Каждое государство – это община со своей добровольной иерархией и структурой, в которой признаются и даже могли бы быть оформлены в виде контрактов все базовые либертарианские принципы, но они просто игнорируются большинством; если какой-нибудь маньяк со своей личной армией терроризирует людей, то отсутствие сопротивления лежит на совести последних, ведь у них полностью развязаны руки.
Белькович
Можно рассматривать анкап как идеальную конструкцию, в которой все товары и услуги поставляются только на свободном конкурентном рынке. Такая конструкция годится как инструмент анализа, но невоплотима в реальной жизни. Хотя бы потому, что родственные связи, дружба, любовь, неприязнь и тому подобное не имеют прямого отношения к рынку, и утверждать обратное, расписывая, как должен быть устроен, например, брачный рынок, или механизм продажи себя в рабство – это может, конечно, быть способом исследования границ применимости модели, но больше похоже на способ довести принципы до абсурда, чтобы затем сказать: мне не нравится, куда меня завела эта логика – так что я выбираю ничего не менять в жизни.
Можно, наоборот, постулировать, что раз мы считаем естественным и наиболее подходящим для общества состоянием именно анкап, значит, и надо говорить, что мы живём при анкапе и можем рассуждать о нём в терминах анкапа. Дескать, отношения человека с государством – это контракт, такая вот криво составленная открытая оферта, где люди поставили галку “согласен”, даже не прочитав текста, и что государство это корпорация, а её территория – частная собственность корпорации. Такое видение может помочь взглянуть на мир по иному, но может работать и как путь самообмана. Дескать, вокруг уже анкап, зачем суетиться, мы уже приехали. Расслабляемся и опять-таки ничего не делаем.
Одну и ту же реальность можно действительно описать по разному, в зависимости от того, как человек намерен с ней взаимодействовать. Можно думать в терминах “в 202 кабинете сидит начальник отдела, он должен подписать разрешение, если заявление подано по форме и уплачена госпошлина”. Можно в терминах “Петрович подпишет за десять тысяч, но можно пригласить его на рыбалку, это в перспективе даже полезнее”. Можно, наконец, в терминах “вхожу, зачищаю секретаршу, затем начальника, отход через окно”. Можно думать “Вася такой милый”, а можно “пожалуй, ещё на один ужин я его разведу, а дальше надо соскакивать”.
Также довольно очевидна разница в описаниях декларируемого, сущего и должного. Одно дело – описывать, как государство выглядит согласно официальным документам. Конституция, разделение властей, законодательные механизмы и так далее. Другое дело – как оно выглядит в реальности. Взаимное влияние политических акторов, коррупционные связи, учёт и формирование общественных настроений и всё такое. И уже совсем третье дело – описывать, каким бы хотелось видеть общество. Там государство может присутствовать совсем в иной форме, или отсутствовать вовсе. Частная собственность может почитаться как высшая форма проявления человеческой свободы, а может осуждаться как высшая форма эксплуатации. Власть может рассматриваться как насилие, а может – как отеческая забота.
Анархо-капитализм на сегодняшний день в большинстве случаев подходит только для описания должного порядка вещей. Сущее можно описывать в политологических терминах – а затем пытаться придумать ещё и отдельные описания для перехода от сущего к должному. А можно описывать сущее как испорченный анкап, и тогда становится вроде бы очевидно, что делать: просто устранить все отличия между текущим положением дел и идеальной моделью. Другое дело, что подобный подход, великолепно отвечая на вопрос что делать, ничего не говорит о том, как делать. В этом-то и состоит его главная проблема.
