Сетевое государство. 2. История как траектория.

Мы говорили об истории власти – власти Бога, Государства и Сети. Теперь давайте поговорим о недавней истории борьбы за власть между людьми Бога, людьми Государства и людьми Сети.

Согласно стереотипам, люди Бога возносят⁵⁰ мысли и молитвы, люди Государства говорят: «Должен быть закон!», а люди Сети пишут некий код.

Различия очень глубоки. Это разница и в первых шагах, и в окончательной лояльности. Как только вы поймете, какому Левиафану кто-то отдаёт предпочтение – Богу, Государству или Сети – вы поймёте, какую тактику он предпочтёт, каких ценностей он придерживается, и откуда эти ценности исходят.

Чтобы проиллюстрировать это, давайте применим призму Левиафана для анализа (а) внутренних разногласий между двумя Америками: консервативной красной и прогрессивной синей, (б) конфликта между глобальными технологиями и истеблишментом США и (в) ментальной модели линейных экстраполяторов, лояльных к истеблишменту США.

Как мы увидим, появление Сетевого Левиафана проясняет некоторые конфликты и раскалывает некоторые фракции.

2.5.1. Американские племена и их Левиафаны

Весь мир ежедневно наблюдает в Твиттере бесконечную цифровую гражданскую войну в США. («Мне жаль нашу страну. Но сколько контента!».) На эту тему написано бесчисленное количество слов. Но концепция Левиафанов обеспечивает новый взгляд на эти враждующие племена, на консервативных красных, прогрессивных синих и либертарианских серых, как их именует Скотт Александр.

Серое племя анализировать легче всего. Справедливости ради стоит сказать, что это в первую очередь люди Сетевого Левиафана. Эти технологические прогрессисты не просто атеисты, они еще и антиэтатисты, поскольку обычно не верят ни в Бога, ни в Государство. Они являются подлинными интернационалистами в том смысле, в каком ими не являются ни красные националисты, ни синие ложные⁵¹ интернационалисты, поскольку они не признают американскую исключительность и взаимодействуют с людьми из других стран через Сеть на равных.

Однако синие и красные более сложны. Нельзя просто сказать «Синий значит Государство» и «Красный значит не-Государство». Ничуть. Значительная часть синих уже ушла в Сеть; это левые либертарианцы, web3-социалисты. И значительная часть красных останется верной Государству; назовём их светскими националистами.

Так что, если (и когда) дела пойдут по сценарию «Сеть против Государства», если случится высокая инфляция, которая столкнёт оранжевый биткоин с зелёным долларом, мы можем увидеть ускорение продолжающейся перестройки. Многие синие встанут на сторону международной Сети вместе с серыми и красными, а многие красные встанут на сторону синих, чтобы защитить централизованное американское Государство.

Теперь давайте объясним подробнее:

2.5.1.1. Синее племя: левые авторитарии, левые либертарианцы

Каждому члену синего племени в ближайшие годы придётся сделать выбор: лояльны ли они нейтральным децентрализованным сетям, которые одинаково относятся как к американцам, так и к неамериканцам, или же они на самом деле просто лояльны истеблишменту США — по сути, замаскированные националисты? Соответствует ли их определение «демократии» миру, где 4% (а именно американцы) правят 96% (а именно, неамериканцами), убивая инфляцией сбережения по всему миру, разрушая местные культуры и постоянно ведя за миром слежку? Или они верят, что остальной мир заслуживает цифрового самоопределения? Короче говоря, выберет ли международно мыслящий либерал децентрализованную Сеть или централизованное Государство?

Чтобы разобраться в этом выборе, давайте сориентируемся. Синее племя сегодня является самым могущественным в западном обществе и имеет две⁵² основные внутренние фракции: левых авторитариев, поклоняющихся Государству, и левых либертарианцев, которые (бессознательно) являются людьми Сети.⁵³

Пробуждение это доктрина, а не религия

Прежде чем мы начнём, нам нужно понять, что синяя система верований – “активизм”, или “повесточка”, а дословно – “пробуждение” — это не совсем религия. Это доктрина, которая вовлекает людей и Государства, и Сети.

То есть, хотя стало популярным говорить о Пробуждении как о религии, и хотя в этом что-то есть, точнее говорить о нём как о доктрине, а именно: «вере или наборе убеждений, которых придерживается и и которые преподаёт церковь, политическая партия или другая группа». Понятие доктрины охватывает религиозные и политические убеждения, поклонение как Богу, так и Государству. Ну а в настоящее время «другая группа» может быть также каким-либо объектом Сети, например социальной сетью или криптовалютой.

Итак, теперь у нас есть зонтичный термин: доктрина. У поклонников Бога есть религии (религиозные доктрины), у лоялистов Государства — политические партии (с политическими доктринами), а у ориентированных на Сеть — социальные сети или криптовалюты (со строго принудительной модерацией контента или криптотрайбализмом соответственно, которые являются сетевыми доктринами). В каждой доктрине есть Левиафан, наиболее мощная сила. Таким образом религия — это всего лишь разновидность доктрины.

Используя это определение, мы можем вернуться к вопросу: является ли Пробуждение, как и коммунизм и нацизм до него, религией, которая эволюционировала, чтобы перепрыгнуть формальный принцип разделения церкви и государства, выдавая себя за не-религию? Что ж, как уже заметили некоторые, «Пробуждение» действительно имеет родственные связи со многими аспектами христианства: у всех нас есть кальвинистский первородный грех фанатизма, мы отправимся в тёплый ад изменения климата, если не покаемся, неверующие должны «отречься», ересь должна быть подавлена, убеждения Запада должны проповедоваться под дулом пистолета и так далее. См. книги Кёртиса Ярвина «Как наказали Докинза», Джона Маквортера «Расизм Пробудившихся», Эндрю Салливана о новых религиях Америки, Ноя Смита о Пробуждении как древней религии, заключительной главе Тома Холланда в «Доминионе», Пола Грэма о ереси, а также подробную инфографику Майкла Шелленбергера и Питера Богоссяна, иллюстрирующих эту тему.

Но хотя это и верно, называть пробуждение религией не совсем подходит, потому что у пробудившихся другая теория перводвигателя. Пробуждение лучше назвать доктриной, потому что на самом деле важно отметить: пробуждение не поклоняется Богу; вместо этого одна фракция пробудившихся поклоняется Государству, а другая, менее сознательно, является людьми Сети. Эти внутренние конфессиональные расколы определяются выбором Левиафана. И они будут играть важную роль в эскалации конфликта между Государством и Сетью, между долларом и биткоином, между журналистами истеблишмента и децентрализованными СМИ, между американским правительством и глобальным интернетом – поскольку эти разногласия обещают разделить синюю команду надвое.

Синее Государство: левые авторитарии

Основным Левиафаном для синих левых авторитариев является Государство, которое вполне реально и может совершать насилие против их (и своих собственых) врагов, в отличие от Бога, которого они полагают воображаемым. Вот почему сторонники Государства высмеивают концепцию «мыслей и молитв» в пользу «принятия закона». В конце концов, Государство существует и может организовывать людей для применения принудительной силы. Но Божий инструмент, церковь, больше не имеет достаточной веры (по крайней мере, на Западе), чтобы делать то же самое.

