Когда в конце февраля Александра Литреева замели за вещества, я выпустила пост, где призывала сосредоточиться не столько на конкретном деле, сколько на отмене самой статьи 228. Предлагалось поторопиться с давлением на государство при помощи массовых акций, пока инфоповод не оказался замещён чем-то ещё. Увы, инфоповод оказался-таки замещён, и массовые акции сейчас могут происходить только в результате саботажа со стороны государства, как это случилось в московском метро в день премьеры пропускной системы.
Так что, пока страна понемногу садилась под домашний самоарест, группа поддержки Литреева тихо работала на его освобождение, и добилась успеха: Александр вышел на свободу. Но и такое направление действий, как подкоп под государственную наркополитику, забыто не было, и сегодня движение Чайный клуб выпустило очень хороший детальный лонгрид о том, как государство борется с наркотиками, и как это следовало бы делать.
Я в курсе, что Либертарианская партия находится с Чайным клубом в натянутых отношениях, но в этом конкретном случае я бы сочла большим упущением со стороны ЛПР не попиарить эту статью — даже если для этого потребуется утащить её к себе на сайт, а также убрать из неё упоминания ЧК и подписи всех авторов, не состоящих в партии. Как любит повторять Екатерина Шульман, для политического успеха нужно объединяться вокруг общих интересов, а не общих симпатий. Так что помогите, пожалуйста, своей редакции принять верное решение.
Также было бы здорово, если бы Егор Жуков переслал статью своему недавнему собеседнику, Евгению Ройзману. Я в своём февральском посте наивно заявляла, что даже в рамках его людоедской логики наркопотребитель не является преступником. Чёрта с два. В эфире жуковской передачи «Условно ваш» Ройзман заявлял как раз обратное. Также он указывал, что совершенно не в курсе того же португальского опыта — а в статье в том числе рассказывается и про него.
Благодаря короновирусу появилось ещё одно перспективное направление давления на государство. Можно требовать полной или частичной отмены статьи 228, а ещё можно требовать амнистии всех, кто сидит по этой статье, в связи с угрожающей эпидемической обстановкой. Когда у чиновников есть варианты «да» и «нет», им проще отказать. Когда есть выбор между отменой статьи и амнистией сидящих по ней, шанс на амнистию резко повышается. За амнистией можно тут же настаивать на моратории — какой смысл выпускать кучу людей из тюрем, чтобы тут же начинать набивать освободившиеся места по этой же статье. А за мораторием и до отмены недалеко. Но даже если отмены не будет, это уже не так страшно — живём же мы уже много лет в режиме моратория на применение смертной казни.
Год назад я поздравляла ЛПР с одиннадцатилетием, сравнивая партию с нескладным подростком, который активно растёт и пытается казаться взрослым. В 12 лет мы видим у этого подростка полный внутренний разлад, истерики, потерю смысла жизни и суицидальные помыслы (простите, конкретики не будет, пост не о том). Это сопровождается публичными комментариями, вроде недавнего поста Виталия Тизуня о том, чем плохи политические партии как таковые.
Мне по этому поводу ближе, однако, риторика Дэвида Фридмана, которая сводится к утверждению о том, что упаковку для товара следует выпускать, даже если конечная её судьба — быть выброшенной. Мне остаётся лишь развить фридмановскую метафору и указать, что из упаковки, тем не менее, не нужно делать карго-культ, и если вы готовы приобретать товар без упаковки, то и тратить на неё ресурсы не обязательно.
Задача либертарианской партии — внедрение либертарианских идей в государственную нормативную базу с использованием специализированных государственных политических интерфейсов. Задача либертарианского движения в целом — распространение либертарианских идей в обществе. Партия тоже может выполнять эту побочную для неё задачу, но не обязана, поскольку предназначена для другого. Для неё трансляция идей в общество — это просто способ пополнения личного состава. Либертарианская партия может завтра самораспуститься, и это будет просто отказ от одного из подходов к уменьшению государства, но отнюдь не конец либертарианства в России.
Так что я поздравляю всех, кто сегодня состоит в ЛПР и кто готовится в неё вступить. Вы делаете дело, которое полагаете важным и полезным, только не относитесь к нему, пожалуйста, со звериной серьёзностью, а то за вас бывает немножко стыдно.
