Сетевое государство. 2. История как траектория.

Столкновение между взглядами на историю сверху вниз и снизу вверх, между историей, написанной победителями, и историей, записанной в реестре, между политической властью и технологической истиной… это — столкновение Левиафанов.

Чтобы понять это, представьте себе, что два школьника дерутся на детской площадке. Вскоре один из них говорит: «Мой отец может побить твоего отца!» В этой банальности есть глубина. Даже в очень раннем возрасте ребенок верит, что может обратиться к высшей силе, Левиафану, могущественному человеку, который может смести с поля его врагов, включая Роберта с детской площадки.

Люди в этом плане не так уж отличаются от детей. У каждой доктрины есть свой Левиафан, тот перводвигатель, который воспаряет над всем. Для религии это Бог. Для политического движения это Государство. А для криптовалюты — это Сеть. Эти три Левиафана воспаряют над склонными к ошибкам людьми, чтобы заставить их вести себя просоциально.

Как только мы выйдем за рамки Бога, как только мы осознаем, что существует не один, а три Левиафана в гоббсовском понимании, многое становится ясным. Движения, не являющиеся религиями, которые поклоняются Богу, часто представляют собой политические движения, поклоняющиеся Государству, или криптоплемена, поклоняющиеся Сети. Многие прогрессивные атеисты ни в коем случае не являются антиэтатистами; они поклоняются государству, как если бы оно было Богом. И многие либертарианские атеисты, возможно, не верят в Бога или в Государство, но они верят в Сеть – будь то социальная сеть или криптовалюта.

Это заслуживает некоторого пояснения.

2.4.1. Какова самая могущественная сила в мире

Первым Левиафаном был Бог. В 1800-х годах люди не воровали, потому, что действительно боялись Бога. Они верили так, как нам сейчас трудно понять, они мыслили о Боге как об активной силе в мире, пылкой и всепроникающей. Они хотели, чтобы у власти были богобоязненные люди, потому что человек, искренне верящий в Бога, будет вести себя хорошо, даже если ни один человек не сможет его наказать. То есть общественность могла положиться на могущественного лидера, который действительно верил, что вечное проклятие является наказанием за нарушение религиозных заповедей, даже если ни один человек не мог увидеть, провинился ли он. По крайней мере, такова наша сегодняшняя рационализация, почему людям важно было быть по-настоящему «богобоязненными», хотя они могли и не формулировать это таким образом. Бог был высшей силой, Левиафаном.

К концу 1800-х годов Ницше написал, что «Бог мёртв». Он имел в виду, что критическая масса интеллигенции больше не верит в Бога так, как их предки. В отсутствие Бога теперь возвысился новый Левиафан, который существовал и раньше, но приобрел куда большую важность: Государство. Итак, почему бы вы не воровали в 1900-е годы? Потому что даже если бы вы не верили в Бога, вас бы наказало государство. Полное глобальное вытеснение Бога Государством (что уже явно происходит во Франции с 1789 года) привело к гигантским по масштабу войнам 20-го века: демократический капитализм против нацизма против коммунизма. Эти новые религии заменили “Бога” на “Власть” и поставили Государство над Богом в качестве самой могущественной силы на земле.

Это подводит нас к настоящему. Сегодня, как вы можете видеть из этого и этого графиков, мёртв не только Бог. Умирает уже Государство. Потому что здесь, на заре XXI века, вера в Государство резко падает. Вера в Бога также потерпела крах, хотя, возможно, ожидается некоторое зачаточное возрождение религиозной веры. Но именно Сеть — интернет, социальная сеть, а теперь и криптосеть — и есть следующий Левиафан.

Итак: в 1800-е годы вы бы не стали воровать, потому что вас поразит Бог, в 1900-е годы вы бы не воровали, потому что вас накажет Государство, а в 2000-е годы вы не можете воровать, потому что вам не позволяет Сеть.⁴⁰ Либо толпа начнёт атаковать вас в соцсетях, либо криптовалютная сеть не позволит вам воровать, потому что у вас нет закрытого ключа, либо (в конечном итоге) вашу кражу раскроет сетевой ИИ, либо всё вышеперечисленное.

Другими словами, какова самая могущественная сила в мире? В 1800-х годах Бог. В 1900-х годах армия США. А в 2000-х годах – шифрование. Потому что, как выразился Ассанж, никакое насилие не может решить определенные виды математических задач. Поэтому не имеет значения, сколько у вас ядерного оружия; если собственность или информация защищены криптографией, государство не может конфисковать ее, если сперва не решит уравнение.

2.4.2. Паяльники не масштабируются

Очевидное возражение на последний тезис заключается в том, что такое государство, как Венесуэла, всё ещё может выбить из человека то самое решение уравнения, провести пресловутую атаку с помощью паяльника, чтобы получить пароль и закрытые ключи – но сначала силовикам придётся узнать офлайн-идентичность владельца ключей, привязать её к физическому местоположению, убедиться, что оно находится в их юрисдикции, отправить (дорогой) спецназ и повторять это с бессчётным количеством людей в бессчётном количестве мест, имея при этом дело с разными дополнительными сложностями, такими как анонимные ремейлеры, мультиподписи, доказательство с нулевым знанием, ловушки мёртвой руки и блокировки по времени. Таким образом, шифрование как минимум увеличивает стоимость государственного принуждения.

