Рубрика: Битарх

Авторская колонка Битарха

Почему в силовых структурах значительно больший процент насильственных людей

чем во всём обществе в целом, и что это говорит про нынешние общественные системы

Волюнтарист, Битарх

Интересные вещи нам показывает американская статистика о домашнем насилии в семьях полицейских. Как оказалось, до 40% полицейских офицеров в США практикуют насилие по отношению к своим близким. Уровень насилия в семьях полицейских до 4 раз превышает таковой во всём американском обществе. Стоит заметить – это результат нескольких анонимных опросов самих офицеров. Их семьи же редко жалуются на насилие и обращаются за помощью, поскольку не рассчитывают на неё от коллег своих обидчиков. И офицерам действительно редко выдвигают реальные обвинения в домашнем насилии – в то время, как в общем расследуется 92% заявлений о нём, конкретно в случае офицеров этот показатель составляет всего 42%. А значит на самом деле уровень домашнего насилия в семьях полицейских может быть куда выше 40%. Также среди представителей всех профессий в целом полицейские офицеры оказались наиболее склонны к домашнему насилию.

Конечно, это лишь американская статистика, но нет причин не предполагать, что работники силовых структур будут значительно насильственнее остального населения во всех странах. И удивляться подобному не стоит. Очевидно, что именно более насильственные люди, которые не чувствуют сильного сопротивления и отторжения к совершению насилия, у которых слабее выражена эмпатия, будут и более склонны выбирать себе профессию, где инициация насилия является служебной обязанностью.

Что же это значит для общества? Фактически, существующие ныне во всём мире системы общественного управления и правопорядка, основанные на «легитимной монополии» определённого органа (государства) в применении насилия, становятся орудием в руках насильственных людей. Маленький процент насильников получает власть над всеми остальными, нормальными людьми, в большинстве своём насилия никогда не совершающими. И очевидно, что эти насильники будут использовать силовую власть в собственных интересах, не ограничиваясь какими-то нормами и законами, или же интерпретируя и переписывая их под себя. Также они уж точно не будут отказываться от насилия в частной жизни, считая его в целом нормальным инструментом в достижении тех или иных целей, а то и вовсе прибегая к нему ради снятия стресса и агрессивности, срываясь на окружающих людей.

Стоит понимать, что всё дело в том, почему некоторые люди совершают насилие. Их конечно могут провоцировать или побуждать какие-то события и цели, но что важнее этого – они просто не чувствуют к насилию достаточного сопротивления и отторжения, в том числе у них слабее выражена эмпатия в сравнении с другими людьми. Именно этим и можно объяснить насилие в человеческом обществе, если обратиться к концепции механизма ингибирования насилия, утверждающей, что каждому нормально развивающемуся индивиду присущи врождённые сдерживатели агрессии по отношению к другим людям, наличие которых, в том числе, важно для развития той же эмпатии.

А можно ли ожидать от людей, способных легко совершать насилие ввиду нехватки таких сдерживателей, что они ограничатся его использованием лишь в качестве инструмента поддержания закона и некой справедливости? Нет конечно же, для них насилие норма, они к нему не чувствуют ничего негативного и будут прибегать всегда, когда посчитают нужным. Именно поэтому любую общественную систему, исполнение порядков которой требует насильственного подкрепления, вряд ли можно назвать справедливой и работающей во благо обычного человека – такие системы лишь дают преимущества насильникам и укрепляют их власть над нормальными людьми.

Убийца всего один, а жертв – тысячи

Волюнтарист, Битарх

Очень распространённой ошибкой в изучении таких явлений, как войны и геноциды, является неверное соотношение количества тех, кто действительно совершал убийства и другие формы насилия, к количеству пострадавших от насилия жертв. Кому-то вовсе может показаться, что количество убийц приблизительно равно количеству убитых, а значит войны и геноциды с миллионами жертв доказывают способность к совершению жестокого насилия даже среднестатистическим человеком. Но считать так будет грубейшей ошибкой.

Можно вспомнить о том, что по мнению некоторых военных исследователей, например Дейва Гроссмана, 98% солдат на фронте испытывает сильное сопротивление к совершению убийства, и только у 2% такое сопротивление отсутствует. В гибели до 2 миллионов жителей Камбоджи при режиме Пол Пота виноваты всего лишь 55-70 тысяч красных кхмеров (на каждого убийцу в среднем приходилось около 30-40 убийств). А один из исследователей вопроса руандийского геноцида утверждает, что нет ничего невозможного в том, чтобы даже 25 тысяч человек за 100 дней убили сотни тысяч, если не миллион людей – для этого 1 убийце придётся в среднем совершать лишь 1 убийство раз в 2,5 дня (или в сумме по 40 убийств).

