После революции удачливые революционеры, конечно, всегда пытаются убедить скептиков в том, что они достигли великих целей, и обычно они вешают любого, кто это отрицает.
Г. Л. Менкен
Для анархиста аргумент против насильственной революции прост. Государство, в конечном счёте, существует потому, что большинство людей считает, что оно выполняет полезные функции. Наиболее фундаментальной из этих функций является защита от насилия и беспорядков. Когда люди смотрят на анархию, как на абсолютное зло, это происходит не потому, что они беспокоятся о доставке почты или уборке улиц. Они боятся воровства, убийств и изнасилований, бесчинств и поджогов.
Чем сильнее страх перед этим, тем выше степень государственной тирании, которую люди будут готовы терпеть, и даже поддерживать. Гражданские беспорядки ведут к большему государству, а не к меньшему. Они могут свергнуть одну власть, но при этом они создадут ситуацию, в которой люди захотят другой и более мощной. Гитлеровский режим следовал за хаосом веймарских лет. Русский коммунизм – второй пример, урок, за который пришлось дорого заплатить анархистам Кронштадта. Наполеон – третий пример. И тем не менее, многие радикалы и некоторые анархисты говорят и ведут себя так, будто гражданские беспорядки – это путь, ведущий людей к свободе.
Для тех радикалов, чьё видение свободы – это новое государство, управляемое ими самими, революция не совсем неразумная стратегия, хотя они могут быть излишне оптимистичны, полагая, что в конце концов на вершине останутся именно они. Для тех же из нас, чьим врагом является не конкретное государство, но государство как таковое, эта стратегия самоубийственна. И всё-таки эта та стратегия, которую отстаивают некоторые анархисты. Каковы их аргументы?
Первый из них – гражданские беспорядки имеют образовательный элемент. Правительство, которому угрожает восстание, становится всё более и более тираническим, раскрывая себя населению в своих истинных красках. И население, радикализованное таким образом, восстаёт и упраздняет его. Экспериментально истинность этого аргумента – что революция ведёт к репрессиям, а репрессии к свободе – демонстрируется процветающими анархистскими общинами, занимающими в настоящее время территории, некогда управляемые репрессивными правительствами России, Китая и Германского рейха.
Другой, более недостойный аргумент в пользу революции – простой оппортунизм. Всё идёт к революции, нравится нам это или нет; и каждый должен решить, по какую сторону баррикад он встанет. Если либертарианец не поддержит революцию, то ему останется винить лишь себя, если он встретит её триумф c возвышенного положения – между фонарным столбом и улицей. И даже если он избежит такой участи, ему вряд ли удастся повлиять на политику революционеров, если он не поможет им совершить революцию.
Даже сам по себе этот аргумент неубедителен. Иногда успешные революционеры оказываются на руководящих постах, но, судя по историческим хроникам, они более склонны оказываться на том свете благодаря любезности своих товарищей. В любом случае, революция имеет свою логику, и это, как и в случае с политикой – логика власти. Таким образом, революция, как и политика, приводит к успеху тех, у кого есть желание и способность обладать властью. Либертарианец проигрывает ещё до того, как игра успевает начаться. К тому времени, как революция станет успешной, население не будет хотеть ничего, кроме порядка и безопасности. И если у тех, кто начал революцию, будут сомнения в том, сумеют ли они обеспечить всё это, найдётся кто-то другой, кто сможет положить всему конец.
Дело выглядит лучше, исключительно с точки зрения оппортунизма, если поддерживать контрреволюцию. В Испании старых фалангистов больше, чем старых большевиков в России. Но лучшая политика при неизбежности революции – как по моральным, так и по оппортунистическим причинам – это нейтральность. Заберитесь в нору, закройте её за собой и выходите, когда люди перестанут стрелять друг в друга.
Третий аргумент в пользу революции, который может иметь куда большее влияние, чем любой другой – это отчаяние. Он предполагает, что существуют причины, присущие нашей нынешней ситуации, которые делают невозможным ослабление или разрушение государства внутри системы. Тогда единственная возможная стратегия, пусть и мрачная – попытаться разрушить систему извне, путём ненасильственного сопротивления или насильственной революции. Ключевым понятием в данном аргументе является правящий класс, группа людей, контролирующих существующие институты и пользующихся этим контролем. В следующей главе я попытаюсь разобраться с этим понятием. В главе после неё я поговорю о стратегиях достижения либертарианской анархии, выглядящих более действенными, чем революция.
Да будет революция, да будет пушек гром!
Вот конный нищий хлещет пешего хлыстом.
И снова революция, орудия, огонь!
Стал пеший нищий конным, и хлещет пеших он.
У. Б. Йейтс