Сетевое государство. 2. История как траектория.

Наша история – это пролог к сетевому государству.

Это не очевидно. Основание стартап-сообщества, как мы его описали – это про рост сообщества, написание кода, краудфандинг земель и, в конечном итоге, достижение дипломатического признания, позволяющего стать сетевым государством. Какое отношение ко всему этому имеет история?

Вкратце: если технологическая компания в первую очередь занимается технологическими инновациями, а затем корпоративной культурой, то в стартап-сообществе все наоборот. В первую очередь речь идет о культуре сообщества, и лишь затем о технологических инновациях. И хотя инновации в технологиях означают прогнозирование будущего, инновации в культуре означают исследование прошлого.

Но почему? Возьмём технологическую компанию, например, SpaceX. Вы опираетесь на неизменные во времени законы физики, извлеченные из данных наблюдений. Эти законы говорят вам, как атомы сталкиваются и взаимодействуют друг с другом. Изучение этих законов позволяет сделать то, чего раньше никогда не делалось, как бы доказывая, что история не имеет значения. Но тонкость в том, что в этих законах физики в сильно сжатом виде закодированы результаты бесчисленных научных экспериментов. Вы учитесь на человеческом опыте, а не пытаетесь заново вывести физический закон с нуля. Чтобы коснуться Марса, мы встаем на плечи гигантов.

Для стартап-сообщества у нас еще нет вечных математических законов.⁸ Из того, что можно уподобить физике человечества, самое близкое, что у нас есть – это история. Она предоставляет множество описаний того, как человеческие субъекты сталкиваются и взаимодействуют друг с другом. Правильный курс изучения истории закодирует в сжатой форме результаты бесчисленных социальных экспериментов. Вы можете учиться на человеческом опыте, а не заново создавать социальные законы с нуля. Выучите немного истории, чтобы не повторять ее.

Это теоретический аргумент. Но есть и эмпирический. Мы знаем, что технологические инновации эпохи Возрождения начались с повторного открытия истории. И мы знаем, что Отцы-Основатели США глубоко интересовались историей. В обоих случаях шаг вперёд делался с опорой на прошлое. Так что, если вы технолог, желающий проложить путь новому стартап-сообществу, вот вам доводы для понимания, почему исторические исследования важны.

Логистический аргумент, пожалуй, самый убедительный. Подумайте, насколько проще использовать iPhone, чем создавать Apple с нуля. Для потребления можно просто нажать кнопку, а для производства необходимо кое-что знать о том, как строятся компании. Точно так же одно дело действовать как простой гражданин заранее построенной кем-то страны, и совсем другое – создать её с нуля. Чтобы построить новое общество, было бы полезно иметь некоторые знания о том, как создавались страны. В первую очередь – о логистике этого процесса. И это снова переносит нас в область истории.

2.1.1. Почему история имеет решающее значение

Вы не сможете научиться новому, не пытаясь это использовать. Один день погружения в новый язык важнее недели изучения учебников. Один день попыток создать что-то с помощью языка программирования важнее недели освоения теории.

Точно так же история, которую мы учим – это прикладная история: важнейший инструмент как для будущего президента стартап-сообщества⁹, так и для его граждан, акционеров и сотрудников. Это то, что вы будете использовать ежедневно. Почему?

• История – это о том, как выигрывать в споре. Рассмотрите в качестве примеров Проект 1619, или группу, занимающуюся фейковыми публикациями по изучению обид, или даже просто гляньте, как подают в газетах поступки какого-нибудь несчастного. Если вы – это процесс майнинга криптовалюты, то люди, контролирующие дискурс – это история майнинга. Многие тысячи людей постоянно заняты «наступательной археологией», раскопками недавнего и далёкого прошлого в поисках какого-нибудь полезного инцидента, который они могут описать, чтобы еще больше деморализовать свою политическую оппозицию. Это научная версия просмотра чьих-то старых твитов. Это история, превращенная в оружие, история как заведение дел на оппозицию. Вы просто не сможете выиграть спор против таких людей, опираясь только на чистую логику; вам нужны факты, поэтому вам нужна история.
  