Многие оптимистично выразились относительно свежей серии обысков у членов ЛПР, что это, дескать, знак качества и признак того, что партия идёт верной дорогой. Я бы сказала, что сегодня репрессии в адрес политактивистов это не признак страха власть имущих, а деловитое копошение, выполняемое с холодным сердцем и без особых размышлений. Трава выросла — пора косить. Трава при этом может утешать себя мыслью о том, что чем больше её косят, тем она гуще.
У меня, честно говоря, была смутная надежда на то, что раз ЛПР отличается от других партий своей радикальной риторикой свободы, то это скажется и на поведении перед лицом репрессий. Не сказалось. Протест в исполнении ЛПР такой же легалистский, как и в исполнении Навального. Когда силовики врываются в дом к либертарианцу, они уходят оттуда такие же целые и с добычей, как если бы это был обычный волонтёр Навального или сотрудник Открытой России.
Так что, если кто-то полагает, что российские либертарианцы это суровые вооружённые анархисты, которые не дадут на себя наступить, или что попытка вломиться к одному из них немедленно повлечёт стихийный митинг у него под окнами — ему придётся расстаться с этими вредными иллюзиями. Либертарианские идеи не настолько укоренены в либертарианском сообществе, чтобы риторика в отношении государства перешла в практические действия в отношении него же.
После всего этого мне даже как-то неловко рассуждать о том, какова либертарианская доктрина действий на случай той или иной агрессии: очень уж нерелевантно начинают выглядеть подобные рассуждения.
Так что в этом посте я не даю рецептов, потому что я их не знаю. Я не знаю, как бы я себя повела, будь я членом либертарианской партии, против избранного лидера которой предпринята неприкрытая государственная агрессия. Для меня это серьёзный довод, чтобы и далее воздерживаться от вступления в партию. Боюсь, что если я начну декларировать свои взгляды открыто, то когда государство до меня дотянется — а это случится быстро — то я окажусь перед его функционерами в одиночестве, и максимум получу в свою поддержку несколько пикетов.
Пожалуйста, отвечайте за свои слова, в мире и так многовато пустопорожней болтовни. Если не чувствуете за собой решимости укусить топчущий вас сапог, то не поднимайте знамя с девизом Dont Tread On Me. Лучше скрывать своё либертарианство, чем открыто дискредитировать его.
Стоило мне выложить текст про то, что краудфандинг это наиболее напрашивающийся способ финансирования производства общественных благ на свободном рынке, как подкатила иллюстрация.
Санкт-петербургское отделение ЛПР снимает офис, и для сбора средств на его аренду решило устраивать регулярный стрим. Сегодня в 20-00 по Москве на ютуб-канале Анкап-подкаст состоится шоу «Варим самогон», во время которого ведущий намерен за каждые 1000р донатов выпивать по стакану самогона. Уж не знаю, будут ли они его гнать прямо на месте, или разливать готовый, но это может оказаться забавным.
Мне предложили за 300 рублей выложить это объявление, и я решила изменить ненадолго своим правилам, по которым обзор ресурса должен быть не одиноким, а сопровождаться моим ответом на сопровождаемый донатом вопрос. Сегодня хороним без покойничка.
Я, пожалуй, тоже зайду послушать стрим, хотя пить при этом намерена мартини с тоником, уж извините.
Судя по уставу, который Светов хочет принять на съезде, это именно так.
Анонимный вопрос. К вопросу приложен донат на сумму 0.00099851btc
Этот вопрос оказался на сегодня рекордсменом среди вопросов с приложенным донатом по тому времени, которое мне потребовалось на ответ: обычно, если ответ оплачен, я отвечаю в тот же день. Дело в том, что к либертарианской партии России я не имею никакого отношения, так что мне пришлось прошерстить оба ваших устава — тот, что действует сегодня, и тот, что Михаил Светов рассчитывает принять на съезде ЛПР, который состоится 2 ноября в Москве (мне прислали ссылки на облако, но для сохранности я предпочла переложить документы к себе на сайт). Чтиво было не из лёгких, так что заранее прошу прощения у тех, кому и ответ покажется скучноватым, больно уж специфический вопрос.
Так вот, если полагаться на букву уставов, то и сейчас, и в прекрасной световской ЛПР будущего у вас типичная олигархическая партия, где вся реальная власть находится в руках комитетов, имеющих в своих руках контроль над механизмами собственного переизбрания. Изменения, которые предполагается внести, носят, в сущности, косметический характер:
региональным отделениям запрещается предпринимательская деятельность (очень странно для партии, которая по идее должна носиться с предпринимательством как с фетишем).
