На первое издание этой книги я получил одну хорошую рецензию, если считать таковыми не лестные отзывы, но те, что заставляют автора задуматься. Рецензентом был Джеймс Бьюкенен, позже мой коллега в центре общественного выбора Вирджинского политехнического института. Обзор, будучи в целом позитивным, указал на критическую дыру в моем анализе безгосударственной системы права. Эта глава – моя попытка заполнить её.
В Главе 29 я рассмотрел случай двух правоохранных агентств, чьи клиенты не соглашались друг с другом по поводу правовой нормы: клиенты одной выступали за, а клиенты другой резко против смертной казни. Каждое агентство рассчитывает, во сколько оценивают его клиенты возможность применять предпочитаемое ими правило в спорах с клиентами другого. После этого агентства заключают сделку; кто заплатит больше за применение своего правила, тот добивается его применения. Мой вывод, немного уточнённый в Главе 54, состоял в том, что результатом такого договора будет эффективный набор правовых норм в обычном экономическом смысле – набор правил, который максимизирует суммарную выгоду для всех вовлечённых лиц.
Был, однако, один вопрос, который я забыл задать: каково правило по умолчанию, исходная позиция, с которой стороны начинают торг? Должно ли агентство, желающее установить смертную казнь как предпочтительное правило, платить другому агентству за согласие, или же только отклонить его предложение заплатить за отказ от неё?
Один из ответов на этот вопрос лежит совершенно в другой плоскости. Что происходит, если соглашение не достигнуто? Очевидный ответ заключается в том, что без соглашения две компании, в терминологии исландских саг, будут друг для друга вне закона. Каждый конфликт между их клиентами должен быть урегулирован либо обсуждением с нуля, либо через насильственный конфликт.
Это означает, что одним из важных факторов, определяющих условия соглашения (в том случае, если оно достигнуто), является предположение каждой из сторон о том, насколько удачные в результате сложатся условия. Иными словами, в основе рынка права лежит игра в скрытую угрозу. Чем хуже моя оценка потенциальной ситуации, в которой мы докатились до насилия, тем охотнее я либо соглашусь на ваши условия, либо заплачу вам, чтобы вы согласились на мои, и тем менее вероятно, что я буду настойчив в обратном.
В некотором смысле правила любого общества построены на похожей игре угроз. Неважно, существует государство или нет, всегда присутствуют социальные конфликты по поводу правовых норм и правил, их определяющих. Если одну из фракций не будут в достаточной мере устраивать действующее правила, то всегда появляется потенциальная возможность применения силы, будь то в форме гражданской войны, внутреннего терроризма или просто крупномасштабного нарушения закона в частном порядке. Это было продемонстрировано совсем недавно выходками движения Оккупируй Уолл-стрит, которое принимало участие в различных незаконных акциях, посредством которых настаивало на желаемых его участниками изменениях в общественном устройстве. То же самое было продемонстрировано в более масштабной и куда более насильственной форме недавними конфликтами в Ливии и Сирии.
С этой точки зрения общественный договор следует рассматривать не как добровольное соглашение, которым оно, очевидно, не является, а как мирный договор. У каждого человека и социальной группы существуют вещи, на которые, как им кажется, они имеют право. Некоторые из этих претензий несовместимы друг с другом. Рабовладельцы считают, что они имеют право владеть и управлять своими рабами, а рабы (и некоторые другие люди) считают, что это не так. Либертарианцы считают, что свобода ассоциации даёт каждому человеку право отказывать в найме, обслуживании, сдаче собственности в аренду любому, кому пожелает, и на любом, каком пожелает, основании, в том числе по расовому признаку. Либералы считают, что каждый человек имеет право не подвергаться дискриминации на незаконных основаниях, например расовых. Можно привести множество других примеров, для разных обществ, эпох и стран.