Именно поэтому левые авторитарии склонны считать само собой разумеющимся, что все беды можно решить, «молясь об облегчении» государству, создавая какое-нибудь агентство и присваивая всё больше денег. Налоги — это светская десятина, а человек, боящийся правительства, подобен богобоязненному человеку: недостаточно просто платить оговоренную сумму денег и уважать государство, потому что, как прямо говорится в видеоролике Национального комитета Демократической партии, «правительство — это единственное, чему мы все принадлежим». Важен не результат, а проявление верности.

Несмотря на то, что в культурном отношении они любят Государство и ненавидят Сеть, важно отметить, что левым авторитариям в США недавно удалось взять под контроль большие участки Сети, поставив своих симпатизантов на ключевые посты в крупных технологических компаниях во время избиения технокорпораций и Великого Пробуждения 2010-х годов. (Однако в таких местах, как Netflix и даже Google наблюдаются зарождающиеся признаки сопротивления, что выражается в увольнении самых пробудившихся.)

Как обычно выглядят левые авторитарии с профессиональной точки зрения? Корпус левых авторитариев — это NPC, оплачивающие ежемесячную подписку на «Нью-Йорк Таймс» за порцию официальной «истины», рабски поворачивающие головы, куда потребуется, с каждым новым обновлением программного обеспечения, настаивающие на том, что маски не работают, до тех пор, пока они вдруг не начинают работать, и всё это надежно подкрепляется текущими нарративами. Это всего лишь пехотинцы, но, что интересно, самые влиятельные левые авторитарии не являются выборными должностными лицами.

Как, в частности, подробно продемонстрировал Ярвин, наиболее влиятельные левые авторитарии вообще формально не являются той части Государства, которая избирается. Это профессора, активисты, бюрократы и журналисты.

Ключевая концепция заключается в том, что большая часть управляющих структур в Америке развилась и стала жить вне формального государства, что делает её устойчивой к смещению путем демократических выборов. Они восхваляют «демократию», но избегают ее на практике, используя двухклассовую систему, незыблемость позиций своих бюрократов и профессоров, освобождение от налогов своих фондов и идеологические чистки в своих организациях. Как и в случае с коммунистами, которые бесконечно болтали о своих «демократических народных республиках», уклоняясь от выборов, левые авторитарии фактически избегают голосования о своём контроле над ключевыми институтами.⁵⁴

Для этой левой авторитарной сети, которая контролирует государство извне, «привлекая его к ответственности», существуют разные названия. Мы можем назвать его «Бумажным поясом» (что подчеркивает их технологическую отсталость, как у «Ржавого пояса»), мы можем назвать его «Собором» (что подчеркивает их святость), мы можем назвать его режимом (что подчеркивает их нелегитимность) или мы можем просто называть их американским истеблишментом (что подчеркивает их непреходящую власть). Позже мы будем называть их NYT/USD, чтобы обозначить их источник истины и основу цифровой экономики, наряду с BTC/web3 и КПК/RMB.

Важно понимать, что сила левых авторитариев проистекает из того, что они заставляют чиновников централизованного американского Государства и (в последнее время) руководителей централизованной Сети Бигтеха сокрушать своих врагов.

Основной их метод состоит в «манипулировании процедурными результатами», часто путём того, чтобы официально объявить нечто правдивое дезинформацией (как в примере с историей о ноутбуке перед выборами 2020 года), или, наоборот, официального объявления истиной чего-то ложного (как в случае истории с Cambridge Analytica). Левые авторитарии – это главные сторонники теории истины как продукта политической власти, поскольку «истина» — это всё, что они считают полезным для приведения политической власти в действие.

Например, когда сотрудник медиакорпорации говорит о статье, имеющей «влияние», он имеет в виду влияние в том смысле, что вам в голову бьют правительственной дубинкой посредством нового правила или постановления. Прочтите описания призов, которые они вручают друг другу, и вы увидите, как они поздравляют себя за то, что сделали обязательным или запрещённым то, что раньше было добровольным. «Наш отчет привёл к действиям правительства!» Было ли это действие бомбардировкой Ливии или запретом пластиковых трубочек, не имеет значения; влияние есть влияние.

Принятие законов – не единственная форма влияния. Уволить кого-то — это тоже оно. Мы говорим о громких статьях и культуре отмены, как будто это отклонения, но на самом деле это ядро левой авторитарной культуры. Вспомните, что самым престижным поступком, который когда-либо совершил журналист истеблишмента, был Уотергейт: он добился увольнения президента, продав при этом миллионы экземпляров своей газеты.

Этот эпизод бесконечно романтизировали, но другой взгляд на него состоит в том, что корпоративный захват Америки, ради недопущения которого мы должны проявлять постоянную бдительность, на самом деле уже произошел 50 лет назад, только со стороны левых, когда несколько частных медиакорпораций начали сотрудничать ради увольнения Никсона и обеспечения утечки документов Пентагона, и это доказывает, что внегосударственная контролирующая группировка оказалась влиятельнее, чем какое-то там избранное правительство или вооруженные силы США.

Итак, был ли Уотергейт преступлением? Конечно, но неужели хуже, чем Резолюция по Тонкинскому заливу? Хуже, чем показания Насирии? Хуже ОМП? Хуже, чем ложь, которая была причиной многих войн Америки? И, соответственно, хуже, чем то, что сделал Джон Ф. Кеннеди ради своего избрания? В конце концов, как бы Никсон ни протестовал, он вполне мог быть мошенником, но, как убедительно сообщил Сеймур Херш, таким же был и Джон Ф. Кеннеди — однако разоблачение его предвыборных махинаций, ничуть не уступающих Уотергейту, каким-то образом ждало тридцать лет после того, как он поднялся на пост президента, а некоему Ричарду Милхаузу Никсону такой поблажки не досталось.

В любом случае проблема не только в асимметрии «подотчётности» — дело не в лицемерии, а в иерархии. Проблема американских левых авторитариев ещё и в том, что они создали ужасную культуру. Общество, которое ставит Уотергейт на пьедестал, фундаментально отличается от того, которое ставит на пьедестал НАСА (или SpaceX). Потому что, если аплодируют лишению человека работы, а не отправке человека на Луну, будет много отмены и мало созидания. Увольнение должно быть неизбежным злом, а не высшим благом.

Мы задерживаемся на Уотергейте, потому что это был момент, когда левая авторитарная американская Сеть, находившаяся вне Государства, однозначно взяла верх. Это была публичная демонстрация модели, совершенно отличной от модели левых авторитарных Советов. В СССР была пресса, контролируемая государством, ну а в Америке теперь было государство, контролируемое прессой.

