По многочисленным исследованиям псилоцибин способен усиливать ингибитор насилия на очень длительный, а то и постоянный период, а также ослабляет склонность к авторитарным взглядам, всего при паре приёмов дозировок, эквивалентных 5-10 граммам сушёных грибов. Стоит сразу отметить, что данный препарат классифицирован властями РФ и многих других стран как запрещённое психотропное средство. Но подобный запрет может вылиться в один интересный сценарий, когда агрессивному дегенерату, в случае усиления у него ингибитора насилия, попросту некуда будет пожаловаться!
Представьте ситуацию, что какому-то дегенерату-насильнику кто-то подсыпал те же «грибочки», он узнал об этом и решил настучать. Пришёл в ментовку… а там вместо принятия заявления и поиска неких борцов с насилием завели административку на самого дегенерата за употребление наркотиков, со всеми вытекающими – постановка на учёт к наркологу, приостановка водительских прав всех категорий, запрет занимать определённые должности (врача, юриста, чиновника), в конечном итоге даже увольнение с работы.
Дегенерат подумает об этом чуток и решит: «Лучше молчать в тряпочку, даже друзьям не рассказывать, иначе если об этом узнают, то не видать мне нормальной жизни! Да и никого это волновать не будет, я же сам не раз повторял «Проблемы индейцев шерифа не интересуют» и топил за «строгую ответственность», а то, что она может коснуться и меня самого, никак не предполагал.»
Такой сценарий вполне ожидаем, поскольку чем вообще насильник собирается доказывать свою правоту?! Да и во многих юрисдикциях вряд ли это кого-то будет волновать – за счёт него скорее попытаются просто закрыть палку, особенно в том случае, если он уже успел засветиться совершением насилия в прошлом.
Различные исследования показывают, что общественные и активистские движения разного рода, включая экоактивистов, феминистические движения, и даже движения против сексуального насилия, страдают одной проблемой – их нередко представляют индивиды с некоторыми тёмными чертами личности. Особенно стоит выделить грандиозный нарциссизм, который характеризуется повышенным чувством превосходства и собственной важности, а также навязчивой нуждой в признании. Кроме того, подобные индивиды нередко страдают и психопатией – нехваткой эмпатии по отношению к другим людям, отсутствием чувства вины за причинение им вреда и т. п. В целом предполагается, что люди с тёмными чертами личности склонны «угонять» просоциальные движения, чтобы использовать их в качестве проводника своих личных эгоистических потребностей.
Одним из примеров такого, который мы уже не раз рассматривали в предыдущих материалах, является захват психопатами лидерства в общественных и политических движениях. Этот процесс неплохо описывает психиатр Анджей Лобачевский в книге «Политическая понерология: Наука о природе зла применительно к политике». Психопатичные личности, находясь внизу движения в самом начале своей карьеры, выполняют для него грязную работу, за которую другие бы не взялись, зарабатывают в нём репутацию, поднимаются по иерархии, прибегая к различного рода манипуляциям, и вытесняют всех остальных с лидерских позиций. А когда эти личности получают реальную власть в обществе, они непременно создают крупномасштабные катастрофы, такие как репрессии, геноцид и войны.
В одном из актуальных исследований по этой теме решили рассмотреть проблему антисемитизма. Подобная идеология тоже нередко выступает в качестве проводника тёмного эго. Участниками этого исследования были 3981 человек из США и Британии. Они прошли различные тесты на тёмные черты личности, а также склонность к тёмным потребностям, таким как агрессивность, желание доминировать над другими, поиск острых ощущений, поддельная добродетельность (публичная демонстрация моральной добродетели без подлинной моральной убеждённости) и эгоистичность (отсутствие альтруизма). Также они прошли несколько опросников на приверженность различным формам антисемитизма, начиная от склонности к предрассудкам по отношению к евреям (например, рассмотрение их как нечестных и жадных людей) и заканчивая радикальными антисионистскими взглядами, оправдывающими насилие.
