Как обеспечить безопасность в тюрьме? Вы можете надеяться, что ее обеспечат тюремные чиновники. Это, безусловно, их работа, и множество мужчин и женщин усердно трудятся над этим. Формальные процедуры, наблюдение и архитектура тюрьмы обеспечивают некоторую безопасность. Решетка, которая не дает вам выйти из камеры ночью, точно также не дает войти в вашу камеру злонамеренным заключенным. Тем не менее, всю историю существования тюрем, мы постоянно обнаруживаем, что чиновники обеспечивают лишь некоторую — а иногда очень небольшую — безопасность, которая так нужна заключенным. На практике, заключенные разработали собственную правовую систему, чтобы упорядочить свое существование в заточении.

Есть три причины, почему заключенные не полагаются на тюремных чиновников. Во-первых, многие чувствуют себя в опасности. Это, пожалуй, понятно. Как бы вы себя чувствовали, живя каждый день в окружении насильников и убийц? Очевидно, вы были бы не против потратить некоторое время и силы, чтобы уменьшить вероятность стать жертвой кражи или насилия со стороны других заключенных.

Во-вторых, особенность калифорнийских тюрем заключается в том, что в них много объектов общего пользования. Турники, столы и скамейки, гандбольные корты и баскетбольные площадки открыты для всех заключенных, по крайней мере официально. В действительности, однако, спрос на эти ресурсы значительно превышает предложение. Один заключенный объясняет проблему, отмечая: “Допустим, кто-то хочет контролировать баскетбольную площадку. Или или весовую скамью. Офицер [исправительной колонии] не имеет к этому никакого отношения. Этот вопрос решается самими осужденными. Иногда ты можешь порешать, уладить все без насилия. Иногда ты должен применить силу. Заключенный, связанный с бандой Northern Hispanic объясняет: “Если откроется новый двор, ты должен драться за площадку для гандбола, за столы. Если ты не “северянин” и ты зашел на эту площадку, тебя посадят на перо”. Словами или действиями, заключенные должны найти способ поделить эти ограниченные ресурсы.

Наконец, заключенные не могут доверить администрации регулирование подпольной экономики. Некоторые хотят достать алкоголь, табак, наркотики, мобильные телефоны и другие запрещенные предметы. Незаконный характер таких обменов означает, что они не могут полагаться на официальные правовые институты в деле обеспечения соблюдения имущественных прав, а также разрешения коммерческих споров. Как жалуется один бразильский заключенный: ”если я продам кусок крэка, а парень не заплатит, нет судьи, которому я мог бы пожаловаться или принести долговую расписку”. Заключенным приходится искать пути решения этих проблем.

По всем этим трем причинам, практически в любой тюрьме, которую изучали ученые, мы увидим, что заключенные создали параллельные, неформальные правовые институты. Скрытый характер этого правового режима затрудняет его изучение, и он также функционирует по-разному в разное время и в разных местах. Чтобы получить представление об этом преступном мире, я полагаюсь на сообщения из широкого круга источников, включая бывших заключенных, ученых, изучающих пожизненные заключения, журналистские заметки. Эти различные источники позволяют мне проникнуть в этот таинственный, а иногда и опасный мир, чтобы понять, кто создает закон для людей вне закона.

Тюремный кодекс

В Калифорнии до 1960-х заключенные полагались на децентрализованную систему, известную как “Тюремный кодекс” или просто Кодекс. Он включал нормы поведения, которым должны следовать заключенные. Вот основные принципы:

• Не стучать на других осужденных
• Не совать нос в чужие дела
• Не сплетничать
• Не лгать
• Не воровать
• Платить по долгам
• Не быть слабаком
• Не ныть

Заключенные, которые придерживались этих норм, назывались “convicts” (“осужденные”, вероятно, аналог нашего “пацаны” — прим.пер.) — узник с хорошей репутацией. Заключенные, которые систематически нарушали эти правила, назывались “inmates” (само по себе, это слово означает “заключенный”, “сокамерник”, очевидно, в тюремном сленге оно имеет негативную коннотацию, — прим. ред.)

Заключенные уважали тех узников, которые соблюдали кодекс во взаимоотношениях с другими заключенными. Отчасти это было обусловлено тем, что это поощряет поведение, которое не вызывает конфликтов. Нарушение кодекса — воровство, ложь и сплетни о других людях — может привести к неприятностям. В той мере, в какой осужденный следовал этим нормам, он был уважаем своими товарищами. Этот авторитет означал меньшую вероятность стать жертвой насилия.

