Мне подкинули ссылку на интересную статью в богомерзском вконтакте, где некий Константин Морозов рассуждает о моральном оправдании налогообложения, в частности, в целях внедрения БОД, и прочих интересных умопостроениях леволибертарианского лагеря. Без иронии, мне было интересно понять их логику.
Вкратце, аргументация автора следующая. Принудительность изъятия сама по себе не является критерием его несправедливости: это легко показывается на примере компенсации ущерба. Таким образом, чтобы говорить о несправедливости изъятия, нужно показать, что изымается собственность, на которую ты имеешь право. Но как определить, на что человек имеет право собственности? С чего он взял, что он имеет право собственности на то, что изымается в виде налога? Юридически это собственность государства, и подлежит уплате. Значит, сопротивление либертарианцев налогам коренится не в законах, а в морали.
Это поднимает вопрос объективности морали. Если мы стоим на позициях морального релятивизма, когда один считает так, а другой этак, и оба правы, то государство столь же право, взимая налоги, как и либертарианец, не желающий их платить. Таким образом, если либертарианец хочет обосновать другим, что прав именно он, ему придётся вставать на позицию морального реализма.
Возводя аморальность налогов к принципу неагрессии, либертарианец основывается на том, что свобода не требует рациональных оснований, это некое самоочевидное благо, к которому стремится каждый. Но о какой именно свободе речь? Либертарианское представление о свободе как отсутствии принуждения – далеко не единственная формулировка, даже не самая популярная, и уж точно не может считаться самоочевидной.
Далее автор разбирает несколько возможных подходов к обоснованию моральности обязательных изъятий для перераспределения в пользу бедных: оговорку Локка, утилитаризм, компенсаторную справедливость по Нозику, сведение понятия негативной свободы к её республиканистской формулировке… Автор не настаивает на истинности той или иной аргументации, он лишь указывает на то, что умные дяди умеют красиво и грамотно рассуждать с логикой и фактами, в то время как оголтелые восточноевропейские либертарианцы обслушаются своего Светова и в жопы… остаются неубедительными узколобыми догматиками, демонстрирующими крайне низкий уровень дискуссии.
Я сейчас не собираюсь кидаться опровергать тейки из статьи. Для меня это скорее полезное предупреждение, которое пригодится при написании брошюрки по анкапу. В частности, нужно понять, что делать с моральным реализмом. Я определяю мораль как спонтанный порядок вступления в конфликты, и она, конечно же, будет разной в различных сообществах. Таким образом, книжка про анкап приобретает этакий этнографический характер. Дескать, слушайте, живёт на свете такой народ анкапов, и у них вот такие вот удивительные племенные обычаи, так непохожие на то, что принято среди цивилизованных людей, но по-своему привлекательные, как привлекательны нам обычаи каких-нибудь полинезийцев в плане свободной любви. Буду ли обосновывать, почему либертарианский социальный порядок наилучший? А вот не знаю. Не уверена.
>Принудительность изъятия сама по себе не является критерием его несправедливости: это легко показывается на примере компенсации ущерба.
Ущерб это принудительное изъятие. Возмещение этого изъятия – отмена принудительного действия.
>Но как определить, на что человек имеет право собственности?
>Юридически это собственность государства
“мы признаем только те притязания на частную собственность, которые являются законными – те, которые вытекают из фундаментального естественного права индивида на самого себя и на собственность, которую он либо преобразовал с помощью своей энергии либо получил добровольно или унаследовал от подобного преобразователя. Иначе говоря, мы не признаем право кого-либо на любую конкретную часть собственности на основе его или чьего-либо другого произвольного и голословного заявления о том, что это его собственное. Не может быть никакого естественного морального права, вытекающего из произвольного заявления человека о том, что какая-либо собственность принадлежит ему.” – Ротбард
>сопротивление либертарианцев налогам коренится не в законах, а в морали
Сопротивление либертарианцев коренится в праве собственности. Государство не является источником права и законов.
>государство столь же право, взимая налоги, как и либертарианец, не желающий их платить.
Если оба правы, то понятие правоты теряет смысл и полезность.
Этатисты отрицают правоту либертарианца, не желающего платить налоги. Этатисты отрицают моральный релятивизм и считают, что либертарианец обязан платить налоги. Этатисты требуют наказать либертарианца за уклонение от налогов.
>если либертарианец хочет обосновать другим, что прав именно он
Либертарианцам нужно создать социальную структуру, способную физически защитить либертарианцев от нарушителей NAP.
