Карибские пираты начала XVIII века (с.1716 по 1726) — самые известные преступники в истории. В их число входили Чёрная Борода, чьё настоящее имя было Эдвард Тич, Черный Барт Робертс, который захватил больше трофеев, чем любой другой пират золотого века, и Калико Джек Раккам, который стал прообразом персонажа Джонни Деппа, Джека Воробья, в диснеевских Пиратах Карибского моря. Только мафия приближается к криминальной знаменитости карибских пиратов, но большинство детей все-таки не переодеваются в мафиози, чтобы собирать конфеты на Хэллоуин.

Пиратство в Карибском бассейне — продукт сотрудничества. Пиратскому судну, с экипажем из одного человека, было бы трудно даже отдать швартовы, не говоря уже о том, чтобы захватить вооруженное торговое судно. Успешное пиратство требует сотрудничества многочисленной пиратской команды. Экипаж среднего пиратского корабля состоял из 80 человек, а самый большой экипаж состоял из нескольких сотен. В связи с этим возникает вопрос о том, каким образом пираты, которые, будучи преступниками, не могли полагаться на правительство в обеспечении своих команд защитой закона и которые не испытывали угрызений совести в связи с убийствами и грабежами ради личной выгоды, смогли сотрудничать друг с другом для занятия пиратством.

Немного об источниках

Главным источником исторической информации о карибском пиратстве начала XVIII века является книга капитана Чарльза Джонсона A General History of the Pyrates, опубликованная в двух томах: первый в 1724 году (переиздан в 1726 году) и второй в 1728 году. Одно время Джонсон считался псевдонимом, никого иного как Дэниеля Дефо, автора Робинзоном Крузо. В 1980-х годах литературоведы полностью уничтожили теорию Дефо, оставив личность Джонсона загадкой.

Некоторые думают, что Джонсон мог быть морским рабочим, другие — журналистом, третьи — пиратом. Кем бы он ни был, никто не сомневается в том, что он “обладал обширными знаниями о пиратстве из первых рук” (Констэм 2007, p. 12), и хотя A General History of the Pyrates содержит несколько ошибок и апокрифов, “Джонсон считается надежным источником фактической информации о Карибских пиратах” (Редикер 2004, p. 180).

Ряд других исторических источников, которые подтверждают и расширяют информацию Джонсона, дают дополнительную информацию о пиратстве в Карибском бассейне в начале восемнадцатого века. К их числу относятся работы, опубликованные освобожденными пиратами; опубликованные отчеты о судебных процессах над пиратами; сообщения в газетах того времени, касающиеся пиратства; и корреспонденция от колониальных губернаторов и других правительственных чиновников, имеющих дело с пиратами.

Пиратские проблемы

Пираты были вне закона. Правительства заклеймили их hostes humani generis— врагами рода людского — и лишили их правовой защиты их жизни и имущества. Как заявил британский колониальный чиновник, пират “не может претендовать ни на защиту князя, ни на привилегию ни одной страны, ни на преимущества закона”, “Ему отказано в обычной гуманности, и в самих природных правах, никто не должен соблюдать обещание, данное ему, ни данную ему присягу, и с ним нельзя иначе обращаться, как с диким зверем, которого каждый человек может законно уничтожить” (Суд над Восемью Лицами 1718, стр. 6).

Невозможность пиратов полагаться на государственное законодательство создало серьезную проблему для их команд, способность которых грабить торговые суда зависела от способности их членов жить и работать вместе в течение длительного времени в море. Если бы склонность пиратов к воровству и насилию распространялась на их взаимодействие друг с другом, сотрудничество в рамках их экипажей было бы невозможным, что также сделало бы невозможным успешное пиратство.

Особенности “рабочих мест” пиратов — пиратских судов — усугубляют эту проблему. Пиратские суда были переоборудованными торговыми судами, которые отличались от своих предшествующих инкарнаций в двух важных отношениях: они перевозили примерно в шесть раз больше людей и значительно больше оружия и пороха. Таким образом, пиратские суда были крайне взрывоопасными и моряки были упакованы внутри как сардины. В этих условиях конфликт на борту судна между двумя пиратами, который заканчивался выстрелами мушкетов или даже ударами сабель, представлял опасность для судна и других членов экипажа.