После Уотергейта левые авторитарные деятели знали, что они теперь боссы босса, что они могут добиться увольнения президента, что они могут «привлечь кого-то к ответственности» — и наоборот, что никто на самом деле не может каким-либо образом привлечь к ответственности их самих. Например, каково было наказание за публикацию «дезинформации», которая привела, скажем, к войне в Ираке или к Голодомору? Отстранение от социальных сетей? Компенсация родственникам погибших? Или ничего? Гораздо проще свести всё к одному Никсону или даже к Сталину, если уж на то пошло, чем говорить о децентрализованной массе безымянных левых авторитариев.⁵⁵

Прежде чем продолжить наш Левиафан-анализ левых авторитариев, обозначим ещё два момента. Во-первых, совсем недавно, когда способность американского государства к сопротивлению снизилась, левые авторитарии перенесли огонь на новые центры влияния: в частности, на руководителей технологических компаний. На каком-то уровне они осознают, что (а) во многих контекстах Сеть > Государство и, кроме того, (б) связанный с развитием Сети рост влияния основателей технологических компаний по всему миру, а равно и левых популистов, может уменьшить контроль левых авторитариев над Государством, поэтому они решили (в) нанести упреждающий удар, получив контроль над теми технологическими компаниями, которые достигли масштабов, сопоставимых с государством.

Их образ действий был во многом таким же, как и для воздействия на Государство: разгонять медийную волну, чтобы преследовать руководителей технических компаний, заставляя их увольнять людей, которые не нравятся левым авторитариям, а затем подталкивать их к принятию политики, которая нравится левым авторитариям — например, “модерирование” любых сообщений, кроме тех, которые исходят от утверждённых истеблишментом источников. Левые авторитарии даже в отдельные моменты неосторожно в этом признавались; вот как, например, этот персонаж, говорящий о том, что «журналистика — это грубая сила»; или посмотрите вот это признание, что явной целью СМИ было использовать Государство как дубинку против Сети для развлечения и профита.

Во-вторых, важно понять, что за многими из этих левых авторитарных журналистов (а также активистов и некоммерческих организаций) стоит мультимиллионер со старыми деньгами, получивший своё состояние по блату или по наследству. Вы не найдете в The Atlantic никого, кто бы критиковал Лорен Пауэлл Джобс, вы не найдете никого в NPR, кто бы преследовал Сороса, и вы не найдете никого в The New York Times Company, кто публично хотя бы признает, что их босс, Артур Грегг Сульцбергер – блатной богатый белый мужчина. Это наглядно демонстрирует их поведение: левый авторитарий хочет, чтобы вас уволили или чтобы ваш начальник уволил вас, но даже не упоминает собственного начальника. По сути, это просто собаки на поводке, подпевалы старых денег, убийцы на службе у истеблишмента.

Синяя Сеть: левые либертарианцы

Среди синих американцев существует раскол. Некоторых из них, левых либертарианцев, фактически удобнее всего описывать как людей Сети, а точнее, социальной сети. На самом деле они в первую очередь лояльны не Демократической партии и даже не стоящим за ней институтам, а своему онлайн-сообществу, которое всё больше расходится с линией партии. Это секс-работники, подвергшиеся деплатформингу, те, кто занимается рискованной общественной деятельностью, а не просто финансирует ее, анархисты, журналисты, настолько последовательные в своих убеждениях, что фактически наносят удары по своим коррумпированным владельцам, и те, кто выступает против империализма с позиций этики. На самом деле они не так уж сильно идентифицируют себя с истеблишментом США, даже если иногда им хочется, чтобы он реализовал именно ту стратегию перераспределения, о которой они мечтают. Их главным образом интересуют люди из той же социальной сети. И эта Сеть становится их новым Левиафаном.

Например, профессиональные протестующие могут использовать офлайн-тактику из «Красивых проблем» или «Истоков власти», чтобы кропотливо организовать личное шествие возле правительственного учреждения… или они могут сделать то же самое онлайн, просто разместив хэштег и материализовав цифровую толпу, а затем напрямую опубликовать свои материалы, а не вести переговоры с журналистом, обслуживающим истеблишмент, о размещении разоблачений. Так что же сегодня дает им больше рычагов влияния: институты, окружающие доставшееся им в наследство Государство, или инструменты децентрализованной Сети?

Еще один фактор, отталкивающий левых либертарианцев от американского истеблишмента – это сильный крен левых авторитариев в сторону святости, а не привлекательности. Фредрик ДеБоер принялся обсуждать этот сдвиг, когда он только начался, когда общество всё ещё переходило от старой иудео-христианской религии к новой доктрине пробуждения:

Люди из Кремниевой долины, напротив, верят во что-то вроде осязаемых ценностей, связанных с прогрессом и культурой. Калифорнийская идеология плюс блокчейн или что-то в этом роде. В то, где есть контент…

В СМИ ничего этого нет. Медиа-ценности старой школы, такие как высказывание правды и разоблачение грязных секретов, уже давно отвергнуты самими СМИ, поскольку настоящие ценности требуют искренности, а медиакультура не терпит искренности. Вы не можете сидеть весь день в Твиттере, рассказывая дерьмовые шутки о том, что ничего не имеет значения, а затем повернуться и сказать: «Но также мы хранители истины и демократии».

Если Кремниевая долина уловила ценность СМИ для акционеров и медленно удушает индустрию, то для исправления курса потребуются люди из этой же среды, которые готовы встать и сказать: «Вот мои ценности. Они такие, какие они есть. Я воплощаю их без иронии и поэтому уязвим. Если вы тоже цените эти вещи, вам придётся бороться за спасение нашей отрасли». Такая позиция потребует готовности оставить пустой сарказм в стороне и снова начать писать для мира, а не только для того, чтобы показаться умным другим писателям. Могут ли СМИ пойти на такой шаг? Я не понимаю, как такое возможно; вся отрасль давно и полностью захвачена.

Каким бы умным ни был этот пост, все пошло не так, как ожидал ДеБоер. Стремление к искренности – к заполнению этой дыры от отсутствия Бога – в конечном итоге раскололо синих надвое.

То есть, вопреки прогнозу ДеБоэра («Я не понимаю, как такое возможно»), некоторые из искренних синих действительно объявили себя поборниками «моральной ясности» и перешли теперь к полному и неироничному поклонению Государству, аплодируя многодневным молитвенным бдениям с Лиз Чейни за обиды, нанесенные их священному Капитолию. Как подробно писал Гленн Гринвальд, между демократами и Министерством обороны больше нет никакой разницы, а со стороны CNN нет никакой критики Центрального разведывательного управления.

Это не было слиянием в духе полного коммунизма, что, наверное, ДеБоер мог бы и предпочесть, но, тем не менее, это была брутальная декларация ценностей, провозглашенная в СМИ⁵⁶. Это кульминация тенденции к благочестивому пробуждению, которую Скотт Александр определил много лет назад в эссе «Гей-обряды — это гражданские обряды». Левые авторитарии за несколько лет сделали с пробуждением то, что, как отметил Ницше, на протяжении многих эпох было сделано с христианством: его превратили из революционной идеологии в идеологию правящего класса.

Но каждое действие имеет противодействие, каждая активность порождает рефлексивность в духе Сороса, и Скотт Александер тут снова оказался на шаг впереди. Перед тем, как сформулировать своё «Гей-обряды — это гражданские обряды», он также определил вторую важную динамику — тенденцию отхода от религиозного пробуждения – и описал её в эссе «Правые — это новые левые». И это возвращает нас к левым либертарианцам.

