Рубрика: Битарх

Авторская колонка Битарха

Профсоюзы бывают крутыми – если они добровольные

Профсоюзы обычно ассоциируются с унылыми кабинетами, навязанными взносами и сомнительными персонажами, которые скорее ходят по коридорам власти, чем по цехам и складам. А ведь изначально идея была совсем другая! Настоящие профсоюзы – это не клуб чиновников, а объединения свободных людей, которые добровольно защищают друг друга. Без государства, без насилия, без «ты мне должен, иначе мы тебя уволим».

Думаете, это утопия? А вот и нет! История знает немало случаев, когда именно добровольные профсоюзы, без всяких госпривилегий и принуждения, добивались реальных успехов. Вот, например, Лондонская забастовка докеров 1889 года. Сто тысяч человек спокойно и мирно остановили работу, требуя повысить зарплату. Власти, конечно, не помогали: рабочие просто прошлись маршем по городу с гнилой рыбой на палках, наглядно показывая начальству, как им живётся. И, неожиданно, добились повышения зарплаты. Без насилия, без лоббирования законов, просто на основе солидарности и чувства справедливости.

Или вот американские сборщики винограда в 1960-е, которых возглавил легендарный Сезар Чавес. Вместо того, чтобы что-то жечь или крушить, ребята просто организовали бойкот винограда по всей Америке. Представьте: миллионы американцев перестали покупать виноград из солидарности с фермерами! Через несколько лет владельцы плантаций просто не выдержали и заключили с рабочими первые в истории коллективные договоры. Опять же – без госпомощи и насилия, на чистой добровольной взаимопомощи.

А чего стоит польская «Солидарность» в 1980-е? Рабочие самостоятельно развалили коммунистическую власть, просто объединившись в гигантский независимый профсоюз. Государство их арестовывало, запрещало, давило танками, а они взяли и победили – мирно, упорно и добровольно.

Почему же сейчас профсоюзы часто выглядят так уныло? Ответ простой: государство любит «помогать». А когда чиновники «помогают», обычно становится хуже всем, кроме самих чиновников. Государственная монополия на профсоюзы лишает их конкуренции и мотивации, обязательные взносы создают «пассажиров поневоле», а привилегии делают лидеров профсоюзов обычными чиновниками, далёкими от рабочих. Стационарный бандит предоставляет привилегии определённым профсоюзам, включая обязательные взносы со всех сотрудников, монопольное представительство всех работников предприятия (даже тех, кто не хочет вступать в профсоюз) и освобождение от ответственности за ущерб, причинённый во время забастовок. В результате профсоюзы становятся больше похожи на бюрократические органы, чем на независимые объединения рабочих. Парадоксально, но факт: чем больше государство пытается «защитить» рабочих, тем меньше у рабочих реальных возможностей защититься самим.

Кстати, вспомните недавнюю историю Amazon в США. Обычные складские рабочие, которым порядком надоело работать в жёстких условиях, решили создать независимый профсоюз. Компания Amazon – огромная, влиятельная, а главное не желающая организации профсоюза, тратила миллионы долларов на то, чтобы помешать его созданию. Но люди просто организовались сами и победили в голосовании. Вот так, простые сотрудники без ресурсов и связей смогли доказать, что сила добровольной солидарности работает и сегодня.

Решение тут простое и либертарианское: вернуть профсоюзам добровольность и свободу конкуренции. Если людям не нравится профсоюз – они должны иметь возможность спокойно выйти или создать другой. Если профсоюз плохо защищает своих членов – люди просто уйдут и выберут того, кто будет делать это лучше.

История показывает, что именно добровольные объединения рабочих, без навязанных государством правил, привилегий и бюрократии, добиваются самых впечатляющих успехов. Солидарность и взаимопомощь не нуждаются в государственной «крыше» – они всегда рождаются естественным путём там, где есть свобода. А добровольность и свобода ассоциаций – это не какая-то роскошь, а единственный реальный способ защитить права тех, кто работает!

Волюнтарист, Битарх

Город Диаспар – как чрезмерный контроль превращает утопию в застой

В романе Артура Кларка «Город и звёзды» (1956) описан величественный город Диаспар – последний оплот человечества в далёком будущем. Его жители живут в роскоши и безопасности, практически вечной жизнью. Но за эту стабильность заплачено дорогой ценой. Город полностью замкнут в себе: никто не покидает его стен, ничего по-настоящему нового не происходит. Диаспар – это «высокотехнологичный монумент застою», где миллионы лет проходят без изменений, а дух авантюризма и открытий утрачен. Звучит как научная фантастика. Но не кажется ли вам, что наш современный мир движется в том же направлении? Давайте разберём, как это проявляется в разных сферах нашего общества.