В мирной повседневной жизни, как правило, на 1 насильственного преступника приходится 2,5 насильственных преступлений. Менее 0,1% людей совершает более десятка насильственных преступлений. Но какого показателя такой «рецидивизм» может достигнуть в случае войн, геноцидов или репрессий, когда убийство становится чем-то допустимым, разрешённым, а то и требуемым?

Давайте посмотрим на некоторые известные крайние случаи. Наверняка вы хоть раз слыхали о следующих личностях:
– хорватский военный преступник Петар Брзица, который за ночь лично убил до 1360 сербов (по наиболее консервативным оценкам было совершено 670 убийств);
– работник НКВД Василий Михайлович Блохин, который за всю свою службу лично расстрелял от 10 до 20 тысяч человек.

В случае войн, геноцидов и репрессий один убийца действительно может лично совершить сотни и тысячи убийств. В принципе стремления к таким показателям стоит ожидать от любого человека, который способен легко совершить убийство, не испытывая к этому никакого сопротивления и отвращения. Разве у убийцы есть хоть какой-то стимул останавливаться и убивать меньше, когда ему на это выдано безграничное право? Было бы абсурдом ожидать от убийцы такого, скорее он будет убивать до последнего, если будет возможность – лично убьёт сотни и тысячи людей.

Исходя из того, что мы знаем о геноцидах, на практике скорее всего у одного среднестатистического убийцы в положении «насильственной вседозволенности» получится совершить несколько десятков убийств. Конечно же, это всё ещё говорит о том, что реальными убийцами в любой ситуации является подавляющее меньшинство людей, а значит количество жертв массовых убийств значительно превышает количество самих убийц. Войны, геноциды и репрессии никогда не работают по принципу «в один день на улицы вышло миллион людей, и убило другой миллион людей». Если где-то действительно был убит миллион людей, то значит, что на улицы с насильственными намерениями вышло лишь несколько десятков тысяч убийц.

Оружейные законы – инструмент в совершении геноцидов

Довольно интересную закономерность можно проследить в большом множестве геноцидов. Им предшествовало введение регуляций и запретов на гражданское вооружение. Нередко такие запреты и вовсе непосредственно предшествовали геноцидам. Очень удобно для правительственных насильников и прочих бандитов, не так ли? Лишить простой народ вооружения, а после спокойно и почти без какого-либо сопротивления истреблять его неугодную часть.

Выступать за оружейные законы и против естественного права человека на защиту своей собственной жизни – значит поддерживать исключительную вооружённость меньшинства насильников. Запреты ведь работают лишь по отношению к мирным и законопослушным гражданам, которые всё равно бы никогда в жизни не использовали оружие ради совершения нападения, а только с целью самозащиты. А у правительственных агентов и незаконопослушных бандитов оружие в любом случае останется на руках. Так неужели именно этого и желают противники свободы вооружения и самозащиты, чтобы правительства имели над людьми тоталитарную силовую власть, а бандиты – полную свободу совершать насилие не сталкиваясь с сопротивлением со стороны их жертв?

Что геноциды могут рассказать нам о насильственности человека

Волюнтарист, Битарх

Вспоминая геноцид этноса тутси в Руанде, нам может показаться, что чуть ли не весь народ хуту, подстрекаемый сторонниками идеи истребления тутси, превратился попросту в убийц. Или же мы можем вспомнить, насколько ужасным был режим Пол Пота, когда погибло до четверти населения Камбоджи. Не это ли и другие подобные примеры массовых геноцидов показывают нам, что у человека нет никаких естественных сдерживателей к убийству других людей, и при достаточном убеждении почти что каждый сможет легко его совершить?

В оценке таких явлений как война или геноцид точно не стоит опираться на субъективные ощущения. Куда лучше будет провести подробные расчёты. Исходя из наиболее широко принятых исследований, в результате геноцида в Руанде погибло от 500 тысяч до 662 тысяч тутси, некоторые оценки доходят до 800 тысяч погибших. Но сколько же хуту принимали участие в геноциде? Одно из исследований оценивает количество убийц в 50 тысяч человек [1]. Другое исследование оценивает количество участников геноцида (тех, кто совершал попытки убийства, сами убийства, изнасилования, пытки и другие формы серьёзного насилия) от 175 тысяч до 210 тысяч человек [2]. На момент начала геноцида население Руанды составляло более 7 миллионов человек.