Тот тип синих, который слушает Серую Зону, Красную Панику или Джимми Дора, отмежёвывается от поклонения государству. Они не хотят выбирать нечто среднее, например, присягу на верность американскому флагу и государству национальной безопасности, которое он символизирует. Они действительно верят в то, что говорят, выступая против истеблишмента, и не начнут вдруг одобрять его лишь из-за того, что гарнитуры АНБ теперь носит “их” команда.

Синее Государство против синей Сети

Лево-либертарианская подгруппа синих начала заигрывать с децентрализованными СМИ и web3, потому что они понимают, что Сеть может быть более интересной, чем приходящее в упадок американское Государство. Может ли Substack быть более прибыльным, чем Sulzberger? Может ли сообщество Сатоши Накамото дать им больше, чем сообщество Берни Сандерса? Если им нужно переопределить всё это как «социализм», да будет так! И если поток денежных вливаний меняется, вслед за ним медленно меняется и их идеология. Да, возможно, они начинали как простые пешки левого авторитарного истеблишмента Америки, но то, что они ценят, всё больше исходит из децентрализованной глобальной Сети, а не из централизованного американского Государства. Поэтому они начинают расставаться. Так выглядит возникающее разделение «Сеть против Государства» внутри Синего племени.

2.5.1.2. Красное племя: светские националисты, капиталисты-интернационалисты

Каждому члену красного племени консерваторов в ближайшие годы также придется сделать выбор: верят ли они в основополагающие принципы, заложенные в Билле о правах и Конституции, или же они просто будут обеспечивать соблюдение любых указов, исходящих от всё более злонамеренного истеблишмента США — то есть в действительности проводить поддержку этатистов? Соответствует ли их определение «Америки» миру, где федеральное правительство США само является самым решительным противником свободы, сжигая инфляцией их сбережения, деконструируя консервативную американскую культуру и постоянно следя за ними? Или они верят, что американские города и штаты заслуживают цифрового самоопределения? Короче говоря, выберет ли американская нация децентрализованную Сеть или централизованное Государство?

В конечном итоге это будет сознательный выбор. Прямо сейчас это неосознанный раскол на три части. Трёхногий табурет рейганизма — религиозные консерваторы, светские националисты и капиталисты-интернационалисты — стоят на стороне таких Левиафанов, как Бог, Государство и Сеть соответственно.

Это их основные идентичности, поскольку они соответствуют тому, что они считают самой могущественной силой в мире: всемогущему Богу, вооруженным силам США или (косвенно) глобальной сети торговли и коммуникаций, которую вскоре будут попросту отождествлять с криптовалютой.

Красный Бог: религиозные консерваторы

Во время холодной войны религиозные консерваторы верили во всемогущего Бога, в отличие от «безбожных коммунистов», против которых они боролись. Сегодня численность людей Бога среди красных резко сократилась, но их моральным компасом остается Спаситель. Поскольку религиозное возрождение имеет место, оно может быть сопровождать появлением стартап-сообществ, основанными на Единой Заповеди, о которых мы расскажем позже. Посмотрите Рода Дреера о протестантах, Адриана Вермюля и Сохраба Ахмари о католиках, а также статью «Большой шатёр» в Tablet об иудейском комьюнити, чтобы получить представление о взглядах в подобных сообществах.

Красное Государство: светские националисты

Люди Государства среди красных более заметны. Это светские националисты, ястребы национальной безопасности, люди, которым, возможно, не нравятся левые авторитарные режимы, но которые, тем не менее, будут рефлекторно поддерживать США в каждой иностранной интервенции. Они могут согласиться с тем, что США движутся в плохом направлении, но считают, что в Китае дела обстоят гораздо хуже. Таким образом, они по-прежнему создают дроны, внедряют слежку и продвигают видеоролики, подобные вот этому, где США признаются в разжигании цветных революций, что в других материалах часто отрицается.

Я в некоторой степени симпатизирую этой группе — в конце концов, они хотя бы не жгут собственную страну! — но, к сожалению, их подход ко внешней политике помогает жечь чужие страны, и зачастую без уважительной причины.

Проблема в том, что в отсутствие убедительной альтернативы или неоспоримого краха вы просто не сможете убедить светского националиста в том, что и Америка, и Китай становятся цифровыми тоталитарными государствами, или что истеблишмент США, погрузивший полдюжины стран в убийственный хаос – это не совсем тот моральный образец, каким они его считают.

Причина в том, что красный государственник — светский националист: у них нет Бога, но они верят в Государство, в светлый образ Америки как сияющего Града на холме. Для них не имеет значения, что его нет в настоящем — это США из их молодости и из их фильмов. Это «Лучший стрелок Америки», и они будут продолжать платить за просмотр вдохновляющих ремейков, а не за удручающие кадры того, что на самом деле сделали американские военные в Ираке, Ливии, Афганистане и Сирии.

В такой лояльности есть как похвальный, так и разочаровывающий аспект. Эти люди похожи на советских солдат, послушно служивших в Афганистане. Вы можете утверждать, что они борются за дело, которое в лучшем случае бессмысленно, а в худшем – вредно, и что они вернутся домой только для того, чтобы обнаружить, что полки магазинов пусты, а их общественный строй разрушен… но вы должны признать, что они рискуют своей жизнью, несмотря ни на что.

По сути, красный светский националист часто понимает, насколько плох американский истеблишмент дома, но не хочет слышать о ненужных разрушениях, причинённых американскими военными за границей. Таким образом их набор слепых пятен противоположен набору синих левых либертарианцев, ясно видящих крах стран, которым не повезло пережить «вмешательство» США в 21 веке, но воображающих, что то же самое правительство, которое оказывается хаотичным разрушителем за рубежом, дома может стать доброжелательным перераспределителем.

Другими словами, в то время как красный светский националист сохраняет неявную веру в американскую армию в стиле голливудских фильмов, где она может избить кого угодно, синий левый либертарианец упорствует в своей вере в то, что гражданское правительство Государства может исправить что угодно дома, если только достаточно людей этого пожелает. Если смотреть через призму Левиафана, то ясно, что это как раз те два способа, которыми Государство становится заменой Бога – в ужасной форме Отца и великодушной форме Матери соответственно.

А что там насчёт Китая?

Давайте отвлечемся и на секундочку коснёмся темы Китая, поскольку это главный аргумент красных светских националистов. Перефразируя, красный националист часто признает, что военное вмешательство США за границей, может, и прискорбно, но доминирование КПК было бы настолько хуже, что нам нужно не просто сохранение присутствия американских военных за рубежом, но и его расширение и усиление.

Короткий контраргумент заключается в том, что вместо этого, возможно, было бы лучше, если бы другие страны перевооружились и взяли на себя собственную оборону – вместо того, чтобы погружающиеся в хаос США пытались вести Вторую холодную войну от имени других в разгар внутренней холодной гражданской войны и того, что может стать Второй Великой депрессией.