>свобода не требует рациональных оснований, это некое самоочевидное благо, к которому стремится каждый.
Любой человек может отказаться от свободы и прав в либертарианской юрисдикции, в одностороннем порядке разорвав договор о неагрессии. Обычно противники свободы хотят получить привилегию нарушать чужие права, а не отказаться от собственных прав.
>Либертарианское представление о свободе как отсутствии принуждения — далеко не единственная формулировка даже не самая популярная, и уж точно не может считаться самоочевидной
Человек может быть более свободным, если его принуждают?
>Я определяю мораль как спонтанный порядок вступления в конфликты
Поэтому ее нужно заменить рациональным порядком вступления в конфликты, а не поддаваться эмоциям.
>удивительные племенные обычаи
Обычаи иррациональны. Обычаи не принимают добровольно и осознанно.
>государство столь же право, взимая налоги, как и либертарианец, не желающий их платить.
Удобная формулировка. У государства есть право на действия, а у либертарианца только право не хотеть. Признают ли моральные “релятивисты” право либертарианца посадить сборщика налогов в частную тюрьму?
Моральный релятивизм леваков это истерика: “я прав, но не могу обосновать, а если ты не соглашаешься, что я прав – ты моральный догматик из пещеры! Фашист!”
>умные дяди умеют красиво и грамотно рассуждать с логикой и фактами, в то время как оголтелые восточноевропейские либертарианцы обслушаются своего Светова и в жопы… остаются неубедительными узколобыми догматиками, демонстрирующими крайне низкий уровень дискуссии.
Мы будем вас грабить, а вы не должны считать нас грабителями! Вы не согласны? Узколобые догматики!
>если либертарианец хочет обосновать другим, что прав именно он, ему придётся вставать на позицию морального реализма.
Локк, Ротбард, Хоппе и Айн Рэнд – моральные реалисты.
Светов встал на позицию морального нигилизма.
https://www.youtube.com/watch?v=JRfSZOXi-qs
Покажите мне человека, который считает, что у людей есть естественные права, и я покажу вам тирана.
Как только вы начинаете постулировать существование естественных, само собой разумеющихся прав – вы отказываете человеку в субъектности и подчиняете его высшей силе. Человека невозможно раскрепостить, загнав его в тиски универсальных истин, потому что права это абстракция. И как любая абстракция это продукт сознания, а значит – не может предвосхищать человека. Даже такая любимая многими либертарианцами концепция самопринадлежности, возведенная в ранг естественного права – превращается в инструмент принуждения. Потому что лишает человека субъектности и принижает его до объекта права. С этой манипуляции начинаются все книги, оправдывающие государство.
Либертарианский ответ на ложь о естественном праве – право контрактное, то есть закон, который возникает не в результате божественного вмешательства или диктатуры, а в результате добровольных отношений между людьми. Продолжая традицию Локка, либертарианцы полагают, что человека нельзя принуждать к участию в каком-либо договоре, в том числе – в договоре о неагрессии. Который мы называем принципом не потому что он очевиден или самоценен, а потому что только отказ от агрессивного насилия создает сферу права, которая позволяет писать законы. Апостол Павел в послании римлянам говорил: где нет закона, нет преступления. Нормативная природа такого договора не утверждает универсальных ценностей и не создает инструментов принуждения к соблюдению своих положений, а только открывает перед человеком выбор: остаться в состоянии анархии, либо вступить в правовые отношения. Соблюдая договор о неагрессии человек руководствуется только доброй волей, это результат его собственного непрерывного решения. В любой момент времени человек волен в одностороннем порядке разорвать такой договор и вернуться в гоббсовское состояние анархии. Тут можно возразить, что же это за такой договор, который держится только на доброй воле его участников? Неужели непонятно, что добрая воля ничего не стоит? Но такой договор держится не только на доброй воле, а на ужасе перед анархией. Оставаясь за пределами договора человек высвобождается от каких либо обязательств, ограничивающих его волю. Но он и сам оказывается абсолютно беззащитен перед волей других. Потому что где нет закона – не преступления. Договор о неагрессии не накладывает на своих участников какого-либо морального бремени, их взаимные обязательства носят строго правовой, а не моральный характер. И уж тем более – такой договор не создает обязательств перед людьми, предпочитающими анархию. То есть теми, кто продолжает воевать на стороне государства.
Задача либертарианства – не утвердить свое представление о должном, а размежевать агрессивное и оборонительное насилие и тем самым впервые позволив возникнуть правовым отношениям там, где до этого существовал только произвол.