В первую очередь рассмотрим аспект комфорта и технологий. В Диаспаре полностью обеспечиваются потребности жителей (еда, жильё, развлечения); доступ к высокотехнологичным развлечениям и «виртуальным мирам» практически неограничен; люди живут почти вечно благодаря регенерации из «хранилищ памяти». В развитых странах современного мира тоже высокий уровень бытового комфорта – стабильные поставки еды, услуг, медицинская помощь, жилищные условия; цифровая среда (социальные сети, виртуальная реальность, компьютерные игры) может «закрыть» человека в его собственной информационной «пузырьковой» реальности; учёные работают над технологиями продления жизни. Конечно, к высоким технологиям и комфорту необходимо стремиться, однако нельзя забывать, что отсутствие столкновений с вызовами внешней среды мешает человеку развивать выносливость и гибкость.

Важно обратить внимание на страх перемен и самоизоляцию. Жители Диаспара уверены, что за стенами города ничего нет, а если и есть, то непременно враждебно; исследования внешнего мира прекращены; на уровне общественного сознания существует табу на сам факт выхода за пределы города. В современном обществе тоже довольно распространён страх перед «чужим» (ввиду иммиграции, культурных и политических противоречий, терроризма и т. п.); в ряде случаев государства или сообщества возводят «информационные», экономические и политические барьеры, стремясь сохранить внутреннюю стабильность; иногда чрезмерное стремление к безопасной и «стерильной» среде ведёт к отказу от открытости, гибкости, диалога. Но ведь когда общество начинает воспринимать всю внешнюю среду как угрозу, оно замыкается и теряет творческий импульс к развитию.

Ещё важнее рассмотреть фактор утраты риска. В Диаспаре практически всё под контролем: от климата до человеческих жизней (бессмертие, регенерация); cоциальные и личные «риски» сведены к минимуму: любую ошибку можно «перезаписать», любую опасность исключили заранее. В современном обществе всё больше сфер автоматизируются; общество всё чаще стремится застраховаться от любых рисков – сложная правовая база, меры безопасности, цензура потенциально «травмирующих» тем, при этом теряется элемент вызова и преодоления, которые когда-то были неотъемлемой частью роста и развития. Общий момент таков: стремясь к «нулевому риску», можно упустить саму суть человеческого опыта – способность выходить за границы известного.

Опасным будет также фактор «пузыря» самодостаточности и глобальных вызовов. Диаспар замкнулся на себе, люди даже не представляют, какие ресурсы или угрозы могут быть за пределами. В современном мире многих людей не волнуют глобальные проблемы (коллапс демографии, ухудшение экологии), пока в их «локальной зоне комфорта» всё в порядке. Таким образом, живя в «пузыре» стабильности, общество становится уязвимым для внезапных кризисов, поскольку перестаёт наблюдать реальность в её полноте.

Личная свобода и ответственность – лучший рецепт от застоя. Если дать людям больше самостоятельности, многие будут действовать разумно и творчески. Да, свобода – это риск, хаос возможностей. Зато и развитие, и энергия жизни идут рука об руку с риском. Диаспар выбрал абсолютную безопасность ценой стагнации. Мы же можем выбрать свободу и движение вперёд. Мир не обязательно должен быть либо комфортным, либо живым – баланс возможен, если не забывать ценность свободы.

Волюнтарист, Битарх

Как инвестиционные ограничения укрепляют власть и богатство элит

Представьте себе, что вы – талантливый, умный и, главное, не ленивый человек. Возможно, даже финансово подкованный: читаете книжки про Баффета, подписаны на парочку блогеров-инвесторов, и даже знаете, чем облигация отличается от акции. Короче, вы – красавчик, готовый брать от жизни всё.

Но тут государство ласково хлопает вас по плечу и говорит: «Эй, дружок, стоп-стоп! Ты слишком бедный, чтобы инвестировать в интересные вещи. Давай-ка лучше положи денежку в банк под 4% и не рыпайся». Знакомо? Добро пожаловать в мир ограничений для «неквалифицированных инвесторов».