То есть, хоть и иным путём, но мы приходим примерно к тому же выводу, что и правые изоляционисты или левые антиимпериалисты. Считаете ли вы, что Америка слишком хороша для мира, или что она пагубно влияет на другие страны, или ваши взгляды – какая-то сложная комбинация того и другого, мы можем хотеть (и наблюдать) вывод американских войск и региональное перевооружение, а не Вторую холодную войну.

Какова развёрнутая версия аргумента? Начнём с наблюдения, что КПК более репрессивна внутри страны, чем истеблишмент США, но чисто эмпирически она также менее разрушительна за рубежом.

Почему? Не из-за доброжелательности, а потому, что КПК оглядывается на американских военных за границей. Таким образом, Китай сосредоточен на строительстве Африки, в то время как Америка взрывает Ближний Восток. Да, вы можете заявить, что китайцы строят в Африке колонии… но это функциональные колонии, с новыми дорогами и портами для перевозки сырья, в отличие от проклятых адских пейзажей, оставленных военной интервенцией США в Ираке, Сирии, Ливии и т. д. При этом у нас не должно быть иллюзий: соседи Китая в Юго-Восточной Азии знают, что дракон будет действовать везде, где нет военного присутствия США. Сейчас это невозможно, потому что Китай окружен американскими военными. И наоборот, внутри страны у КПК нет организованной внутриполитической оппозиции, поэтому она может быть абсолютно безжалостной.

Американский истеблишмент имеет противоположный набор ограничений: в отличие от Китая, он не сталкивается с организованной военной оппозицией за рубежом, поэтому он крайне неосторожен в своей внешней политике. Но в отличие от КПК, он сталкивается с организованной внутриполитической оппозицией внутри страны, поэтому внутри страны он не может быть таким безжалостным, как ему хотелось бы.

Давайте сперва рассмотрим глубже внутреннюю ситуацию, а затем и военную.

Очень важно понять, что когда дело касается гражданских свобод, истеблишмент США не более этичен, чем КПК. Это всего лишь менее компетентен! В конце концов, истеблишмент США также осуществляет несанкционированную слежку через АНБ, неконституционные обыски и аресты через администрацию транспортной безопасности, произвольный отъём имущества через гражданскую конфискацию и так далее. И это только то, что уже реализовано — амбиции американского истеблишмента столь же тоталитарны, как и амбиции китайского государства, как мы можем видеть из его частично неудачных попыток создания агентств дезинформации, разоружения граждан, цифровой цензуры и тому подобного. До сих пор этим усилиям мешала не «этика» американского истеблишмента, а некое сочетание политической оппозиции, конституционных ограничений и бюрократической некомпетентности.

Однако они продолжают попытки. Американский истеблишмент недостаточно организован, чтобы координировать все действия, но, к сожалению, недавно захваченные им Google, Amazon, Apple и Microsoft способны на нужный уровень координации, как мы видели во время деплатформинга Parler и цензуры “разоблачителей” в духе Тяньаньмэнь. Так что посмотрим, что будет дальше.

Теперь по военному вопросу.

Во время холодной войны наличие советского сдерживающего фактора означало, что США были более осторожными в своих интервенциях и в целом добивались гораздо лучших результатов. Южная Корея жила лучше, чем Северная Корея, Западная Германия была лучше, чем Восточная Германия, а Тайвань был лучше, чем маоистский Китай. Даже учитывая всю ложь с обеих сторон вокруг Вьетнама, если бы США победили в Южном Вьетнаме, вполне возможно, что это тоже была бы Южная Корея; но из-за поражения бесчисленному количеству людей пришлось бежать, а коммунизм унес много жизней в Юго-Восточной Азии.

Однако после окончания Холодной войны американские вооруженные силы превратились в сверхсилу и постепенно эволюционировали в глобального разжигателя хаоса, а не в консервативного хранителя стабильности, как это было до 1991 года. Как переходный момент можно рассматривать войну в Ираке, или, скажем, Доктрину R2P Саманты Пауэр, которая превратила Сирию в руины. К 2022 году вряд ли можно отворачиваться от вопроса, порождает ли Америка своими военными интервенциями хаос — даже самому убежденному американскому националисту будет трудно назвать страну, которая стала лучше после недавней военной интервенции США, в то время как для периода с 1945 по 1991 это не так уж сложно сделать.⁵⁷

Хорошо, давайте соберем все это вместе.

Есть правда в идее о том, что американские военные сковывают Китай, и что Китай будет действовать более агрессивно в отсутствие американских военных… но это правда в той же мере, как и то, что советские военные когда-то сковывали США, а в отсутствие советских вооруженных сил американские военные стали действовать более агрессивно. То есть это правда, что советские вооруженные силы в конечном итоге не были силой добра в 1945-1991 годах, но также верно и то, что американские вооруженные силы в конечном итоге не были силой добра в течение 1991-2021 годов.

Всё сложно. Даже с учётом того, что советские войска в каком-то смысле удержали США от дебошей на Ближнем Востоке, трудно утверждать, что мы бы хотели по сей день иметь под боком Советский Союз, который бы ограничивал военное вмешательство США. Точно так же трудно утверждать, что ценой ограничения амбиций Китая в Восточной Азии в стиле lawful evil должна стать терпимость к интервенциям Америки на Ближнем Востоке в стиле chaotic evil, и что ради защиты от потенциальной армады китайских беспилотников непременно требуется принять бесконечную дестабилизацию со стороны американских военных.

В идеале есть третий путь, лучший выбор – и это, например, может быть просто децентрализованная оборона, когда такие страны, как Япония и Германия, перевооружаются, а не передают все на аутсорсинг США или подчиняются Китаю. Конечно, здесь есть свои проблемы — но если мы вернемся в 1800-е и 1700-е годы, согласно тезису «Будущее — это наше прошлое», ограниченные войны между великими державами, вынужденными платить дефицитным золотом, возможно, предпочтительнее гигантских глобальных конфликтов между сверхдержавами с неограниченными бюджетами.

Короче говоря: у светского американского националиста есть выбор, который не предполагает ни капитуляции перед Китаем, ни лицемерных утверждений, что американские военные в настоящее время добиваются плодотворных результатов за границей. Этот третий путь заключается в поддержке регионального перевооружения, а не в ведении войн за всех остальных от их имени.

Красная Сеть: капиталисты-интернационалисты

Возвращаясь к нашей исходной теме, третья группа внутри красного племени — это капиталисты-интернационалисты. Мы идентифицируем их как людей Сети. В некотором роде это реткон, потому что интернет в том виде, в котором мы его знаем сейчас, едва ли играл решающую роль во время Холодной войны.⁵⁸ Однако эта подгруппа привлекает людей, выступающих за коммерцию и торговые сети, как внутри страны, так и за её пределами – капиталистов.

Сегодня такой капитализм является почти синонимом интернет-стартапов и технологий. В Сети родились компании с самой большой в мире капитализацией. И будущее сетевого капитализма — это криптокапитализм, потому что ончейн могут быть представлены не только транзакции, но и вся финансовая отчетность, и сами компании, и, в конечном итоге, вся экономика.

