Если ты будешь выглядеть достаточно угрожающе, на тебя не решатся напасть. Это простое соображение порождает довольно сложные спонтанные порядки. Мы видим их в поведении не только человека, но и множества других биологических видов. Даже растения норовят изобразить из себя что-нибудь очень опасное, к чему лучше не прикасаться. Вот и либертарианцы норовят повесить на свои знамёна зверюшек, преуспевших в применении доктрины сдерживания, таких как гремучая змея или дикобраз.

В военной теории доктрина сдерживания начала завоевывать популярность в 19 веке и стала доминирующим воззрением после появления ядерного оружия. Изначальное соображение было простым. Надо сделать так, чтобы ведение войны оказалось заведомо невыгодным. Раз целью войны, по Клаузевицу, является мир, лучший, чем довоенный, то нужно сделать средства ведения войны как можно ужаснее и масштабнее, чтобы ни у кого и в мыслях не было, что в результате войны страна может получить экономический выигрыш. Правда, параллельно высказывалось и противоположное соображение, о том, что война, во-первых, отвлечёт на фронт множество рабочих рук, а во-вторых, обеспечит промышленность военными заказами, и это означает, что рабочие получат резкое повышение зарплат, стало быть, у них есть все резоны желать большой войны. И хотя в ходе первой мировой войны оказалось, что почему-то вместо повышения благосостояния начинается голод и нищета, это не помешало вскоре появиться Кейнсу с его идеями, что в кризис надо больше тратить, ибо это и есть наилучший путь достижения богатства.

В интербеллум распространение получила доктрина Дуэ о том, что волю противника к сопротивлению легко сломить неизбирательными стратегическими бомбардировками производственных мощностей в тылу, то есть, опять-таки, у военных теоретиков теплилась мысль о том, как очевидная экономическая бессмысленность противостояния может воспрепятствовать началу бойни. Но вторая мировая война наглядно продемонстрировала, что потери лишь способствуют сплочению, и начинается тотальная война далеко за пределами любых довоенных рациональных расчётов.

После окончания второй мировой войны человечество немедленно принялось готовиться к новой войне, теперь уже ядерной. Ядерные державы вели активные испытания нового оружия и средств его доставки, разрабатывали доктрины его применения, строили бункеры для укрытия органов госуправления и штабов. А затем, наконец, произошло важнейшее, на мой взгляд, событие 20 века: Карибский кризис. Впервые в человеческой истории две державы, полностью снарядившиеся к войне, запустившие на полную катушку свои пропагандистские машины, мобилизовавшие войска, имеющие неразрешимые противоречия в своих доктринах развития, подразумевающих полное поражение противника – не решились начать войну и запустили деэскалацию. Что произошло? Правительства обеих стран отчётливо осознали, что если война начнётся, они станут первой мишенью и будут уничтожены почти с полной гарантией. Этого осознания оказалось достаточно.

Стало понятно, что именно должно быть положено в основу доктрины сдерживания. Не экономическая блокада и санкции, не готовность вбомбить страну в каменный век, а только гарантия уничтожения руководства. До тех пор, пока руководитель государства может жертвовать своими подчинёнными, он будет готов воевать. Как только он сам становится на эту шахматную доску в качестве фигуры, его мотивация к войне резко уменьшается.

Как известно, новый, ранее не существовавший, товар обычно сперва оказывается предметом баснословной роскоши, но постепенно, благодаря своей привлекательности и сверхприбылям, которые даёт его производство, привлекает инвестиции, приобретает всё большую массовость, а его цена снижается. В конце концов товар становится практически общедоступным.

Товар “сдерживание противника через гарантированное уничтожение его лидеров” был очень дорог, и позволить его себе могли поначалу лишь сверхдержавы. Однако со временем, с одной стороны, расширялся круг ядерных держав, уменьшалась стоимость и росли потребительские качества ядерного оружия, а с другой стороны, уменьшалась толерантность людей к военным потерям.

