Гражданское общество в России уже довольно давно пытается раскачать лодку и поменять власть на что-то более человекообразное, чтобы прекратить сползание страны в авторитарную дыру. Фронтменом российского протеста давно и прочно стал Алексей Навальный.
Стержнем навальновской повестки является эксплуатация общественного запроса на справедливость. Беззаконие, коррупция, разворовывание государственного бюджета – освещение всех этих тем обеспечило Навальному заслуженную популярность. Националисты пытались выступать против ущемления прав русскоязычного населения, но этот аспект справедливости оказался не особенно востребован в массах. Старорежимные демократы педалировали тему российской внешнеполитической агрессии, зажима гражданских свобод и усиления политических репрессий – но заслужили только ярлык демшизы. Либертарианцы протестовали против усиления регуляций и повышения налогов – их вообще не замечали. Всё текло своим чередом, пока не пришёл Светов.
В глазах обывателя навальновская повестка сводилась к тому, что вот он придёт к власти – и посадит всех жуликов и воров, чем и восстановит справедливость. Светов же повысил градус популизма ещё сильнее, добавив: а кого не посадим, тех выгоним с работы без выходного пособия и лишим политических прав. Такой запрос на месть благодаря использованию мудрёного слова “Люстрации” зашёл людям не сразу, но агрессивная реклама сделала своё дело. Либертарианская партия получила огромный приток свежей крови и по праву заняла своё место в протестном пантеоне одесную самого Навального.
Получилась интересная ситуация, когда тема свободы из публичного дискурса ЛПР практически ушла, сменившись той самой темой справедливости, поскольку эта риторика приносит больше политических очков. Главная задача ЛПР сейчас, если судить по риторике – вместе со своими союзниками сбросить режим, а там уже можно отмежёвываться от Навального и других попутчиков, и приступать к отстаиванию именно своей повестки реформ. В какой мере к этому времени либертарианская партия сохранит внутри себя либертарианские ценности, пока не очень понятно, однако становится ясно, что либертарианство гораздо шире того, чем занимается партия (и чем вообще уместно заниматься политической партии).
Раньше деятельность ЛПР сводилась не столько к политике, сколько к просветительству, сейчас ситуация поменялась, и именно политика вышла на первый план. Это прекрасно, поскольку разделение труда обычно способствует большей эффективности этого самого труда. При этом, конечно, следует ожидать, что из партии выйдут те, кому политическая деятельность неинтересна вовсе, и кто состоял там именно ради просвещения, а то и вовсе рассматривал её как клуб по интересам. Это логично, ведь многие анкапы в принципе считают, что занятие политикой бесперспективно, и куда уместнее будет, скажем, пропагандировать либертарианский лайфстайл.
Я полагаю, что и минархисты с панархистами могут получить некий косвенный профит от распространения среди аполитичных масс идей анкапа, и анкапы вряд ли проиграют от наличия условно дружественного политического представительства – ведь они ничего не имеют против использования слабых мест государства для его ослабления. Так что я призываю не мешать либертарианцам лезть в политику, не ссориться с членами ЛПР, но и не считать, что на этой партии свет клином сошёлся, и что любая либертарианская активность должна быть как-то согласована с этой политической организацией.
А вот идти в политику под либертарианскими лозунгами вне ЛПР – это уже серьёзная заявка на то, что либертарианская рыночная ниша велика, и способна вместить более одной либертарианской партии. Возможно, это и так, но тут вам придётся быть готовыми к жёсткой конкуренции, что может оказаться контрпродуктивным, поскольку отвлекает ресурсы от конкуренции с провластными организациями.