Напротив, заключенный, регулярно нарушающий кодекс, не будет пользоваться поддержкой и другие заключенные не окажут ему помощь. Его изолированное положение и низкий статус приведут к тому, что он с большей вероятностью станет жертвой других заключенных. Заключенный, отклоняющийся от нормы, может оказаться подвергнутым целому ряду возможных наказаний. Сплетни и остракизм представляют собой относительно легкое, но важное наказание. Они сигнализируют другим заключенным о том, на кого можно нападать без последствий. Они рассказывают хищникам о тех, у кого нет друзей. Нарушители кодекса также могут быть избиты или убиты.

Этот энфорсмент не является централизованным. Каждый осужденный сам решал как следовать Кодексу, принимать решение об отступлении от Кодекса и применять мета-нормы других осужденных, применяющих Кодекс. Кодекс не был письменным документом, который распространялся среди новых заключенных. Он официально не обсуждался и не согласовывался. Нет центрального органа, отвечающего за мониторинг и обеспечение соблюдения кодекса. Мы имеем дело с эмерджентной и полностью децентрализованной системой.

В этой системе было очень мало организации, не было четко очерченных и постоянно действующих групп и каких-то выдающихся лидеров среди заключенных. Кодекс является руководством по обращению “convicts” друг с другом, поэтому охота на простых “inmates”, как правило, не рассматривается как нарушение кодекса. По аналогии с цыганским законом, осужденные могут охотиться за чужаками без тех последствий, которые могли бы возникнуть, если бы они сделали это в отношении своих. Таким образом, в основе этой системы лежат действия и авторитет отдельных лиц. Каждый человек, хорошо это или плохо, оценивается на основе личных достоинств.

Интересно, что в этот период заключенные не сильно разделяли себя на расы и этносы. Узники, как правило, объединялись с другими заключенными или по расовому признаку или по общим культурным интересам или объединялись с теми, кого они знали до заключения под стражу. Но не было четких правил о том, с какими именно заключенными человек может общаться и каким образом.

Эдвард Банкер, отбывавший срок в тюрьме Сан-Квентин в 1950-х годах и позднее, поясняет, что “хотя каждая раса, как правило, имела свои собственные общины, явного расового напряжения или враждебности было мало. Это изменилось в следующее десятилетие. Сегодня я бы даже не подумал сделать для своего черного друга то, что я делал в середине 50-х”

Кодекс сломался

Для того, чтобы Кодекс действовал эффективно, заключенные должны знать о репутации других заключенных. Если заключенные не могут легко узнать о репутации другого лица, то нарушение кодекса не будет сдерживаться столь же легко. Заключенный, подвергшийся остракизму, может запросто общаться с другими заключенными, которые просто не знают о его низком авторитете.

Аналогичным образом, вероятность того, что заключенные смогут избежать действия Кодекса тем больше, чем больше заключенных содержится в тюрьме. В течение первых 50 лет существования пенитенциарной системы Калифорнии, численность заключенных всегда составляла менее 5000 человек, а средняя численность в одной тюрьме составляла около 1000 человек, поэтому получить сведения о репутации других людей было вполне реально.

В течение этого периода Кодекс заключенных функционировал относительно хорошо. Он начал разрушаться из-за изменений в демографии заключенных. Начиная с конца 50-х и вплоть до 60-х годов численность заключенных начала расти быстрее, чем когда-либо ранее, и достигла беспрецедентного уровня. К 1970 году она увеличилась в пять раз. К 2000-м годам численность заключенных в Калифорнии увеличилась до более чем 170000 человек. Кроме того, число тюрем возросло с пяти до 35. Поскольку сегодня заключенный часто отбывает свое наказание в нескольких тюрьмах, рост числа тюрем еще больше увеличивает численность соответствующего контингента, с которым взаимодействует заключенный.

Ситуация усугубилась тем, что число заключенных становилось все более разнообразным с этнической и расовой точек зрения. Если в 1951 году на каждого чернокожего или латиноса приходилось два белых заключенных, то к 1980 году это соотношение изменилось на противоположное. Многообразие подрывает децентрализованные правовые системы, поскольку оно искажает консенсус. Становится меньше согласия по поводу того, что является допустимым поведением, что является отклонением от этого поведения, и какое наказание должно за этим последовать.

В связи с этими изменениями значительно возросло число заключенных, подвергающихся насилию. Споров не удается избежать, а когда они возникают, они не разрешаются мирными средствами. В ответ на эту все более хаотичную обстановку заключенные стали обращаться к группам, которые принято считать причинами беспорядков — тюремным бандам.