Что же это значит? По наибольшей оценке лишь 2,5-3% населения Руанды, или 3-3,5% населения самих хуту во время геноцида тутси совершали насилие. По наименьшей оценке убийцы составили менее 1% населения. Это учитывая тот факт, что движения, выступающие за истребление тутси, всеми возможными методами и через все информационные каналы призывали хуту к совершению убийств. И сами убийства действительно несли массовый характер.

Не стоит сомневаться в том, что такой процент людей смог устроить геноцид. Вряд ли человек, которого призывают к убийствам, который к совершению убийства не чувствует никакого отторжения, и потенциальные жертвы которого не имеют серьёзной возможности защититься, остановится лишь на одном-двух эпизодах. Скорее стоит ожидать, что он будет убивать всех, кто попадётся на его пути. Небольшие группы таких убийц могли вовсе уничтожать сразу тысячи людей, особенно будучи вооружёнными. В исследовании, которое оценивает количество убийц в руандийском геноциде в 50 тысяч человек, утверждается, что нет ничего невозможного в том, чтобы даже 25 тысяч человек за 100 дней могли истребить сотни тысяч, если не миллион людей.

Другой известный пример геноцида – истребление «красными кхмерами» от 1,5 до 2 миллионов камбоджийцев в 1975-1979 годах при режиме Пол Пота. Силы красных кхмеров к 1975 году можно оценить от 55 до 70 тысяч человек [3][4]. Население Камбоджи к началу геноцида составляло около 7,8 миллиона человек. Исходя из этих чисел, очевидно, что в гибели на то время 20-25% населения Камбоджи виноваты менее 1% населения.

Геноциды не могут нам рассказать о том, что большинство людей готовы совершить истребление не разделяющих их взгляды групп или даже целых народов. Непосредственными убийцами и иными насильниками в геноцидах является подавляющее меньшинство людей от всего населения. А значит они не могут служить неким доказательством насильственности человека, скорее наоборот – они лишь подтверждают, что в большинстве своём человек ненасильственен.

Источники:

  1. Jones, B. D. (2001). Peacemaking in Rwanda: the dynamics of failure;
  2. Straus, S. (2004). How many perpetrators were there in the Rwandan genocide? An estimate. Journal of Genocide Research, 6(1), March, 85–98;
  3. Carney, T. (1989). The Unexpected Victory. In Karl D. Jackson, ed., Cambodia 1975–1978: Rendezvous With Death. Princeton University Press, pp. 13–35;
  4. The Crime of Cambodia: Shawcross on Kissinger’s Memoirs New York Magazine, 5 November 1979.

Коррупция всегда сопутствует силовой власти

Волюнтарист, Битарх

Само существование силовой и «обязательной» для всех власти приводит к возникновению коррупции. Что бы и кто не говорил, все правительства мира коррумпированы, просто не все готовы это признавать и называть данное явление настоящим именем, зачастую скрываясь за таким термином как «лоббирование». И это неудивительно – если какой-то общественный орган обладает «легальным» правом на монополию в установлении и контроле порядков в обществе, в том числе с применением силы, то различные группы интересов всегда будут обращаться к нему в попытке добиться своего за счёт ущемления прав и свобод других групп интересов. Это неизбежно даже в наиболее либеральных демократиях, ведь и в них ничто не мешает какой-то группе интересов побудить достаточную часть чиновников принять необходимое ей решение.

До тех пор, пока существуют силовые принудительные правительства, коррупции и ущемления интересов одних людей в пользу интересов других людей не избежать. Только на свободном рынке разные интересы могут стабильно сосуществовать параллельно друг другу, ведь для этого лишь достаточно, чтобы у каждого интереса была хотя бы минимальная группа «потребителей». Политика же в любой момент может выпустить закон, по которому на определённой территории все альтернативы какому-то одному интересу будут дискриминированы, а то и вовсе ликвидированы. И такой закон будет подкреплён угрозой применения насилия в случае его неисполнения.