• История определяет законы. Есть эмпирический закон Мура – экспоненциальное увеличение плотности транзисторов в послевоенный период. А есть закон Эрума – экспоненциальное снижение эффективности фармацевтических исследований и разработок в тот же период — этакий “обратный закон Мура”. То есть за последние несколько десятилетий под руководством FDA каким-то образом был обеспечен огромный рост затрат на разработку лекарств, даже несмотря на то, что наши компьютеры и наши знания о человеческом геноме значительно улучшились. Подобные явления можно наблюдать в энергетике (где производство энергии застопорилось), в авиации (где максимальные скорости упёрлись в потолок) и в строительстве (где сегодня мы строим медленнее, чем семьдесят лет назад).
  
  Очевидно, что даже формулирование закона Эрума требует детального знания истории, знания того, как всё было раньше. Менее очевидно, что если мы хотим изменить закон Эрума, если мы хотим снова внедрить инновации в физическом мире, нам также понадобится знание истории.
  
  Причина в том, что за каждой FDA стоит талидомид, точно так же, как за каждым TSA стоит 11 сентября, а за каждым Сарбейнсом-Оксли стоит Enron. Регулирование скучно, но инциденты, которые приводят к регулированию, совсем не скучны.
  
  Эта история используется для защиты древних регуляций; если их изменить, люди умрут! Таким образом, чтобы легализовать физические инновации, вам нужно стать контристориком. Только когда вы поймете историю легитимизации регулирующих органов лучше, чем их сторонники, вы сможете построить альтернативу, которая их превзойдёт: новую парадигму регулирования, способную противостоять как злоупотреблениям американских регуляторных органов, так и злоупотреблениям, которые они якобы предотвращают.
  
• История определяет мораль. Религии начинаются с изучения историй. Вы можете думать о них, как о выдуманных историях, но это все равно истории. Сказки о далёком прошлом, вымышленные или нет, описывают, как когда-то вели себя люди и как им следовало вести себя. В этих историях есть мораль.
  
  Политические доктрины также основаны на уроках истории. Именно так происходит самооправдание истеблишмента. Механизм распространения этих уроков истории – это, например, газета истеблишмента, в которой большинство статей на самом деле не о том, что правда или ложь, а о хорошем и плохом. Попробуйте увидеть это сами. Просто взглянув на заголовок любого выпуска с представителем истеблишмента, вы можете мгновенно уловить моральный урок: некий -изм — это плохо, наша система правления — хорошая, создатели таких-то технологий — плохие, и так далее. И если вы заглянете на один уровень глубже, если вы спросите, почему какая-либо из этих вещей хороша или плоха, вы снова получите урок истории. Почему этот -изм плох? Что ж, позвольте мне преподать вам одну историю…
  
  Внедрение подобных моральных предпосылок — это игра с нулевой суммой. В рамках одного сообщества есть место лишь для ограниченного количества моральных уроков, потому что способность мозга к моральным вычислениям ограничена. Таким образом, вы получите совершенно другое общество, если 99% людей будут соотносить свою ограниченную моральную память с такими принципами, как «тяжелый труд — хорошо, меритократия — хорошо, зависть — плохо, благотворительность — хорошо», чем если бы 99% людей усвоили такие речёвки, как «социализм — хорошо, цивилизованность — плохо, принуждение к законности — плохо, грабежи — хорошо».¹⁰ Вы можете попытаться представить сценарий, в котором эти два набора моральных ценностей не находятся в прямом конфликте, но эмпирически люди с первым набором моральных ценностей будут отдавать предпочтение предпринимательскому обществу, а люди со вторым набором ценностей — нет.¹¹
  
