анонимная мышка Баженова

Во время Чтений Адама Смита я вела трансляцию отдельных тезисов выступлений в твиттере, и особо отметила доклад Артёма Северского, который как раз и был посвящён такому явлению, как банкротство, с точки зрения экономики и нормативной философии. Также Артём был настолько любезен, что опубликовал текстовую версию своего доклада на Литере (я её как-то уже рекламировала, это блог, посвящённый либертарианской теории, под эгидой ЛПР (той из двух ЛПР, которая с Федюкиным, Баженовым и, собственно, Северским).

Вкратце доклад сводится к следующему. Банкротство – это ситуация одновременного предъявления правомерных притязаний на одну массу активов, недостаточную для их удовлетворения. Такая ситуация может возникнуть даже в том случае, когда все сделки, которые привели к ней, были добровольны, либертарианские принципы не нарушались – и тем не менее имеет место правовая неопределённость: все претензии одновременно удовлетворить невозможно, а значит, нужно вырабатывать некий порядок их удовлетворения.

Далее Артём указывает, что для того, чтобы порядок удовлетворения подобных претензий сам не нарушал либертарианские принципы, он должен подчиняться определённым правилам. Придётся учитывать возможность того, что разные претензии могут иметь разный приоритет, потому что порождались разными правоотношениями. Одно дело – обязательство выплатить долг по зарплате или оплатить поставку оборудования, а другое – рассчитаться с инвестором. Также придётся согласовывать различные временные предпочтения кредиторов: одни согласны на рассрочку выплат, зато хотят получить побольше, другим не терпится взыскать долг поскорее. Фактически это означает для либертарианцев необходимость признания общей собственности, как бы им ни хотелось свести всё к одной лишь частной собственности. Наконец, следует учитывать, что те или иные правомерные притязания на собственность должника есть не только у тех, кто их уже предъявил к оплате, но и у тех, кто пока этого не делал – однако если процедура банкротства затронет и их интересы, то это также вовлечёт их в общий конфликт. Так, например, если за невыплаченный кредит на развитие предприятия изымать дом, то пострадают интересы не только должника, но и его домочадцев, и у них возникнут правомерные претензии к кредиторам. Иначе говоря, Артём утверждает, что либертарианцам для выработки порядка банкротства неизбежно придётся прийти к концепции юридических лиц, как бы они ни хотели свести всё к персональной ответственности без лишнего крючкотворства.

Так как же будут работать банкротства при анкапе? Разумеется, с использованием всех теоретических наработок, созданных ещё при этатизме, но с отсеиванием оттуда как минимум тех норм, которые подразумевают вмешательство государства. Банкротное право сейчас отличается от государства к государству, точно так же и при анкапе будет отличаться в разных обществах – где-то в ходу одни тонкости, где-то иные, при сохранении неких общих рамочных принципов. Если контрагенты не обговорили заранее, какие нормы применять, то им придётся импровизировать, что, скорее всего, сведётся к тому, что суду потребуется при урегулировании конфликта сперва определиться, применение какого именно банкротного права будет наиболее комфортным для всех участников процесса, равно как и для представлений судьи о справедливости.

Разумеется, при анкапе в отдельных сообществах могут сохраниться нормы, нарушающие либертарианские принципы. Например, в деревне Татарково может быть принято, чтобы должник отвечал за долг, неважно какой, всем своим имуществом и даже собственным телом как частью имущества. Это обстоятельство просто придётся иметь в виду потенциальным контрагентам жителей деревни Татарково. Мы можем лишь предположить, что по мере установления в обществе большего доверия и по мере уменьшения временных предпочтений, деловые практики, в том числе и в таких конфликтных ситуациях, как банкротства, будут эволюционировать в сторону большей снисходительности как минимум к добросовестным предпринимателям, неверно оценившим риски.