зато региональным отделениям разрешается своя символика, хотя и по согласованию с федеральным комитетом (я и не знала, что раньше у вас по уставу была одна символика на всю партию, эта норма нарушалась направо и налево).
общее собрание регионального отделения теряет право исключать из партии (вся власть комитетам!).
общее собрание регионального отделения теряет право рассматривать апелляцию на исключение из партии руководящим комитетом отделения (власть комитетов неоспорима!) .
мораторий на возвращение в партию ранее исключённых членов увеличивается с трёх до пяти лет (это мне напоминает постоянное продление сроков действия прав Диснея на Микки-Мауса — такое ощущение, что из ЛПР исключили кого-то, кого очень не хочется возвращать, и теперь продляют срок, в течение которого этого будет нельзя сделать).
раньше федеральный комитет распускался, если из него выходило больше трети состава, в новой редакции — больше половины (если доминирующая фракция имеет абсолютное большинство, оппозиция оказывается в принципе не в состоянии заблокировать работу комитета).
вводится ограничение на максимальную численность комитетов (повышение административного веса каждого члена комитета)
федеральный комитет сможет приостанавливать полномочия отдельных своих членов и увольнять председателя партии (расширение власти доминирующей фракции).
апелляция в этический комитет становится платной. Выиграл суд — залог вернули. Проиграл — деньги уходят в казну партии. Санкций для тех, кто принял неправомерное решение, по которому выиграна апелляция, не предусмотрено (очень удобно, например, выгнать из партии всю оппозицию перед съездом, а пока и если этический комитет всех восстановит, поезд уйдёт, все решения на съезде уже приняты, профит).
Наверняка я обратила внимание далеко не на все изменения, но вряд ли упустила что-то сильно принципиальное. Ещё одна особенность световского устава в том, что уставов в нём целых два: первая часть работает до тех пор, пока партия не зарегистрирована, вторая часть заменяет первую в случае официальной государственной регистрации партии.
Объём документов весьма велик. Текущий устав имеет 44 страницы, предлагаемый Михаилом Световым — 78 страниц. Обычно, когда люди составляют настолько обстоятельные договоры о совместной деятельности, это говорит об огромном недоверии, которое они испытывают друг к другу, и о некоей внешней силе, к которой всегда можно апеллировать, если в совместной деятельности что-то пошло не так. Устав важен именно внешнему судье, который ничего не знает о том, что творится в организации, и для которого карта равна территории. Организациям, которые создаются естественным путём ради максимальной эффективности совместной деятельности, и которые не рассчитывают опираться на чью-то внешнюю легитимность, не свойственно расписывать внутренние нормы в таких талмудах.
Для естественной организации характерно сперва обходиться исключительно неформальными договорённостями, потом по мере роста вводить какие-то писаные нормы, потом сводить их в уставы. Неестественная, соблюдающая российский закон о политических партиях, вынуждена брать шаблонный устав и демонстрировать государству, что живёт по нему. По факту же она всё равно будет работать в рамках неких неформальных договорённостей.
А теперь я позволю себе отвлечься от уставов и процитировать фрагмент лекции Михаила Светова, прочитанной им 16 октября 2019 года в Новосибирске:
Либертарианская партия России сегодня единственная организация, которая всерьёз говорит о том, что регионам нужно дать широкие полномочия, передать их таким образом, чтобы из Москвы их больше отобрать было — невозможно.
Про то, что регионы должны навязать Москве новый федеративный договор, Михаил говорит уже несколько месяцев, и особенно часто — в последний месяц, в рамках своего беспрецедентного тура по всей стране. Так навяжите!
Региональное отделение партии объединяет местных политиков, которые непосредственно взаимодействуют с местными политиками, представляющими другие политические силы. Именно с ними они входят в коалиции и союзы, договариваются о распределении кандидатов по округам и о порядке выступлений на митингах, о том, чтобы взять погонять оборудование или воспользоваться офисом. Москва во всей этой реальной региональной политической деятельности — дезорганизующий фактор, который может способствовать лишь срыву заботливо выстроенных на местах договорённостей, но почти никогда не в состоянии помочь. Особенно это актуально для партий без централизованного финансирования сверху. Если главный источник денег партии — взносы рядовых членов, то насколько же надо быть контуженными вертикалью власти, чтобы вообще обращать хоть какое-то внимание на хотелки московского начальства! Кто не ужинает девушку, тот её не танцует.
