Либертарианская теория войны. 3. Применение теории войны.
3.2.1. Группа против индивида
Нападение группы на индивида – крайне желательный для нападающих, а потому весьма популярный сценарий частной войны. Остаётся разобраться, как действовать либертарианцу, когда он оказывается защищающимся индивидом, и как в случае, если он действует в составе нападающей группы.
3.2.1.1. Если нападают на вас
Если нападение внезапно, вы, скорее всего, мертвы или обезврежены. Если по каким-то причинам вы сохранили способность к действиям, скорее всего, вы спасаетесь бегством.
В столь неравной ситуации трудно всерьёз обсуждать ограничения, которые могли бы быть наложены на вас необходимостью соблюдать либертарианские принципы. Даже если в попытках избежать смерти вы можете причинить кому-то некий сопутствующий ущерб, у вас нет особых оснований колебаться: ответственность за подобные случайности окружающие обычно будут возлагать на преследователей. Пожалуй, о вашей ответственности можно говорить лишь в случае применения вами при отступлении мощного оружия неизбирательного действия в условиях большого скопления непричастных. Ну и если вы решите взять заложника не из числа нападавших. Если получится избегать подобных некрасивых ходов, лучше, конечно, избегать. Опять-таки, не забываем о государстве, представители которого обычно руководствуются куда более строгими критериями соразмерности при самообороне. Впрочем, сбор подтверждений того, что именно вы в этой войне оказались жертвой нападения, и что вы действовали достаточно аккуратно, в любом случае окажется полезным, хотя в сравнении с выживанием это низкоприоритетная задача.
Как только вы сумеете уйти от непосредственной опасности, у вас есть разные варианты действий. Вы можете поискать тех, кто за вас заступится, и с их помощью добиться мира с нападавшими. Также можно попробовать найти союзников, которые помогут вам нападавших победить. Если по каким-то причинам у вас нет возможности найти себе группу поддержки, остаётся либо постараться окончательно скрыться и тем самым прекратить войну по факту отсутствия противника, либо перейти к сценарию 3.1.2.1, то есть подготовить внезапное нападение на вражескую группу. Какой именно из вариантов предпочесть – это вопрос тактики, он полностью определяется контекстом, а с точки зрения либертарианской идеологии никаких априорных предпочтений на этот счёт нет.
3.2.1.2. Если нападаете вы
Теперь рассмотрим сценарий, когда ваша группа нападает на некоего индивида. Это вполне разумное поведение с вашей стороны. Во-первых, вы обеспечили себе численное превосходство. Во-вторых, сам факт того, что либертарианец нападает не в одиночку, а при добровольной поддержке союзников, уже свидетельствует о том, что его субъективные представления о справедливости кем-то разделяются. Впрочем, с точки зрения государственных законов, вас легко можно записать в организованную преступную группу, и это приходится иметь в виду при планировании операции, если оно вообще было (в конце концов, вы могли напасть и совершенно спонтанно).
Однако нападение группой на одиночку накладывает серьёзные обязательства. С вас непременно спросят, если вы его убьёте, а не ограничитесь обезвреживанием, чтобы далее судить. С вас обязательно спросят, если вы будете столь неаккуратны, что в ходе вашего нападения пострадают непричастные. Наконец, вас вряд ли поймут, если перед нападением вы не сделаете положенные ритуальные угрозы, предоставив противнику возможность сдаться на вашу милость без боя.
В связи с этим будет разумно позволить себе такую роскошь, как выделение члена группы, который станет фиксировать события. Это позволит вам обосновать правомерность своих действий (или послужит свидетельством против вас, если эти действия будут сочтены неправомерными). Также фиксация действий членов группы будет полезна и при разборе полётов. В конце концов, спонтанные военные действия по восстановлению справедливости это хорошо, но если в результате будет достигаться полноценное боевое слаживание – это ещё лучше.