В итоге было выяснено, что антисемитизм имеет тесную взаимосвязь с тёмными чертами личности – более 94% показателей этих черт были связаны с ним положительно. Особенно сильная связь с антисемитизмом наблюдается у ранее упомянутых нарциссизма и психопатии. И это касается всех исследованных форм антисемитизма, от традиционных и до радикальных. Кроме того, с антисемитизмом также было связано наличие у индивида тёмных потребностей.
Исследователи считают, что любая идеология, предрассудки и активизм, которые могут помочь удовлетворить тёмные потребности, привлекательны для людей с высокими показателями тёмных черт личности. Например, по данным исследований и левый, и правый авторитаризм связаны с ними. При этом какие именно идеологические средства используют люди с тёмным эго зависит от того, с какими идеями и нарративами они соприкасаются в своих конкретных жизненных обстоятельствах и признают ли они возможность удовлетворения своих тёмных потребностей.
Представьте себе врача, который в буквальном смысле требует от коллег помыть руки – и за это становится изгоем. Звучит анекдотично, но именно это произошло с венгерским доктором Игнацем Земмельвейсом в середине XIX века.
Вена, 1840-е годы: в одной родильной палате врачи-мужчины упорно следуют традиции, переходя прямо со вскрытия трупа на прием родов без всякой гигиены. При этом рядом находится отделение акушерок, где такого не происходит. Результат шокировал Земмельвейса: смертность рожениц в первом случае достигала 18%, тогда как у акушерок – около 2%. Разница была как между адом и раем, и молодого врача заинтересовало, почему так?
Озадаченный, Земмельвейс начал свое расследование и перебрал все версии, начиная от переполненности палат и заканчивая даже положением луны – пока трагический случай не навёл его на разгадку. Один из докторов порезался скальпелем во время вскрытия и вскоре скончался от тех же симптомов родильной горячки. Эврика! Земмельвейс осознал, что невидимый убийца переносится на руках врачей с трупов прямо к роженицам. Решение было обескураживающе простым: мыть руки и инструменты хлорной водой. По сегодняшним меркам это банальность, но тогда это была революция чистых рук.
Теперь представьте: во главе палаты встает Земмельвейс с тазиком хлорной извести, требуя от уважаемых докторов отскрести со своих пальцев смерть. Казалось бы, коллеги должны носить его на руках (чистых!) за спасение сотен жизней. Смертность ведь рухнула до уровня отделения акушерок. Но вместо наград и почестей на новатора обрушились насмешки и гнев. Медицинские светила того времени восприняли идею как личное оскорбление: получалось, что их собственные руки убивали пациентов. Гордость и догмы взяли верх над логикой. Вместо того чтобы признать ошибку, руководство больницы предпочло уволить несговорчивого врача и держаться привычной теории миазмов – невидимых «испарений», якобы вызывающих лихорадку. Проще говоря, коллеги Земмельвейса отвергли его открытие из страха перед новым, а свободомыслие доктора сочли опасной дерзостью.
История Земмельвейса – наглядный пример того, как консервативное мышление и страх перед свежими идеями тормозят прогресс. Есть даже понятие «рефлекс Земмельвейса» – автоматическое неприятие новых знаний лишь потому, что они противоречат устоявшимся нормам. В случае с доктором из Вены этот рефлекс стоил множества жизней. Его трагическая судьба (он закончил свои дни в приюте для умалишённых, так и не увидев признания) показывает цену, которую общество платит за упрямые догмы.
К сожалению, подобный страх перед новым не является пережитком прошлого. И сегодня нередко догматы и бюрократия встают бетонной стеной на пути инноваций. Примеры не заставят себя ждать: отрицание, что бактерии Helicobacter pylori вызывают язву желудка, а не стресс и острая пища; отрицание большей безопасности АЭС по сравнению с другими технологиями выработки электроэнергии; отрицание пользы псилоцибина при лечении ПТСР и депрессии; отрицание права пациента попробовать экспериментальное лечение.
