Данила

Речь о вот этом цикле из трёх статей: Либертарианцы сжали плечи, Советское общество – не 1984 и Расточительство корпораций в 21 веке.

Плечи

§1. Описывается концепция предпринимательской функции по Шумпетеру и рассеянного знания по Хайеку, а также проблемы, возникающие в плановой экономике, лишённой доступа к этому знанию, поскольку оно заложено в рыночных ценах. Всё достаточно корректно, с разными весёлыми примерами из жизни СССР.

§2. Описывается калькуляционный аргумент Мизеса, согласно которому в отсутствие рыночных цен плановому органу приходится назначать их произвольно, и это приводит к тому, что ресурсы распределяются неоптимально, так что плановая экономика оказывается расточительной и проигрывает рыночной. В качестве частичного ответа на вопрос о том, как СССР умудрился просуществовать 70 лет, указывается то, что кое-какие рыночные цены он имел возможность подсмотреть у соседей-капиталистов. К этому параграфу также нет претензий.

§3. А вот тут автор с одной стороны показывает, что львиная доля инноваций появляется в мелких стартапах, но с другой стороны, говорит, что миром давным-давно рулят не лавочники, а корпорации, а потому классический либерализм – это грёзы либертарианцев. Закатайте, дескать, губу и вернитесь в реальный мир из своего любимого 18 века. В общем-то, приводимые факты вполне корректны, но непонятен пафос автора: то, что нынешняя экономика не полностью рыночная, не означает, что такое её состояние является оптимальным или хотя бы неизбежным. Просто вот такая она сейчас есть.

1984

§4. Здесь автор указывает, что и калькуляционный аргумент Мизеса, и аргумент о рассеянном знании Хайека пренебрегают эмпирикой. Раз не было построено всемирной плановой экономики, то нельзя проверить, что она не в состоянии вести экономический расчёт. Раз советская экономика содержала какие-никакие зачатки рынка, а не была полностью плановой, то, опять же, нельзя проверить, что плановая экономика неспособна это самое рассеянное знание учитывать. Короче говоря, непроверяемость аргументов о невозможности построоения плановой экономики подтверждается тем, что чистой плановой экономики никто никогда не смог построить. Я бы сказала, что абсурдность (ладно, скажем мягче – парадоксальность) такой аргументации достаточно очевидна.

С другой стороны, указывается, что и Хайек в Дороге к рабству, и Оруэлл в 1984 явно переборщили с пессимистичностью прогнозов, потому что неэффективность тоталитарного общества быстро начинает требовать минимальной рыночной смазки, и лишь при её наличии эта плановая махина кое-как способна двигаться вперёд. Опять-таки, критика выглядит странной. Хайек говорит: если вы будете последовательны в своём безумии, получится вот так-то. Далее Нетесов утверждает: смотрите, советское общество было недостаточно последовательно в своём безумии, значит, Хайек ошибся. Ну, такое…

§5. Тут говорится, что Хайек утверждал: при системе централизованного планирования все планы спускаются сверху одним вождём. А это не так: для построения планов были построены огромные громоздкие структуры, работающие из рук вон плохо, и планы эти толком не выполнялись. Понятно, что эмпирические данные и должны несколько отличаться от теоретических: Советский Союз не был идеальной системой централизованного планирования, потому что такая идеальная система попросту недостижима, как недостижим абсолютный ноль.

Но, по сути, автор прав: Дорога к рабству не является детальным описанием ни конкретного СССР, ни даже социализма как системы. Это просто политический памфлет, предостережение для британского общества, чтобы не слишком заигрывало с лейбористами. Для изучения социализма книжка Хайека – слишком поверхностный уровень, если это кому интересно, есть масса маститых советологов, с ними-то автор и предлагает ознакомиться.

Жадная эскортница

§6. Тут автор первым делом предлагает либертарианцам избавиться от праксиологии. Далее он начинает рассуждать о том, что корпорация – это не некий единый и неделимый предприниматель, а множество людей, каждый из которых действует в своих личных интересах, отнюдь не обязательно совпадающих с некими умозрительными интересами корпорации в целом или хотя её руководства. Спрашивается: зачем же нам отбрасывать праксиологию, если она как раз и занимается рассмотрением индивидуальных интересов человека, которые гораздо шире, чем экономика?

Также указывается, что на корпорации точно так же действует калькуляционный аргумент Мизеса, касающийся невозможности экономического расчёта в плановой экономике. То есть чем сильнее трансфертное ценообразование внутри корпорации оторвано от рынка, тем хуже внутри неё распределяются ресурсы. Далее упоминаются положительный и отрицательный эффекты масштаба, которых Мизес касался самым краешком. Ну да, не Мизесом единым, в области теории фирмы много поработал Рональд Коуз, и сторонники АЭШ прекрасно могут использовать его построения, они укладываются в общую экономическую теорию и не нарушают принципов праксиологии.

Далее в этом весьма длинном параграфе идут рассуждения о том, что эффективность корпорации становится ещё ниже, когда она добирается до государственной кормушки, Мизесу же инкриминируется игнорирование этого обстоятельства. Тут впору лишь удивиться, потому что вся шестая часть Человеческой деятельности посвящена различным искажениям, которые способно внести в экономическую деятельность правительство.

§7. Здесь со ссылкой на Уэрту де Сото идут объяснения, почему суперкомпьютеры неспособны спасти плановую экономику, а далее вешается в воздухе вопрос, что мешает распространить те же доводы на ТНК. Да ничто не мешает. У централизации свои издержки, у децентрализации свои.

§8. Здесь автор повторяет ряд тезисов из предыдущих параграфов, а также упоминает о том, что Джозеф Салерно доказал: рыночные цены переносят предпринимателям достоверный сигнал только при проксимальном равновесии. Он использует это в качестве довода о том, что Хайек устарел, а вслед за ним и вся АЭШ. Но Салерно тоже представитель АЭШ, так что мы скорее видим развивающуюся школу, а не мёртвую догму, чем плохо-то?

§9. В заключение Нетесов перечисляет причины, по которым, на его взгляд, стремительное расширение влиятельности русскоязычного либертарианского движения в последнее время серьёзно замедлилось. Подборка выглядит набором случайных фактов, попавших в поле зрения автора, и служит лично мне предостережением не делать так же, потому что со стороны это очень смешно. Там, буквально, в качестве причин окончания золотого века либертарианства в России указывается выход фельетона с 13 тысячами прочтений (впервые узнала о нём из нетесовской статьи), слабое выступление Усанова в дебатах с Ватоадмином и неудача реформ Зеленского. А где моя предновогодняя депрессия? Я тоже повлияла на затухание интереса к либертарианству в России!

На мой взгляд, проблема скорее в том, что были сорваны почти все низковисящие плоды, а дальше, если хочется продолжать распространять свою идеологию прежними темпами, надо искать новые ходы. Вторая проблема – это, безусловно, ковидные ограничения, полностью отрубившие сферу офлайн-агитации. Третья – недавний раскол либертарианского сообщества. Впрочем, последнее обстоятельство, наоборот, может дать новые точки роста за счёт усиления конкуренции за свежие мозги.