Силовой контроль и провал государственной демократии

Волюнтарист, Битарх

События пандемии коронавируса хорошо продемонстрировали, как одни из самых демократических государств в мире могут легко превратиться буквально в авторитарные режимы с сильной правительственной властью, подавлением оппозиции и тюремным заключением «неугодных» людей. Речь идёт об Австралии и Канаде, занимающих в рейтингах демократии позиции в верхнем десятке стран. Правительство первой страны в борьбе с пандемией решило прибегнуть к тотальным запретам на выход из дома и передвижение граждан, слежкой за ними и тюремным заключением нарушителей. Во второй на протесты дальнобойщиков против коронавирусных ограничений правительство ответило блокировкой банковских счетов, подавлением деятельности оппозиции, введением чрезвычайного положения и арестами некоторых из протестующих. Или вспомним Францию, которая тоже является довольно демократической страной, однако её полицейские не стесняются избивать дубинками людей без масок, а почти любые антиправительственные акции заканчиваются жёстким разгоном протестующих силовиками.

Демократия очень легко может превратиться в авторитарный и репрессивный режим. И удивляться этому не стоит – чего ещё можно ожидать от правительств, пусть довольно демократических и либеральных в своих целях, однако всё ещё опирающихся на инструмент силы в реализации этих целей? Когда у какого-то органа в обществе есть право на силовое принуждение людей и есть возможность эффективно данным правом распоряжаться, то это лишь вопрос времени и наличия повода, когда сила из просто инструмента поддержки закона превратится в инструмент проведения репрессий и усиления власти.

Поэтому стоит понимать, что единственным возможным путём к достижению свободного и ненасильственного общества является искоренение силовых инструментов управления, и сама по себе смена авторитарного режима демократией в долгосрочной перспективе ничего не даст. Придерживаться демократических и либеральных ценностей абсолютно бессмысленно и бесполезно, если вместе с ними также активно не поддерживать недопустимость насилия, как в частных взаимоотношениях между людьми, так и в реализации мер со стороны каких бы то ни было ассоциаций и общественных органов управления.

Бумажные деньги как причина обнищания людей

Волюнтарист, Битарх

Знаете ли вы, почему в Соединённых Штатах после 1971 года продуктивность труда продолжала расти с неизменными темпами, но при этом реальные доходы людей резко перестали следовать росту продуктивности и остались фактически неизменными? Или почему после 1971 года за 50 лет индекс потребительских цен взлетел в 7 раз (то, что в 1971 году стоило 1 доллар, сейчас стоит 7 долларов), хотя до 1971 года для приблизительно такого же роста цен понадобилось почти 200 лет? Или может почему доля жителей США, живущих с родителями до 29 лет, постепенно снижалась до 1971 года, но после начала обратно расти? Или же почему стоимость жилья к доходам работников в США за это время лишь возросла в несколько раз?

Ответ крайне прост – 15 августа 1971 года президент США Ричард Никсон окончательно ликвидировал золотовалютный стандарт, отменив фиксированную конвертацию доллара США в золото. После этого доллар США превратился в фактически ничем не подкреплённую бумагу. Именно после этого решения и началось обнищание американцев, которые ранее лишь богатели.

Этот довольно простой факт явно подтверждает абсолютную несостоятельность бумажных денег как средства обмена благами между людьми и накопления богатства. Использование бумажных денег – лишь надёжный способ стать бедным. Впрочем, чего ещё ожидать от денег, которые можно сколько угодно напечатать, тем самым обесценив сбережения людей, при этом обогатив чиновников, государственные структуры, субсидированных олигархов и банки, получивших новую денежную массу в первую очередь и реализовавших её ещё по старым ценам. Или чего ещё можно ожидать, если безгранично раздавать деньги по искусственно заниженной процентной ставке на развитие бизнеса, который бы оказался абсолютно нерентабельным и провальным при ставке, сформированной в условиях свободного рынка. А ведь теория австрийской экономической школы не зря называет безграничную эмиссию денег и кредитную экспансию главными причинами возникновения экономических кризисов.

Люди лишь будут нищать, пока мы не откажемся от государственных бумажных валют в пользу денег, неподконтрольных каким-либо централизованным органам управления и имеющих строго ограниченный выпуск новых монет. Драгоценные металлы продемонстрировали свою надёжность как средства обмена и накопления богатства в прошлом. Но в современном цифровом мире, где во всех видах деятельности и взаимоотношений ключевую роль играют информационные технологии, в качестве надёжного средства обмена могут выступать криптовалюты.

При стационарном бандите бывают лишь привилегии, а не права

Волюнтарист, Битарх

Одним из важнейших понятий в жизни любого социума являются права. Это могут быть так называемые права человека, право на собственность, авторское право и ещё много других прав. Но если мы зададим вопрос, откуда же эти все права берутся, то нам нередко могут ответить, что их источником является государство. То есть, определение и поддержание прав фактически относится к функциям органа, объявляющего «монополию» на свою власть и на применение насилия в обществе.