Что вообще происходит? Во многих странах (США, Россия, ЕС) действует примерно одинаковая схема: власти делят инвесторов на две касты – «квалов» (у кого много денег и нужные бумажки) и «неквалов» (всех остальных). Квалы могут инвестировать куда угодно: венчурные стартапы, хедж-фонды, IPO, криптовалюты, сложные деривативы – короче, любые лакомые кусочки с потенциалом роста в сотни процентов.

А вот обычному человеку, даже если у него IQ выше, чем у многих миллионеров, дорога туда закрыта. Правда, в некоторых случаях люди нашли обходные пути через криптовалюту: благодаря ей можно инвестировать в стартапы и проекты, которые иначе были бы полностью недоступны из-за формальных ограничений. Государство защищает нас, простых смертных, от рисков. Типа, мало ли чего – вдруг мы потеряем свои деньги и станем ещё беднее?

Но вот парадокс: казино и букмекерские конторы – пожалуйста. Лотерея – всегда рады! Кредиты под 25% годовых – «дорогой, заходи, тебе рады!». А вот стартап твоего знакомого – нет уж, слишком рискованно, ты же не миллионер, чтобы инвестировать в такое! Иронично, правда?

Такие ограничения приводят к банальному финансовому апартеиду: богатые получают доступ к самым сочным инвестициям и становятся ещё богаче, а средний класс и бедные вынуждены довольствоваться крошками – депозитами и облигациями с низкой доходностью. В США, например, только 13% домохозяйств попадают под категорию аккредитованных инвесторов. И именно они получают доступ к венчурным сделкам, которые делают из 1000 долларов миллион. А среднестатистическому Джону Смиту приходится грустно наблюдать за успехом других, довольствуясь скучными ETF-ами на S&P 500.

Россия пошла ещё дальше: «неквалам» вообще нельзя инвестировать в иностранные акции. Tesla, Apple, Nvidia? Забудь! Твой удел – акции «Газпрома», депозит с доходностью ниже инфляции и пенсия от государства. Короче, сиди тихо и мечтай о повышении зарплаты на заводе. А Европа? Там регуляторы и вовсе решили, что люди «не имеют легитимной потребности» инвестировать в криптодеривативы или использовать высокое кредитное плечо. Это как сказать человеку: «Ты не имеешь легитимной потребности зарабатывать больше». Спасибо, очень заботливо!

Кому это выгодно? Представьте: если человек много зарабатывает на инвестициях, он становится финансово независимым. Он уже не боится начальника, увольнений, кризиса. У него появляются деньги, время и самое страшное для власти – возможность думать о политике. Власти совершенно не выгодно, чтобы средний класс быстро разбогател и перестал зависеть от зарплаты и государства. Ведь пока ты с утра до ночи впахиваешь на нелюбимой работе, выплачиваешь кредиты и пытаешься свести концы с концами, тебе точно не до митингов и протестов. Некогда задумываться, кто там наверху ворует бюджет – надо семью кормить и ипотеку платить! Таким образом, инвестиционные ограничения играют на руку не только сверхбогатым (которые сохраняют эксклюзивные инвестиционные возможности), но и государствам, которым легче управлять уставшим и экономически зависимым населением.

Что делать и как жить дальше? Проблема не в том, что инвестиции опасны. Проблема в том, что государство решило, что вы – ребёнок, неспособный сам принять решение о собственных деньгах. Если завтра появится новая Apple или Google, вы об этом узнаете последним, когда акции уже выйдут на биржу и вырастут в десятки раз. А до этого времени сливки снимут те самые «квалы». Пора вернуть право на риск!

Волюнтарист, Битарх

RPM

Количество экспериментов, проводимых в обществе в конкретный момент времени, или условная «революционность», имеет хорошую аналогию с двигателем автомобиля. На английском даже названия совпадают – вы наверняка выдели аббревиатуру RPM на тахометре, которая расшифровывается как «Revolutions Per Minute». Если стрелка на нуле – машина вообще не сдвинется с места, слишком низкий RPM – плохая тяга и двигатель может заглохнуть, а если она в «красной зоне» – двигатель неистово рычит и очень быстро выходит из строя. Только в узком диапазоне около 2К RPM обеспечивается устойчивая работа двигателя, когда он одновременно как обеспечивает хорошую тягу, так и не выходит из строя очень быстро.

Упрощённо можно сказать, что «революционность» – это показатель энтропии в системе: чем она выше, тем быстрее развитие, но также выше вероятность ухода этой системы «в разнос» и саморазрушения. При нулевом показателе «революционности» развитие останавливается, а для любой живой системы это означает смерть.

