Другой вопрос, который постоянно возникает в отношении анархической социальной организации, заключается в том, в какой степени различные сообщества будут создавать или поддерживать несправедливые или иррациональные правила. Что может помешать исламскому сообществу навязать законы шариата или конкретной группе, которая хочет воспитывать своих детей сообща, или иметь несколько супругов, или запретить ношение красной одежды?
Конечно, это возможно, но в анархическом обществе существует ряд тенденций, которые в долгосрочной перспективе будут препятствовать и исключать подобные бестолковые практики.
Прежде всего, однако, важно понять, что в этатистском обществе нет реального решения этой проблемы — если только это не диктатура. Пока мы не проявляем агрессию по отношению к другим, если я и группа друзей хотим собраться вместе и жить в огромном доме, делить все наше имущество и жить в каком-нибудь полиаморном хипповском притоне, в этатистском обществе в этом нет ничего противозаконного. Пока наши дети накормлены, о них заботятся и дают им образование, мы все можем выбрать жизнь в гражданском браке и воспитывать своих детей сообща, если захотим.
Аналогично, если группа мусульман хочет жить по правилам шариата, и все добровольно принимают эти правила и живут по ним по своей собственной свободной воле, то безгосударственное общество мало что может с этим поделать. Поскольку у правительств для поддержания своей власти есть только насилие и пропаганда, они могут лишь посылать отряды омона для разгона коммун или танки и вертолеты для уничтожения религиозных групп – но очень немногие из нас приветствовали бы это как обоснованный и позитивный ответ на проблему различных верований в обществе.
С экономической точки зрения безгосударственное общество по сути своей характеризуется неспособностью отдельных групп насильственно перекладывать издержки своих предпочтений на других.
Если вы являетесь частью группы, которая хочет вторгнуться, например, в Ирак, вам придется найти способ финансировать это самостоятельно – вы не сможете печатать деньги или облагать налогом других, чтобы оплачивать свои предпочтения. Неужели кто-то из нас действительно верит, что эти кудахчущие ястребы в нынешней политической администрации решили бы совершить геноцид против населения Ирака, если бы им послали многотриллионный счет за зло, которое они задумали? Разве какое-либо чисто частное финансовое учреждение финансировало бы такое чудовищное вторжение? Конечно, нет – война невозможна без налогообложения.
Наиболее экономически эффективная правовая система — это та, которая выделяет разумные ресурсы для предотвращения проблем до их возникновения, а затем бездействует до тех пор, пока кто-то не пожалуется на несправедливость.
Система ОРС прекрасно справляется с предотвращением проблем, поскольку изначально содержит всевозможные красные флаги для потенциально преступного поведения, как описано выше. Что я имею в виду, когда говорю, что она, скорее всего, будет находиться в инертном состоянии?
Давайте рассмотрим в качестве примера азартные игры.
Азартные игры – хотя они, очевидно, потенциально вызывают привыкание – это добровольная сделка между взрослыми людьми. В любой разумной правовой системе, где есть согласие, не может быть преступления. Человек может жаловаться, если он проиграл рубашку в рулетку, но он не может утверждать, что стал жертвой насилия или мошенничества.
Если мы это поймем, то увидим, что существует огромная разница между проактивной и реактивной правовой системой. Реактивная правовая система терпеливо ждет, пока не получит жалобу на несправедливость, а затем она переходит к действиям, чтобы обеспечить справедливость.
Проактивная правовая система посылает волны вооруженных людей, вынюхивая и докапываясь до общества, чтобы поймать и наказать взрослых, взаимодействующих мирно и добровольно. Этот вид правовой системы является уродливым пасынком испанской инквизиции и возникает из истеричной формы агрессивного морального пуританства, как правило, религиозного происхождения. В этом виде правовой системы отсутствия насилия или мошенничества недостаточно, чтобы позволить людям избежать морального осуждения, поимки и наказания. Эти «добровольные преступления», как правило, вращаются вокруг веществ, изменяющих сознание, азартных игр и проституции, и часто провоцируются в этатистском обществе женщинами, которые узнают, что они вышли замуж не за тех мужчин (Женский христианский союз трезвости и т. д.)