Другими словами, конфисковать биткоины не так просто, как напечатать бумажных денег. Это не то, что такое враждебное государство, как Венесуэла, может массово захватить одним нажатием клавиши, им нужно обходить дом за домом. Единственным реальным способом решения этой проблемы масштабируемости была бы дешёвая автономная армия полицейских дронов с искусственным интеллектом, на что в конечном итоге может быть способен Китай, но это будет дорого в разработке, и мы ещё этого не достигли.⁴¹

Ну а до тех пор история успешного сохранения псевдонимности Сатоши Накамото, частичного противодействия Apple требованиям ФБР и устойчивости сети Биткоина к запрету майнинга китайским государством показывают, что псевдонимность и криптография Сети уже частично препятствуют, по крайней мере, некоторым действиям Государства в области слежки и насилия.

Таким образом, шифрование ограничивает правительства так, как не может ни одно законодательство. И, как подробно описано в этой статье, речь идет не только о защите частной собственности. Речь идет об использовании шифрования и криптографии для защиты свободы слова, свободы объединений, свободы договоров, использования псевдонимности для предотвращения дискриминации и кэнселинга, внедрения индивидуальной приватности и действительно равной защиты в рамках доктрины “верховенства кода” — даже если аналогичные бумажные гарантии государства будут становиться ещё более пустыми. Потому что компьютер всегда выдает один и тот же результат при одном и том же входном коде, в отличие от человеческой судебной системы, склонной к ошибкам и политизированной предвзятости при попытках насаждения закона.

В этом смысле Сеть – это следующий Левиафан, поскольку по ключевым параметрам она становится более могущественной и более справедливой, чем Государство.

2.4.3. Сеть это следующий Левиафан

Когда мы говорим, что Сеть — это следующий Левиафан (это утверждение можно сократить до «Сеть > Государство»), полезно дать конкретику. Вот несколько конкретных примеров, когда версия конкретной социальной практики, представленная Сетью, более эффективна, чем версия Государства.

1. Шифрование > Государственное насилие. Когда существует надёжное шифрование, которое правительство не может взломать, это означает коммуникации, которые не могут подслушивать государства, транзакции, которые они не могут перехватывать, и цифровые границы, куда они не могут проникнуть. Это означает не что иное, как способность организовывать группы вне государственного контроля и, таким образом, уменьшение возможностей государства к контролю.
2. Криптоэкономика > Фиатная экономика. Мы только что обсуждали это в контексте того, что Сеть Биткоина — это деньги, которые государство не может легко заморозить, конфисковать, запретить или напечатать. Теоретически это всего лишь частный случай шифрования, но его последствия широки: любые финансовые инструменты, корпоративные механизмы, бухгалтерский учёт, расчёт заработной платы и тому подобное могут осуществляться ончейн вне контроля государств.
3. Одноранговая Сеть > Государственные СМИ. Существует два типа государственных СМИ: контролируемые государством СМИ, как китайское «Синьхуа-нет», или контролирующие государство СМИ, как американская «Нью-Йорк Таймс». Последние контролируют государство, первые контролируются государством, но все они борются против свободы слова. Сетевые P2P-коммуникации для них – анафема, особенно если при этом используется сквозное шифрование. Здесь в подтверждение своих слов особенно уместно привести цитаты — архивные ссылки, например, на Google Books, или NCBI, или archive.is – даже если официальные каналы Государства в настоящее время не поддерживают эту точку зрения.
4. Социальный > Национальный. Социальные сети меняют многое, но самым важным является то, что они меняют природу сообществ. Ваше сообщество — это ваша социальная сеть, но не обязательно люди, живущие рядом с вами. Когда сетевая идентичность более заметна, чем отношения соседства, это бросает вызов самой предпосылке Вестфальского государства, которая заключается в том, что (а) люди, которые географически живут рядом друг с другом, разделяют общие ценности и (б) поэтому законы должны основываться на географических границах. Альтернатива состоит в том, что только люди, находящиеся геодезически рядом на графе социальных связей, разделяют общие ценности, и поэтому законы, которые ими управляют, должны основываться на границах сетевых сообществ.
5. Мобильный > Стационарный. Мобильные устройства делают нас мобильнее. А закон является функцией широты и долготы; меняя свое местоположение, вы меняете местные, государственные и федеральные законы, которые к вам применимы. Таким образом, миграция это столь же мощный способ изменить закон, по которому вы живёте, как и выборы. Карантинные меры из-за COVID-19 могут быть только началом попыток государства контролировать обеспечиваемый Сетью физический отток подданных. Но в обычных обстоятельствах смартфоны помогают людям передвигаться всё свободнее, в то время как границы физических государств куда более неподвижны.
6. Виртуальная реальность > Физическая близость. В качестве дополнения к мобильному интернету Сеть предлагает ещё один способ отказаться от физического окружения, контролируемого Государством, а именно: надеть гарнитуру VR (или AR), и в этот момент вы попадаете в совершенно другой мир, где вас окружают другие люди и другие законы.
7. Удаленно > Лично. Сеть позволяет работать и общаться из любой точки мира. В сочетании с мобильной связью это ещё больше увеличивает рычаги воздействия на государство. Концепция сетевого государства как деления мира по людям, а не по земле, здесь особенно важна, поскольку сетевые государства изначально созданы для получения дохода от добровольной подписки на него людей со всего мира. Диаспора – это и есть государство.
8. Международный > Национальный. Сеть дает людям больше возможностей выбирать, под воздействие какого конкретного государства они подпадают. Например, они могут в несколько кликов переместить сервер из страны в страну, на котором размещен их веб-сайт.
9. Смарт-контракты > Законы. Государственная правовая система, основанная на бумажных документах – дорогостоящая и непредсказуемая. Аналогичный набор фактов в двух разных городах одной и той же страны может привести к разным решениям. Юристы стоят дорого, бумажные контракты содержат опечатки и нелогичности, а международные соглашения варьируются от сложных до невозможных. Мы всё ещё находимся на заре смарт-контрактов, но по мере того, как мы получаем хорошо отлаженные и формально проверенные библиотеки контрактов, в этой области Сеть будет перехватывать эстафету у Государства. Представьте себе настоящее международное право: оно осуществляется через программный код, а не посредством бумажек, за пределами границ, унаследованных от территориальных государств, и производится глобальными технологами, а не юристами, работающими в конкретных странах.
10. Криптографическая проверка > Официальное подтверждение. Возможно, самая важная область, в которой Сеть сильнее государства, — это природа самой истины. Как бы невероятно это ни звучало, блокчейн – это самое важное достижение в истории с момента появления письменности, поскольку он представляет собой криптографически проверяемую, высокореплицируемую, нефальсифицируемую и доказуемо полную цифровую запись системы. Это окончательный триумф технологического подхода к истории, поскольку теперь существуют технические и финансовые стимулы для передачи истинных фактов, независимо от социально-политических преимуществ, которые любое правительство может иметь для их сокрытия. Вкратце, этот реестр записей представляет собой историю, написанную Сетью, а не Государством.