• История – это то, как вы развиваете привлекательные медиа. Конечно, вы можете сочинять полностью вымышленные истории. Но даже художественная литература часто имеет своего рода исторический первоисточник. «Властелин колец» основан на материале средневековой Европе, спагетти-вестерны — на мифах о Диком Западе, фильмы о Бонде — на установках Холодной войны и так далее. И, конечно же, мифы, оправдывающие любой политический порядок, будут основаны на истории.
• История — это истинная ценность криптовалюты. Биткоин стоит сотни миллиардов долларов, потому что это криптографически проверяемая история того, кто владел какими монетами. Чтобы получить полное представление об этой концепции, прочтите «Машину правды».
• История рассказывает, кто главный. Почему Оруэлл сказал, что тот, кто контролирует прошлое, контролирует будущее, а тот, кто контролирует настоящее, контролирует прошлое? Потому что учебники истории пишут победители. Тайно или нет, но это делается, чтобы рассказать историю великого триумфа нынешнего истеблишмента над его прошлыми врагами. Единственная история, известная большинству людей в США — это 1776, 1865, 1945 и 1965 годы — история революций, мировых войн и активистских движений, которые неизбежно ведут к солнечным холмам большего политического равенства.¹² Это очень похоже на историю, которую преподавали своим детям Советы, где всё прошлое интерпретировалось через призму классовой борьбы, приводя советских граждан в сегодняшний день, где они неизбежно продвигались от такой промежуточной стадии, как социализм, к… коммунизму! Китайские школьники изучают столь же избирательную историю, где акцент делается на (реальных) ошибках европейских колонизаторов и японцев, а ошибки Мао преуменьшены. И даже любой успешный стартап рассказывает историю своего основания, в которой сглажены острые углы.
  
  Короче говоря, учебник истории представляет вам этакий путь героя, который вопреки всему прославляет триумф его авторов из истеблишмента. Даже когда в исторической трактовке речь идёт о мнимых жертвах, как в советских учебниках, посвящённых виктимизации пролетариата – если вы внимательно присмотритесь, то обнаружите, что нынешний правящий класс, заказавший написание учебника, обычно оправдывает себя как защитника этих жертв. Вот почему одним из первых действий любого завоевательного режима является переписывание учебников истории (кликните по каждой из четырёх ссылок), чтобы рассказать вам, кто сейчас главный.
  
• История определяет вашу политику найма. Почему медиакорпорации читают технологическим компаниям лекции о «разнообразии»? Не потому ли, что эти самые медиакорпорации, будучи на 20-30 пунктов более белыми, чем технологические компании, и впрямь глубоко переживают по поводу разнообразия? Или это потому, что после обвала доходов печатных СМИ в 2009 году медиакорпорации, пытаясь нащупать новую бизнес-модель, обнаружили, что определенные слова привлекают трафик, а затем удвоили его, повышая цену своих акций и нанося при этом удары своим конкурентам?¹³ Наконец, если вы погружены в историю ещё немного глубже, вы знаете, что компания New York Times (которая породила многие подобные иеремиады) — это организация, в которой контролирующая семья Охс-Зульцбергер буквально наживалась на рабстве, не позволяла женщинам быть издателями, на протяжении десятилетий исключала геев из отдела новостей, запустила процесс передачи руководства, в котором участвовало трое кандидатов – цисгендерных гетеросексуальных мужчин, приходящихся друг другу кузенами – и в итоге совершенно случайно получила нового издателя, который оказался сыном предыдущего.¹⁴
  
  Предположим, вы основатель компании. Как только вы узнаете эту историю, и когда ее узнают все ваши друзья, сотрудники и инвесторы, и как только вы поймете, что ни одна храбрая медиакорпорация, представляющая истеблишмент, никогда не сообщила бы вам об этом такими словами¹⁵, вы окажетесь за пределами матрицы. Вы мысленно освободили свою организацию. Пока вы не управляете корпорацией, основанной на наследственном кумовстве, где нынешний парень, управляющий всем, наследует компанию от отца отца своего отца, вы более разнообразны и демократичны, чем владельцы The New York Times Company. Вам не нужно слушать лекции ни у них, ни у кого-либо из их сотрудников или вообще у кого-либо из их круга общения, включая всех журналистов, обслуживающих истеблишмент. Теперь у вас есть моральное право нанимать тех, кого вам нужно, в рамках закона, как это сейчас делают SpaceX, Shopify, Kraken и другие. Вот так небольшое знание истории восстанавливает контроль над вашей политикой найма.
  