Тюремные банды как источник закона

С 1960-х годов резко возросло число тюремных банд, членов тюремных банд и, что, возможно, важнее всего, их влияние на других заключенных. В калифорнийских тюрьмах банды имеют доминирующее влияние на повседневную жизнь заключенных. Тюремные банды — это группы заключенных, которые действуют в тюрьме (а иногда и на улице), членство в которых имеет ограничивающий, постоянный и взаимоисключающий характер. По сути, это постоянно действующие корпорации. Каждая из этих характеристик является дорогостоящей с точки зрения ее производства и поддержания, однако эти характеристики способствуют развитию неофициальных правовых систем, которые эти банды администрируют.

Банды действуют в рамках системы коллективной ответственности. Каждый заключенный должен быть связан с какой-либо группой, и каждая группа несет ответственность за действия каждого своего члена. Тюремные банды являются наиболее важными такими группами в Калифорнии сегодня, но они не единственные. Другие заключенные подчиняются приказам этих банд, но могут сохранять относительно ограниченные связи по расовому или этническому признаку. Аналогичным образом, заключенные, исповедующие одну и ту же религию, иногда образуют собственные группы, причем эти группы затем выступают в качестве основного сообщества в рамках системы взаимной ответственности.

Хотя все заключенные должны быть связаны с какой-либо группой, не все они делают это в одинаковой степени. Относительно небольшое число заключенных становятся “членами” старейших, наиболее известных тюремных банд, как Арийское Братство, Семья Черных Партизан, Нуэстра Фамилия и Мексиканская Мафия. Заключенные, которых устраивает меньшее влияние в банде, могут присоединиться к ним в качестве подчиненных групп. В этих случаях заключенные просто следуют правилам, установленным главарями банд. Это позволяет им интегрироваться в систему коллективной ответственности, поскольку другие заключенные знают, какая группа несет за них ответственность, но при этом от них не требуется такого же уровня приверженности. Тюремные банды часто писали конституции, чтобы упорядочить свое функционирование. Новым заключенным часто дается перечень правил, определяющих приемлемое и неприемлемое поведение при общении с другими заключенными. В бандах существуют четко установленные руководящие структуры, и некоторые из этих должностей заполняются в ходе демократических выборов. Лидеры банд следят чтобы члены банды выполняли эти правила.

Когда между бандами возникают социальные и экономические конфликты, лидеры конкурирующих банд встречаются, чтобы обсудить конфликт и найти его решение. На практике это происходит несколькими способами. Например, если кто-то из членов одной банды является должником за наркотики перед другой группой, то вся банда этого заключенного несет за это ответственность. Его могут заставить связаться с семьей на воле чтобы заплатить долг. Банда может объединить свои ресурсы, чтобы расплатиться. Банда может заставить заключенного погасить долг перед другой бандой; ему, возможно, придется напасть на тюремного охранника или врага банды. Наконец, сама банда может напасть на своего члена по заявке представителя другой группы, чтобы донести месседж, что такое поведение является недопустимым. Один главарь банды дал описание такой системы в действии. Он объясняет: “Мы должны держать пацанов в узде. Если у одного из наших парней горячая голова или язык без костей, это может всех втянуть в неприятности. Нам не нужен локдаун [тюрьмы], нам не нужен бунт, так что мне пришлось избить своих, чтобы контролировать ситуацию. Если один из моих ребят попутал, мы можем выдать его другой банде или разделаться с ним сами. У меня был парень, который влез в большой долг за наркотики, он задолжал деньги банде скинхэдов и мне пришлось передать его им. Они затащили его в камеру и выбили из него все дерьмо. Нам пришлось это сделать. Если бы мы этого не сделали, началась бы война, что плохо для бизнеса и для нас”.

Один заключенный объясняет стимулы, с которыми сталкиваются члены банд, и как позитивные, так и негативные последствия их влияния. Он говорит: “Слушай, банды, без сомнения, создают много проблем. Но дело в том, что они также решают проблемы. Ведь вам нужна какая-то структура и кто-то, кто организует бизнес, и тут вам пригодятся банды, потому, что у банд есть правила. У вас не должно быть долгов за наркотики, вы не должны начинать драку во дворе и прочее. Банды — это проблема, но мы заботимся о бизнесе. Есть кодекс молчания, ты не говоришь обо всем, что происходит с другими, копы разбивают банды, если с ними есть проблемы, так что мы держим себя в руках и занимаемся своими делами”. Эта цитата также указывает на причину, по которой банды управляют тюрьмой. Когда в тюрьме открыто происходят беспорядки или серьезные акты насилия, ее должностные лица устраивают “локдаун”. Когда заключенные содержатся в своих камерах в течение нескольких недель, гораздо труднее заработать деньги в рамках подпольной экономики.