Пиратство было опасным делом. Добыча пиратов была вооружена, и хотя большинство судов сдавались без боя, но так поступали далеко не все. У торговых команд было меньше людей, но их сабли и пушки были столь же смертоносны.

В столкновениях между пиратами и их жертвами отдельно взятый пират мог бы избежать опасности, если бы он держался позади схватки. Конечно, если бы он с криками прятался под палубу при виде противников своей команды, его коллеги, вероятно, заметили бы это. Но если бы он просто избегал рискованных ситуаций в ближнем бою, они, вероятно, ничего бы не заметили; в рукопашной схватке у них были дела поважнее — например избежать удара сабель противника.

Это создает еще одну проблему для сотрудничества внутри пиратского экипажа. За исключением вклада капитана, который руководит боем, вклад отдельного пирата в успех или неудачу пиратской команды в столкновениях с торговцами довольно незначителен. При этом каждый пират рассчитывает заработать некую (одинаковую для всех) сумму, которая не зависит от его храбрости в бою. Это дает отдельным членам экипажа стимул держаться подальше от опасности. Но если бы так поступало достаточное количество пиратов, пиратские экипажи не смогли бы захватывать добычу.

Обстоятельства часто требуют быстрого принятия решений — когда нужно преследовать противника или, наоброт, бежать с поля боя, как маневрировать при приближении к добыче и когда давать залп. Необходим пират, обладающий полномочиями принимать такие решения от имени экипажа. Другие важные решения на судне были менее срочными, но также выигрывали от единоличного руководства. Например, кто-то должен проводить нормирование и честное распределение провизии, что очень важно для людей, которые месяцами находятся в море, кто-то должен был делить захваченную добычу среди членов экипажа; и если были разработаны правила, регулирующие поведение членов экипажа, пиратам был необходим орган власти для обеспечения их соблюдения.

Потребность в таких администраторах создает дополнительную проблему для пиратов. Член экипажа, наделенный полномочиями решать важные задачи, может злоупотреблять своей властью, используя ее против других членов экипажа ради личной выгоды. Последствия злоупотреблений со стороны должностных лиц были хорошо знакомы пиратам, многие из которых ранее служили на торговых судах, чьи капитаны, как утверждали пираты, обманывали их при оплате и использовали дисциплинарную власть, чтобы сводить личные счеты. Если бы пираты не могли контролировать должностных лиц, которые имеют власть над аналогичными решениями в отношении их судов, то им не стоило бы вообще объединяться в пиратские команды.

Пиратские решения, часть I: “Пиратский кодекс”

Пираты испытывали такую же потребность в регулировании своего поведения, как и законопослушные граждане. Не имея возможности полагаться на закон, созданный правительством, пираты создали свой собственный закон “для лучшего сохранения своего общества и отправления правосудия друг другу” (Джонсон 1726-1728, p. 210). Киношные пираты называют его “пиратским кодексом”. Настоящие пираты называли это “статьями.”

Каждый экипаж составлял свой набор статей, но поскольку проблемы, с которыми сталкивались пиратские экипажи, были схожи, их статьи также были похожи. Следующие статьи, которым подчинялся пиратский экипаж на борту Royal Fortune под руководством Бартоломью Робертса, иллюстрируют ключевые элементы пиратского права:

Очевидно, пиратские суда не были местом хаоса и беспорядка, как их изображают в популярной литературе. Более того: пиратские отношения были строго регламентированы, и законы, разработанные их экипажами, были странной смесью прогрессивного и пуританского.

Статья I устанавливает демократию в виде коллективного принятия решений экипажем по важным делам; подробнее об этом ниже. Всем членам экипажей разрешено участвовать в пиратской демократии, включая черных пиратов, которые составляли значительную часть многих экипажей. Один пират — один голос.