• История — это то, как вы исправляете наше разрушенное общество. В мире инженерии на историю тратятся многие миллиарды долларов. Однако мы не думаем об этом таким образом. Мы называем это вскрытием, просмотром логов или, скажем, запуском так называемого отладчика типа машина времени, чтобы найти воспроизводимую ошибку. Как только мы её найдем, мы можем захотеть выполнить отмену, выполнить команду git revert, восстановить из резервной копии или вернуться к ранее заведомо исправной конфигурации.
  
• Подумайте ещё раз об этом: на микроуровне знание подробного прошлого системы позволяет нам выяснить, что пошло не так. А возможность частично отмотать прошлое, чтобы перейти к другой ветке (с помощью git revert), даёт нам возможность исправить эту ошибку. Это не означает выбросить все и вернуться в эпоху пещерных людей с пустым git-репозиторием, как это делают карикатурные традиционалисты, желающие «повернуть время вспять», или анархо-примитивисты, желающие положить конец индустриальной цивилизации. Нет, это лишь означает, что нужно немного отмотать назад, чтобы затем двигаться вперед по другому пути¹⁶, поскольку прогресс имеет как величину, так и направление. Все эти концепции применимы к отладке ситуаций и в более широком масштабе, чем компании – например, в масштабе сообщества или страны.¹⁷
  

Теперь вы понимаете, почему история полезна. Основатель простой стартап-компании, вероятно, может обойтись и без неё, молчаливо передав изучение истории тем, кто формирует законы и мораль общества. Но президент стартап-сообщества не может этого сделать, потому что новое сообщество предполагает моральные, социальные и правовые инновации по сравнению со старым, а это требует знания истории.

2.1.2. Почему история имеет решающее значение для стартап-сообществ

Мы подогрели аппетит некоторыми конкретными примерами того, почему история вообще полезна. Теперь мы опишем, почему она особенно полезна для стартап-сообществ.

Мы начнем с представления функционально полезного набора инструментов для размышления о прошлом, глядя снизу вверх и сверху вниз: истории, записанной в бухгалтерской книге, в отличие от истории, написанной победителями.

Мы используем эти инструменты, чтобы обсудить появление нового Левиафана, Сети, претендента на звание самой могущественной силы в мире, истинного равной (и дополняющей) как Богу, так и Государству как механизмам социальной организации.

А затем мы соберем все сказанное вместе, чтобы перейти к ключевой концепции этой главы: идее Единой Заповеди, исторически обоснованной социально-политической инновации, которая привлекает граждан в стартап-сообщество так же, как и технологически обоснованная коммерческая инновация привлекает клиентов в стартап-компанию.

Если стартап начинается с выявления экономической проблемы на сегодняшнем рынке и представления технологически обоснованного решения этой проблемы в виде новой компании, то стартап-сообщество начинается с выявления моральной проблемы в сегодняшней культуре и представления исторически обоснованного решения этой проблемы в форме нового общества.

2.1.3. Почему стартап-сообщества – это не только про технологии

Подождите, а почему стартап-сообщество должно начинать с моральных проблем? И почему решение этой моральной проблемы должно быть исторически обоснованным? Разве это не может быть просто сообщество, ориентированное на технологии, где люди решают задачи с помощью уравнений? Нас интересует Марс и продление жизни, а не пыльные истории о несуществующих городах!