Либертарианской партии Российской Федерации не нужен устав. Ей нужен федеративный договор. Я позволю себе снова процитировать фрагмент из той же лекции:
В чём критика либертарианцами демократии? В том, что демократия принимает равные неудобные законы для всех. Нету такого закона, который в равной степени подходит москвичам, новосибирцам и жителям Южно-Сахалинска.
Ну, нету, значит, нету. Скажите спасибо Михаилу за полезную лекцию, и сделайте, как он предлагает. Сумеете навязать новый федеративный договор Москве в рамках партии — это станет первым шагом к тому, чтобы навязать его Москве и в рамках государства. Сумеете ограничить такого мягкого и интеллигентного вождя, как Михаил Светов — это станет первым шагом к тому, чтобы ограничить такого брутального и неприятного типа, как Владимир Путин.
Гражданское общество в России уже довольно давно пытается раскачать лодку и поменять власть на что-то более человекообразное, чтобы прекратить сползание страны в авторитарную дыру. Фронтменом российского протеста давно и прочно стал Алексей Навальный.
Стержнем навальновской повестки является эксплуатация общественного запроса на справедливость. Беззаконие, коррупция, разворовывание государственного бюджета — освещение всех этих тем обеспечило Навальному заслуженную популярность. Националисты пытались выступать против ущемления прав русскоязычного населения, но этот аспект справедливости оказался не особенно востребован в массах. Старорежимные демократы педалировали тему российской внешнеполитической агрессии, зажима гражданских свобод и усиления политических репрессий — но заслужили только ярлык демшизы. Либертарианцы протестовали против усиления регуляций и повышения налогов — их вообще не замечали. Всё текло своим чередом, пока не пришёл Светов.
В глазах обывателя навальновская повестка сводилась к тому, что вот он придёт к власти — и посадит всех жуликов и воров, чем и восстановит справедливость. Светов же повысил градус популизма ещё сильнее, добавив: а кого не посадим, тех выгоним с работы без выходного пособия и лишим политических прав. Такой запрос на месть благодаря использованию мудрёного слова «Люстрации» зашёл людям не сразу, но агрессивная реклама сделала своё дело. Либертарианская партия получила огромный приток свежей крови и по праву заняла своё место в протестном пантеоне одесную самого Навального.
Получилась интересная ситуация, когда тема свободы из публичного дискурса ЛПР практически ушла, сменившись той самой темой справедливости, поскольку эта риторика приносит больше политических очков. Главная задача ЛПР сейчас, если судить по риторике — вместе со своими союзниками сбросить режим, а там уже можно отмежёвываться от Навального и других попутчиков, и приступать к отстаиванию именно своей повестки реформ. В какой мере к этому времени либертарианская партия сохранит внутри себя либертарианские ценности, пока не очень понятно, однако становится ясно, что либертарианство гораздо шире того, чем занимается партия (и чем вообще уместно заниматься политической партии).
Раньше деятельность ЛПР сводилась не столько к политике, сколько к просветительству, сейчас ситуация поменялась, и именно политика вышла на первый план. Это прекрасно, поскольку разделение труда обычно способствует большей эффективности этого самого труда. При этом, конечно, следует ожидать, что из партии выйдут те, кому политическая деятельность неинтересна вовсе, и кто состоял там именно ради просвещения, а то и вовсе рассматривал её как клуб по интересам. Это логично, ведь многие анкапы в принципе считают, что занятие политикой бесперспективно, и куда уместнее будет, скажем, пропагандировать либертарианский лайфстайл.
Я полагаю, что и минархисты с панархистами могут получить некий косвенный профит от распространения среди аполитичных масс идей анкапа, и анкапы вряд ли проиграют от наличия условно дружественного политического представительства — ведь они ничего не имеют против использования слабых мест государства для его ослабления. Так что я призываю не мешать либертарианцам лезть в политику, не ссориться с членами ЛПР, но и не считать, что на этой партии свет клином сошёлся, и что любая либертарианская активность должна быть как-то согласована с этой политической организацией.
А вот идти в политику под либертарианскими лозунгами вне ЛПР — это уже серьёзная заявка на то, что либертарианская рыночная ниша велика, и способна вместить более одной либертарианской партии. Возможно, это и так, но тут вам придётся быть готовыми к жёсткой конкуренции, что может оказаться контрпродуктивным, поскольку отвлекает ресурсы от конкуренции с провластными организациями.