Истории вроде той, что случилась с Земмельвейсом, показывают, что прогресс рождается из свободы мыслить иначе. Новые идеи часто выглядят пугающе или еретически для тех, кто привык к старым парадигмам. Конечно, скептицизм – здоровое качество, но ослеплённый догматизм опасен. Он способен заставить разумных людей отвергать факты, которые видны буквально у них на руках (в случае Земмельвейса – в прямом смысле на немытых руках). Каждая новая гипотеза заслуживает честной проверки, а не казни на месте только за то, что она противоречит учебникам.
Вспоминая доктора Земмельвейса, стоит спросить себя: а нет ли сегодня рядом с нами такого же правдоруба, чьи идеи опережают время, но тонут в болоте бюрократии и предрассудков? История учит нас быть смелее и открывать дверь новому, даже если для этого приходится столкнуться с неприятием. Ведь именно свобода искать правду и бросать вызов догмам в конечном счёте двигает человечество вперёд.
Семаи – полуоседлый народ, составляющий около 50 тысяч человек и проживающий в центре полуострова Малакка в Малайзии. Известен этот народ своей абсолютной ненасильственностью. И сейчас, опираясь на труды антрополога Роберта Дентана, мы ознакомимся с некоторыми интересными особенностями жизни представителей этого народа.
Семаи изначально представляют себя как ненасильственных людей. В своих словах они выражаются о ненасильственности не как об идеале, которого необходимо достигать, а уже как о чём-то свершившемся. Например, вместо того, чтобы говорить, что бить людей плохо и запрещено, они просто скажут «мы не бьём людей». Конечно, в действительности Семаи могут злиться друг на друга и конфликтовать между собой. Но прямые акты агрессии для них являются большой редкостью. Даже когда они находятся под воздействием алкоголя, то становятся очень разговорчивыми, шумными, но никогда насильственными.
Очень важно отметить, что у представителей этого народа порицается физически наказывать детей. В разговорах об этом они скорее всего скажут что-то типа «а как бы вы себя чувствовали, если бы ребёнок умер», тем самым приравнивая простой удар к убийству. Преимущественно нежелательное поведение со стороны детей они предотвращают определёнными угрозами и запугиваниями, например, они часто рассказывают детям о злых духах, которые их съедят, или могут угрожать ударить (но не будут этого делать в действительности). Даже если ребёнок ударит взрослого, тот скорее всего начнёт над ним смеяться или запугивать, а не ответит насилием. Детей даже не принято принуждать к чему-либо против их воли, Семаи считают, что их дети сами обучатся всему необходимому, без принуждения. Таким образом, они попросту лишены наблюдения самой модели насильственных взаимоотношений между людьми.
Важной концепцией у Семаи является «пунан», что означает табу. Если человек делает что-то, что снижает удовлетворённость и благосостояние другого человека, это будет «пунан» и примется так, как если бы этот человек повысил шансы другого человека получить физическую травму. Тот, кто совершил что-то подобное, должен извиниться и материально компенсировать причинённые неудобства. При отказе жертва имеет право отнять вещи нарушителя, например, забрать его одежду себе, пока тот купается, после чего просто уведомить его, что он забрал это в качестве компенсации.
Если конфликт никак не решается, то за помощью в этом могут обратиться к старейшинам. Но стоит отметить, что их решения не исполняются принудительным образом, у Семаи их просто принято уважать. Также важную роль в такой системе, где очень мало власти и ограничений, играет общественное мнение. Стороны конфликта стараются заполучить поддержку и помощь других людей. Конечно, важными в таком случае становятся вербальные навыки, и обычно наиболее влиятельные представители Семаи являются хорошими ораторами. Хотя, с другой стороны, к слишком хорошим речам Семаи относятся с опасением, поэтому тот, кто желает добиться поддержки, не должен давить на публику слишком сильно.