Быстрый ответ можно услышать в выступлении Пола Джонсона (метка 11:00), где он отмечает, что религиозные колонии ранней Америки преуспевали быстрее, чем коммерческие колонии, потому что у первых была цель. Немного более длинный ответ заключается в том, что в стартап-сообществе вы просите людей не покупать продукт (что является экономическим, индивидуалистическим подходом), а присоединиться к сообществу (что является культурным, коллективным подходом). Вы утверждаете, что культура вашего стартап-сообщества лучше, чем окружающая культура; косвенно это означает, что в мире существует некий моральный дефицит, который вы исправляете. История вступает в игру, потому что вам нужно (а) написать исследование этого морального дефицита и (б) опираться на прошлое, чтобы найти альтернативные социальные устройства, в которых этот моральный дефицит не возникал. Технологии могут быть частью решения, и расчёты тоже вполне могут потребоваться, но в тот момент, когда вы подробно пишете о любой социальной проблеме, вы обнаруживаете, что пишете историю этой проблемы.

Для получения более подробной информации вы можете перейти к разделу 2.9.3. Примеры параллельных обществ — или вы можете ненадолго придержать своё недоверие, продолжить чтение и поверить нам, что этот исторический/моральный/этический аспект просто может быть тем самым недостающим ингредиентом для построения стартап-обществ, которые всё ещё не получили полного распространения в современном мире.

2.1.4. Прикладная история для стартап-сообществ

Вот план этой главы.

1. Начнем с истории снизу вверх. Раздел 2.2 Микроистория и макроистория устраняет разрыв между траекторией изолированной воспроизводимой системы и траекториями миллионов взаимодействующих людей. Поскольку эти траектории, как маленькие, так и крупномасштабные, теперь могут быть квантифицированы и записаны в цифровом виде, это становится историей, сохранённой в реестре, кульминацией которой является криптоистория Биткоина.
2. Далее мы обсудим историю сверху вниз. Это история, написанная победителями, история, концептуализированная теми, кого Тайлер Коуэн называет «линейными экстраполяторами», история, которая оправдывает нынешний порядок и провозглашает его стабильным и неизбежным. Это теория политической власти против технологической истины.
3. Затем мы поговорим об истории власти, давая имена силам, которые мы только что описали, путем определения трёх кандидатов на звание самой могущественной силы в мире: Бога, Государства и Сети. Представление о трёх главных движущих силах, а не об одной, позволяет нам выйти за рамки чисто богоцентрических религий и понять доктрины, ориентированные на Левиафана, которые неявно лежат в основе современного общества.
4. Затем мы применим это к истории борьбы за власть. Используя оптику Бога/Государства/Сети, мы можем по-другому понять конфликты Синих с Красными и Технологий со СМИ как многостороннюю борьбу между Народом Божьим, Народом Государства и Народом Сети.
5. В разделе 2.6. Если новости фейковые, представьте, какова история мы рассказываем о том, как Народ Государства использовал свою власть для искажения давней и недавней истории, и как Сеть теперь исправляет это искажение.
6. Показав степень, до которой история была искажена и тем самым вытеснена (неявным) историческим нарративом, в котором дуга истории изгибается в сторону неизбежной победы американского истеблишмента¹⁸, далее мы обсуждаем несколько альтернативных теорий прошлого и будущего в разделе 2.7. Фрагментация, Фронтир, Четвёртый поворот, Будущее это наше прошлое. Эти тезисы описывают не чистую победу прогрессистов по всем направлениям, а скорее набор циклов, крутых поворотов и зеркальных отражений, набор исторических траекторий, гораздо более сложных, чем повествование о линейной неизбежности, просачивающееся через учебники и СМИ.
7. Затем мы обратим наше внимание на левых и правых, понятия, которые сейчас, во время переоценки концепций, только сбивают с толку. Этому посвящён раздел 2.8. Левые это новые правые это новые левые. Извините! Мы больше не можем избегать политики. Стартап-сообщества не ограничиваются исключительно технологиями. Но обратите внимание, что по большей части этот раздел это не приложение старых понятий к текущим событиям. Мы утверждаем, что для построения стартап-сообщества вам действительно нужна теория, касающаяся левых и правых, но это не означает простого выбора стороны.
   
