Тег: свобода_ассоциации

Свобода ассоциации

Поступил длинный вопрос от Георгия Немова:

Дискутировал насчёт частных юрисдикций с другом, и когда мы дошли до свободы выхода из ассоциации, он вкинул аргумент, что это невозможно, потому что в таком случае полиция даже не сможет задержать подозреваемого до выяснения обстоятельств.

Я ответил, что свобода выхода вытекает из напа, и поэтому в соглашении юрисдикции вполне могут быть прописаны условия, при которых подозреваемый в агрессивном насилии может быть удержан. И что в этом нет противоречий.

Но его ответ заставил меня призадуматься. Он сказал, что в таком случае общины будут использовать подозрения в качестве предлога для насильственного удержания в сообществе. И что свобода выхода либо есть, либо ее нет.

Как думаете, как можно будет с этим бороться? Или придется отдавать исполнение наказаний и розыск на аутсорс всяким охотникам за головами?

Что ж, давайте разбираться.

Юрисдикция – это “подсудность”. Если человек находится в чьей-то юрисдикции, это означает, что на него распространяются нормы, устанавливаемые тем, кто осуществляет юрисдикцию. Эти нормы касаются как меры ответственности, которую он должен нести за свои поступки, так и меры защиты, на которую он может рассчитывать, находясь в данной юрисдикции.

Представим себе мир, в котором юрисдикцию можно менять в рамках эксплицитных добровольных соглашений. Представим также наихудший расклад, при котором нормы разных юрисдикций существенно расходятся.

Анна, находящаяся в юрисдикции компании Анкап, взаимодействует с Борисом, находящимся в юрисдикции компании Анкап. В рамках нормативного поля Анкапа действия Бориса в отношении Анны квалифицируются как нарушение её прав, и Анна вызывает сотрудников Анкапа для разбирательства. Пока сотрудники выдвигаются, Борис связывается с компанией Бандиты и договаривается о переходе в их юрисдикцию, а компанию Анкап оповещает о том, что разрывает с ними договор.

Приехавшим сотрудникам Анкапа Анна объясняет, что в результате действий Бориса ей был нанесён ущерб, и она требует от Бориса компенсации. Борис утверждает, что ущерба не было, и вообще он уже в юрисдикции Бандитов. Анкапы связываются с Бандитами, и те объясняют, что в их юрисдикции действия Бориса, даже если Анна не врёт, не считаются правонарушением, а вот если в отношении их клиента кто угодно посторонний применит какие угодно санкции, это они, безусловно, сочтут правонарушением, и будут жёстко преследовать.

Анкапы проводят быстрое разбирательство и убеждаются, что показания Анны вполне достоверны. Теперь перед ними дилемма. Они могут выплатить Анне компенсацию ущерба сами, а дальше переадресовать счёт Бандитам. Или они могут пожать плечами и заявить, что тут их компетенция заканчивается, поскольку Борис не в их юрисдикции, так что компенсации не будет. В этом случае Анна связывается с Бандитами, переходит в их юрисдикцию и требует разобраться с Борисом. Теперь уже Бандитам приходится отвечать за базар, ведь даже если Борис успеет выскочить из их юрисдикции, они только что пообещали, что нарушение прав их клиента (Анны) посторонним (Борисом) должно ими, Бандитами, жёстко преследоваться.

Можно так и этак варьировать сценарии, меняя относительную силу и степень отмороженности провайдеров юрисдикции – и на выходе будут получаться разные картинки. Известно, что исторически на Земле стали доминировать провайдеры юрисдикций с принудительным вступлением на основании главным образом территории проживания. Для размывания этого доминирования и движения в сторону экстерриториальных контрактных юрисдикций требуется усиление децентрализации денег, облегчение миграции и усиление вооружённости индивидов. Иначе говоря, движение в сторону суверенной личности, которая договаривается о нормах с равными, а не получает их свыше.

Мы работаем над этим.

Простите, что ответ получился на более широкую тему, чем обозначенная в вопросе.

Чем община (или одна из юрисдикций при панархии) отличается от государства?

Обычно отвечают, что отличие в праве свободного выхода. Но правила жизни в общине могут настолько отличаться от требований внешнего мира, что выход будет практически невозможен. Куда пойдёт вышедший из общины амишей, или от коммунистов? Он же не приспособлен к жизни.

Где гарантия, что какая-нибудь община не будет готовиться к агрессивной войне против остальных? Где гарантия, что из общины выпустят любого желающего? Где гарантия, что вышедшего примут в другом месте?

