Одной из особенностей сочинений Айн Рэнд, которые в первую очередь меня заинтересовали, была её попытка преодолеть аргумент Дэвида Юма о том, что нельзя вывести должное из сущего, достичь нормативных результатов, основанных только на объективных фактах реальности. Рассмотрев её аргументацию, представленную речью Джона Голта в книге Атлант расправил плечи, я нашел её риторически впечатляющей, однако логически ошибочной. Для того, чтобы продемонстрировать это, разберём аргументацию по шагам.
1. Существование как единая ценность для всех живых существ
Во вселенной существует лишь один принципиальный выбор: выбор между жизнью и смертью — и этот выбор способно осуществить лишь живое существо… Но у растения нет выбора; … оно бессознательно стремится жить; оно не может стремиться к самоуничтожению.
Животное…, пока живет,… не властно выбирать, не может игнорировать то, что для него хорошо, не может выбрать зло и действовать в целях самоуничтожения.
Здесь утверждается, что все живые существа, кроме людей, автоматически действуют с целью самосохранения. Это утверждение ошибочно. Самец богомола, например, спаривается, хотя последний этап этого процесса состоит в том, чтобы быть съеденной самкой. Самки млекопитающих беременеют, хотя это существенно снижает их шансы на выживание. Если уж приписывать ценности нечеловеческим живым существам, то их целью, как с эмпирической, так с теоретической позиции, является не выживание, а репродуктивный успех.
Конечно, выживание обычно является средством репродуктивного успеха, поэтому многие живые существа большую часть времени пытаются выжить. Но живое существо, ставящее выживание выше всего остального, не будет размножаться, поэтому его потомков не будет рядом, чтобы Рэнд могла использовать их при построении выводов о должном.
Некоторые философские течения могут отвергать факты эволюционной биологии как не имеющие отношения к метафизическим аргументам. Но объективизм утверждает, что его выводы основаны на фактах реальности, и предполагаемый факт, с которого Рэнд начинает свою аргументацию, ложен.
2. Жизнь или смерть как фундаментальный ценностный выбор
Так как жизнь определяет нормы поведения, нарушение этих норм приводит к гибели. Движущей силой и целью человека, не считающего собственную жизнь движущей силой и целью всех своих действий, является смерть.
Рассмотрим кого-то, кто следует ценностям, отличным от ценностей Рэнд – скажем, утилитариста или националиста. Его жизнь не является движущей силой и целью его действий, но она обычно является средством достижения его цели. Если он не живёт, он не может ни получать пользу для себя, ни действовать во благо других, ни приближать триумф своей нации. Поэтому такие люди обычно предпринимают действия, требуемые для их собственного выживания. Но их жизнь не является их целью, что становится очевидным, когда у них появляется возможность достичь своей цели ценой своей жизни — убить Гитлера, скажем, зная, что они умрут в процессе.
То, что жизнь требует строго определенного курса действий, а любой другой курс её разрушит – неверно. Существует множество различных направлений действий, которые сохраняют жизнь с разной степенью успеха. Утверждение Рэнд, взятое буквально, противоречит фактам реальности. Если бы движущей силой и целью жизни таких людей была смерть, они совершали бы самоубийство при первой удобной возможности, и не оставалось бы никого, кроме объективистов. Этого, однако, не произошло.
Более милосердная интерпретация заключается в том, что Рэнд имеет в виду: если вы не делаете свою жизнь своей целью, вы выбираете малую смерть – чуть более высокую вероятность смерти, или несколько меньшую продолжительность жизни. Это верное утверждение, но подобное верно и для других ценностных платформ. Утилитарист может утверждать, что неутилитарист, отказываясь максимизировать человеческое счастье, выбирает малое страдание. Голт-утилитарист в своей речи мог бы утверждать, что «существо, которое не считает счастье всех людей движущей силой и целью своих действий, делает движущей силой и целью своих действий человеческое страдание». Его аргумент был бы так же хорош, то есть так же плох, как аргумент Рэнд.
3. Переход от жизни к жизни, как от человека к человеку.
Жизнь человека есть нравственный критерий, но ваша нравственная цель есть ваша собственная жизнь. Если ваша цель — существование на земле, вам следует действовать, выбрав то, что вы называете своими ценностями в соответствии с тем, что приличествует человеку — ради того, чтобы сохранить, получить удовольствие и наиболее полно удовлетворить требованиям этой невосполнимой ценности — вашей жизни.