Эти примеры можно множить и далее. Как упоминалось ранее, Uber и Lyft являются лучшими регуляторами, чем основанная на бумажных документах государственная система лицензирования таксистов, электронная почта превосходит USPS, а SpaceX опережает НАСА. Если говорить о границах, то следует размышлять о телеприсутствии, обеспечиваемом Сетью (которое разрушает физические границы) и его шифровании (которое возводит цифровые границы). Или, если вас интересует, скажем, перепись населения США, Сеть предоставляет опрос в режиме реального времени, который гораздо более актуален, чем процесс, проводимый Государством раз в десять лет.

Короче говоря, если вы сможете привлечь Сеть к решению какой-либо проблемы, это часто будет самой мощным решением. По сути, это то, что постоянно делает каждый основатель стартапа: он пытается найти способ сделать что-то при помощи Сети, минуя Государство. Для этого есть приложение!

Это концептуально важно, потому что основатель стартап-сообщества, который может перепозиционировать конкретный конфликт так, чтобы Сеть противостояла Государству, имеет шанс на победу. Но если он будет действовать методами, доставшимися в наследство от Государства, он окажется аллигатором, выброшенным из воды, и, скорее всего, проиграет.

2.4.3.1. Сеть > Государство: деплатформинг Трампа

Применяя формулировку «Сеть > Государство» к недавним событиям, поразмышляем о январе 2021 года, когда — по указанию компании New York Times и всех основных медиа — Google, Apple, Amazon, Facebook и Twitter объединились, чтобы провести деплатформинг действующего президента и вымарать из Интернета приложение его сторонников.

Это было неоспоримым доказательством бессилия правительства США, поскольку «самый влиятельный человек в мире» явно не был уже самым могущественным человеком даже в своей стране. Неофициальная Сеть (истеблишмент США) взяла верх над формальным Государством (правительством США)⁴².

Очевидно, что Трамп и республиканцы не контролировали события. Менее очевидно, что избравшиеся демократы тоже их не контролировали. Да, конечно, многие из них добавили к этой какофонии свои голоса. Но поскольку Первая поправка ограничивает возможности правительства сдерживать высказывания, они не могли приказать руководителям технологических компаний заглушить голоса оппозиции, а вот медиамагнаты – могли. А поскольку окончательный контроль над этими сетями находится в частных руках, последнее слово оставалось не за государственными чиновниками.

Другими словами, люди, реально держащие руку на пульте – это больше не выборные должностные лица государства. Ощущает ли правительство США свою ответственность? Вот что означает Сеть > Государство.

2.4.4. Государство – это всё ещё Левиафан

Хочу внести ясность: Сеть выигрывает не каждый конфликт с Государством. Во многих случаях фактический результат — «Государство > Сеть». Безусловно, конфликт между этими двумя Левиафанами будет определять нынешнее столетие так же, как конфликт между Левиафанами – Богом и Государством – сформировал прошлое.