Статьи II и VIII запрещают воровство и регулируют насилие между членами экипажа. Статья VIII также предусматривает разрешение споров между членами экипажа. Когда конфликт не мог быть урегулирован мирным путем, стороны конфликта должны были сражаться на берегу, что исключало ущерб кораблю и экипажу. Джонсон подробно останавливается на следующих моментах:

если стороны не приходят к примирению, [член экипажа] отвозит их на берегу с сопровождением, которое он считает надлежащим, затем поворачивает спорящих спина к спине и разводит на несколько шагов: По приказу они поворачиваются и стреляют одновременно . . . Если оба промахиваются, они берутся за сабли. Бьются до первой крови (Johnson 1726-1728, p. 212).

Статьи III и VI запрещают азартные игры и привлечение на борт сексуальных партнеров — поведение, которое может привести к конфликтам между членами экипажа.

Статьи IV, V, VII и IX регулируют внешнее поведение, которое, оставаясь нерегулируемым, негативно влияет на весь экипаж. Поэтому употребление алкоголя в ночное время допустимо только на палубе, что позволяет уставшим пиратам спать; надлежащее техническое обслуживание оружия является обязательным, что делает членов экипажа постоянно готовыми к боевым действиям; и выход из компании был запрещен до тех пор, пока экипаж не захватил добычу достаточной ценности, что не позволяло пиратам, у которых в середине похода изменились настроения, истощить людские ресурсы экипажа.

В том же духе, одна из статей кодекса, который управлял пиратской командой на борту Revenge, под командованием Джона Филлипса, регламентировала курение: “Человек который будет… курить табак в трюме без крышечки на трубке … подвергнется такому же наказанию, что и в предыдущей статье” (Джонсон 1726-1728, стр. 342-343). Команда Revenge не создавала этот закон, чтобы уберечь своих некурящих членов от воображаемых последствий пассивного курения; они сделали это для того, чтобы члены команды не были разорваны на куски. Трюм был частью корабля, где пираты хранили порох.

В статьях IX, X и XI оговариваются материальные условия работы членов экипажа. В статье Х говорится о вознаграждении: кроме офицеров экипажа, которым платили чуть больше, каждый член имел право на долю захваченной добычи. В статье XI говорится о днях отпуска: музыканты команды, которые устраивали пиратам развлечения на море, имели право на один выходной в неделю.

Статья IX касается страхования занятости. У пиратов не было профсоюзов. Тем не менее им удалось реализовать политику, изобретение которой часто приписывают себе профсоюзы, а именно выплату компенсации работникам. Пираты выплачивали компенсацию членам экипажа, получившим ранения при исполнении так сказать “общественных работ”. После захвата добычи, но до выплаты долей, оговоренные суммы изымались из общей кучи и распределялись среди пострадавших пиратов в соответствии с нанесенным им ущербом. Например, потеря правой руки может дать пирату право на большую компенсацию, чем потеря левой, поскольку большинство пиратов предположительно были правшами. Такая страховка уменьшала стимул членов экипажа оставаться в стороне в схватке с жертвой пиратской атаки.

Пиратские статьи предусматривали наказания для членов экипажа, нарушивших законы своей команды. Обычно это были телесные наказания, последствия которых варьировались от крайне нежелательных до чрезвычайно опасных. Высадка на необитаемый остров, телесные повреждения и казнь были обычными наказаниями за нарушения закона, все это мы найдем в статьях Royal Fortune. Другие пиратские экипажи наказывали за нарушение закона поркой (по “Закону Моисея”, как это называется в статьях Revenge); “килеванием”, когда нарушителя закона протягивали на веревке через поросшее острыми ракушками дно судна; и потерей своей доли добычи.