Анонимный вопрос

Государства – это территориальные общины, признанные руководством других аналогичных территориальных общин в качестве суверенов над своей территорией. Также могут быть территориальные общины, которые не признаются суверенами. Это, например, кондоминиумы. Там могут быть свои обычаи, но сувереном над этой территорией остаётся государство. Могут быть экстерриториальные общины. Это, например, церковь. Единственная церковь, у которой есть ещё и своё государство – католическая. Её можно рассматривать и как экстерриториальную юрисдикцию с суверенитетом над небольшой территорией, и как государство с очень мощной диаспорой за рубежом.

Свободный выход никак не отделяет общины от государства, он тут вообще ни при чём. Могут быть государства со свободой отказа от гражданства. Могут быть любые другие территориальные и экстерриториальные сообщества со свободным выходом. И, аналогично, всё то же самое может быть без свободы выхода. Свобода выхода – это тот признак, по которому мы можем судить о том, совместима ли община с либертарианским порядком.

Ваши опасения насчёт гарантий того, насколько приличные порядки сложатся в тех или иных общинах, и насколько эти порядки будут опасны как для членов общины, так и для окружающих, вполне оправданы, поскольку нынешние суверенные территориальные общины aka государства как раз никаких таких гарантий дать не могут, и регулярно демонстрируют небеспочвенность подобных опасений.

Сегодня государство может быть принуждено к соблюдению приличий тремя путями: угрозой нападения других государств, угрозой разрыва межгосударственных экономических связей и угрозой внутренней нестабильности режима. В мире без государств, аналогично, опасное для окружающих сообщество будет иметь те же самые стимулы вести себя прилично. Так зачем вообще упразднять государства?

В принципе, незачем. Если подавляющее большинство будет прикладывать постоянные деятельные усилия к тому, чтобы территориальные суверены не нарушали личных прав, то это будет вполне приличный мир. Но в таком мире у государств не будет возможностей бороться с теми, кто пожелает ассоциироваться на иной манер, например, в рамках контракта. Так что мир минимальных государств неизбежно окажется разбавлен экстерриториальными объединениями людей, которые поддерживают внутри себя правила, не привязанные к территории.

Ну а опасения того, что люди, свалившие из сильно экзотического сообщества, окажутся совершенно не приспособлены к жизни в глобальном мире, мне кажутся преувеличенными. В мире огромное количество мигрантов, которые приспосабливаются к жизни в новых условиях, и тем легче, чем больше им эти новые условия по душе. Так что как раз этого фактора не стоит бояться. Мигранты опасны, если становятся инструментом политики. Чисто экономические отношения приносят пользу всем своим участникам.

Если амиши это такие неприспособленные ребята, почему они такие зажиточные?

Сенатор Рэнд Пол

Вот буквально вчера отвечала на вопрос про общение либертарианцев из разных стран, а сегодня уже читаю твит сенатора Рэнда Пола, как он общался с Михаилом Световым про свободу ассоциации. Интересно, д-р Пол за либертарианский глобус или за консервативную сову?

Рэнд Пол и Михаил Светов

Спор о государственных границах

Михаил Светов выпустил новое видео, в котором в краткой форме сформулировал свои неоднократно повторяемые в лекциях мысли: открытые границы нарушают свободу ассоциации, мир без границ это мир, в котором некуда бежать, и прочий свой известный набор парадоксальных умозаключений. Но не успела я сформулировать, что же не так с его концепцией, как это сделала Вера Кичанова – тян, которая довольно долго сама была медийным лицом ЛПР, потом эмигрировала, и через некоторое время на освободившемся месте воцарился вернувшийся из-за границы Михаил Светов.

Таким образом, перед нами идеологическое противостояние двух медийных тяжеловесов, и уж, конечно, оно стоит внимания.

Вера отмечает два логических противоречия в ролике Михаила: во-первых, государство создаёт не открытые, а закрытые границы, открытые же границы существуют по умолчанию, без всякого государства; во-вторых, свобода ассоциации это в первую очередь всё-таки право ассоциироваться, а не отгораживаться, и закрытые границы нарушают это право.

В сущности, в дискуссии участвует несколько пониманий слова “границы”. Во-первых, граница как линия, через которую перемещаются люди, товары и деньги. Во-вторых, граница, как линия, разграничивающая территории с разными порядками. Михаил пугает тем, что везде установятся единые порядки (мир, в котором некуда бежать) и ради этого призывает закрывать границы для перемещения людей (а меркантилисты вторят ему и предлагают заодно ограничить движение товаров и денег). Вера же предлагает полностью устранить границы первого типа, но ничего не имеет против вторых, потому что это и есть проявление свободы ассоциации.

Извините, если выразилась достаточно сложно, но и тема не самая тривиальная.

Вера и границы