Волюнтарист, Битарх

Исходящая со стороны государств поддержка тех или иных общественных норм силовыми методами, да и государственное насилие в целом, нередко вовсе не считается проблемой, поскольку человек якобы абсолютно свободен переместиться на территорию другого государства, условия которого будут его удовлетворять. Эта возможность ещё нередко сравнивается с добровольной сменой поставщика услуг, как на свободном и конкурентном рынке. Но данное утверждение в корне неверно, о чём нам говорят сразу несколько аргументов.

В первую очередь переезд между государствами не стоит сравнивать со сменой поставщика частных услуг или переездом внутри государства из-за колоссальной разницы в сопутствующих издержках. Как правило, это требует наличия значительных средств, что далеко не всегда достижимо для людей, оказавшихся в затруднительном положении или живущих в бедных странах. Также стоит учитывать кардинальную смену культурной среды, порядков жизни, необходимость изучения иностранного языка. Для многих людей эти издержки оказываются непреодолимыми, из-за них большинство людей никогда не покидает своей родины и смиряется с насильственной властью в случае отсутствия возможности дать ей отпор.

Можно сказать, что хоть и все эти издержки серьёзны, однако они не делают побег от насилия нереальным для конкретного человека. В конце концов минимальное действие, которое необходимо совершить – просто переместиться на территорию другой страны. Но и это сложно. Вспомните Северную Корею, уехать с которой почти нереально, лишь единицам удаётся нелегально пересечь границу рискуя своей жизнью. Или даже менее жестокие диктатуры, например Туркменистан, который тоже очень тяжело покинуть. Интересно, как ответят жители этих стран на утверждение о том, что можно просто взять, и уехать?

Вообще, между государствами можно перемещаться только через пограничные пункты, иначе вас будет ожидать насильственное задержание. То есть покинуть государство можно исключительно по навязываемым им силой правилам. А правила могут в любой момент измениться, стать более строгими. За примерами далеко ходить не надо — ещё месяц назад уехать из Афганистана было не сложнее чем из России, а сейчас люди готовы цепляться за шасси самолёта чтобы сбежать от насилия нового стационарного бандита в лице Талибана. Это касается и цивилизованных западных стран, в которых исторически строгий пограничный контроль и паспортно-визовый режим возникли как средство отслеживания перемещения людей во время мировых войн, но не были устранены по их окончанию. Также легально покинуть территорию государства не могут те, кто уже им преследуется.

Ну и в конце концов, находясь в мире, где силовая власть является нормой, вы не сбегаете от насилия к ненасилию, вы сбегаете лишь от одного насильника к другому. То, что вы пересекли границу, ещё ничего не гарантирует. Попав на территорию другого государства, ваша судьба оказывается полностью в руках его правительства. Оно выдвинет определённые условия, и если вы им не соответствуете, то вас задержат и отправят обратно, даже если вы уже социализировались на новом месте. Так, ряд стран возвращает обратно беглецов из Северной Кореи. Не так давно произошёл случай, когда Россия депортировала в Афганистан женщину, бежавшую от талибов, пытавшихся принудительно выдать её замуж. И даже со стран Запада нередко депортировали людей, которым на родине угрожала насильственная расправа, например за их сексуальную ориентацию.

После всех этих аргументов вряд ли можно вообще говорить о том, что от насилия, особенно государственного, можно вот так просто взять, и убежать. В мире стационарных бандитов, обладающих силовой монополией на власть, сделать это крайне сложно, в некоторых случаях и вовсе невозможно. Даже при самом благоприятном раскладе у вас нет выбора жить без силовой угрозы сверху. Насилие находится в фундаменте любой нынешней общественной системы, и это – ещё одна причина, чтобы бороться с ним во всём мире и как с явлением в целом, а не лишь его отдельными формами.