Рост Биткоина означает, что красные люди Сети имеют совершенно особое представление о своём Левиафане, чем-то отличном как от Бога, так и от Государства. Поскольку ни правительство США, ни правительство Китая не могут захватить BTC одним кликом мыши, это символ международной свободы и процветания, более могущественный, чем любое Государство.

В целом я тоже симпатизирую этой группе, но у неё есть свои внутренние проблемы. Во-первых, Биткоин-максимализм сильно похож на доктрину Пробуждения своим фундаментализмом. Основное отличие состоит в том, что максимализм — это ревностный мононумизм (преданность одной монете), а не монотеизм (единый бог) или моноэтатизм (единое государство). Сеть не заставляет фанатичный аспект человечества исчезнуть; она просто перемещает его от Бога или Государства в Сеть.

Красное Государство против красной Сети

Итак, мы видим, что все Левиафаны – и Бог, и Государство и Сеть – имеют своих сторонников в консервативном движении.

Интересный момент заключается в том, что светские националисты, будучи консервативными по своему характеру, часто могут сохранять верность символу ещё долгое время после того, как его суть изменилась. Вспомним о многих «русских националистах», которые были верны Советскому Союзу, хотя он представлял собой полную противоположность тому, что существовало до 1917 года. А затем сравним эту рекламу армии США 2008 года с недавней рекламой 2021 года.

Таким образом, в случае любого конфликта между Сетью и Государством, например, возможной борьбы между инфляционным долларом и дефляционным Биткоином, правые этатисты могут встать на сторону национального флага, в то время как правые капиталисты встанут на сторону цифровой валюты. То есть, если и когда станет ясно, что продолжение американской империи зависит от способности к непрерывной инфляции, люди Государства могут встать на сторону традиционного государства, а люди Сети встанут на сторону децентрализованной сети.⁵⁹ Итак, мы имеем разделение «Сеть против Государства» внутри красного племени.

2.5.1.3. Перестройка

Если мы сложим все эти части, мы получим возможное будущее, в котором левые и правые либертарианцы обеих партий выступят против левых и правых авторитариев.

Мы уже можем видеть первые признаки этого процесса, глядя на противостояние Substack с журналистами истеблишмента, Такера Карлсона и Гленна Гринвальда с Fox News/NYT, BTC с долларом США, web3 с бигтехом, на миграцию этнических меньшинств к республиканцам и миграцию неоконсерваторов к демократам.

Люди говорили о зомби-рейганизме, но в этом сценарии наконец-то появится новая коалиция. И это будет совершенно иное распределение политического спектра, чем в эпоху Рейгана. Вместо националистов и капиталистов (справа) против интернационалистов и социалистов (слева), интернационалисты и капиталисты (левые и правые либертарианцы) противостоят социалистам и националистам (левые и правые авторитарии)⁶⁰.

Эта перестройка обозначит конфликт Сети и Государства. Авторитарии будут численно превосходить либертарианцев внутри страны, и на их стороне будут институты. Но у либертарианцев будет лучше с индивидуальными талантами, поскольку они привлекут к себе иконоборцев, а также поддержку со стороны остального мира.

2.5.2. Бигтех против СМИ

Давайте сменим тему и применим концепцию Левиафанов к другому конфликту. Почему глобальные технологии и истеблишмент США находятся в противоречии?

• Экономика. Можно предположить в качестве причины, что технологии разрушили всё, от Мэдисон-авеню до Голливуда. Глядя на 80-процентное падение доходов СМИ в США только с 2008 по 2012 год, трудно поверить, что это не было важным фактором.
• География. Можно отметить, что до 2020 года центром технологий была Кремниевая долина, которая находится в 3000 милях от коридора Бостон-Вашингтон, где гнездится американский истеблишмент.
• Демография. Можно утверждать, что это из-за того, что технологические компании часто оказываются основаны иммигрантами, а истеблишмент США на 20-30 пунктов белее. И если использовать высокие стандарты доказывания от ведущих американских аналитиков, изучающих воздействие неравенства или критическую расовую теорию, сам по себе этот факт уже является prima facie доказательством того, что истеблишмент США институционально расистски настроен по отношению к своим разрушителям из бигтеха.
• Психология. Можно утверждать, что это связано с психологической разницей между людьми технического/финансового склада и социальной/политической элитой, между людьми, которые сосредоточены на том, что истинно, и теми, кого волнует то, что популярно. Это связано с различием между техническими и политическими истинами.
• Метаболизм. Можно заметить, что соперничество особенно выражено между американскими технокорпорациями и СМИ. Другим подразделениям американского истеблишмента, таким как научные круги, Голливуд и правительство, требовались многолетние циклы, чтобы что-то реализовать, в то время как только СМИ имели метаболизм, позволяющий работать 24/7, не хуже, чем тот, что лежит в основе бигтеха. Таким образом, они стали острием контратаки американского истеблишмента. Именно поэтому технокорпорации отдают предпочтение новостным рассылкам, подкастам, слайдам и другим типам быстро обновляемого контента, на которых истеблишмент изначально не специализируется.
• Бифуркация. Можно заметить, что между профессором-социалистом и основателем техностартапа существует глубокое структурное сходство: оба чувствуют, что должны быть главными. Вот почему технокорпорации – это культурный форк американского истеблишмента, точно так же, как сами США были форком Британской империи. Корень один, а ветви разные. Амбициозный интеллектуал, который в прошлой жизни стал бы академическим теоретиком, юристом или журналистом, теперь оказывается основателем компании, инженером или инвестором.⁶¹ Потому что между CМИ и техносферой есть общая черта — обработка и представление информации. Информатика пошла еще дальше: она разрушила различие между словом и делом и превратила поколение интеллектуалов в руководителей софтверных компаний. Многие люди, которые раньше думали, что будут просто выступать за принятие закона и не беспокоиться о деталях, обнаружили, как трудно выпускать продукт, управлять людьми, получать прибыль и оставаться единственными на арене. Они стали людьми Сети. И тогда они вступили в конфликт с теми, кто остался людьми Государства.

Всё это факторы. Но последний, вероятно, отражает суть проблемы, потому что в основе своей столкновение бигтеха и СМИ — это столкновение Левиафанов.

В конце концов, сведущий в технологиях иммигрант перемещается между странами, сохраняя при этом свои технические навыки и сетевые связи. Для таких, как он, их Сеть является основным сообществом, а Государство — вторичным. И наоборот, члены американского истеблишмента получают свою власть от Государства. Оно полностью завязано на принятие закона или влияние на политика. А если Сеть вмешается в этот процесс, например, предоставив людям доступ к информации, подрывающей Государство? Не много ли эта Сеть о себе возомнила?

В таком случае противостояние бигтеха и СМИ лучше всего понимать как столкновение фундаментальных ценностей между людьми Сети и людьми Государства.

2.5.2.1. Конфликт: технологические прогрессисты против технологических консерваторов

О «людях Сети» можно думать как о технологических прогрессистах, а о «людях Государства» как о политических прогрессистах (снисходительно) или технологических консерваторах (возможно, более реалистично).