Наконец, важно отметить, что у Семаи не предусмотрены какие-либо санкции за убийство, просто по той причине, что убийства у них никогда не происходят. Даже убийство животных с целью пропитания для Семаи является делом, которое они исполняют с большим трудом, а убийство человека для них что-то абсолютно немыслимое.
Ненасильственный образ жизни Семаи очень интересен и показывает, что люди могут жить в полном мире между собой, даже если между ними всё же происходят конфликты. Нулевая толерантность к насилию, даже как к методу достижения каких-то целей или воспитания детей – вот чему все могли бы научиться у Семаи.
В продолжение предыдущего поста про рождаемость у миллиардеров.
В предыдущем посте мы разобрались, почему миллиардеры и крупные богачи имеют хорошую рождаемость по сравнению с основной массой населения – они успешно обходят проблему удушающего психику государственного регулирования. Остальные люди, живя как в клетке под надзором «дрессировщика-чиновника», начинают вести себя как загнанные звери с пропавшим инстинктом продолжения рода.
Почему же тогда миллиардеры успешно обходят эту проблему? Потому что у них есть противоядие от государственного гнёта – деньги и влияние. За большие состояния они покупают себе неприкосновенность и спокойствие, неизвестные простым смертным. Что для нас – неотвратимая повинность, для них – решаемый организационный вопрос за пару телефонных звонков.
Вот как элита освобождает себя от проблем, которые душат остальных:
1) Армия юристов: У богатого человека любая юридическая схватка с государством заканчивается еще не начавшись. Штрафы оспорят и отменят, лазейки в законах найдут. Миллиардеры не боятся законов – они поворачивают их в свою пользу. Если нужно обойти дурацкое регулирование – наймут лучших адвокатов, пролоббируют нужные поправки.
2) Личные помощники: В очередях в поликлинике или МФЦ богачей не встретишь. У них есть ассистенты, которые за них займутся всей бумажной волокитой. Бюрократическая рутина переложена на оплаченных людей. Стресс от бюрократии для них равен нулю – они сами туда не погружаются.
3) Личные самолёты и водители: Им не грозит лишение прав за превышение скорости – у них персональные водители, которые сами разберутся с ГИБДД. Они не стоят в душных автобусах и не давятся в метро. Частный самолет избавляет от унизительных досмотров на границе. Они не чувствуют на себе «пастушьего кнута», которым стационарный бандит погоняет нас в повседневной жизни.
4) Частные школы и медицина: Их дети учатся в элитных школах и вузах, вне системы обязательных стандартов, которой подчинены все остальные. Им не нужно беспокоиться, что государственная школа дурно повлияет на ребенка – они просто уходят в приватный сектор. То же и с медициной: любая проблема решается за деньги в частной клинике, минуя очереди и низкое качество гос. больниц.
5) Минимизация налогов: В то время как с вашей зарплаты автоматически вычитают подоходный налог, крупные корпорации и их владельцы прячут прибыли в офшорах и используют льготы.
6) Миллиардер платит государству относительно меньше, чем вы, в процентном отношении к своим доходам – хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Но у него есть лучшие бухгалтеры, финансовые консультанты и возможность перенести бизнес туда, где налог ниже. В итоге сверхбогатые нередко избегают большей части налогового бремени, переложив его на средний класс.
7) Частная охрана: Многим миллиардерам просто не нужна государственная полиция – у них есть личная служба безопасности. Охрана часто имеет доступ к оружию, специальным системам контроля, высоким технологиям наблюдения (от систем видеонаблюдения до средств слежения в интернете). В итоге миллиардер может сам устанавливать правила в собственных владениях (особняках, корпоративных кампусах, «закрытых» коттеджных посёлках), зачастую игнорируя гос. законы.
