Град обреченный

Давным-давно мне были заказаны и оплачены обзоры на три книжки Стругацких. Пикник я рассмотрела в апреле, Улитку в мае, а вот до Града добралась только в августе. Традиционно не собираюсь пересказывать сюжет, можете глянуть вики, а лучше прочитайте саму книжку.

Понятно, что многим по прочтении хочется сразу начать разбираться с физикой описываемого странного места. Тут вот пространство завёрнуто в трубочку, тут вот сделаны складочки, тут набита забористая трава, а тут печёт. Но если рассматривать книжку на таком уровне, это уже не Стругацкие, а Пелевин.

Книга писалась в стол, поэтому не может пожаловаться на то, что содержимое является плодом компромиссов с советской цензурой – её и не пытались публиковать, пока цензура существовала. Борис Стругацкий уверял, что это их любимая книжка, а её главный герой, соответственно, любимый герой. Однако мне у Стругацких почему-то не слишком интересны герои, куда занимательнее посмотреть, что там про общество.

А общество там вполне современное, не скажешь, что описано в 1972 году. Глобализм, с единым языком и столкновением атомизированных представителей различных культур. Торжество равенства и инклюзивности (но при всей инклюзивности женщины в Городе, как и везде у Стругацких, совершенно плоские персонажи, несущие сугубо декоративную нагрузку – кроме, разве что, совершенно эпизодической пани Матильды Гусаковой – она не плоская, но тоже скорее декоративная). Постоянные внезапные напасти – то глобальное потепление, то выключение солнца, то ковид, то превращение воды в желчь, то BLM, то нашествие павианов. Реакция людей и реакция власти на эти напасти.

И, знаете, у меня почему-то складывается ощущение, что Стругацкие уверены: а с человечеством по другому нельзя. Нужно непременно вводить его в состояние искусственного стресса и дефицита, без этого же часть людей превращается в докторов Опиров, а часть начинает устраивать некие загадочные сытые бунты. Сытыми бунтами Стругацкие любят пугать. Мол, когда человек удовлетворён желудочно, его не сильно заботит дальнейшее саморазвитие, и он объединяется с другими такими же ради саморазрушения (Бойцовский клуб, наверное, тоже был вдохновлён Стругацкими).

Мне, в отличие от Стругацких, посчастливилось жить в относительно сытое время, и я видела сытые бунты не в теории, а на практике. Прилично одетые воспитанные люди выходят получать дубинками по голове, а потом вздыхают, что, кажется, здесь им не удастся добыть себе политических прав, и эмигрируют в мирную Черногорию, с которой прямо-таки списан город из Хищных Вещей Века (вот только сегодня утром вернулась с дрожки, это было сильно). Короче говоря, сытые бунты это довольно воодушевляюще, на очень короткий срок, а потом, конечно, бездны фрустрации. Стругацкие явно воображали себе что-то куда более отвратительное.

Предполагается, что всеми этими бесконечными экспериментами на людях выковывается некий новый человек, который только и способен построить новый мир. Однако на примере главного героя повести мы видим, что единственное, в чём эксперимент преуспевает – это в выбивании у человека почвы под ногами, разрушении любых идеологических опор и в конечном счёте в доведении его до самоубийства, вместо построения чего бы то ни было. Хотя, конечно, есть надежда, что Воронин после возвращения в Ленинград 1951 года начнёт писать интересную научную фантастику и станет кумиром всей советской интеллигенции.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *