней плюс лишение водительских прав. В Иллинойсе предоставление алкоголя несовершеннолетнему является мелким правонарушением, карающимся штрафом в размере до 2500 долларов и годом тюремного заключения, или уголовным преступлением с наказанием в размере от года тюремного заключения и более и штрафом в размере до 25 000 долларов.
654 Hay, 1989.
655 Два разных человека заявляют о том, что сделали один и тот же перевод, каждый со своей веб-версией.