   Почему? В то время как политический потребитель вынужден выбирать одну из готового меню ту или иную партийную платформу, основатель политического сообщества может сделать что-то другое: построить идеологию. Чтобы проинформировать об этом, мы покажем, как левые и правые менялись сторонами на протяжении истории, и что любое успешное массовое движение имеет оба компонента: и революционный левый, и правящий правый.
8. Наконец, мы приходим к выводу, вознаграждающему нас за все предшествующие рассуждения: Единой Заповеди. Используя только что введенную терминологию, мы можем изложить ее в нескольких абзацах. (Если нижеследующее непонятно, прочитайте главу, затем вернитесь и перечитайте этот кусок текста.)
   
   Если движение истории в одном направлении не предначертано заранее, если нынешний истеблишмент может пережить серьёзнейшие потрясения в форме фрагментации и Четвертого поворота, если его власть на самом деле возникла в большей степени из расширения фронтира, а не из расширяющегося избирательного права, если история и впрямь каким-то образом движется вспять, согласно тезису «Будущее — это наше прошлое», если революционные и правящие классы фактически поменялись местами, если новый Левиафан, то есть Сеть, действительно возвышается над Государством, и если внутренние американские конфликты можно рассматривать не как политические споры, а как священные войны, как столкновения Левиафанов… тогда предположение линейных экстраполяторов, что всё будет идти так, как всегда, совершенно неверно! Но вместо того, чтобы признать свою неправоту, они попытаются использовать политическую власть для подавления технологической правды.
   
   Что этому противопоставить? Криптоисторию и стартап-сообщества. Теперь у нас есть история, которую ни один истеблишмент не может легко испортить – криптографически проверяемая история, впервые опробованная в Биткоине и расширенная с помощью криптооракулов. У нас также есть теория исторической осуществимости, истории как траектории, а не неизбежности, идея о том, что желаемое будущее наступит только в том случае, если вы приложите индивидуальные усилия. Но какова именно природа этого желаемого будущего?
   
   В конце концов, многие группы расходятся по идеям не только со старым порядком, но и друг с другом, поэтому общее решение не сработает, и ему легко противостоять. Вот тут-то и приходит на помощь Единая Заповедь.
   
   Учтём контекст: современный человек часто морально сдержан, но политически – евангелист. Он не решается говорить о том, что морально, а что аморально, потому что не его дело говорить, что правильно. Тем не менее, когда дело доходит до политики, эта неуверенность часто заменяется властной уверенностью в том, как должны жить другие, в сочетании с энтузиазмом по навязыванию своих убеждений под дулом пистолета, если это необходимо.
   
   Между этим нулем и ∞, между полным отказом от моральных дискуссий и навязыванием полноценной политической доктрины, мы предлагаем одну: Единую заповедь. Создайте новое общество со своим собственным моральным кодексом, основанным на вашем понимании истории, и призовите населить его тех людей, которые согласны с вами.¹⁹ Мы не говорим, что вам нужно придумать свои собственные новые Десять заповедей, заметьте, но вам действительно нужна Одна Заповедь, чтобы обеспечить выделение нового стартап-сообщества.
   
   Вот конкретные примеры возможных Единых Заповедей: «доступ к интернету 24/7 – плохо» (образует Общество Цифровой Субботы), или «углеводы – это плохо» (образует Кето-кошерное общество), или «традиционное христианство – это хорошо» (что ведёт к обществу Бенедиктинского выбора), или «продление жизни – это хорошо» (что ведет к обществу отрицателей FDA).
   
   Вы можете подумать, что эти Единые Заповеди звучат тривиально или амбициозно до нереалистичности, но в этом отношении они похожи на технологии; фраза «140 символов» звучало тривиально, а слово «многоразовые ракеты» казалось нереальным, но в результате это привело к появлению Twitter и SpaceX соответственно. «Единая заповедь» похожа на технологии и в другом отношении: она фокусирует стартап-сообщество на одной моральной инновации, точно так же, как технологическая компания фокусируется на техноэкономической инновации.
   