Действия, которые некоторые люди считают неприятными, выявляются и наказываются не потому, что сами участники считают их злыми или безнравственными, а потому, что так считают другие. Мужчина, который курит травку, играет на деньги или платит за секс, очевидно, не является истцом, как и тот, кто продает ему травку, фишки казино или секс. Вместо этого другие хотят выплеснуть на них свою моральную месть на такие проступки.
Менкен некогда написал: «Пуританство: навязчивый страх, что кто-то где-то может быть счастлив». Как философ, я не не верю, что наркотики, азартные игры или посещение проституток являются рецептом долгосрочного счастья и мудрости, и не рекомендую подобного, но я также понимаю, что неразумные или необдуманные действия не следует прекращать путем инициирования насилия.
Включение этой «третьей стороны» в правовую систему — субъекта, который предъявляет обвинения при отсутствии жалоб со стороны лиц, участвующих в транзакции — очень и очень дорого. Можете ли вы представить, насколько дорого обойдется компьютерной компании отправлять кого-то к вам домой каждый раз, когда вы захотите установить программу, чтобы убедиться, что вы все сделали правильно? Сравните это со стоимостью обычного центра технической поддержки — это будет в сотни, если не в тысячи, раз дороже.
Многие люди считают крайне предосудительным тот факт, что другим нравится принимать вещества, изменяющие сознание. Но многие ли из них были бы готовы сами оплатить истинную цену своего возмущения?
В Соединенных Штатах бюджет Агентства по борьбе с наркотиками на 2007 год составил более $2,3 млрд. Если представить, что в Америке, есть, скажем, 25 миллионов взрослых налогоплательщиков, которые яростно выступают против наркотиков, останутся ли они такими же яростными противниками наркотиков, если каждый из них получит счет на $100 в год?
А как насчет примерно 100 долларов в год, в которые им обойдется содержание заключенных в тюрьме, и 100 долларов других расходов на правоохранительные органы? В целом война с наркотиками обходится более чем в 20 миллиардов долларов в год — по 800 долларов на каждого из 25 миллионов взрослых налогоплательщиков, которые считают наркотики такими отвратительными.
Сколько из этих людей каким-то волшебным образом сумели бы освоить принцип «живи и дай жить другим» в отношении к потреблению наркотиков, если бы им каждый год присылали счет на 800 долларов? Можем ли мы представить, что 50% из них усвоили бы его? Если так, то оставшимся 12,5 миллионам человек прислали бы счет на 1600 долларов — сколько из них отказались бы от дальнейших расходов при таком темпе их роста? Половина? Очень хорошо — тогда оставшимся прислали бы счет на 3200 долларов — и так далее, пока последний человек, которому прислали счет на 20 миллиардов долларов, каким-то образом не нашел бы в своем сердце возможность избежать счета, предпочтя терпимость и сострадание.
«Война с наркотиками» (которая, конечно же, является войной с людьми, а не с наркотиками) неизбежно прекратилась бы, если бы тем, кто считает наркотики столь неприемлемыми, пришлось самим расплачиваться за свое моральное возмущение.
Аналогично, для обеспечения соблюдения законов шариата требуется именно такая проактивная правовая система, которая ужасно дорога по сравнению с реактивной правовой системой. Как долго продлится такая религиозная непримиримость, если фанатики должны будут сами платить за свою манию и столкнутся с конкуренцией со стороны идеально функционирующих правовых систем, которые взимают со своих клиентов одну десятую от этой стоимости?
Проактивные правовые системы остаются непомерно дорогими, если только расходы не могут быть насильственно получены от других. Таким образом, мы знаем наверняка, что проактивные правовые системы будут иметь очень короткую продолжительность жизни в безгосударственном обществе, и что естественная справедливость реактивных правовых систем очень быстро станет нормой и останется таковой.
Другими словами, то, что обычно называют «культурой», чаще всего представляет собой не более чем набор насильно поддерживаемых и иррациональных предрассудков.