Статьи не могли однозначно регулировать любой правовой вопрос, с которым может столкнуться команда. Решение этой проблемы заключалось в судебном толковании: “В том случае, если возникнут какие-либо сомнения в отношении толкования этих законов, и останется спорным вопрос о том, нарушила ли сторона их или нет, должно быть назначено жюри присяжных для их объяснения и вынесения вердикта по данному спорному делу” (Джонсон 1726-1728, стр. 213). Аналогичным образом, если законы не указывали конкретное наказание за их нарушение, пиратские экипажи прибегали к правилу, которые было указано в статьях — демократическому процессу принятия решений, когда правонарушитель “получит наказание, которое капитан и большинство команды будут считать уместным” (Бостонские новости — письмо от 1 августа по 8 августа 1723 года).

Пиратские решения, часть II: пиратская демократия и разделение властей

Законы, которые не могут быть приведены в исполнение, бесполезны для регулирования поведения. Для обеспечения соблюдения законов, содержащихся в их статьях, пираты создали офис квартирмейстера. Джонсон описал этот офис так:

Для наказания за мелкие правонарушения … cреди пиратов есть избираемый экипажем офицер, называемый Квартирмейстером, который обладает властью в этом вопросе (за исключением времени боя). Если они не подчиняются его командам, ссорятся друг с другом и бунтуют, дурно обращаются с пленными, грабят не по приказу, и в частности, если они небрежно относятся к своему оружию, которое он проверяет по своему желанию, он наказывает их по своему собственному усмотрению: Короче говоря, этот офицер является попечителем всего, является главным на борту по разделу добычи, выбирает часть для команды, что он желает, и возвращая то, что он считает подходящим для владельцев, за исключением золота и серебра, которые они проголосовали не возвращать¹.

Кроме того, квартирмейстер распределял добычу и провизию в соответствии с уставом его экипажа и улаживал конфликты между членами команды, действуя в качестве “гражданского магистрата на борту пиратского судна” (Джонсон 1726-1728, p. 213).

По пиратским законам, квартирмейстер избирался командой демократическим путем, поэтому экипаж также мог по любой причине публично сместить его. Демократический отзыв часто означал не только потерю должности. Когда старший помощник пиратского капитана Джона Гоу, Джеймс Уильямс стал буйным и неуправляемым, команда “нагрузила его железом” (заковала в кандалы, — прим.ред.) и “решила посадить его на борт захваченного судна с инструкциями доставить его на борт первого встречного английского боевого корабля, для того, чтобы его повесили”.

(Отчет о поведении и процедурах покойного Джона Гоу 1725, стр. 23).

В сочетании со статьями пиратская демократия значительно ограничивает возможности квартирмейстеров злоупотреблять своей властью. Определяя юридически запрещенные виды поведения и устанавливая наказания для нарушителей, пиратские статьи разъясняли, оправдано ли наказание квартирмейстером какого-либо члена экипажа или же оно является злоупотреблением служебным положением. Вооружившись этим знанием, пираты могли использовать награду избрания на должность и угрозу смещения с должности для гарантии того, что квартирмейстер занимается исклюительно исполнением своих обязанностей и ничем более.

Демократия не только мотивировала квартирмейстеров быть честными, она также способствовала отбору членов команды, наиболее подходящих для этой должности. Претенденты на должность квартирмейстеров должны были соревноваться за благосклонность членов экипажа. Чаще всего избирались пираты, обладающие подходящими качествами для этой работы, такими, как честность и умение быть посредником.

Я cделал упор на полномочия, которые квартирмейстеры осуществляли на пиратских судах, уделив лишь небольшое внимание капитанам. Так же делали и пираты. Только во время преследования или боя их капитаны обладали особой властью, когда, “по их собственным законам”, “власть капитана была вне контроля” (Джонсон, стр. 139; 214). Во всех остальных случаях закон рассматривал капитана как любого другого члена команды.

Капитанов совершенно осознанно наделили такими скромными полномочиями. Чтобы избежать повторения своего неудачного опыта в качестве моряков торговых судов, пираты разделили власть, традиционно сосредоточенную в руках капитана, между капитаном и квартирмейстером, “и так они избегали отдавать слишком много власти в руки одного человека” (Хейворд 1735, стр. 42). Нам хорошо знакома эта идея пиратов: чтобы ограничить власть, полезно ее разделить, позволяя одному ведомству “контролировать и уравновешивать” другое.