3.2.2. Группа против группы
Война между двумя группировками с чётко фиксированным членством – это и есть то, чем была война до появления национального государства. Именно о таком типе войны традиционно пишутся тактические руководства. Именно такая война подразумевается в качестве некоего морального ориентира во всяких межгосударственных гуманитарных конвенциях. Ключевая особенность такой войны, согласно конвенциям, в том, что есть чётко очерченные категории комбатантов и некомбатантов. Первые участвуют в войне, вторые обязаны воздерживаться от участия, и благодаря этому имеют право на то, чтобы воюющие воздерживались от причинения им ущерба. Для войн между государствами такое разделение давно устарело, но для межгрупповых войн сохраняет свой смысл.
Война группы с группой – это весьма сложное предприятие, которое бессмысленно рассматривать как конфликт некоего агрессора с некой жертвой. Как правило, к войне приводит достаточно запутанный конфликт, в котором при должном желании можно найти казус белли для каждой из сторон, а уж если конфликт достаточно затянется, то разбирательства на тему того, кто первый начал, вовсе теряют практический смысл.
Поддержка той или иной воюющей группы или отдельных её участников со стороны третьих лиц может определяться самыми разными обстоятельствами. И это отнюдь не “такой-то суд вынес вердикт о том, что такая-то сторона виновна в войне”. Скорее эта поддержка будет обусловлена личным отношением помогающего к предмету конфликта, нарративам воюющих сторон, отдельным эпизодам военных действий, информацию о которых он также получил от заинтересованных лиц… В сущности, получение внешней поддержки – это просто дипломатический успех той или иной воюющей стороны. Хотя, разумеется, каждая такая поддержка будет трактоваться этой стороной как подтверждение, что на её стороне справедливость.
Решимость продолжать войну со стороны её участников и решимость продолжать поддержку со стороны внешних субъектов во многом подпитывается вовлечёнными в эту войну духами.
Какие есть ограничения у либертарианцев, причастных к войне группа на группу? Прежде всего, они очень зависимы от своих либертарианских духов, сильнейшим из которых является дух свободы. Это означает, что для либертарианца критична добровольность участия в войне. С этой позиции он оценивает и собственное участие, и возможность поддержки той или иной воюющей стороны. Любое принуждение к войне сразу помечает для него воюющую группу как неприятных типов, поддерживать которых нежелательно, и уж тем более стоит сторониться вхождения в эту группу. Хотя, конечно, возможны варианты действий в духе “парни, не позорьтесь, отпустите рекрута, я пойду вместо него добровольцем”.
В меньшей степени, но тоже в весьма значительной, либертарианец обращает внимание на сопутствующий ущерб для непричастных, который допускает воюющая группа. Точнее, на те усилия, которые она прилагает для того, чтобы этого ущерба не допустить, или хотя бы минимизировать, или хотя бы компенсировать.
Следующими по значению идут прагматические факторы: какие цели декларирует группа и каким образом пытается их добиваться. Рациональность в этом вопросе, разумеется, влияет на оценки либертарианца в положительную сторону.
Наконец, самый морально малозначительный фактор для либертарианца – это на чьей стороне в межгрупповом конфликте выступают государства, в юрисдикции которых происходят межгрупповые военные действия. Государства в данном случае – лишь окружающая среда. Эта среда весьма агрессивна. Её влияние может быть весьма велико. Условиями этой окружающей среды можно пользоваться в военных действиях. К ней приходится приспосабливаться во избежание ненужного ущерба, который может в том числе поставить под угрозу успех войны. Но менять свою позицию в конфликте из-за позиции государства – это для либертарианца, конечно, моветон.
3.2.3. Группа против государства
Чем государство отличается от группы в контексте войны? Прежде всего – безличным характером государства. В нём воюют не люди, а должности. Там, где у человека личная мотивация, у госслужащего служебный долг. После ухода с должности, подразумевающей участие в войне, госслужащий обычно просто прекращает воевать и искренне не понимает, какие к нему могут быть претензии.
Чем отличается война государства с группой лиц от войны между государствами? Государство отказывает группе в субъектности и, соответственно, официально не трактует происходящее как войну. Это просто терроризм, если речь о действиях группы, и антитеррористическая операция, если речь о действиях государства. Возможность мирного договора не подразумевается.