Отличный пример – плановая экономика СССР. Цитата из одной статьи с обзором причин её коллапса:

«Мобилизационная экономика советского типа подразумевает, внезапно, некую задачу, ради которой мобилизация и производится. Раньше эти цели были достаточно очевидны – развить индустрию как у капиталистов, одержать победу в Великой Отечественной войне, создать ядерную бомбу. Дальше было сложнее: развивающаяся экономика требует поиска творческих решений для дальнейшего роста уровня жизни населения/повышения производительности труда/поиска новых источников энергии и тому подобное. При рынке этот вопрос решается каждым агентом индивидуально на свой страх и риск, и из тысячи неудачных найдется пара-тройка верных решений. В плановой экономике с единым центром принятия решений экспериментировать сложнее.»

Здесь кроется максимально-лицемерная позиция многих авторитарных консерваторов: они выступают против любых экспериментов в обществе, но при этом почему-то неистово критикуют СССР. Хотя если посмотреть со стороны, то именно советские коммунисты с Госпланом были воплощением идеального мира консерваторов, в котором любые эксперименты были максимально ограничены, что даёт ощущение «порядка» и снижение энтропии. А то, что нулевая энтропия – это смерть, отлично показал СССР в 1991 году, прекратив своё существование. Хуже того, лицемерие авторитариев простирается на всю планету: они открыто высказывают желание запретить любые эксперименты глобально (здесь можно вспомнить американские консервативные организации наподобие ADF, преследующей цель криминализации гомосексуализма не только в США, но и в других странах), хотя при этом постоянно критикуют современных глобалистов вроде Сороса и Шваба.

Волюнтарист, Битарх

Насилие в детстве – травмы на всю жизнь

Давайте поговорим откровенно: жестокое воспитание – это не просто плохая идея, а настоящее преступление против свободы и счастья ребёнка. Конечно, кто-то может заявить, мол, «ремень воспитывает характер». Но давайте смотреть правде в глаза – ремень скорее воспитывает психологические травмы, а не силу духа.

Когда-то мы уже говорили, что физические наказания не работают. И это не просто слова – это результаты огромного анализа 75 исследований, проведённых на 161 тысяче детей. Итог простой и печальный: ремень не делает детей послушными, он делает их несчастными. У таких ребят потом хуже память, ниже IQ и выше агрессивность. Но если вам кажется, что это старые новости – подождите, дальше ещё интереснее.

Недавнее исследование Мичиганского университета, проведённое на 6500 американцах, доказывает, что травмы детства преследуют нас всю жизнь. Представьте себе, даже в возрасте под 80 лет люди продолжают испытывать депрессию, одиночество и физические боли из-за пережитого в детстве насилия. Такая травма – это не царапина, которая заживёт, а глубокий шрам, который со временем болит лишь сильнее.

Ещё одно яркое открытие: оказывается, жестокость родителей делает детей «злыми гениями». Исследование Техасского университета на 524 студентах показало, что абьюзивное воспитание развивает злонамеренную креативность. Вместо того, чтобы создавать мирных и ответственных граждан, родители буквально тренируют хитрых манипуляторов, профессиональных лжецов и мастеров мелких пакостей, обладающих низкой добросовестностью. А это, мягко говоря, не то, что делает общество лучше.

Почему же такое происходит? Всё дело в мозге. Исследования показывают, что у детей, которых родители систематически травмировали, нарушается развитие таких ключевых зон мозга, как миндалевидное тело и гиппокамп, отвечающих за эмоции и память. Представьте себе мозг как компьютер, который постоянно падает и тормозит из-за вирусов, занесённых насилием. Интересно также будет отметить, что даже у обезьян, подвергавшихся насилию в детстве, наблюдались сбои в серотониновой и дофаминовой системах мозга. А это уже очень серьёзные нарушения, влияющие на счастье и даже желание жить.

К сожалению, это не всё. Долгосрочные последствия такого «воспитания» включают повышенную вероятность развития зависимости от алкоголя и наркотиков, сложности в создании стабильных отношений и даже склонность к преступлениям. Ведь человек, выросший в атмосфере страха и насилия, часто считает агрессию нормой поведения и переносит её в свою взрослую жизнь. Это замкнутый круг, разорвать который можно лишь радикальным изменением подходов к воспитанию.