Стремясь предотвратить любые посягательства, которые могли бы лишить их власти, квартирмейстеры имели сильный стимул следить за поведением капитанов и сопротивляться их чрезмерному влиянию . В результате, замечает Джонсон “Капитан не может сделать ничего, что не одобряет квартирмейстер. Можно сказать, что квартирмейстер — это скромное подражание римскому народному трибуну; он говорит за экипаж и заботится об интересах экипажа” (Джонсон 1726-1728, p. 423).

Квартирмейстер в этом отношении выполнял роль “ремня безопасности”, поскольку пиратский закон предусматривал и более прямой механизм контроля команды за своими капитанами — тот же самый механизм, который предусматривал контроль за квартирмейстерами: демократические выборы. Члены экипажа всенародно избирали своих капитанов и так же всенародно свергали их “в своих интересах или забавы ради” (Джонсон 1726-1728, p. 194). Это мотивировало пиратских капитанов выполнять обещания, данные своим экипажам, например как обещания, данные капитаном Натаниэлем Нортом после его избрания, сделать “все, что может привести к общему благу” (Джонсон 1726-1728, p. 525).

Тот факт, что полномочия капитанов были серьезно ограниченными, вовсе не означает, что они не являлись важными членами команды. Капитаны были жизненно важны. Их значение, однако, объясняется необходимостью наличия квалифицированного военного командира для успешного пиратства, а не каким-либо королевским статусом. Слишком робкий пиратский капитан слишком мало рисковал бы, нападая на потенциальную добычу; Слишком агрессивный — слишком много. Прибыльное пиратство требует достаточно смелых капитанов. Для этого также требовались стратегически грамотные капитаны, которые знали, как загнать осторожных торговцев в угол. Пираты называли совокупность знаний и смелости “пуленепробиваемостью” (Джонсон 1724-1728, p. 214).

Демократия помогала пиратам найти таких “пуленепробиваемых” капитанов. Если первый капитан, выбранный экипажем, оказывался непригоден для выполнения задания, экипаж не останавливался на нем, как это могло бы быть, если бы капитанство было автократической должностью. В таком случае члены экипажа могли отозвать своего капитана и выбрать нового вместо него, что они и делали.

Пиратский прецедент американской системы правления

Институциональные особенности пиратского права могут показаться вам знакомыми. Они более или менее характерны для американской системы правления: конституционная демократия, разделение властей и система сдержек и противовесов.

Причины, по которым пираты ввели эти институты на своих судах, также должны звучать знакомо. Это в значительной степени те же причины, которые отцы-основатели Америки указали в “Письмах федералиста”: необходимость наделения органов власти полномочиями по содействию защите жизни и имущества и одновременная необходимость ограничения полномочий органов власти, с тем чтобы они не злоупотребляли своей властью.

Наиболее заметное различие между пиратским законом и американской системой правления заключается не в их сущности, а в том, когда они были созданы и кем. Пиратские законы были созданы в начале восемнадцатого века в основном неграмотными, жестокими преступниками. Американская система правления была создана самыми образованными и уважаемыми европейцами своей эпохи более полувека спустя. Возможно, отцы-основатели что-то позаимствовали у пиратов. Или, возможно, капитан Чарльз Джонсон был литературным псевдонимом духа еще не рожденного Джеймса Мэдисона.

Было ли пиратское право успешным?

Пиратские законы были достаточно успешными в управлении пиратами, иначе бы пиратство в Карибском бассейне в начале восемнадцатого века не существовало бы. Если бы проблемы сотрудничества, с которыми столкнулись пираты, оказались неразрешимыми, это бы предотвратило пиратство. Однако, по крайней мере в течение короткого периода времени, пиратство в Карибском бассейне процветало, к большому огорчению европейских правительств и международного торгового сообщества.

Одним из способов оценки эффективности пиратского права в деле регулирования жизни пиратов является оценка эффективности работы пиратских экипажей. Невозможно узнать, сколько в среднем зарабатывал пират начала XVIII века, и скудные имеющиеся данные следует интерпретировать с осторожностью, хотя, несомненно, крупные пиратские вылазки были зафиксированы. Так или иначе, эти цифры говорят, что по крайней мере некоторые пиратские экипажи были невероятно успешными.

Члены пиратского экипажа начала XVIII века под командованием Джона Боуэна, например, заработали 500 фунтов стерлингов на человека в одном рейде — эквивалент 20-летнего дохода среднего матроса начала XVIII века. Члены пиратского экипажа, которым командовал Томас Уайт, справились еще лучше: каждый из них заработал 1200 фунтов стерлингов в одной экспедиции. В 1720 году пираты под командованием Кристофера Кондента зарабатывали по 3000 фунтов стерлингов. В 1721 году капитаны Джон Тейлор и Оливье Левассер заработали по 4000 фунтов стерлингов на человека.

Многим пиратам, конечно, не так везло. Тем не менее те, чьи экипажи были достаточно удачливы, чтобы захватить весьма ценную добычу, смогли воспользоваться своим положением только потому, что им в плавании длительное время удавалось сотрудничать. И им удалось это только благодаря пиратскому праву

Пиратские уловки

Неудивительно, что преступники, достаточно умные, чтобы предвосхитить американскую систему правления, были умны и в других вещах. Возьмем, например, так называемую “пиратское принуждение”. Как известно большинству поклонников пиратской беллетристики, пиратские экипажи состояли преимущественно из насильно завербованных моряков. На самом деле это не так. Как и многие другие пиратские мифы, популярное представление о том, что пиратские команды использовали принудительный призыв было результатом пиратской уловки — хитрой общественной кампании, направленной на улучшение прибыльности пиратства.

Правительства XVIII века карали за пиратство повешением. Заинтересованные в том, чтобы избежать этой участи, пираты нашли дырку в законе: суды оправдают человека, которого насильно завербовали в команду. Разбой на море был уголовно наказуем, но если вас захватили морские разбойники и заставили исполнять их приказания под угрозой смерти, то вы избежите наказания.

Пираты использовали эту лазейку, притворяясь, что насильно вербуют моряков, которые вступали в их ряды добровольно. Поскольку они действительно заставляли некоторых людей присоединиться к команде, такая тактика была действенной — при условии, что лицо, заявляющее о том, что его завербовали насильно, могло представить убедительные доказательства.

Такие доказательства было несложно сфабриковать. После того, как пираты захватывали судно, моряки, которые хотели присоединиться, должны были позвать пиратского капитана или квартирмейстера и сообщить ему о своем желании. После этого пираты устраивали спектакль, принуждая моряков к службе, чтобы убедить тех, кто не желал присоединиться, в том, что их товарищей завербовали насильно.

“Притворное принуждение”, как писал Джонсон, на самом деле происходило по “взаимному согласию между сторонами”. Если такие пираты попадали в руки властей, то они могли призвать заслуживающих доверия свидетелей, которые наблюдали за их вербовкой, чтобы те дали убедительные показания в ходе судебного разбирательства.

Некоторые пираты развили эту идею еще дальше. У них были свидетели их якобы насильной вербовки, которые публиковали объявления об этом в популярных газетах. После того, как Эдвард Торнден, например, был “вынужден сесть на пиратский корабль” под командованием Барта Робертса, он “изъявил желание чтобы его товарищ опубликовал это в газете”.

Эта уловка была далека от совершенства. Суды прознали о ней и многие пираты, которые утверждали что их насильно завербовали, были, всё же, осуждены. Тем не менее некоторым удалось избежать виселицы с помощью этого трюка.