   То есть, как мы увидим, каждое стартап-общество, основанное на Одной Заповеди, предполагает деконструкцию истории истеблишмента в одной конкретной области, создании заменяющего ее нарратива в виде новой Единой Заповеди, а затем доказывает социально-экономическую ценность этой Единой Заповеди, используя её для привлечения граждан-подписчиков. Например, если вы можете привлечь 100 тысяч подписчиков в свое кето-кошерное общество с помощью глубоких исторических исследований эпидемии ожирения, а затем показать, что в результате они значительно похудели, вы докажете, что истеблишмент глубоко ошибается по ключевому вопросу. Это либо подтолкнёт его к реформам, либо не приведёт к реформам, и в этом случае вы привлечете ещё больше граждан.
   
   Ключевой момент здесь в том, что мы можем применить к стартап-сообществам все методы стартап-компаний. Финансирование, привлечение подписчиков, расчет оттока, поддержка клиентов — для всего этого есть свои мануалы. Просто SaaS в этих мануалах будет означать не Software as a Servive, а Society as a Service, общество как услуга.
   
   Другие стартап-сообщества также будут параллельно критиковать истеблишмент, выстраивая свои связи и вынимая граждан из-под его влияния с помощью своих собственных, исторически обоснованных Единых Заповедей, и тем самым стимулируя изменения в других измерениях. Наконец, различные успешные изменения могут быть скопированы и объединены вместе, так что второе поколение стартап-обществ начнет отстраиваться от истеблишмента двумя, тремя или N заповедями. Так может выглядеть мирная, параллельная, исторически обусловленная реформа разрушенного общества.

Отлично! Я знаю, что последние несколько абзацев потребовали тяжёлой работы, но вернитесь и перечитайте их после прочтения всей второй главы. Основная цель нашего небольшого введения заключалась в том, чтобы доказать: история является прикладным предметом и без неё невозможно построить новое общество.

Без подлинной моральной критики истеблишмента, без сети, имеющей идеологические корни и подкрепленной историей, ваше новое общество будет в лучшем случае модным залом Starbucks, закрытым сообществом, которое отличается лишь своими удобствами, закуской, которую истеблишмент может съесть на досуге, ничтожным и бездушным проектом, не имеющим другого направления, кроме потребительства.²⁰

Но с такой критикой — с пониманием того, что истеблишмент лишён моральных качеств, с чёткой артикуляцией того, в чём именно он не соответствует, с Единой Заповедью, которой могут следовать другие, и с видением исторического прошлого, которое лежит в основе вашего нового стартап-сообщества, так же как видение технологического будущего лежит в основе новой стартап-компании — вы уже на верном пути.

Возможно, вы даже начнёте видеть перед собой вашу декларацию, последовательную критику статус кво, которая привлечёт вашу первую сотню подписчиков, основополагающий документ, который вы опубликуете, чтобы дать старт вашему стартап-сообществу.

Теперь давайте вооружим вас инструментами для её написания.

---

⁸ Хотя Питер Турчин над этим работает. См. его монографию «Война и мир и война». Затем взгляните на «Принципы меняющегося мирового порядка» Рэя Далио, «Четвёртый поворот» Штрауса и Хоу, «Уроки истории» Уилла и Ариэля Дюрана и художественную трактовку психоистории Азимова.

⁹ Почему здесь и на протяжении всей главы мы говорим о «стартап-обществах», а не о «сетевых государствах»? Потому что стартап-сообщество — это эмбриональная форма сетевого государства, точно так же, как стартап — это эмбриональная форма публичной компании. Более того, многие стартап-сообщества смогут достичь своих целей, не получая дипломатического признания, необходимого для того, чтобы стать сетевым государством, точно так же, как многие стартап-компании могут работать неопределённо долго, не выходя на биржу. См. раздел Параллельные общества: союзы цифровых сетей, чтобы получить представление о том, чего можно добиться чисто цифровым сетевым союзом или сетевым архипелагом, который просто покупает немного земли без необходимости полного дипломатического признания.

¹⁰ Вот примеры того, как люди пишут о том, как хорош социализм (Улучшит ли социализм нашу жизнь?), плоха цивилизованность (Когда цивилизованность используется как дубинка против цветных), плохо принуждение к законности (Да, мы имеем в виду буквально отменить полицию) и хороши грабежи (В защиту лутинга).