(этот отрывок фактически предшествует тому, который я цитировал для пункта 2)
Это кажется довольно ясным. Если моей нравственной целью является моя жизнь, то причина, по которой выбираю нравственные критерии, заключается в том, что они являются лучшим способом сохранения, получения удовольствия и наслаждения полнотой моей жизни. Загадка заключается в том, откуда происходит «удовлетворение и наслаждение», учитывая, что предыдущий шаг зависел от выбора существования или несуществования. Если сохранять прежнюю логику, «удовлетворение и наслаждение» могут быть лишь средствами для достижения цели сохранения жизни. Если я могу доказать, что ваше физическое выживание станет более успешным благодаря действию, которое делает вашу жизнь менее удовлетворительной и менее приятной, то, согласно указанной логической цепочке, вы должны совершить это действие. Средство не должно ставиться превыше цели, для которой оно применяется.
Нет, вы не обязаны жить, как подобает человеку (…). Но иначе вы жить не можете; альтернатива этому — смерть при жизни, то, что вы наблюдаете сами в себе и вокруг себя. Это состояние нежизни, состояние нечеловеческое — ниже животного; такое существо знает только страдание и тяжкую многолетнюю агонию бездумного самоуничтожения.
В этом пункте Рэнд использует страстное ораторское искусство, чтобы скрыть подмену аргумента. Она утверждает, что тот, кто живет весь полный срок человеческой жизни «в агонии бездумного самоуничтожения», на самом деле не живёт ради своей жизни. Но тот факт, что он живет полный срок жизни – свидетельство о том, что он на самом деле не разрушает себя. Каким-то образом в спор было добавлено нечто лишнее, что превратило «жизнь» в «жизнь, которой, по мнению Рэнд, вы должны жить», где последнее не выводится из первого.
4. Переход от ценностей выживания к объективистской этике.
Честность есть признание того факта, что нереальное нереально и не является ценностью; ни любовь, ни деньги, ни слава не имеют никакой цены, если они достигнуты обманом; попытка завладеть ценностями путем обмана — это попытка возвысить над реальностью тех, кого вы избрали своими жертвами, и в этом случае вы отдаете себя в заклад их слепоте, в рабство их бездумности и бегства от реальности, а их ум, рациональность, восприимчивость становятся для вас врагами, которых вы опасаетесь и избегаете.
Согласно Рэнд, ценности – это то, что вы желаете получить и сохранить вашими действиями; в этом смысле деньги, полученные мошенничеством, очевидно, являются ценностью для некоторых людей. Если мы интерпретируем «ценности» в этом отрывке в значении «ваши жизненные ценности», то есть «такие ценности, которые, по мнению Рэнд, вы должны искать», это всё ещё вызывает недоумение. Деньги, полученные мошенническим путем, будут оплачивать столько же продуктов питания или медицинских услуг, сколько и деньги, полученные честно.
Остальная часть цитируемого отрывка – это яркое описание того, что если вы обманываете людей, вам нужно беспокоиться о том, как бы вас не раскусили. Проблема в том, что Рэнд делает утверждение, не удовлетворяющее её аргументации. Риски обнаружения различных видов обмана различаются; аналогично, разнятся и возможности жертв мошенничества принимать ответные меры в случае его обнаружения. Из аргументации следует не то, что нужно всегда быть честным, а то, что следует быть осторожным в своей нечестности, что, конечно, не является результатом, которого хочет Рэнд.
Угрожать физическим уничтожением человеку или его восприятию реальности значит отрицать или парализовать его инструмент выживания; силой принуждать его действовать вопреки своему разумению равнозначно тому, чтобы принудить его действовать вопреки себе самому. Кто бы ни начал насилие, какой бы цели он ни пытался таким образом достичь, он — убийца, действующий не в интересах жизни, а в интересах смерти, хуже, чем смерти…
Заставлять человека отказаться от своего разума и принять взамен вашу волю, используя вместо доказательства оружие… значит пытаться жить вопреки реальности.
Применение силы против кого-либо снижает его способность использовать свой разум для сохранения своей жизни. У жертвы в её реальности меньше шансов прожить долгую и здоровую жизнь. Но насильник и не пытается бросить вызов этой реальности, ведь его целью, согласно Рэнд, является не жизнь его жертвы, а его собственная.
Я указал на то, что мне кажется зияющими дырами в цепочке рассуждений, с помощью которых Рэнд начинает с фактов реальности и заканчивает специфическим набором этических предписаний, запрещающих насилие или мошенничество. За многие годы споров я ещё не нашел никого, способного их заполнить. Я прихожу к выводу, что это невозможно сделать.
В следующей главе я предлагаю рассмотреть аргументацию, которая объясняет моральное поведение, но не оправдывает его в философском плане – это ближайшее приближение к объективизму, которое я могу принять.
Речь Джона Голта цитируется по переводу издательства Альпина Паблишер (примечание редактора)