Вот некоторые примеры расклада «Государство > Сеть»: арест Росса Ульбрихта правительством США, преследование Джулиана Ассанжа и Эдварда Сноудена, жёсткие меры Китая в отношении криптовалюты, регулирование GDPR Европейским Союзом, ковидные локдауны, которые мешали любому цифровому кочевнику сбежать, растущее число отключений интернета государством, а также стремление американского истеблишмента подвергнуть интернет цензуре.

1. Правительство Сан-Франциско > Основатели технологических компаний в районе Залива. Невзирая на то, насколько компетентными основатели технологических компаний Сан-Франциско были в Сети, политические миллиардеры из городского правительства Сан-Франциско сумели использовать свой контроль над Государством, чтобы превратить город в адскую дыру. Намеренно или нет, но это привело к тому, что новые деньги, потенциальный конкурент истеблишмента, ушли из города.
   
   Да, в последнее время были предприняты некоторые успешные попытки вернуть эти компании назад, но, похоже, слишком мало и слишком поздно. Это похоже на то, как цена акций демонстрирует некоторый восходящий тренд после гигантского и необратимого падения. Потому что монополия района Залива закончилась. Технологии теперь глобально децентрализованы в Web3, а Сан-Франциско (и даже Силиконовая долина) потеряли свои позиции бесспорной технологической столицы мира. Вам больше не нужно ехать в район Залива, чтобы создать стартап — вы можете основать его и профинансировать откуда угодно.
   
   В целом это хорошо: тот факт, что технологии больше не сильно зависят дисфункции на всех трёх уровнях – Сан-Франциско/Калифорнии/США – имеет решающее значение для будущего мира. Также обратите внимание, что, хотя поражение технологий в Сан-Франциско произошло из-за ситуации “Государство > Сеть”, причина, по которой эти компании вообще выжили, и могут побороться за ещё один день жизни, заключается в удалённой работе, которая и позволила обеспечить уход этих компаний из Сан-Франциско. А удаленная работа — это случай “Сеть > Государство”.
2. КПК > Основатели китайских технологических гигантов. Примерно до 2018 года КПК прославляла основателей китайских технокорпораций. Представьте себе, если бы Цукербергу и Дорси дали места в Сенате США за их вклад в экономику, пригласив их в истеблишмент, а не держа в удалении, и вы поймете, каким был тон. Джек Ма (основатель Alibaba), Пони Ма (основатель Tencent) и их коллеги либо состояли в 95-миллионной КПК (<7% населения страны), либо восхвалялись средствами массовой информации КПК.
   
   Потом все изменилось. Как и в Америке, в Китае было собственное технологическое бегство, вызванное действиями истеблишмента.⁴³ Сигналом к нему стала огромная цена приостановки масштабного IPO ANT Financial под каким-то предлогом со стороны регулирующих органов. За последние несколько лет КПК посчитала то, что она считает «национальными интересами» важнее огромных сумм денег, понеся в итоге по меньшей мере триллион долларов издержек из-за ковидных локдаунов, закрытия IPO и молниеносных запретов целых отраслей, таких как игровая индустрия и биткоин-майнинг.
   
   Это выглядит глупостью. Возможно, это и есть глупость. Или, может быть, они знают что-то, чего не знаем мы. Первые действия КПК по запрету иностранных социальных сетей в 2000-х и 2010-х годах выглядят в ретроспективе дальновидными, поскольку, если бы они не создали свои собственные Weibo и WeChat, тогда американские руководители в Кремниевой долине могли бы организовать деплатформинг любого из них или устроить за кем угодно в Китае слежку одним нажатием клавиши. Так что, если транслировать, что есть «вещи поважнее, чем деньги», и готовиться к конфликту, это, к сожалению, может поставить КПК в более выгодное положение в будущем.
   
   Как бы то ни было, китайский техноколлапс — это пример ситуации «Государство > Сеть». Контролируемое КПК китайское государство победило международную сеть китайских технокорпораций. Но оно не победило навсегда, поскольку многие из самых амбициозных китайских основателей технологических компаний и инвесторов в них теперь используют Сеть, чтобы уехать за границу и сбежать из китайского Государства.
3. Запрограммированная предвзятость ИИ. Джон Стоукс подробно написал об «этике ИИ», и я советую вам прочитать его работу. Но вкратце, вся эта отрасль работает на то, чтобы при балансировке весов в нейросетях в некоторых случаях подкладывать гирьку на весы, что особенно заметно у таких влиятельных технологических гигантов, как Google. Речь идет о том, чтобы члены американского истеблишмента всегда заглядывали технологам через плечо, следя за тем, чтобы их код на 100% соответствовал требованиям режима⁴⁴, точно так же, как Советский Союз поступал со своими комиссарами, НСДРП поступала с gleichschaltung, а Си поступал с Сюэси Цянго.⁴⁵
   
   Фундаментальная концепция заключается в том, что над технологической областью должен быть утверждён моральный контроль. «Этика» ИИ на самом деле не оспаривает, что истинно, а что ложно, она оспаривает, что хорошо, а что плохо. А что плохо? Всё, что продвигает политически неблагоприятный нарратив. Вот конкретный пример: в 2021 году многие считали, что Украина – это коррумпированная страна, полная нацистов из батальона «Азов». Если бы сторонники предвзятого ИИ имели успех, то к середине 2022 года эти сообщения были бы реклассифицированы как «дезинформация» и опущены на 10-ю страницу результатов поиска⁴⁶.
   