В деснице у Навального либертарианцы, а в шуйце — кофе. Так победим!
Часто приходится читать, что агоризм не просто не помогает упразднить государство, но ещё и прямо вредит либертарианскому движению. Главный аргумент против агоризма сводится к тому, что чёрный рынок никак не способствует исчезновению государства. Напротив, уменьшая долю легально занятых, разрастающийся чёрный рынок увеличивает налоговую нагрузку на белый рынок, а также число и строгость разнообразных проверок. Таким образом, конкурентоспособность экономики государства снижается, люди нищают, а нищие склонны к социалистическим взглядам. Так что именно уважение к законам и цивилизованная политическая деятельность позволяет поступательно двигаться к свободе, а всяческое бунтарство лишь даёт государству поводы для завинчивания гаек.
Всем, плотно интересующимся этим вопросом, я бы порекомендовала прочесть «Новый либертарный манифест» Конкина, а также дискуссию Конкина и Ротбарда насчёт этого манифеста. Ну и для симметрии тогда уж стоит глянуть «К новой свободе» Ротбарда, которая является манифестом либертарианской партии США — хотя последнее произведение уже существенно объёмнее первых двух.
Обе стороны приводили в своей дискуссии, состоявшейся в начале восьмидесятых годов прошлого века, разные интересные доводы. Однако с тех пор прошло почти сорок лет, и мы можем посмотреть, что поменялось в США.
Либертарианская партия продолжает медленно наращивать электоральную поддержку, получила почти 5% голосов избирателей на президентских выборах 2016 года, и имеет несколько небольших электоральных побед. Однако тренд на превращение США в социалистическое государство не переломлен, идёт невероятная денежная эмиссия и наращивание госдолга, расширяются полномочия спецслужб — в общем, государство вовсю наступает.
Агористы тем временем изобрели биткоин, вовсю орудуют в даркнете, печатают оружие на 3D-принтерах, осваивают биохакинг. На стыке с панархистами запускают Bitnation.
И, наконец, есть феномен Нью-Гэмпшира, где агористы и сторонники политических методов объединили свои усилия, пусть и не особо заморачиваясь координацией действий. Политические активисты там активно избираются в законодательные органы и занимаются дерегуляцией. А агористы устраивают акции прямого действия по демонстративному нарушению идиотских законов — и это также запускает общественные кампании по их отмене. И именно одновременные действия по двум фронтам привели к тому, что Нью-Гэмпшир стал самым свободным из всех пятидесяти штатов.
Похожая тактика применяется грузинской партией Гирчи. С одной стороны, это политическая партия, она участвует в выборах и вроде бы является легальным субъектом политики. А с другой стороны — это банда отмороженных агористов, которая прямо в своём центральном офисе открыто выращивала марихуану, а затем публично продавала косяки на площади в присутствии полиции. Это привело к тому, что марихуану в Грузии легализовали. Сейчас они организовали в своём центральном офисе бордель — всё идёт к тому, что вскоре в стране будет легализована и секс-работа. Таким образом, мы видим, что скоординированные действия политиков и агористов дают ещё более действенный результат, чем если бы они работали по отдельности.
Между тем, агоризм сам по себе просто потихоньку делегитимизирует государство и увеличивает долю людей, худо-бедно выскользнувших из-под его близорукого ока. А политический процесс сам по себе способствует тому, что всё более широкие массы узнают слово «либертарианство». И то, и другое очень полезно, но не идёт ни в какое сравнение по эффекту с совместным применением этих двух рецептов — агоризма и минархизма. И это мы ещё почти не видели внедрения наработок панархизма, с их функциональными контрактными юрисдикциями. Подозреваю, что по трём фронтам сразу наступление было бы ещё более эффективным.
В России в последний год позиции Либертарианской партии довольно сильно укрепились. Хотелось бы, чтобы и агористы не отставали, иначе будет, как в Украине, а хотелось бы, как в Грузии. У российской Либертарианской партии есть свой Ротбард — это Михаил Светов. Осталось отыскаться своему Конкину.
В статье рассматривается модель мягкого, эволюционного перехода к либертарианскому обществу через функциональную панархию. Модель разрабатывалась для реального воплощения политическим путём (поэтому она нерадикальна и соответствует требованиям законодательства о политических партиях). Она может стать хорошей основой для обновления программы Либертарианской Партии России, поскольку хорошо приспособлена как раз для таких разнородных политических образований, как Российская Федерация. И хотя значительный объём статьи посвящён предложениям по реформированию Евросоюза, в отдельной главе разбираются особенности внедрения ФПКЮ в развивающихся странах.