Хорошей иллюстрацией этой тенденции стала последняя конвенционная война между цивилизованными странами – фолклендский конфликт. Он интересен тем, что в ходе войны обеими сторонами более или менее аккуратно соблюдались нормы международного права, относящиеся к законам и обычаям войны, а сам конфликт был чётко географически локализован вокруг спорной зоны. Иначе говоря, стороны уже не могли позволить себе тотальной войны, вынуждены были сдерживаться и быстро перешли от горячей фазы конфликта к дипломатии.

Когда появилось высокоточное оружие, великие державы стали использовать его для уничтожения лидеров противника в слаборазвитых странах. Однако это, с другой стороны, ещё больше снизило порог вхождения в круг стран, могущих позволить себе доктрину сдерживания через угрозу лидерам, ведь теперь для этого даже не требовалось обходить ограничений МАГАТЭ, как это в своё время сделал, по неофициальной информации, Израиль.

Однако прогресс в соответствующих технологиях не стоит на месте, высокоточное оружие продолжает удешевляться, и теперь нас пугают уже чем-то вот таким:

Очевидно, что рано или поздно дешёвое дальнодействующее высокоточное анонимное оружие будет доступно очень широкому кругу субъектов, в том числе частных лиц. А это означает, что человечество вплотную приблизилось к либертарианской мечте – обеспечить себе гарантии ненападения со стороны государства.

В феврале 2019 года состоялся первый в истории акт полноценного систединга. Пара биткойнеров, американец Чад Элвартовски и тайка Надя Тепдет, установили небольшую жилую платформу в 15 морских милях от побережья Таиланда, то есть за пределами территориальных вод, но внутри двухсотмильной исключительной экономической зоны. В апреле военно-морской флот королевства Таиланд уничтожил платформу, что согласно морскому праву есть военные действия против суверенной державы. Так государства в очередной раз продемонстрировали, что морское право работает только между суверенными субъектами, каковыми являются только государства, но не люди.

А теперь давайте пофантазируем. Систедеры продолжают мирно заниматься своими делами: Чад продолжает радовать публику заявлениями “Я рассчитываю, что мой адвокат сумеет добиться разумного соглашения с тайским правительством”, Надя ждёт получения политического убежища в США. А тем временем небольшой дрон роняет бомбу на короля Раму Десятого, после чего в блокчейне биткойна появляется неизвестно кем оставленная запись, где говорится, что так будет уничтожен любой глава государства, посмевший помешать свободным людям селиться вне юрисдикции государства. Спустя несколько месяцев после Тайского кризиса институт систединга объявляет, что намерен установить жилую платформу в 15 морских милях от побережья Вьетнама…

Думаю, пройдёт не очень много времени, прежде чем люди сообразят, что ставить платформы в нейтральных водах – это уже скучно, вон их сколько понатыкали – и примутся объявлять о сецессии уже своих расположенных на суше земель, предсказывая в случае непризнания своего суверенитета вразумляющее возмездие в адрес главы своего государства со стороны анонимных доброжелателей, которым просто близки идеи свободы, и потому они готовы защищать их по всему миру…

Дальше больше. Люди соображают, что суверенная территория – это атавизм, суверенитет может быть экстерриториален – и начнут декларировать свою независимость от государства, даже не потрудившись покинуть его пределы. Застраховался в анонимном фонде вразумления этатистов – и живи себе, без налогов и репрессий. Пришёл налоговый агент – показываешь ему страховой полис, тот меняется в лице, извиняется и уходит. Всё чинно, мирно, по-анкаповски.

Что нужно для того, чтобы подобные фантазии стали реальностью?