Каждый человек знает, что у него нет достаточных ресурсов, чтобы вынудить всех остальных предоставить ему всё то, на что он, по его мнению, имеет право. Реальное общество, гражданский порядок, воплощающий в себе ряд компромиссов, предоставляет каждому участнику достаточно того, чего он хочет, достаточно того, на что, как ему кажется, он имеет право, в таком количестве, чтобы он не считал целесообразным попытаться вместе со своими союзниками насильственно опрокинуть систему и заменить её другой, лежащей ближе к его идеалу. Одним из факторов, определяющих этот набор компромиссов, является способность различных фракций выиграть потенциальную гражданскую войну; способность членов фракций успешно нарушать правовые нормы, с которыми они не согласны, хотя остальные настаивают на их соблюдении; способность выйти победителем из хаоса, следующего за разрушением текущего порядка. В этом смысле игра взаимных угроз лежит не только в основе предложенного мной в Части III безгосударственного устройства, но и любого общества.
Либертарианцы, начиная, по крайней мере, с Лисандра Спунера, считают общественный договор недостаточным для оправдания действий государства. Я тоже. Мирный договор – это договор, заключённый под принуждением; моя моральная интуиция, как и действующее законодательство, не считает такой договор обязательным. Если грабитель нацелит на меня пистолет и предложит мне выбор между деньгами и жизнью, то вероятно, будет разумно отдать ему деньги. Но у меня нет морального обязательства делать это, я не обязан рассказывать ему о деньгах, лежащих не в кошельке, а в поясном кармане. Рассмотрение общественного договора как мирного договора, сформированного в ответ на явную или неявную угрозу насильственного конфликта, объясняет его сущность, но не даёт ему моральной силы.
Смысл этого анализа для моего предполагаемого безгосударственного общества состоит в том, что правоохранные агентства производят два разных типа продукта, только один из которых был рассмотрен в Части III этой книги. Рассмотренный продукт это услуга правоприменения, обсуждения и закрепления правовых договоров, разрешения споров. Нерассмотренный же продукт заключается в услуге по трансляции другим правоохранным агентствам угроз с целью установить наиболее предпочитаемые клиентами правовые нормы, или, как вариант, убедиться (если они не будут установлены), что клиенты получили компенсацию за необходимость жить по нормам, предпочитаемым клиентами другого агентства
Отсюда следует, что мои доводы в пользу того, что эффект масштаба не будет достаточным для создания колоссальных по размеру фирм, на поверку оказываются слабее. Даже если эффекта масштаба в правоприменении и смежной деятельности будет недостаточно для создания крупных фирм, то его может быть достаточно для создания таковых в сфере угроз другим агентствам. Судя по историческим данным, эффект масштаба в этой отрасли является обычным явлением. Бог часто, как предположительно сказал Наполеон, на стороне больших батальонов. Если это так, то равновесный размер агентств может быть достаточно большим, а их равновесное количество достаточно малым для того, чтобы поставить под угрозу стабильность системы и создать риск восстановления государства на базе картеля правоохранных агентств. Государства, вероятно, худшего, чем то, которое мы имеем сейчас.
Это должно быть проблемой главным образом на ранних стадиях развития безгосударственного общества, когда формируется правовая система. Судя по историческим свидетельствам, в равновесии игр со взаимной угрозой много инерции; границы государств не сдвигаются на несколько миль с каждым новым выпущенным линкором или увеличением военного бюджета. После того как система утвердилась и правовые нормы были согласованы между каждой парой агенств, они должны стать достаточно устойчивыми к несогласованным изменениям из-за тех же сил, которые установили стабильность в обществе из двух человек в Главе 51 и в обществе более крупном в Главе 52. Агентство, настаивающее на изменении правил и не предлагающее при этом адекватной компенсации, будет рассматриваться как агрессор, которому будет оказано сопротивление, даже если это дорого обойдётся, и как угроза, достаточная, чтобы против неё сформировалась оборонительная коалиция. Точка Шеллинга здесь – статус кво.
Если это так, то правоохранные агентства в установившемся безгосударственном мироустройстве должны, в первую очередь, обеспечивать соблюдение прав своих клиентов, а это означает, что их эффективный размер будет в основном определяться технологиями в этой отрасли. Если повезет, то агентства будут достаточно маленькими и достаточно многочисленными для того, чтоб формирование картеля стало маловероятным явлением, что возвращает нас к оптимистичному заключению, сделанному мной ранее.
Но они всё ещё могут держать несколько танков у себя в подвале, так, на всякий случай.