Итак, вы воюете с государством в составе группы. Вообще говоря, вы в этот момент строго следуете своему моральному долгу либертарианца, воюя с государством за свою свободу. Даже если вы ограничиваете свои цели захватом контроля над некими узурпированными государством ресурсами, или вами просто движет ненависть к текущему политическому режиму, на уровне базовых понятий всё сводится к борьбе за свободу и к тому, что государство как таковое не имеет права на существование.
Как уже говорилось ранее, другие либертарианцы могут вполне обоснованно подвергнуть вас критике за несвоевременность нападения, за плохую подготовку или за неаккуратную манеру ведения боевых действий, но не за сам факт вооружённой борьбы с институциональным агрессором.
Не будем рассматривать экзотический сценарий “частная военная компания совершает внешнюю агрессию на сопредельное с её базой государство”. Куда более вероятно, что ваша группа состоит преимущественно из подданных этого государства. А это означает, что какая-то часть жителей государства не является вашими врагами. То есть вам нужно уметь чётко выделять, кто именно будет для вас мишенями, а кто союзниками, потенциальными союзниками или просто нонкомбатантами, с толпой которых можно удобно смешиваться, избегая вражеской атаки. Иначе говоря, вам нужно выделить в государстве группу ваших врагов, и далее у вас будет обычная война группы с группой. Чем меньше окажется выделенная вами группа, тем меньшей кровью получится её одолеть.
Поскольку вместо людей в государстве действуют должности, критерием для выделения группы врагов будут, конечно, занимаемые людьми посты. Уровень ответственности, соответствующий той или иной должности, удобно использовать для определения приоритета ударов. Если должность не подразумевает прямого участия в военных действиях, например, в случае с рядовыми работниками органов пропаганды и образования, то и ваши удары должны быть демотивирующими, но по возможности нелетальными.
Добровольный уход с занимаемой должности можно трактовать, как сдачу в плен под честное слово не принимать дальнейшего участия в войне. Если честное слово соблюдается, это веская причина прекратить преследование. Деятельность в рамках должностных обязанностей часто имеет смысл трактовать, как честную войну, дающую право на отсутствие преследования после отставки. Избыточное должностное рвение стоит трактовать, как отягчающий фактор, означающий, что даже уход с должности не будет гарантировать отсутствия возмездия, и со стороны сдавшегося потребуется дополнительное сотрудничество. Чем раньше произошёл уход с должности, тем мягче должны предполагаться санкции. Все эти критерии стоит оглашать достаточно широко, чтобы создавать у враждебной группы стимулы как к сокращению численности, так и к уменьшению боевого духа.
То, что вы воюете за свободу, а мирный обыватель не воюет, не делает его вашим врагом и даже кем-то морально ущербным. Ценности индивидуальны, и у обывателя свои резоны. Возможно, завтра он и сам встанет под знамя войны, но не под ваше, а выберет собственную группу, потому что её духи предъявят ему более сильное моральное требование.
У идеологизированной группы есть огромное преимущество перед выделенной ею в качестве врага группы государственных функционеров – более высокая сплочённость. Группу объединяет идейная и духовная близость, а государственная пропаганда апеллирует к общегосударственным духам. Чиновника бесполезно вдохновлять призывами к национальному единству, поскольку противостоящая ему группа – часть той же самой нации. В сущности, чиновников и военных сплачивают только духи стабильности и порядка. Именно поэтому в войне против них важно подорвать это их духовное единение. Для этого в своей пропаганде вам нужно с фактами в руках демонстрировать, что вся эта государственная кодла суть воры и кровопийцы, которые беспощадно грызутся между собой, и заботятся лишь о собственном кармане.
Тут важно, конечно, сразу окорачивать духов этатизма, пресекая идеи о том, что надо просто посадить хороших чиновников на место плохих, и всё наладится. Придётся идти по сложному пути упразднения властных должностей как таковых, сперва в риторике, а позже, если война пойдёт удачно, и на практике. Стоит помнить, что власть обычно используется в качестве костыля, подменяющего добровольную координацию, а значит, и изживать власть нужно, параллельно внедряя инструменты такой координации.
Как внедрять инструменты безгосударственного общества – не предмет данного раздела, однако этому посвящена третья часть моей книги “Анкап“.