Существуют более эффективные и гораздо более гуманные методы воспитания, которые не лишают ребёнка достоинства и свободы. Наука подтверждает, что эмпатия, любовь и понимание способствуют развитию сильной и устойчивой личности. Именно так мы можем помочь детям стать не просто успешными, но и счастливыми людьми, способными к созиданию и самостоятельности. Дети заслуживают уважения, признания их свободы и автономности. Родители должны стать наставниками, а не надзирателями, позволяя детям самим делать выборы и принимать ответственность за них.

Родительская жестокость несовместима с идеалами свободы личности. Мы должны решительно отвергать абьюзивное «воспитание». Потому что, по-хорошему, либо ты воспитываешь свободного человека, либо лучше вообще никого не воспитывать. Так что давайте быть свободными не только на словах, но и на деле – начиная с уважения свободы детей!

Волюнтарист, Битарх

Выдержит ли либертарианское общество давление наследственного неравенства?

Представьте себе: один человек упорно работает всю жизнь, строит бизнес с нуля – а другой родился уже с «золотой ложкой» во рту и получает миллионы, ни разу не напрягшись. Проходит пару поколений – внуки магнатов купаются в роскоши, а потомки тружеников еле сводят концы с концами. Несправедливо? Ещё бы. И с каждым новым поколением разрыв только растёт.

Конечно же, человек имеет право и свободу распоряжаться своим трудом и имуществом. Но стоит понять и тех, у кого внутри кипит чувство несправедливости. Представь: ты стараешься, вкалываешь, а рядом какие-то мажоры живут на проценты от бабушкиного капитала и смотрят на остальных свысока. Обидно, правда? И хоть жизнь вообще не обещала быть справедливой, всё равно хочется, чтобы у каждого был шанс, а не только у тех, кому повезло родиться в богатой семье. Вопрос серьёзный: как обеспечить стабильность общества при накоплении неравенства – и при этом остаться верным принципам свободы?

Для начала, немного оптимизма. Часто говорят: «первое поколение зарабатывает, второе транжирит, третье нищенствует». Нередко так и выходит: дедушка сколотил состояние, сын всё спустил – и внуку уже нечего наследовать. Богатство без труда утекает сквозь пальцы, так что часть накопленного неравенства со временем растворяется сама собой.

Но надеяться только на это – слабое утешение. Да, многие «золотые детки» рано или поздно остаются ни с чем. Но есть и семьи вроде Рокфеллеров, которым удаётся держаться на вершине уже много поколений. Говорят, их секрет прост: они заставляют каждого нового наследника работать не меньше предыдущего. Никакой халявы – хочешь пользоваться капиталом семьи, приумножь его. Такой подход помогает сохранить богатство надолго.

Что же делать нам, обществу? Хочется ведь и свободу сохранить, и возможностей побольше для всех. Как этого добиться?

Во-первых, честная конкуренция и равные правила для всех. Если богатый наследник ведёт дела плохо, он должен разориться, как любой другой – никаких особых привилегий и монополий от государства. Без дружественных чиновников даже огромное наследство не застраховано от банкротства. И наоборот, талантливый трудолюбивый человек даже без связей сможет пробиться, если ему не ставят палки в колеса. Конкуренция – лучший уравнитель, когда она действительно свободная.

Во-вторых, равенство возможностей. Талантливый ребенок из бедной семьи должен иметь возможность учиться и раскрыть свой потенциал, а не остаться навсегда бедным лишь из-за обстоятельств рождения. Общество, через частные фонды, стипендии, наставничество, может этому содействовать. В итоге выиграют все: появится больше талантливых и продуктивных людей. Кстати, многие богатые это понимают и вкладываются в образование и стартапы – инвестируют в будущее.

В-третьих, культура ответственности. Свобода идёт рука об руку с ответственностью. Если ты родился в богатстве – это не твоя заслуга, но и не повод почивать на лаврах. Считай это авансом, который нужно оправдать. Многие наследники так и делают: вместо праздной жизни открывают собственный бизнес или занимаются наукой – стараются оставить свой след.

Наконец, социальные лифты – возможности пробиться «снизу». К счастью, свободный рынок регулярно даёт шансы талантливым и энергичным. Пример – основатель WhatsApp Ян Кум: приехал в Штаты бедным иммигрантом, а через пару десятилетий продал свое детище за миллиардные суммы. Не потребовалось ни титулов, ни особых связей – только идея и упорство. Таких историй много, и они вдохновляют: даже без всякой «золотой ложки» можно выбиться в люди.