   Обычно на это отвечают, что при выборе любого обучающего набора машинного обучения всегда есть элемент произвола, а при настройке любого алгоритма приходится давать какие-то оценки, так кто же скажет, что означает «непредвзятость»? Но цель здесь состоит в том, чтобы убедиться, что этот произвол не будет случайным или подчинённым вкусам отдельного исследователя, а вместо этого последовательно указывает в одном «этически одобренном» направлении, будь то повестка NYT (в вотчинах демпартии США) или КПК (в Китае). Фактически это новая форма централизованного политического контроля.
   
   Также обратите внимание, что само название этой сферы было выбрано так, чтобы отразить возможную атаку. Что, вы против этики для ИИ? (Это те же люди, которые насмешливо говорят об «этике журналистики», когда им это удобно.)
   
   Поэтому термин «предвзятость ИИ» мне кажется куда уместнее, но не в контексте изучения предвзятости, а в контексте изучения того, как обеспечить предвзятость ИИ. И сила, которой обладают люди, её обеспечивающие, огромна. Несколько фанатиков в нужных местах в крупных технологических компаниях могут и будут искажать результаты гугления, полученные миллиардами людей, до тех пор, пока монополия Google не будет разрушена, или пока честные люди в Google не начнут добиваться прозрачности своих алгоритмов.⁴⁷ Новояз для леваков в Google это не антиутопия, а инструкция по эксплуатации.
   
   И они вполне могут победить. Эпизод, в котором Мерриам-Вебстер изменил свой словарь в режиме реального времени в политических целях, — это только начало; новый Google собирается использовать свою мощь для централизованного изменения мышления.
   
   Это значительно хуже, чем Baidu, который более чётко фильтрует поисковые запросы, «проблемные» для КПК. Потому что люди, обеспечивающие предвзятость ИИ, делают вид, что делают это для бессильных, тогда как на самом деле они делают это для сохранения власти истеблишмента США.
4. Цифровой деплатформинг. Еще один пример того, как Государство кроет^* Сеть, а политическая власть направлена против технологической правды, можно увидеть в затыкании рта недовольным режимом голосам в социальных сетях.
   
   Как всегда, в Китае это особенно наглядно. Скажите что-нибудь, что не нравится КПК на Sina Weibo, и ваш пост исчезнет, а возможно, исчезнет и ваша учетная запись, и, возможно, вас приведут «на чай» силы безопасности. Но на Западе, если вы скажете в Твиттере что-то, что не нравится режиму, ваш пост исчезнет, а возможно, исчезнет и ваш аккаунт, а в американских протекторатах, таких как Великобритания, вас могут привести «на чай» силы безопасности.
   
   Что, не ожидали подобного, да? Но кликните по этим ссылкам. Единственная причина, по которой законы о разжигании ненависти в британском стиле ещё не пришли в США — это Первая поправка, которая также в некоторой степени ограничила всю массу частных попыток контроля над высказываниями и мыслями.
   
   Тем не менее, уже в 2019 году мы можем увидеть сближение американской и китайской систем в этом отношении. Точно так же, как WeChat заблокировал упоминание о площади Тяньаньмэнь, Facebook заблокировал упоминание о предполагаемом разоблачителе. В техническом плане это то же самое. На Востоке это официальная государственная цензура, а на Западе — неофициальная частная цензура. Разница несущественна, поскольку это цензура, предписанная истеблишментом Китая и США соответственно. Существенная разница в том, что на Западе существует третья фракция децентрализованного сопротивления цензуре.

Дело в том, что иногда Сеть > Государство (и это нечто новое), а иногда Государство > Сеть (чего ожидает большинство людей), и конкуренция между этими Левиафанами будет определять наше настоящее.

Но всегда ли это конкуренция, или может случиться и кооптация?

2.4.5. Тезис, антитезис, синтез

Как выразился Ларри Эллисон, «тщательно выбирайте своих конкурентов, потому что вы станете во многом похожими на них». Это версия гегелевской диалектики, разработанная основателем технологии, в которой тезис и антитезис смешиваются, образуя синтез.