Более известная пиратская уловка — печально известный пиратский флаг Веселый Роджер. Подобно “статьям”, у каждой пиратской команды был свой флаг, но все они были похожи. Типичное пиратское знамя было черным и изображало человека, или какую-то его часть, часто в форме скелета. Любимый флаг голливудских пиратов — череп и перекрещённые кости.

Большинство известных истории разбойников не объявляли о своем присутствии своим жертвам. Но пираты любили это делать. Находясь на удалении от своей жертвы, пиратские суда шли под флагами европейских стран — чтобы преждевременно не спугнуть свою добычу. Когда пираты подходили ближе, они поднимали Веселого Роджера, демонстрирую свою пиратскую сущность.

Такая идентификация была очень важна для пиратов. Их корабли были не единственными враждебными кораблями, с которыми могли столкнуться в море торговцы XVIII века. Нанятые правительствами суда береговой охраны в поисках “чужаков” — кораблей, торгующих в нарушение торговых запретов, — также следили за маршрутами, которые прокладывали торговцы. Лицензия береговой охраны позволяла при нарушениях конфисковать якобы контрабандный груз у торговцев. Поэтому часто поведение береговой охраны не отличалось от пиратства — по крайней мере, с точки зрения торговцев и их правительств.

В качестве правительственных подрядчиков, суда береговой охраны были ограничены в том, как поступать с торговыми экипажами, которые им сопротивлялись. Береговая охрана не могла хладнокровно убить моряков, после того, как она их поймала. Следовательно, торговцы часто были готовы сопротивляться береговой охране.

В случае пиратской атаки торговцы вели себя по другому. У пиратов была заслуженная репутация беспощадности к сопротивляющимся, которую они заслужили, придерживаясь простой политики: сдавайся или умри. Пираты выбрали эту практику, чтобы свести к минимуму потери при захвате добычи. Ожесточенные бои с добычей были дорогостоящими.

Жертвы нападения могут ранить или убить членов пиратской команды, повредить судно пиратов или добычу. Таким образом, более мирное пиратство являлось более выгодным, и обеспечивалось оно, как это ни парадоксально, обещанием пиратов убивать тех, кто сопротивляется.

Осуждённые пираты подвергались одинаковому наказанию — казни, независимо от того, убивали они сопротивляющихся жертв или нет, а превосходство в людях и огневой мощи сильно способствовало их победе в бою со своей жертвой. Обещание пиратов убить своих жертв было достоверным, и они его выполняли, рекламируя этот факт мореплавателям, отпуская пленников, чтобы они разносили молву об этих деяниях. Поэтому большинство торговых судов боялись сопротивляться пиратам.

Чтобы эта схема работала, пиратам нужно было быть уверенными в том, что их жертвы знали, когда на них нападают пираты, а когда — береговая охрана. Жертва не могла определить принадлежность нападавшего по внешнему виду судна; пираты и береговая охрана использовали одни и те же суда. Но они использовали разные флаги. За некоторыми исключениями, только пираты поднимали Веселого Роджера, и именно по этой причине.

Береговая охрана в подавляющем большинстве воздерживалась от хождения под Веселым Роджером, несмотря на то, что это помогало добиться повиновения торговцев, из-за неприемлемого риска. Над пиратами не было действующих правительственных комиссий, которые давали бы им лицензию на досмотр торговых судов. Если власти захватывали экипаж, занимавшийся такой деятельностью, не имея на то законных оснований, его членов судили как пиратов. Береговая охрана, однако, зависела от правительственных комиссий, которые защищали ее от преследования за пиратство, если только она не действовала откровенно пиратским образом — таким как поднятие Веселого Роджера. В этом случае, комиссия береговой охраны больше их не защищала, и они могли быть осуждены как пираты.

Таким образом, имитация пиратов была не выгодна. Действовать как пират означало угрозу наказания за пиратство. Настоящие пираты понимали чем и зачем рискуют. Но для тех, кто лишь хотел подражать пиратам, такая жизнь могла окончиться на виселице. Таким образом, пираты плавали под Веселым Роджером, а большинство береговой охраны — нет.