Выходит, рецепт стабильности при свободе такой: следить, чтобы «игровое поле» оставалось честным и открытым для всех. Да, у кого-то с начала игры фора – богатые родители постарались. Но партия ещё не проиграна, пока у остальных есть возможность сделать свой ход. Самое опасное – если правила игры начинают писаться под избранных. Вот этого допустить никак нельзя!

Волюнтарист, Битарх

Проблему с «железом» «софтом» не решить

Когда у вас вздулся конденсатор на материнской плате, вы его перепаиваете, а не пытаетесь решить проблему изменением какой-то переменной в реестре Винды. Когда в вашем автомобиле сдох амортизатор, вы точно не полезете перепрограммировать электронный блок управления в надежде, что проблему удастся решить без «грязной работы». Но почему-то, когда речь заходит о неисправностях в «железе» человека, многие ошибочно думают, что эти проблемы можно решить чисто «программно» (философией, религией, социальными институтами), без терапевтического вмешательства в дефектные системы организма.

Это заблуждение особенно заметно в разговорах про ингибитор насилия. Но по факту это точно такая же аппаратная система (hardware), как и элементы процессора типа АЛУ и регистров. Если процессор имеет физические дефекты или деградировал, никакая смена прошивки не поможет — этот печальный урок хорошо освоили владельцы последних поколений «камней» от Интел. Также и в случае дегенерата-насильника, никакое убеждение не поможет — проблема чисто «аппаратная», она в его «котелке». Пора признать уже правду и отказаться от иллюзий: аппаратные (физические) проблемы требуют соответствующего аппаратного решения (воздействия в реальном мире)!

Волюнтарист, Битарх

Золотая клетка или рабство по контракту: почему non-compete – это бесчеловечно

Представьте такую ситуацию: вы талантливый инженер в технологическом гиганте. Любите свою работу, горите идеями, хотите двигать индустрию вперёд. И вдруг решаете сменить работу, чтобы расти дальше и идти в ногу со временем. Но тут сюрприз – ваш контракт запрещает вам делать то, что вы умеете лучше всего. Как так?

Недавняя новость о сотрудниках Google DeepMind в Великобритании, которым, как оказалось, после увольнения запрещается год работать на конкурентов – отличный повод поговорить о том, почему контракты «non-compete» – это, мягко говоря, очень плохая идея. И не просто плохая, а бесчеловечная и противоречащая базовым принципам свободы.

Что такое non-compete? Это договор, согласно которому вы, уходя из компании, обязуетесь не работать у её конкурентов какое-то время. Мало того, вам в это время могут продолжать платить зарплату. Звучит почти мечтательно, правда? Но не всё так просто. Фактически, вас отправляют в «золотую клетку»: зарплату платят, но профессионально вы деградируете. Особенно в быстро меняющихся отраслях вроде ИТ и ИИ, где год простоя может стоить карьеры.

Почему это неприемлемо с точки зрения либертарианства? Главная ценность либертарианской философии – личная свобода и право собственности на самого себя. Когда работодатель ограничивает вашу свободу заниматься любимым делом, он покушается на ваше фундаментальное право – распоряжаться собственным трудом и талантами. Кроме того, данные контракты противоречат универсальным правам человека. Они идут вразрез с базовыми гуманистическими принципами, ограничивая свободу и принуждая талантливых людей либо «сидеть на лавке», либо уходить в другую сферу, теряя навыки и мотивацию.

Хорошие новости – далеко не все суды поддерживают такие соглашения. Например, в США Верховный суд Калифорнии уже давно признал большинство договоров non-compete незаконными, потому что они «несправедливо ограничивают возможность гражданина зарабатывать на жизнь». В 2021 году Верховный суд Иллинойса отказался признавать non-compete для работников ресторанов, посчитав, что нет справедливых оснований запрещать официантам переходить в конкурирующие заведения.

Другие примеры бесчеловечных контрактов:

– В 2017 году британский суд признал незаконным контракт, запрещающий медсёстрам увольняться из государственной больницы и переходить в частные клиники – суд посчитал это посягательством на свободу труда.
– Американский суд отменил соглашения, по которым сотрудники Amazon были обязаны возмещать расходы на обучение компании, если увольнялись раньше срока – это было признано формой долгового рабства.
– В 2019 году немецкий суд отменил контракт футбольного клуба, запрещавший игроку в случае ухода выступать за клубы-конкуренты в той же лиге. Судья аргументировал: «Человек – не товар».