Эта коллективная ответственность распространяется и на социальные взаимодействия. Один афроамериканский заключенный, новичок в тюрьме, был немного удивлен последствиями, которые наступили после того, как он оскорбил белого заключенного. Он объясняет: “Мне сказали помириться с ним. Я должен был сам разобраться со своим дерьмом. Сначала я подумал: “вы должно быть, шутите”. Я ни за что не скажу этому парню, что мне жаль. Потом они сказали мне, что у меня нет выбора. Таково правило: делай, что тебе говорят. Они выдвинули очень хорошие аргументы почему мне нужно держать себя в узде. И я все исправил.”

Временами этот метод энфорсмента правил может быть жестоким, но он работает, поскольку он возлагает издержки энфорсмента на тех, кто может это сделать с наименьшими издержками — других членов банды. Управление, основанное на деятельности банд, работает лучше положений Кодекса заключенных, поскольку оно требует меньше информации о репутации других людей. Проще знать репутацию группы, чем каждого конкретного заключенного группы. Это критично для тюрем с большим количеством заключенных, таких как в Калифорнии.

Понимание того, каким образом банды управляют тюрьмой помогает решить две загадки. Первая загадка заключается в том, что люди часто считают насилие смыслом существования банд. Один высокопоставленный тюремный чиновник говорит, что банды формируют “повестку насилия.” Но на самом деле все наоборот, насилие в тюрьмах штатов резко сократилось за последние 40 лет.

Как показано на диаграмме, с 1973 по 2012 год число убийств заключенных сократилось почти на 90% (данные за 1974-1979 годы отсутствуют). На протяжении большей части 2000-х годов уровень убийств в тюрьмах был ниже, чем за пределами тюрем. Если банды формируются для того, чтобы поощрять насилие, тогда мы должны видеть больше насилия после их прихода к власти, а не меньше. Признание того, что банды обеспечивают управление, разрешает это кажущееся противоречие.

Это объяснение также решает вторую головоломку: несмотря на резкое падение расовых предрассудков в свободном мире с 1940-х годов, тюремная жизнь сегодня намного более сегрегирована. Душ, телефоны, гандбольные корты, и даже места во дворе зарезервированы за различными расовыми группами, и другим расам не разрешается их использовать. Представителям различных рас не разрешается делиться сигаретами или пищей или даже жить в одной тюремной камере.

Казалось, что снижению расовых предрассудков во внешнем мире будет соответствовать снижению расовых предрассудков в тюрьме, но это не так. Эта загадка объясняется ростом численности заключенных. В обществе незнакомцев самым дешевым способом определить, с какой группой человек связан, является цвет его кожи. Видеть человека — это все, что нужно, чтобы иметь представление о том, кому жаловаться на его поведение. Эта возможность знать, какая группа отвечает за действия человека без знакомства с ним самим, питает систему коллективной ответственности.

Во времена малочисленных тюрем гораздо легче узнать других заключенных лично, поэтому для экономии на информационных расходах не требовалось строгой сегрегации.

Выводы

Банды предоставляют правовые услуги не по доброй воле. Они обеспечивают соблюдение своих собственных законов, поскольку тюрьмы, в которых поддерживается порядок, приносят им прибыль. Один заключенный объясняет, что главари пытаются избегать локдаунов, потому что “банды не могут продавать свои вещи, наркотики и прочее. Они не хотят локдаунов, это правда. Лидеры бесятся, когда нас не выпускают на прогулку во двор, ненавижу это… Лучше всего решать вопросы по-тихому, никому не нужен бунт.” Нарушение привычной жизни заключенных подрывает теневую экономику, которая является основным источником доходов для главарей банд. Они управляют преступным миром не из-за доброжелательности банд, а из-за их собственных интересов. Правовая система, действующая в рамках тюремных банд, является эффективной в плане социально-экономического взаимодействия в рамках общества заключенных незнакомцев, но она далека от идеала. Участие в деятельности банды увеличивает число рецидивистов. В ней отсутствует надежная система подотчетности и она далека от верховенства права. Более того, она дает власть и деньги людям, которым большинство из нас предпочли бы не давать ни того ни другого. Из-за отсутствия возможностей для выхода (либо из банд, либо из тюрьмы) практически не существует контроля за хищническим поведением банд. Тем не менее, они обеспечивают закон для тех людей, которые не могут полагаться на государство, чтобы получить его.