Анонимный вопрос

Воспользуюсь этим вопросом, чтобы порассуждать об отвлечённом.

В человеке от природы бездна эмпатии. Ещё бы, он ведь социальное животное. Так что ему обычно приятно делать то, что он считает добром, особенно если другие тоже согласны, что это добро. Но приятны обычно именно спорадические добрые поступки. Человек от щедрот делает разовое благодеяние и удаляется, довольный собой – ведь это же здорово, что тебе совершенно ничего не стоит сделать кому-то хорошо. Если облагодетельствованный выражает благодарность, это может повысить его шансы на повторное благодеяние в свой адрес, но не стоит на это слишком серьёзно рассчитывать. Стоит благодеяниям стать рутиной, и они начинают восприниматься, как работа. А за работу хочется оплаты.

Так, мы вытащили человека из нищей анархокоммуны, и были вполне довольны тем, как мы замечательно организовали экспедицию. А потом оказалось, что человек совершенно несамостоятелен, очень капризен, не умеет работать и мечтает только о том, чтобы сесть на достаточно щедрое социальное пособие. Мы попали в ловушку, потому что нам совсем не улыбается тянуть на себе и дальше этот груз, но и на улицу как-то не выкинешь. Живёт на правах домашнего животного, тоскует и канючит. Неприятно.

А теперь представим себе, что у нас есть крупный внешний источник финансирования благотворительности. В этом случае нам, конечно, не составит никаких проблем снять человеку квартиру, удовлетворяющую его требовательным вкусам, дать необременительную работу, которую тот сможет выполнять, а если не сможет, то пофигу – или просто обеспечить его рентой, и пусть себе живёт в своё удовольствие, жалко что ли? Да и зачем нам лично возиться? Наймём отдельного соцработника, пусть он сидит на окладе и ему сопли вытирает, а мы будем только радоваться тому, какие мы добрые и сколько пользы принесли. Приятно.

Так и работает социальное государство: ты берёшь деньги из бюджета и делаешь добро за чужой счёт, ведь ты добрый человек. И налогоплательщики добрые люди, что же они будут отказываться платить социальные налоги, ведь они идут на добрые дела! А если денег налогоплательщиков не хватает на все наши амбициозные социальные программы, не беда – можно выпустить облигации госдолга, а можно и просто напечатать новых денег, это гораздо гуманнее в отношении налогоплательщиков, чем брать у них больше, нежели они привыкли платить.

Добрые государственные мужи очень хотели, чтобы даже бедный человек мог позволить себе хороший дом. Поэтому были созданы специальные организации, призванные финансировать эти траты. И банкам было предписано щедро выдавать бедным людям ипотечные кредиты, чтобы они могли позволить себе дом. Беда социального государства, однако, в том, что чужие деньги в какой-то момент всё равно заканчиваются.

Как так случилось, что ипотечный кризис превратился в мировой финансовый? Что поделаешь, человек социальное животное. Бумаги, которые считались сверхнадёжными, оказались фуфлом, и все дружно принялись подозрительно смотреть на собственные пакеты ценных бумаг, не пора ли сливать фуфло, пока другие не сделали это первыми. Мировой финансовый рынок очень сильно сдулся, то есть потерявших свои капиталы оказалось больше, чем нажившихся на кризисе.

Но кому вообще интересен тот древний кризис, когда мы живём в самый разгар нового? И ведь он точно так же был вызван добрыми людьми, которые ужасно не хотели, чтобы несчастные люди умирали прямо на улицах от ужасного короновируса. Людей сажали под домашний арест, принудительно пичкали экспериментальными медикаментами, пихали им тесты во все места, поливали улицы химикатами, уничтожали красивых пушистых норок – чего только не сделаешь из любви к человечеству за чужой-то счёт!

Это не означает, что ковида не существует. Бедность тоже существует. И бездомные существуют. Но когда вы попробуете решать чужие проблемы, платя за это из своего кармана, а не из чужого, у вас будут куда более взвешенные приоритеты насчёт того, сколько тратить, и на что именно. А это значит, что ваша доброта хотя бы не будет вызывать мировых кризисов.