Сегодня Либертарианская партия России празднует своё одиннадцатилетие. Солидный возраст, солидные достижения, солидные перспективы.
В свои одиннадцать лет партия превратилась в этакого нескладного подростка, который быстро растёт, постепенно учится учится общаться с другими на равных, но пока ещё многими не воспринимается как самостоятельный политический субъект.
Партия создаётся снизу, поэтому не так уж сильно подвержена проблеме диктата вождей. Оборотной стороной этого является и ещё долго будет являться крайняя ограниченность в ресурсах. Это позволяет вырабатывать наиболее эффективные практики, дающие максимальный эффект при минимальных затратах.
Я бы хотела пожелать всем, кто состоит в ЛПР, и всем, кто ей симпатизирует, продолжать наращивать эффективность партии в качестве инструмента борьбы с этатизмом. Ну а тем, кто не верит, что политическая партия вообще может быть инструментом для борьбы с этатизмом, я бы пожелала умерить спесь и воспринимать партию, как сообщество либертарианцев, с которыми вполне можно вести диалог и предлагать им какие-то дополнительные инструменты, даже если они, по вашему мнению, и тратят несоразмерно большие усилия на какую-то ненужную фигню. Вам ненужная, а они считают иначе. Самопринадлежность, субъективная теория ценности, вот это всё.
Я уже один раз отвечала немного про своё понимание внутренней кухни ЛПР. По своему дизайну партия — это организация, занимающаяся организацией политической борьбы за места в органах власти. Те, кто приходят в партию из-за одних только своих либертарианских взглядов, чувствуют себя в ней несколько неуютно, им вся эта политическая борьба может даже казаться изрядной глупостью. Это порождает совершенно ненужные трения внутри партии.
Тем не менее, никакая организованная снизу партия не сумеет достигнуть успеха без многочисленных сторонников, которые в фоновом режиме будут подкидывать денег на её деятельность. Причём не столько через прямые донаты, сколько через покупку атрибутики или билетов на публичные лекции. Но главная их задача — служить агентами продвижения в обществе либертарианской идеологии.
Все эти люди, далёкие от политической борьбы, тем не менее, хотят знать, что они представляют собой сильное и многочисленное комьюнити. Партия же не может и не должна организовывать для них развлекательную программу, это не её задача. Отсюда естественным образом вытекает запрос на появление множества разнообразных либертарианских ассоциаций: стрелковых, криптовалютных, образовательных — да даже просто мелких тусовочек без какой-то специализации, которые, например, неизбежно возникают среди аудитории того или иного блогера.
Партии же нужно как-то определяться, является ли та или иная тусовка частью партийной структуры, или она автономна. А если автономна, то в какой мере партия может себе позволить с ней ассоциироваться. Ведь именно через подобные ассоциации государству очень удобно размывать либертарианскую повестку. Вчера какой-нибудь Энтео громит выставки, сегодня называет себя либертарианцем, завтра люди, услышав о либертарианцах, думают, что они все такие отморозки, как Энтео.
Отсюда вся эта партийная бдительность насчёт того, насколько тот или иной лидер общественного мнения, называющий себя либертарианцем, достоин им называться, и если кто-то что-то сказал, например, про идеи одного из видных партийных идеологов, то считать ли это ещё интеллектуальной дискуссией, или уже внутрипартийным расколом. Не судите этих ребят строго, сохранение единой скоординированной партийной позиции по ключевым вопросам — это действительно важная задача для политической борьбы.
Но при этом чем богаче и разнообразнее будет либертарианское сообщество, тем сложнее условному Энтео перетянуть на себя внимание. Децентрализация спасает от перехвата управления примерно так же, как она спасает блокчейн от проведения мошеннических транзакций. И в этом случае большой нужды в едином централизованном валидаторе публично высказываемых взглядов, таком как партия, уже не будет, и за ней останется только чистая политическая деятельность. Ну а пока лучше я постою в сторонке, ведь мои взгляды во многом не совпадают с партийной программой, так зачем напрягать хороших людей и настаивать на официальном статусе проекта? Конфедеративный принцип взаимодействия в нашем случае — как раз то что надо.