Другими словами, когда у вас есть три Левиафана (Бог, Государство, Сеть), которые продолжают бороться друг с другом, они не останутся чистыми формами. Вы увидите, как люди смешивают их вместе, чтобы создать новые виды социальных порядков, новые гибриды, новые синтезы в гегелевском смысле. Мы уже упоминали китайскую версию этого слияния («отсталые будут побеждены») в контексте политической власти и технологической истины, но она выходит за рамки одного лишь определения истины и касается того, как организовано само общество. Например:

• Бог/государство: США середины века были «для бога и страны». Они выступали против СССР, где люди поклонялись Государству как Богу. (Хотя в США также был компонент одноранговой Сети в форме разрешения капитализма в пределах своих границ, и в СССР Сеть также была в форме «Коммунистического Интернационала», глобальной сети шпионов, разжигающих коммунистическую революцию.)
• Бог/Сеть: это может быть что-то вроде мормонов, или еврейской диаспоры до основания Израиля, или любой религиозной диаспоры, связанной той или иной коммуникационной сетью. Это сообщество общих ценностей, соединенное коммуникационной сетью, без формального государства.
• Бог/Государство/Сеть: это что-то вроде еврейской диаспоры после создания Израиля. Наша модель «Единой заповеди» также опирается на этот синтез, поскольку стартап-сообщество может быть основано на традиционной религии или на моральном императиве, который находится на одном уровне со многими религиозными практиками, такими как, скажем, веганство.

Это были политические примеры смешения Левиафанов, но есть и другие взгляды на эту концепцию.

2.4.6. Синтез: Сеть/Бог

Одним из важных синтезов, заслуживающих особого упоминания, является «Сеть/Бог»: Сетевой Бог, Бог ИИ, GPT или DALL·E, который даёт мгновенные сверхчеловеческие ответы на сложные вопросы, используя знания всего человечества.

В конце концов, люди уже доверяют Google, как если бы это был Бог или, по крайней мере, исповедальня. В 1980-е годы вышла популярная детская книга «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет». Мы можем легко представить себе приложение, в котором люди обращаются к ИИ-богу за советом.

Этот бог не обязательно должен быть ИИ общего назначения. Он мог бы нести определённую мораль. Его можно настроить и обучить на конкретных сегментах данных, а не всей сети в целом. Как вам идея приложения “Что бы сделал Иисус?” Китайское приложение Xuexi Qiangguo фактически можно рассматривать как раннюю версию этой идеи: «Что бы сделал Си Цзиньпин?» — хотя с таким же успехом можно соорудить и децентрализованные версии.

Что бы сделал Ли Куан Ю? Что бы сделал Давид Бен-Гурион? Что бы сделал Джордж Вашингтон? Что бы посоветовали в вашей ситуации люди, которых вы уважаете? Языковая модель, обученная на их корпусах материалов — на всех общедоступных текстах и аудио, которые они произвели за свою жизнь, и которые могут составлять многие миллионы слов — может достичь результатов наподобие показанного в научно-фантастических фильмах, где ИИ программно оживляет людей. Версия 1 уже есть, её просто нужно дополнить VR-симулякром. И хотя в таких произведениях, как «Её» и «Черное зеркало» подобное изображается в негативном ключе, на самом деле не очевидно, что получать интерактивные советы из приложения Ли Куан Ю хуже, чем получать их из книг Ли Куан Ю.

2.4.7. Синтез: Сеть/Государство

Изучение синтеза Бога/Государства/Сети подводит нас к слиянию, которое нас больше всего интересует: Сеть/Государство, одним из вариантов которого является вынесенное в заголовок книги сетевое государство. И есть несколько разных способов достичь слияния Сеть/Государство.

Первый — это описанный в первой главе процесс создания с нуля, когда интернет-лидер создаёт достаточно большой сетевой онлайн-союз, чтобы затем он мог накраудфандить достаточно территории и в конечном итоге добиться дипломатического признания. Но стоит обсудить и другие сценарии, в которых существующие правительства сливаются с сетью — как позитивный, так и негативный синтез Сети/Государства.

2.4.7.1. Позитивные синтезы: BTC, Web3, эффективность

Начнём с наблюдения, что компании, города, валюты, сообщества и страны — всё становится сетями.

По аналогии мы привыкли думать о книгах, музыке и фильмах как о разных вещах. Затем все они стали представлены пакетами, отправленными через интернет. Да, мы слушали музыку в аудиоплеерах и просматривали книги в электронных книгах, но их фундаментальная структура стала цифровой.

Точно так же сегодня мы думаем об акциях, облигациях, золоте, кредитах и искусстве как о разных понятиях. Но все они представлены в виде дебета и кредита в блокчейнах. Фундаментальная структура опять же стала цифровой.

Теперь мы уже начинаем думать о различных типах групп людей – будь то сообщества, города, компании или страны – по сути, как о сетях, где фундаментальной структурой становятся цифровые профили и то, как они взаимодействуют.

Это очевидно для сообществ и компаний, которые уже могут быть полностью цифровыми и взаимодействовать удалённо, но даже уже существующие города и страны начинают моделироваться таким образом, потому что (а) их граждане⁴⁸ часто географически удалены, (б) концепция гражданства сама по себе становится похожей на единый цифровой вход в систему, (в) многие функции правительства 20-го века уже были де-факто переданы частным сетям, таким как (электронная) доставка почты, регулирование гостиниц и такси, (г) города и страны всё чаще обзаводятся новыми гражданами онлайн, (д) так называемые «умные города» всё чаще управляются через компьютерный интерфейс, и (е) по мере того, как страны выпускают цифровые валюты центральных банков, а города, вероятно, последуют этому примеру, каждая полития будет публично торговаться в Интернете, точно так же, как компании и монеты.