Каковой же в таком случае будет суть понятия права в действительности? Ответ прост – это понятие тождественно понятию привилегии. Так, под государственной властью вы имеете свободу слова лишь потому, что вам на это выдали привилегию. Ваша собственность на самом деле вашей не является – вам лишь выдана привилегия ею владеть и пользоваться. Вы можете заниматься какой-то профессией или вести какое-то собственное дело лишь ввиду выданного сверху позволения на это. И этот список можно продолжать чуть ли не до бесконечности, поскольку любые ваши права и свободы на самом деле являются лишь привилегиями от стационарного бандита.

Государства во всём мире не раз явным образом демонстрировали, что нет никаких прав, а есть лишь привилегии, которых люди могут легко лишиться. Со временем многие виды деятельности стали крайне зарегулированными, имущество людей не раз отнималось, люди не раз лишались своих свобод, людям было запрещено использовать в качестве средства обмена что-либо, кроме как «государевы» деньги, и это лишь небольшое количество примеров подобного лишения привилегий. Сейчас можно неплохо наблюдать привилегированную природу государственных прав, а особенно прав собственности, на примере России. Компаниям, приостановившим деятельность в стране, грозит отнятие их активов, всех иностранных граждан из «недружественных государств» уже лишили сначала авторских и патентных прав, а потом и вовсе прав на покупку и продажу недвижимости. Что касается свободы слова и деятельности, то её отняли даже у людей, казалось бы, крайне либеральных и демократических стран, например когда в Австралии и Канаде к людям, не желающим разделять некоторые государственные ковидные ограничения, были применены жёсткие силовые меры. И этот список тоже можно продолжать почти что до бесконечности.

Даже если представить идеально демократическое, но всё ещё опирающееся на инструмент насилия государство, исходящие от него права тоже будут привилегиями. В таком случае определять то, какие привилегии орган насилия выдаст людям, а какие отнимет у них, по каждому конкретному вопросу будет решаться мнением большинства. И в конечном итоге ввиду неизбежной разницы мнений и разного состава большинства по разным вопросам все люди снова окажутся подчинены привилегиям. Впрочем, в реальной жизни положение дел ещё хуже, поскольку идеально демократических стационарных бандитов и то не существует.

Для ясности понимания сути существующих ныне прав, их стоит называть именно привилегиями, поскольку фактически никакой разницы между этими понятиями нет. Подобная разница возникнет лишь тогда, когда насилие будет искоренено как метод управления общественной жизнью, да и вообще ведения человеческих взаимоотношений в целом, в результате чего право станет не предметом поддерживаемой насилием политики, а предметом добровольного договора и согласия между людьми.

Что именно в нашем мозге делает нас ненасильственными

Волюнтарист, Битарх

Крайне интересные и важные результаты продемонстрировали эксперименты по применению антиагрессивных агентов к мышам и крысам. Оказалось, что некоторые из них способны снижать проявление атакующей агрессии с их стороны, при этом не влияя на защитную агрессию и другие, неагрессивные формы поведения и социальной коммуникации. Если быть конкретнее – речь идёт об агонистах, активирующих серотониновые 5-HT1A/1B рецепторы.

Эти результаты сходятся с теорией о наличии у многих видов врождённых сдерживателей агрессивного поведения, которые предотвращают причинение вреда и убийство представителей собственного вида. А в случае человека даже была разработана модель механизма ингибирования насилия (VIM), в том числе объясняющая развитие эмпатии. Исходя из данной теории насилие во внутривидовых взаимоотношениях стоит рассматривать скорее как патологическую, нежели естественную форму поведения. Тем более что даже у многих территориальных, социальных и вооружённых видов уровень летального насилия все ещё не превышает 1%, а по разным свидетельствам лишь не более 2% людей не испытывают сильного сопротивления к совершению убийства.

Также мы видим, что защитная агрессия, в отличие от атакующей, всё же является естественной формой поведения, и работа ингибитора насилия не останавливает её при наличии в среде непосредственной угрозы жизни. Это хорошо продемонстрировало введение крысам 5-HT1A агониста алнеспирона. Он оказывал крайне селективный эффект, сильное снижение агрессивности не мешало крысам всё же прибегнуть к защитному поведению в случае столкновения с агрессивным сородичем.