Обе группы, по-видимому, в целом согласны с необходимостью решения таких задач, как борьба с COVID-19, строительство жилья или снижение количества автомобильных аварий. Но люди Сети обычно начинают с написания кода и размышлений об индивидуальном волеизъявлении, тогда как для людей Государства первой мыслью будет принятие законов и коллективное принуждение.

Другими словами, люди Сети начинают с размышлений о том, чтобы получить часть сети, которую можно было бы назвать своей. Доменное имя, которое они могут создать с нуля, начиная с простого веб-сайта, такого как reddit.com, и заканчивая огромным онлайн-направлением – но каждый ищет своё решение добровольно. Основная цель технологического прогрессиста, основателя техностартапов — строить, и чтобы никто не имел над ним власти.

Напротив, люди Государства начинают с мысли о захвате части государства. Победить на выборах, повлиять на законодательство через некоммерческую организацию, написать статью, которая будет иметь «влияние» в смысле влияния на политику, быть назначенным заместителем министра в таком-то министерстве, или что-то в этом духе… таков их образ мышления. Цель состоит в том, чтобы получить часть этой гигантской дубинки, которой является правительство, создать клуб, который будет принуждать людей (конечно, ради их же блага), возможно, получить небольшой бюджет по пути и, наконец, «изменить мир» путем изменения политики. Сделать обязательным или, наоборот, запрещённым то, что раньше было добровольным, перенаправить поток печатных денег, применить силу посредством закона. Таким образом, основная цель политического прогрессиста противоположна технологическому прогрессу: их цель, выраженная в словах или нет, сознательная или нет, состоит в том, чтобы проявлять власть над другими.

Это утрированная картинка. Конечно, есть хорошие люди в Государстве, как и плохие люди в Сети. Можно использовать минимальное принуждение во благо против действительно плохих субъектов; эта истина и есть разница между минархизмом и анархизмом.

Но очевидно, что эти мировоззрения сталкиваются. Одна группа не хочет, чтобы кто-либо имел над ними власть, в то время как другая стремится проявлять власть над другими.

В качестве возможного будущего сценария, один из способов решения этой проблемы заключается в том, что люди Государства воспользуются законом, чтобы уничтожить американскую техноиндустрию в 2020-х годах, тем самым получив больше власти внутри страны. Но техноиндустрия уже стала глобальной благодаря удалённой работе, и большинство сотрудников технокорпораций уже являются иммигрантами… так что люди Сети могут просто переключить свое внимание за границу — или даже вовсе не появляться в США. Таким образом, федеральные действия просто прогонят стартаперов-иммигрантов, и американское государство потеряет власть в глобальном масштабе. (Местные власти и власти штатов в США могут реагировать по-разному, и это интригующий поворот).

То же самое, кстати, происходит и в Китае, где многие из наиболее способных технопредпринимателей сейчас переезжают в новые страны — и больше не приезжают в США, где их всё равно не приветствуют.

2.5.2.2. Огромное Государство, а не Предприимчивое Государство

В качестве отступления рассмотрим частый аргумент, который приводят американские люди Государства, и заключающийся в том, что люди Сети обязаны своим существованием государству. В конце концов, разве не их бог, правительство США, финансировал Интернет? Разве нам не нужны государственные деньги для поддержки фундаментальных исследований? И не должны ли люди Сети покорно склонить головы и подчиниться, с радостью воздавая дань уважения священному Дяде Сэму?

На это есть несколько ответов. Во-первых, предшественниками людей Сети были промышленники доинтернетной эпохи, к которым в начале 1900-х годов Государство опредёленно относилось не очень хорошо. Во-вторых, хотя Великобритания в некотором смысле аналогичным образом дала начало США, американцы не преклоняют колени в сторону Британских островов пять раз в день.

Но самый глубокий ответ начинается с признания зерна истины: примерно с 1933 по 1970 годы был период, когда централизованное правительство США реализовало плотину Гувера, Манхэттенский проект и программу Аполлон. Транзисторы и ранний интернет также появились в эту эпоху. И были некоторые более поздние инновации, также катализируемые государством (хотя часто небюрократами, которым удавалось присосаться к курируемым бюрократией фондам), такие как проект по расшифровке генома человека и беспилотный автомобиль.

Однако ни до, ни после этого периода централизованное Государство не было центром технических и научных инноваций. Для всего, что связано с цифровыми технологиями, сегодня это должно быть полностью очевидно: научных сотрудников растащили к себе технологические компании и венчурные капиталисты. Но это также верно и для периода до (благонамеренного) меморандума Ванневара Буша, который положил начало государственной централизации науки. В конце концов, большая часть физики — от Ньютона до Максвелла и Эйнштейна — была открыта ещё до того, как был создан Национальный научный фонд (NSF).

Однако давайте поговорим о самом периоде 1933-1970 годов. Этот период «пика этатизма» был вполне реальным, но в преувеличенной форме он стал основой для таких книг, как «Предприимчивое государство» Маццукато, с которыми я не согласен и которые Мингарди и Макклоски подробно опровергли в «Мифе о предприимчивом государстве».

Вот почему я не согласен с тезисом о предприимчивом государстве:

• Само название – уже оксюморон. Как не устают говорить нам макроэкономисты, правительства — это не домохозяйства, потому что в отличие от реальных предпринимателей государство может конфисковывать средства и печатать деньги. Таким образом, в предприимчивом государстве нет финансового риска и, следовательно, ничего от «предприимчивости».
• Книга не учитывает тот факт, что большая часть математики, физики и т. д. была изобретена до основания NSF, и, следовательно, обошлась без его существования.
• Кроме того, она не признаёт, что наукой и технологиями можно было заниматься до появления большого централизованного государства с помощью распределенной модели «джентльмена-ученого», и что эта модель возвращается в форме движения open source, а теперь и децентрализованной науки.
• Она не принимает во внимание рост и ослабление возможностей централизованного государственного потенциала, связанные с развитием технологий.
• Она не объясняет вызванное государством замедление инноваций в физическом мире, которое произошло в период после 1970 года и которое задокументировали Тиль, Коуэн и Дж. Сторрс Холл.
• Книга не рассматривает, насколько работа венчурных инвесторов и бизнес-ангелов на самом деле сложна, поэтому не задается вопросом, принесли ли эти «инвестиции» государства реальную прибыль.
• И, что самое главное, тезис книги не противоречит тому, что произошло бы, если бы у нас было много независимых источников финансирования, а не одно централизованное государство.

Итак, это правда, что был период в середине 20 века, когда все другие игроки, кроме США и СССР, были раздавлены, а централизованные государства доминировали в инновациях. Но это не из-за того, что они были лучше именно в инновациях, а из-за того, что благодаря централизованным технологиям того времени они были лучше в доминировании. Речь шла скорее об Огромном Государстве, чем о Предприимчивом Государстве. И именно поэтому технологические прогрессисты Сети не преклоняют рефлексивно колени перед политическими прогрессистами Государства.

2.5.3. Линейные экстраполяторы и их мышление

Тот, кто поклоняется всемогущему Богу, не станет с готовностью менять свои убеждения. Как и тот, кто поклоняется всемогущему Государству.