¹¹ Когда мы пишем о моральных предпосылках, то намеренно опускаем часть фразы. Вместо того, чтобы писать «тяжелая работа – это хорошо», мы пишем «тяжелая работа – хорошо». Почему? Отказ от «это» отражает основной когнитивный процесс. На данный момент речь идет не о продуманных аргументах, а о интуитивном выражении фундаментальных моральных ценностей.

¹² Разве это не верно в целом, спросите вы? Что осталось за кадром? Начните вот с этого списка чтения.

¹³ Чтобы вы не подумали, что я преувеличиваю, насколько тяжёлым было положение для NYTCO, вот цитата из книги бывшего редактора NYT Джилл Абрамсон «Торговцы правдой»: «Новая цифровая реальность почти убивает две почтенные газеты [NYT, WaPo] со стареющей читательской аудиторией, одновременно создавая двух медиа-гигантов [BuzzFeed, Vice] с растущей и непостоянной аудиторией миллениалов». Интернет представлял реальную угрозу для NYTCO, поэтому они стали BuzzFeed, чтобы конкурировать с ними. То, что произошло дальше, вас удивит.

¹⁴ Вот их история рабовладения, противостояния женщинам-издателям, предвзятое отношение к геям в редакции новостей и история кумовской преемственности.

¹⁵ Распространенная стратагема – «сообщать, но не расследовать» проблему в другой медиакорпорации. Таким образом, они могут заявить, что история была (номинально) освещена, но Рассел делает текст совершенно бессильным, меняя достаточно слов, чтобы удалить все эмоциональные оценки, но одновременно иметь возможность заявить, что факты были сообщены. Контраст с ситуациями, когда они на самом деле вцепляются кому-то в горло и пытаются уволить – как они часто делают за сущие пустяки с людьми за пределами СМИ – разительный.

¹⁶ Отмена Акта Вольстеда – это один из наичистейших примеров. Сухой закон был отменён, и общество пошло по другому пути.

¹⁷ Лишь немногие страны, такие как Эстония и Сингапур, на данный момент опираются на кодовую базу точно так же, как технологическая компания вроде Google. Но по их стопам последуют и другие. Это один из тезисов нашей книги. И концепция «недавней истории, полезной для отладки» по-прежнему применима, даже если эквивалент git revert будет реализован в бумажных законах, а не в цифровом коде.

¹⁸ Концепция исторической неизбежности встречается как в американской демократии, так и в советском коммунизме, во многих религиях и даже в вымышленных сеттингах вроде того, что описан в Озимандисе. Зеркальное отражение этой концепции можно увидеть и в таких работах, как Суверенная личность. Это можно понять так: «свидетели неизбежности» обычно выявляют реальную и мощную тенденцию, не моделируя при этом соросовскую рефлексивность и индивидуальную инициативу. Между тем на любой тренд существует рефлексивная реакция («противник тоже делает ход»), и к тому же могут найтись личности, готовые положить начало новым трендам.

¹⁹ Этот процесс происходит полностью по обоюдному согласию. Если людям нравится общество, они присоединяются в качестве подписчиков; если после присоединения оно им разонравится, они отменяют подписку.

²⁰ Здесь следует упомянуть WeWork. Я действительно уважаю то, что построил Адам Нейман; это достойный и востребованный людьми продукт, который безумно сложно создать, даже если он не оправдал себя в качестве инвестиции. Однако проблема WeWork в том, что на самом деле это было не сообщество. Это легко проверить: вы не можете, закончив свою работу в WeWork, просто закрыть свой ноутбук и уйти. Также вы не можете просто пообщаться там в общем помещении. Все окружающие для вас – обычные чужаки. Да, в WeWorks можно было арендовать и закрытые офисы, но места общего пользования больше напоминали Starbucks или зал ожидания аэропорта, чем сообщество. Короче говоря, чтобы действительно иметь настоящее сообщество, вам потребуется как физическая граница с возможностью контролировать допуск, так и идеологическая моральная граница.