И это касается только ранее существовавших политий, которые модифицируют себя с учетом особенностей сети. А есть ещё и самое фундаментальное сетевое свойство сетевых государство de novo, описанное здесь: а именно то, что сами граждане сначала собираются в облаке и только затем совместно приобретают землю.

Вот несколько примеров того, как уже существовавшие государства интегрируются с сетью: (а) интеграция Сальвадора с сетью Биткоина, (б) закон Вайоминга о децентрализованной автономной организации (DAO) и норвежский законопроект об интеграции реестров с сетью Ethereum, и (в ) такие места, как Эстония и Сингапур, где каждый рабочий процесс правительства уже ведется онлайн. В каждом из этих случаев города и государства объединяются в сети для предоставления новых услуг, полезных для граждан.

Это та щадящая версия слияния Сети и Государства, к которой люди будут сами стремиться.

2.4.7.2. Негативные синтезы: централизованный контроль над сетью, КПК, монополия

Злокачественная версия слияния сети и государства — это то, что произошло в Китае и происходит в Америке на федеральном уровне с применением суровых мер в сфере технологий. И в китайском, и в американском случае государство «приобретает» централизованные технологические компании под дулом пистолета, сливаясь с Сетью сверху.

В Китае рецептом было (а) несколько лет демонизации в СМИ плюс (б) обязательные сессии «Мыслей Си Цзиньпина» с последующим (в) обезглавливанием и квазинационализацией – как это происходит с Alibaba и ByteDance. В Америке во время бегства технологических компаний все было очень похоже: (а) несколько лет демонизации в СМИ плюс (б) квазиобязательный переход к активизму внутри компании согласно текущей либеральной повестке, за которым следовали (в) применение антитрастового законодательства, регулирование и квазинационализация.

Иногда обезглавливание оказывается насильственным (первой целью стал Uber), а иногда квазидобровольным. Действительно, одно из объяснений, почему многие из основателей крупнейших технологических компаний ушли в отставку в середине 2022 года, за исключением Цукерберга, состоит в том, что они не хотели подвергаться личной демонизации во время антимонопольного процесса без возможности его выиграть. В Китае более очевидно, что это не было личным выбором: Джек Ма больше не контролирует компанию, которую он основал, и многие другие китайские основатели были аналогичным образом освобождены от своих обязанностей.

Другими словами, как китайский, так и американский истеблишмент придумали поводы для фактического захвата компаний, ранее контролируемых учредителями.⁴⁹

То есть, какими бы ни были поверхностные оправдания, это враждебное поглощение централизованных технологических компаний централизованными государствами. После захвата эти компании превратятся в машины тотальной слежки и инструменты социального контроля. В Китае это уже очевидно. Но и в Америке применение антитраста может означать нулевое доверие (zero trust).

Уточню: отчасти это прогноз на будущее, и, возможно, его можно предотвратить, но после любого якобы «экономического» ужесточения законодательства нацбезопасность США может получить всё, что когда-либо хотело, в плане бэкдоров для Google и Facebook. АНБ не нужно будет заниматься взломами, оно получит ключ от парадного входа. А затем и АНБ, скорее всего, в свою очередь взломают, и все ваши данные разойдутся по всему интернету.

Это та вредоносная версия слияния Сети и Государства, из которой люди хотят выйти.

2.4.8. Синтез: Бог, Государство и Сеть

Можем ли мы в современную эпоху объединить всех трёх Левиафанов? Есть что-нибудь подходящее?

Да. Мягкая версия синтеза сети/государства, которую мы только что описали, предлагает более высокую административную эффективность, экономическую отдачу и уровень принятия со стороны граждан. Но этот синтез пока не предлагает более высокой цели, или большей значимости.

Забегая вперёд, скажу, что именно здесь на помощь приходит Единая Заповедь. Идея заключается в том, что для построения стартап-сообщества у увас может не быть ни желания, ни необходимости в запуске совершенно новой религии, но вам всё равно нужны какие-то моральные инновации. Если всё, что вы можете предложить — это более высокий уровень жизни, люди могут прийти как потребители, и это будут неправильные люди. Гражданин-потребитель приходит, чтобы наслаждаться великим обществом, а не жертвовать ради того, чтобы сделать общество великим. Такие люди не поймут ценности, лежащие в основе привлекательности вашего стартап-сообщества. И вы, вероятно, не сможете построить общество с такими высокими стандартами жизни и настолько привлекательное без лежащей в основе высокой цели, так же как ни Apple, ни сама Америка изначально не были созданы исключительно ради денег. Вам надо привлекать производителей, а не потребителей, и для этого вам нужна цель.

Этой высшей целью может быть традиционная религия, как в «Варианте Бенедикта» Рода Дреера, но это также может быть доктрина с глубоко продуманной «Единой заповедью», моральной инновацией, которая переворачивает одну из базовых предпосылок общества, сохраняя при этом все остальные нетронутыми.