Время от времени вера религиозных милленаристов подвергается испытанию, когда конкретное предсказание, сделанное этой верой, не сбывается. То же самое произошло и со «светскими» верующими в коммунизм, когда пала Берлинская стена, а затем и Советский Союз. Эти события всегда завораживают неверующего – будь то «Райские врата», QAnon, «День Мюллера» или «увядание государства», интересно посмотреть, что происходит, когда пророчество не сбывается.⁶²

Действительно, именно поэтому люди написали такие книги, как «Поверженный Бог», когда они отвернулись от коммунизма. Левиафан испустил дух. Был ли этот Левиафан собственно Богом или же Государством, это был сокрушительный крах веры. Согласно одноимённой книге «Всё было навечно, пока не кончилось».

Это наталкивает на полезный способ размышления о «синих» и «красных» этатистах, о левых авторитариях и светских националистах, о которых мы говорили ранее. Американское государство для них — это замена Бога, и они действительно не могут представить себе мир без него. Независимо от того, думают ли они об этом с точки зрения «Конституции» (консервативный подход) или «нашей демократии» (прогрессивный подход), гражданская религия США — это их религия, особенно когда вера в Бога стремительно угасает.

Таким образом, они не могут быть беспристрастно рациональными, прогнозируя, что их Бог, Государство, может потерпеть неудачу. Здесь могут помочь три идеи.

• Первая идея — Флатландия. Идея Флатландии заключается в том, что это двухмерная плоскость, и сущности во Флатландии не могут по-настоящему понимать трёхмерные вещи. Они воспринимают сферы как круги, которые начинаются с точек, расширяются до максимального радиуса, а затем снова сжимаются.
• Вторая идея заключается в предпосылке, что историческое время намного длиннее человеческого. Мы живем на крошечном участке большой исторической кривой, траектории, которая кажется нам плоской на протяжении месяцев и лет, потому что историческое время (обычно) движется медленно.
• Третья идея – это те, что Тайлер Коуэн дипломатично называет «линейными экстраполяторами», типом представителей истеблишмента, которые полагают, что всё по сути остаётся неизменным. Это тот тип людей, которые сардонически замечают: «О, в наше время всё иначе, да?», не осознавая (а) что они цитируют это утверждение вне контекста и (б) что отрицание этого утверждения звучит как «ничто никогда не изменится», и оно очевидно ошибочно.

Объедините эти идеи, и вы начнете получать представление о модели мышления линейных экстраполяторов, синих и красных этатистов. Они думают, что всё всегда останется прежним, что всё будет двигаться с прежней скоростью.

Единственные циклы, с которыми они знакомы — короткие: цикл дыхания в течение нескольких секунд, цикл сна в течение одного дня и цикл времен года в течение одного года. Но они не знакомы ни с одним циклом, выходящим за рамки человеческой жизни, потому что обычно они не знают из истории ничего, кроме того, на что им указывает истеблишмент.

Потому что они не думают о циклах, они не думают о кривых. Они живут на своего рода Флатландии, но она плоская не в смысле двумерности, в смысле кривой с нулевой производной. Но, как заметил Рэй Далио, в историческом плане ситуация не может долго оставаться неизменной. Таким образом, синих и красных этатистов может ожидать грубый шок. Если говорить в терминах Левиафанов, то они действительно думают, что их Бог, то есть Государство, в принципе не может умереть.

---

⁵⁰ Я в некоторой степени сочувствую некоторым людям Бога, поскольку мысли и молитвы испортить труднее, чем правила и постановления. Более того, когда происходят трагедии, американские люди Бога склонны проявлять большую благотворительность, чем люди Государства. Последние склонны чувствовать, что «дали в офисе».

⁵¹ Почему синих называют «фальшивыми» интернационалистами? Потому что их отношения с другими странами на самом деле не являются отношениями равных. Синие из неправительственных организаций хотят ручных зверьков, а не друзей. Представители Госдепартамента хотят, чтобы “союзники” стояли в очереди за подачками, а не отклонялись от сценария. Синие немного более дипломатичны, чем карикатурно-националистические красные, но лишь незначительно, а в последние годы они уже заметно отошли от многостороннего подхода эпохи Обамы, и теперь транслируют собственную одностороннюю повестку. См. работу Альвареса здесь, здесь и здесь, опубликованную в конце 2020 года и довольно широко разошедшуюся.

⁵² Еще есть условно религиозные синие, люди Бога, но они не относятся к элите.

⁵³ В сабреддите r/politiccompassmemes их сокращают до authleft и lbleft соответственно.

⁵⁴ Они также не отличаются разнообразием, несмотря на то, как много они кричат по этой теме. Посмотрите на techjournalismislessdiversethantech.com или на исследование Хайдта, посвящённое убежденным прогрессистам, которое показывает, что крайне левые — почти поголовно белые.

⁵⁵ Эта стратегия “косяка рыбы” – часть защиты. Отдельные личности могут быть выделены, но группа может быть по-настоящему побеждена только другой группой.

⁵⁶ Не все синие представлены в СМИ, но в первом приближении все СМИ синие. Как выяснил CPI, 96% политических пожертвований журналистов пошли демократам.

⁵⁷ Нет, Украина не в счёт. Американские военные не смогли сдержать ситуацию, втянули страну в новый конфликт, подобный сирийскому, и фактически использовали украинцев, чтобы обескровить русских в прокси-войне. Миллион украинских беженцев, их страна разнесена вдребезги, тысячи погибших, растущие цены на газ в Европе, радикализированное российское население и угроза Третьей мировой или даже ядерной войны – это просто хаос, а не компетентное сдерживание.

⁵⁸ См. также раздел о «Культуре» как третьей силе наряду с Церковью и Государством в книге Джейкоба Буркхардта «Сила и свобода» середины 1800-х годов. Это соответствует нашей концепции Сети до появления Интернета.

⁵⁹ Где красные люди Бога найдут новое пристанище? Что ж, это пока неясно, но некоторые будут держаться дьявола, которого они хотя бы знают, государства, в котором они выросли, в то время как другие могут сделать ставку на Биткоин, чтобы включить вариант Бенедикта и отказаться от греховного общества.

⁶⁰ На языке политического компаса эпоха Рейгана была противостоянием правых и левых, тогда как эпоха войны Сети и Государства была бы противостоянием верха и низа.

⁶¹ Иногда буквально, как в случае с господами Грэмом, Тилем и Морицем соответственно. Пол Грэм был учёным-компьютерщиком в Гарварде, Питер Тиль рассказывал о том, как он мог бы стать клерком в Верховном суде, а Майк Мориц был журналистом до того, как стал венчурным капиталистом.

⁶² Однако не все пророчества ложны. Дж. Ф. Кеннеди действительно отправил человека на Луну до 1969 года. Эйнштейн был прав, утверждая, что атомную бомбу можно построить. Илону Маску удалось заставить работать многоразовые ракеты. Лучшие технологические пророчества основаны на физической осуществимости, а не только на человеческой вере.