1. Чёткое понимание, что государства начинают говорить на языке права только с теми, за кем видят силу.
2. Децентрализованная асимметричная защита. Территорию защитить от государства невозможно, не стоит и пытаться. Можно лишь создать угрозу лицам, принимающим решения на стороне противника, чем более высоким, тем лучше. Конечно, нужно оказывать моральное давление и на исполнителей, но ожесточать их крайне вредно: они не должны видеть в вас смертельно опасного врага, иначе вы рискуете прийти к тотальной войне вместо сдерживания. Ожесточённому противнику уже и пропаганды не нужно, он вас лично ненавидит, и глотку готов перегрызть.
3. Удар в адрес ключевых лиц государства должен приходить не со стороны тех, на кого нападает государство, а по возможности анонимно.
4. Какими именно средствами осуществляется сдерживание, по большому счёту неважно, если соблюдаются ограничения: оружие должно давать минимальные риски побочных потерь, иметь приличную дальность поражения, быть максимально точным, максимально дешёвым. Оно даже не обязано быть летальным, воспитательный эффект может быть достигнут и без таких радикальных мер, как убийство. Это может быть и разглашение критичных персональных данных, вроде адреса проживания семьи, и увод денег с банковских карт, и проколотые колёса, и пакет с говном на голову вместо бомбы – да мало ли можно придумать аналогов дикобразьей иголки в современном мире!
5. Нужна широкая реклама. Акции в рамках доктрины сдерживания должны красочно освещаться, быть грамотно срежиссированы, а в идеале быть ставить объекты воздействия в максимально идиотское положение. Именно публичный позор наиболее эффективно работает и против публичных выборных фигур, и против надувающихся от сознания своей важности диктаторов.

Современные демократии активно используют размывание ответственности, когда те или иные неправовые законы принимаются коллективными органами. Однако здесь кроется не только сила, но и слабость. Одного верховного главнокомандующего сравнительно легко защитить, а попробуй постоянно охранять целый батальон парламентариев! Доктрина сдерживания противопоставляет коллективным решениям коллективную же ответственность.

Разумеется, доктрина сдерживания сработает не со всеми, всегда может найтись особенно упёртый функционер, которому нипочём все ваши предупреждения. Здесь сработает та же тактика, что и для общественных кампаний: нужно просто переключиться на вышестоящего, чтобы уже он скомандовал отбой не в меру ретивому подчинённому. Вообще, при конструировании стратегии сдерживания противника все наработки по ведению общественных кампаний можно перенимать практически в полном объёме.

Юлия Латынина любит повторять, что общество устроено так же, как устроена армия, причём одно влияет на другое. Непреднамеренным следствием того, как именно гражданское общество будет сдерживать институционального агрессора, станут определённые изменения в структуре самого общества. Максимально децентрализованный принцип координации и стремление достигать целей непрямыми средствами – непременно взрастят в обществе систему тех самых экстерриториальных контрактных страховых юрисдикций, которыми я тут вам на канале уже все уши прожужжала. Спонтанные порядки именно так и работают.

Самое весомое возражение против доктрины сдерживания таково. Да, конечно, общество может затерроризировать несчастных зашуганных бюрократов во влажных мечтах европейских хипстеров. Вот только эти хипстеры запоют совсем иначе, когда условные коллективос начнут убивать их по ночам – у государства куда более богатый арсенал средств не только преследования по закону, но и прокси-насилия.

Да, действительно, государство может очень легко поднять ставки в этой игре, и мягкое deterrence by denial с его пакетами с говном и прочими попытками обеспечить репутационный ущерб перестанет работать (если лидер противника не может победить красиво, он может отступить, а может решить, что чёрт с ним, буду побеждать некрасиво), после чего гражданскому обществу придётся всё-таки принимать на вооружение хардкорное deterrence by punishment, и применять летальные средства. Но тут важно всё-таки не скатываться в тотальную войну, вести сугубо точечные акции и активно транслировать во внешний мир голосами непричастных: да что вы делаете-то? Зачем доводите этих несчастных людей до отчаяния? Вам жалко пойти на ничтожные уступки? На кой вам эта война?

Весь смысл доктрины сдерживания в том, чтобы противник решил: игра не стоит свеч. Даже в самых запущенных случаях это вполне решаемая задача.