Например, принятие, казалось бы, тривиальной моральной предпосылки о том, что «сахар — это плохо», и её серьезное воплощение в жизнь для построения кето-кошерного общества предполагает целенаправленные, но всеобъемлющие изменения в каждом ресторане, продуктовом магазине и в каждой тарелке в пределах юрисдикции. Дополнительные примеры мы приведем позже.

2.4.9. Новый Левиафан, новые государства

Концепция трех Левиафанов объясняет, почему сетевое государство отныне возможно. Сеть — это новый шериф в городе, новый Левиафан, новая сила, которая во многих отношениях более могущественна, чем Государство. Это изменило баланс сил. Одновременно с возникновением синтезов возникают и конфликты между Сетью и Государством. И это во многом объясняет сегодняшнюю нестабильность: когда Левиафаны борются, когда Годзилла сражается с Кинг-Конгом, земля дрожит.

---

⁴⁰ Сеть это не то чтобы совершенно новая сила в человеческих делах, но сейчас она обретает новую мощь. В качестве одного из примеров Сетей до Интернета можно назвать коммунизм как синтез Государства/Сети, в котором Советское государство – основной слой, а международная сеть коммунистов-революционеров «Коминтерн» — вторичный (особенно после убийства Троцкого). В качестве другого примера см. в книге Джейкоба Буркхардта «Сила и свобода» раздел «Культура», где она показана как третья сила наряду с Церковью и Государством. Он пришел к аналогичным выводам почти 200 лет назад, а я обнаружил их только спустя годы после моего выступления в 2015 году о Боге, Государстве и Сети.

⁴¹ Это работает иначе: автономные дроны — способ для государства вести войну, не платя слишком уж большему количеству людей, поскольку вместо этого достаточно просто заряжать свои дроны. Пропаганда, распространяемая через социальные сети, — это другая альтернатива дорогим агитаторам, ходящим от двери к двери. Для таких коалиций, как КПК или Нью-Йорк Таймс, подобные методы – просто способ обойти экономические ограничения на военные действия, налагаемые Биткоином. См. книгу «Золото, кровь и сила» и нашу последующую главу «Триполярный мир».

⁴² Существует веский аргумент в пользу того, что власть президента неуклонно снижается со времен Рузвельта, которого можно рассматривать как диктатора, проработавшего четыре срока, консолидировавшего власть, преследовавшего своих врагов и правившего до самой смерти. Все эти попытки в «имперское президентство», такие как меморандумы Джона Ю и указы Обамы, можно переосмыслить как попытки добиться чего-то от своей позиции в Белом доме, несмотря на то, что в реальности власть президента становится всё более размытой.

Действительно, сегодня в США существует нечто похожее на «конституционную монархию», а именно «бюрократическое президентство», при котором президент в ключевых отношениях становится все более рудиментарной фигурой. Некоторые из осознающих это думают, что ситуацию можно изменить с помощью «настоящих выборов». Другие полагают, что придётся начать с нуля, со стартап-сообществ и сетевых государств.

⁴³ Действительно, за многими событиями в Америке теперь следуют аналогичные события в Китае, или наоборот. Вот лишь некоторые примеры: (а) интернет-цензура, (б) национализм + социализм, (в) социальные кредитные рейтинги / культура отмены, (г) «поиск обнажёнки» и набеги в Твиттере, (д) ковидные локдауны, (е) усиление милитаризации, и (g) государственный контроль над технологическими компаниями.

⁴⁴ В этой книге постоянно поднимается мысль о том, что такая система контроля речи и мыслей возникает, когда существующий режим желает сохранить свою власть, а люди не имеют достаточной возможности поменять юрисдикцию. Если бы они могли это сделать, Microsoft запретила бы конкуренцию — и всю рекламу конкурентов как дезинформацию. То же самое относится и к Нью-Йорк Таймс и КПК.

⁴⁵ Обратите внимание, что КПК внедряет «красные гены» компаниям напрямую: влияние партии широко распространено.

⁴⁶ И именно поэтому люди все чаще используют Twitter в качестве поисковой системы. Цензуру легче обнаружить, когда замалчиваются отдельные аккаунты. Эта часть перехода к Web3, то есть сети, в которой каждая структура данных имеет цифровую подпись, сети, которая радикально отличается от Web2.

⁴⁷ Трудно просить их сделать результаты объективными. Это что же, вернуть Google эпохи 1998-2011 годов? Подобное трудно реализовать и трудно проверить. Легче добиваться открытых, прозрачных алгоритмов поиска. Это может стать реальностью в web3, см. этот разговор.

⁴⁸ В случае города замените слово “гражданин” на “житель”, поскольку в городе нет граждан в смысле наличия паспортов.

⁴⁹ Какова альтернатива? Децентрализация или национализация. Позже мы опишем полюс BTC/web3, который даёт основателям возможность предлагать протоколы, более устойчивые к захвату американскими или китайскими властями, поскольку они подразумевают не просто демонизацию компании, а протокол масштаба целой страны.