Почему это важно сейчас? Мир меняется стремительно. Искусственный интеллект, блокчейн, биотехнологии – эти индустрии развиваются настолько быстро, что потеря даже нескольких месяцев может обернуться полной профессиональной несостоятельностью. Неужели мы готовы допустить, чтобы корпорации контролировали не только наше настоящее, но и будущее, диктуя, где и кем нам можно работать завтра?

Либертарианский взгляд шире: свобода договора – это хорошо, но свобода не должна превращаться в цепи. Ведь свобода контракта заканчивается там, где начинается ограничение фундаментальных прав человека. Нельзя продавать или покупать право на чьё-то будущее! И несогласные с этим авторитарии, готовые насильно навязывать подобный порядок другим, должны понимать, что отказ от универсальных прав человека неизбежно сработает и в их сторону, например, отказом от невмешательства в их нервную систему без согласия, который сейчас воспринимается как данность, но вообще-то является чьей-то доброй волей и желанием соблюдать конвенции, а не законами физики.

Давайте помнить: люди – не ресурсы. Талант – не собственность компании. А свобода человека распоряжаться своей жизнью и карьерой – это святое.

Волюнтарист, Битарх

Миф о вечной войне: Как нас обманул Гоббс?

Однажды философ Томас Гоббс уверенно заявил, что естественное состояние человечества — это бесконечная «война всех против всех». Звучит знакомо, правда? Понятие это укоренилось настолько, что мы порой забываем проверить его на правдивость. Но на самом деле, оказывается, что люди не такие уж и кровожадные по природе, как нам пытаются это представить.

Возьмём, к примеру, известную историю с антропологом Наполеоном Шаньоном, который утверждал, будто убийцы среди индейцев племени Янонами были более успешны в продолжении рода. Идея ясная и пугающая: убивай больше — и детей у тебя будет в три раза больше! Звучит слишком жёстко, чтобы быть правдой, и, собственно, позже оказалось, что Шаньон немного «перегнул палку» — он сравнивал пожилых убийц с молодыми неубийцами. А независимые исследования показали, что убийцы в племенных обществах вовсе не плодятся быстрее остальных, да и детей у них, честно говоря, меньше выживает.

И вообще, кто сказал, что войны — норма? Известный миф от Стивена Пинкера звучит так: 15% доисторического населения постоянно гибли в войнах, пока не появились государства и не навели порядок. Отличная реклама государства, не так ли? Вот только археология показывает совсем другое: насильственных смертей в докультурных обществах было не более 2%. Более того, появление государств вовсе не снизило уровень насилия. Напротив, первые крупные структуры частенько разжигали конфликты и увеличили процент убийств примерно до 5%.

Стоит отметить, антропологи могут неосознанно усиливать представления о неизбежности войны. Например, исследователи «записывают» как воинственные те группы, которые фактически почти не воевали, просто из-за наличия изображений оружия на наскальных рисунках. Но эти изображения не обязательно свидетельствуют о реальной агрессии: оружие могло использоваться для охоты или символических церемоний. В результате складывается неверное впечатление, что древние люди постоянно воевали.

Весьма показательны и данные о так называемых «простых» обществах охотников-собирателей. Несмотря на то, что во многих трудах их изображают жестокими, постоянно готовыми пуститься в бой, на самом деле именно они отличаются крайне низким уровнем агрессии и насилия. Настоящая война для них — редкость, а не норма. А вот общества со сложной социальной структурой и более развитой иерархией, напротив, чаще становятся участниками конфликтов и войн. Интересно, не правда ли? Получается, чем сложнее общество, тем больше конфликтов и агрессии оно генерирует.

Притом многие сторонники гоббсовской перспективы вполне признают этот факт, однако они стараются не акцентировать на нём внимание, серьёзно изучая только случаи «сложных» обществ, как это, например, сделал Лоуренс Кили в труде «Война до цивилизации: миф о мирном дикаре». Либо же они могут банально записывать «сложные» общества в «простые», обозначая после этого вторые воинственными.

Вообще, мирное существование норма для многих народов. Так, исследование 590 культур со всего мира показало отсутствие войн у целых 64% из них. Конечно, они могли защищаться от нападений, но вот совершение нападений — то, чем занимается меньшинство культур.

Так почему же мы продолжаем верить в миф о человеческой природе, обречённой на вечную войну? Возможно, проблема здесь в привычке — это убеждение передавалось из поколения в поколение без критического осмысления. Или же кто-то намеренно поддерживает этот миф, чтобы оправдать существование сильного и властного государства, «спасающего» нас от нас самих.

