На фоне недавних блокировок консервативных групп и ресурсов западными корпорациями, а также ввиду более давних претензий ко мне по поводу того, что я призывал к участию в блокировке ютуб-канала пропагандиста Владимира Соловьёва, я бы хотел высказаться по поводу моей, да и в целом либертарианской/волюнтаристской позиции касательно свободы слова.
Как мы знаем, идея волюнтаризма состоит в том, чтобы искоренить любое проявление насилия и силового принуждения во взаимоотношениях между людьми, то есть добиться состояния максимальной свободы деятельности, договорённости и ассоциации. Сразу же можно сказать, что блокировка контента любого рода со стороны любой площадки не является насильственным действием, а значит это не то, против чего может выступать волюнтарист. Однако в современном мире сложилась такая ситуация, что крупные социальные платформы в большой степени зависимы от государств, они находятся с ними в тесном сотрудничестве (особенно с полицией и спецслужбами), а также нередко получают от них монопольные привилегии и субсидии. Фактически они в той или иной степени работают за счёт отнятых у людей налоговых средств, и пока это остаётся верным, они, по мнению многих людей, не могут быть ничем иным, кроме как публичными сервисами, на которые должна действовать свобода слова в абсолютной (или почти абсолютной с небольшими оговорками) степени. Также я нередко сталкиваюсь с таким мнением, что даже в условиях свободного общества на любые крупные социальные платформы необходимо оказывать давление, чтобы те тоже поддерживали у себя полную свободу слова.
Однако не забываем, что самой главной проблемой для нас является насилие. С ним необходимо бороться. И в ходе этой борьбы нельзя ни в коем случае допускать распространение и популяризацию насильственных идей, так как это лишь будет провоцировать новые акты насилия, что приведёт к множеству отрицательных экстерналий (о которых я много рассказывал в материалах своего канала и паблика) и в дальнейшем может обернуться для нас всех и вовсе катастрофой (кто-то, желая решить свои проблемы через насилие, может даже использовать оружие массового поражения, например, выпустить на свободу очень опасный вирус).
Понимание этого и позволит нам сформулировать ответ касательно того, какая политика должна применяться сейчас на так называемых публичных социальных платформах, а также необходима при оказании давления (кроме силового, которое недопустимо, разумеется же) на любые площадки подобного рода в целом. И это – свобода слова допустима во всех случаях, кроме случаев призыва к насилию.
Идеи, в основе которых лежит силовое навязывание, не должны допускаться к публикации на таких платформах. Люди, которые призывают к инициации насилия к кому-либо, должны блокироваться, к ним также можно применять всеобщий остракизм до тех пор, пока те не решат отказаться от насильственных стремлений. Также недопустимы призывы к наказанию людей со стороны государственных органов, поскольку такие наказания реализуются силовыми методами. Разумеется, это лишь не касается призывов к самозащите любыми способами в случае инициации насилия со стороны какого-либо агрессора, поскольку данное действие нацелено на прекращение уже совершаемого акта насилия и устранение связанных с ним отрицательных экстерналий.
Вывод: насильников необходимо подвергать остракизму, а насильственные идеи нужно не допускать к публикации и распространению на социальных платформах. Также необходимо оказывать давление (конечно же ненасильственное) на любые социальные платформы с целью добиться от них блокировки людей и материалов, призывающих к насилию. В случае материалов другого рода – всё решается частным путём, каждая платформа сама решает, что ей публиковать, а что нет, и каждый человек решает, пользоваться ли ему той или иной платформой, и вводить ли по отношению к ней персональные санкции, если ему не нравится публикуемый на ней контент.
