В своей недавней статье про идейное разнообразие я говорила про то, как расползаются идеи свободы, и про то, почему это лучше, чем прямое миссионерство в рамках единого жёсткого учения. Теперь хотелось бы глянуть на смежную пробему: что делать с идеями несвободы и их носителями.
Чем привлекательны идеи несвободы?
Во-первых, они релевантны текущему положению вещей. Сегодняшний мир весьма далёк от идеалов свободы и де юре, и де факто. Поэтому вполне естественным оказывается желание мыслить в рамках реалистичного подхода, и не заморачиваться утопиями. Понимание того, что государство родилось как чисто бандитское образование, а затем развилось в современную корпоративную структуру ради ещё более эффективного и стабильного подавления недовольных, отъёма средств у подданных и захвата новых подданных у соседей, никак не поможет в общении с государственными структурами. А поможет изучение взаимосвязей между этими самыми структурами, как формальных, так и неформальных, заведение знакомств с государственными функционерами и прочие реальные темы, которые способны принести бабки, влияние и достойное качество жизни.
Во-вторых, есть множество примеров распада государственных структур, перехода территории к состоянию failed state – и всякий раз неизменно оказывается, что территория превращается в бандитский анклав, и о свободе в нём можно говорить лишь как о свободе грабить и убивать, не опасаясь возмездия от государства, в силу его отсутствия. То есть государство очевидно сдерживает разгул частного бандитизма, и потому должно рассматриваться как благословение, а эти ваши идеи свободы расшатывают устои, так что извольте заплатить штраф за экстремизм, и скажите спасибо, что не срок.
В-третьих, есть простой и понятный принцип: работает – не трогай. Сторонники статус кво всегда предпочтут текущую более или менее изученную ситуацию, и даже если сами прекрасно видят недостатки системы, предпочтут мириться с ними, лишь бы не выбирать неопределённость будущего. Если у потенциального реформатора нет чёткого реалистичного пошагового плана, с каждым пунктом которого оппонент будет полностью согласен, этот самый оппонент всегда предпочтёт ничего не трогать.
Как с этим работать?
Со сторонниками жизни в реальном мире всё довольно просто. Как только у них перед глазами будут примеры из реального мира, что какая-то свободная технология эффективно справляется и держит удар государства, они просто включают её в свою картину реального мира. Так, любой реалист точно знает, что в интернете ничего невозможно заблокировать, это простой и понятный легко наблюдаемый факт. И реалист сам будет смеяться над наивными мечтателями из какого-нибудь Роскомнадзора, в манямирке которого внесение ресурса в реестр блокируемых ресурсов немедленно уничтожает соответствующую информацию или сервис. Аналогично, для реалистов не подлежит сомнению, что государство не в состоянии заблокировать переводы в биткоинах, а потому вполне закономерно воспринимают комплекс аннтиотмывочного законодательства как некий набор плохо работающих заклинаний, который не стоит принимать близко к сердцу. Так что просто кормите их фактами из жизни, и через какое-то время они сами будут высмеивать наивных этатистов, которые хоть в чём-то ориентируются на этот жалкий рудимент семнадцатого века, так называемое государство.
К адептам идеи не трогать работающее также нетрудно найти подход. Они в целом психологически готовы поддержать такую концепцию, как “всё новое – свободно”. Им можно продемонстрировать, как то или иное начинание прекрасно работало и развивалось после своего появления, а потом приходило государство и начинало чинить то, что работает. После этого обычно начинало работать хуже. Это и попытки госрегулирования интернета, и закрепощение сферы электронных переводов, и режимы KYC в банках и на биржах, и всевозможные платформенные сервисы, вроде убера – везде принцип “работает – не трогай” нарушался именно государством. Точно так же оно норовит залезть вообще в любые добровольные сделки. Наконец, можно привести многочисленные примеры того, как государство чинит уже работающие механизмы, относящиеся непосредственно к функционированию государства. Граждане научились добиваться относительно честного подсчёта голосов на выборах – государство меняет закон о выборах, усложняя для граждан возможность контроля фальсификаций. Появляется опасность ухода округа к оппозиции – государство занимается джерримендерингом или снимает оппонента с выборов. Короче говоря, государство настолько активно само нарушает принцип не чинить работающее, что предлагать не трогать государство, потому что оно работает – оказывается по меньшей мере непоследовательным.
Осталось разобраться с аргументом про failed state. Здесь основной контраргумент в том, что это состояние возникает не из-за того, что люди стремились к анкапу. Failed state всегда возникает после диктатуры. Если диктатура игнорировала реальность, наживала себе внешних и внутренних врагов, накапливала критические уязвимости в системе – то в конце концов государство ломалось, оставляя граждан нищими, разобщёнными и некомпетентными в том, что касается мирного сотрудничества. Это и порождало ситуацию failed state, когда люди доверяют лишь самым крепким социальным связям, самым грубым аргументам, вроде угрозы оружием, и самым краткосрочным стратегиям, поскольку в условиях сильной неопределённости нет смысла планировать вдолгую.
Соответственно, если граждане уже сейчас учатся доверять слабым социальным связям, планируют вдолгую, не включая в свои планы государственные подачки, и не основывают свои стратегии обогащения на грабеже – то чем их больше, тем менее вероятно появление failed state, когда очередная диктатура навернётся. Ряд стран, не сумевших одолеть свою диктатуру, тем не менее не свалились в failed state после смерти диктаторов, а принялись строить нечто более пристойное. В качестве примера хорошо подходят Испания и Португалия. Получается, что чем активнее сторонники диктатуры выкорчёвывают в стране гражданское общество, пусть даже и нелояльное диктатору, тем выше вероятность, что это закончится failed state. Так что они попросту не туда воюют.