Давайте признаемся себе: идея, что люди по природе своей склонны к миру и сотрудничеству, звучит гораздо реалистичнее, оптимистичнее и привлекательнее. Возможно, нам пора перестать считать мир утопией и начать видеть его естественной частью человеческой жизни. Ведь, как показывает история и исследования, мирные сообщества — не исключение, а скорее правило. Так стоит ли дальше цепляться за мрачные гоббсовские образы? Пожалуй, нет. Пора уже перестать позволять страхам диктовать нам взгляд на человечество и начать доверять друг другу чуть больше!

Волюнтарист, Битарх

Биохакинг и свобода проведения экспериментов над собой

В течение всей истории люди экспериментировали и проводили различные процедуры над собой. Они пробовали разную еду и медицинские средства, проходили через разнообразные ритуалы и т. п. В некоторых случаях подобное экспериментаторство даже имело существенную научную ценность. Так, в одной статье приводится 465 примеров, когда исследователи проверяли возбудители болезней, испытывали новые препараты или проводили ещё какие-то процедуры на самих себе. И хотя 8 из этих случаев закончились летальным исходом, что говорит о присутствии определённого риска в подобных опытах, подавляющее их большинство (89%) привели к положительным результатам – подтверждению выдвинутых ранее гипотез или получению ценных данных.

Конечно, сейчас к подобному экспериментаторству, да и вообще самостоятельному вмешательству в тело и здоровье человека существует негативное отношение. Огромную роль в этом сыграло государственное регулирование, которое ставит строгие ограничения на то, чем человеку можно заниматься, а чем – нет, зачастую настаивая и решая вместо обычных людей, что так якобы будет безопаснее. Государством было сделано всё, чтобы проведение биомедицинских экспериментов и процедур не проходило за границами одобренных им учреждений.

Впрочем, всё это не помешало существованию биохакинга. В первую очередь отметим, что многие средства для его осуществления очень распространены и никак не зарегулированы, будучи просто биоактивными добавками. Никто не сможет вам запретить, опираясь на актуальные исследования или книги по биохакингу, приобрести какие-нибудь витамины или ноотропы и принять их в указанных дозировках и указанным способом, а уж тем более редактировать свой образ жизни или диету, опираясь на экспериментальные данные или даже гипотетические предположения. Кстати, неплохой сборник полезных средств и практик можно найти в книге Дарьи Бабкиной «Биохакинг мозга: как управлять нейрохимией, эмоциями и интеллектом», которая вышла в этом году.

Однако на этом дело не заканчивается. Современные технологии позволяют организовывать в домашних условиях даже целые генетические лаборатории, и есть уже готовые решения для этого. Например, всего за 3000 долларов можно приобрести домашнюю лабораторию со всеми дополнениями для биоинженерии от «The Odin» (а учебные наборы для простейших опытов и вовсе стоят всего сотни долларов). За инструкциями, что именно делать с такой лабораторией, тоже ходить далеко не надо – можно просто пошагово воспроизводить сделанное в различных исследованиях. Именно так поступил один биохакер, с роликом которого вы можете ознакомиться здесь, для исправления своей непереносимости лактозы – он просто воссоздал препарат генной терапии из опыта на мышах и испытал его на себе. Результат вышел отличный – всего одна пилюля даёт возможность свободно употреблять молочные продукты более, чем в течение года, не испытывая абсолютно никаких негативных последствий.

Учитывая, насколько сильно современная наука застряла в бесчисленных регуляциях и необходимости ждать государственного одобрения, иногда даже в течение десятилетий, биохакинг может дать толчок прогрессу в сфере биотехнологий, особенно если мы говорим о решениях, которые нужны людям здесь и сейчас, для лечения их болезней и различных состояний, приносящих дискомфорт, но не имеющих пока что достаточно эффективного решения среди одобренного и допущенного на рынок государственным регулятором.

Есть ли в этом опасность? Разумеется, среди занимающихся биохакингом иногда будут происходить нежелательные исходы. Но люди имеют полное право добровольно принимать на себя такой риск, а попытка ввести тотальный запрет на самоэкспериментирование не будет оправданным, да и по большей мере вообще осуществимым. И даже сейчас есть вполне одобряемые виды деятельности, которые несут огромные риски, например, экстремальные виды спорта. И если человек может выбрать заниматься бейсджампингом, скалолазанием или мотокроссом, то почему он не может выбрать контролировать биохимические процессы своего организма, а то и редактировать свой геном?

Волюнтарист, Битарх