Различные генетические свидетельства демонстрируют, что некоторые варианты генов 5-HT1A/1B рецепторов, а также ещё трёх связанных с 5-HT системой генов – TPH2, MAO A (ещё известного как «ген воина») и SERT, приводят к повышенной агрессивности у животных и у человека. Например, в одном из исследований в сравнении со здоровыми людьми и неагрессивными алкоголиками, у импульсивных и агрессивных алкоголиков были обнаружены отличия в гене 5-HT1B. При этом данное исследование охватывало сразу две разные группы людей – финнов и индейское племя. А мутации в гене MAO A уже давно известны как причина аномальных проявлений агрессии у мужчин.

По модели механизма ингибирования насилия, прямым результатом нарушения его работы являются черты бездушия-бесстрастия (CU-traits) у детей и психопатия у взрослых. Изменения в функции 5-HT1B рецепторов в некоторых отделах мозга были обнаружены у людей с агрессивными чертами и чертами психопатии. А отличие в генотипе 5-HT1B гена было присуще детям с чертами бездушия-бесстрастия.

Стоит заметить, что десятки генов и большое множество систем оказывают влияние на агрессивность. Однако ингибитор насилия всё ещё остаётся конкретным механизмом, который выражен ограниченным количеством рецепторов и генов. Во-первых, это попросту важно в том, чтобы ингибировать агрессию наиболее эффективно. Во-вторых, другие формы фармакологического вмешательства, например применение антипсихотических препаратов (таких как галоперидол), бета-адреноблокаторов, препаратов, влияющих на работу GABA нейротрансмиттеров, агонистов и антагонистов 5-HT2 рецепторов (к первым относятся многие психоделики), оказывает лишь неселективное снижение агрессивности с подавлением защитной агрессии и других форм поведения, а также побочными эффектами.

Понимание природы ингибитора насилия и её ограниченности небольшим количеством рецепторов и генов может не только рассказать нам многое о самом насилии, но и помочь в создании решения, направленного против него как патологической формы поведения, присущей меньшинству людей. И суть такого решения проста – возврат им естественного для большинства ингибирующего контроля над агрессией с помощью применения соответствующих фармакологических, а то и даже генотерапевтических препаратов.

Данный материал кратко описывает содержание статьи под названием «Нейрофизиология и генетика механизма ингибирования насилия», к которой вы можете обратиться за большими подробностями.

Как даже небольшой военный конфликт может привести к катастрофе

Волюнтарист, Битарх

Во время вторжения российских войск на территорию Украины произошёл инцидент, который мог закончиться крайне катастрофическими последствиями. Речь идёт про события на Запорожской АЭС – крупнейшей электростанции Европы. Детали этого события не так уж и важны, главное здесь то, что вокруг самой атомной станции происходили боевые действия. Возможно, вероятность катастрофы была крайне низкой, но всё же не нулевой. И случись оно так – десятки миллионов жизней оказались бы под угрозой, поскольку это было бы намного хуже всем известной ядерной катастрофы на Чернобыльской АЭС. Также сейчас появились сведения о биолабораториях, находящихся на территории Украины. ВОЗ рекомендовала Украине уничтожить опасные патогены, чтобы предотвратить их возможную утечку.

Не это ли должно показать, в чём же проблема насилия как метода решения проблем и достижения целей, и зачем нам необходимо с ним бороться? Война или любой другой насильственный конфликт может привести к катастрофе, зацепи он атомную станцию, склад с опасными химическими веществами или биолабораторию с образцами смертельных вирусов, особенно искусственного происхождения, которые содержались для строго контролируемых экспериментов и неизвестно что делать если они вдруг вырвутся наружу.

Как мы видим, не нужно даже намеренно применять ядерное, химическое, биологическое или любое другое оружие массового поражения, чтобы добиться именно этого массового поражения. В современном мире с кучей опасных технологий и средств, используемых на разных предприятиях и объектах, оно может стать лишь случайным результатом даже небольшого вооружённого столкновения, не говоря уж о таком масштабном конфликте, который сейчас происходит между Россией и Украиной. Поэтому насилие и война крайне недопустимы, необходимо бороться с любыми проявлениями насилия и сразу везде, во всём мире. Те, кто не находится на территории конфликтующих стран, скорее всего и вовсе считают, что они в полной безопасности. Но это абсолютно не так ибо в современном мире никто не в безопасности, пока возможны любые насильственные конфликты.