8) Влияние и связи: Наконец, самые хитрые ставят и снимают правителей. Если закон им мешает – они добьются его изменения. Если регулятор давит на их отрасль – они найдут подход к нужному министру. Государство прислуживает крупному капиталу, а не командует им. В известном смысле, миллиардеры сами держат государство на коротком поводке, используя его в своих интересах.
В совокупности это даёт поразительный эффект: на супербогатых большинство государственных ограничений практически не распространяются. Они живут как будто вне государства – или над ним. Правила написаны для вас, а не для них. Поэтому у них развязаны руки там, где вы скованы по рукам и ногам.
P.S. Специально для авторитарно-правых, не видящих в этом проблемы: 12 детей у Илона Маска никак не компенсируют ноль детей у миллионов обычных людей.
Богатейшие люди планеты вовсе не вымирают – напротив, у них детей больше, чем у среднестатистического гражданина. Исследования показывают, что среди миллиардеров среднее число детей на семью – около 3.2, тогда как у обычных людей в развитых странах едва превышает 1.5, и то далеко не везде. Проще говоря, многие миллиардеры заводят по 3–4 ребёнка и более, тогда как средний налогоплательщик с трудом решается хотя бы на второго. Посмотрите на примеры: Илон Маск – самый богатый предприниматель мира – является отцом как минимум 12 детей. У основателя Amazon Джеффа Безоса четверо детей. Создатель Facebook Марк Цукерберг недавно в третий раз стал отцом. Многие крупнейшие предприниматели имеют семьи куда больше среднестатистических.
Откуда такая плодовитость? Потому что они могут себе это позволить! Финансово – разумеется, но дело не только в деньгах как таковых. Дело в свободе, которую даёт им капитал. Миллиардеры могут «купить» себе свободу от многих ограничений, которые сдерживают остальных. И прежде всего – свободу от давления государства. Они фактически выкупили себе индульгенцию у системы, которая душит всех остальных. Пока вы тратите лучшие годы на борьбу с бюрократией и выплату налогов, они отгородились от этого гнета и спокойно растят свои династии. Свобода плодит богатство и детей – вот формула элиты.
А что же обычные люди? Почему для них многодетность стала роскошью? Взгляните на повседневную реальность среднего гражданина: она напоминает жизнь зверя в клетке. Нас с вами окружают постоянные тиски системы. И каждый день под этим давлением не проходит бесследно. Адская бюрократия, налоги и сборы, регуляции на каждом шагу, штрафы за любую мелочь, лицензии и разрешения на всё подряд, запреты многих видов деятельности и моделей поведения – каждый из этих факторов добавляет тревоги и давления. В итоге обычный гражданин живёт с постоянным чувством, что что-то должен государству, что находится под надзором и запретом.
Такой хронический стресс – не лучшая атмосфера для рождения детей, верно? Попробуйте завести большую семью, когда голова забита налоговыми декларациями, а за неоплаченный штраф могут арестовать счёт. Организм реагирует на постоянное напряжение предсказуемо: подавляется либидо, сбивается гормональный фон. Природа «понимает», что в состоянии опасности и стресса не время размножаться.
И это не пустые слова. Даже в зоопарках давно заметили очевидное. Животные в неволе под хроническим стрессом перестают размножаться или резко снижают свою фертильность. Многие звери не дают потомства, томясь в клетках, пока им не улучшат условия. У гепардов и белых носорогов в неволе практически исчезает либидо и падает рождаемость.
У людей, как показывают исследования, стресс, тревога и депрессия тоже снижают фертильность. И именно отсутствие навязанного стресса позволяет миллиардерам спокойно заводить столько детей, сколько пожелают, не оглядываясь на бюрократические преграды и финансовые удавки.
Что же делать, если мы действительно хотим поднять рождаемость, не только среди богачей? У некоторых социалистов ответ готов: давайте отберём деньги у миллиардеров и раздадим бедным, устроим новые пособия, материнский капитал, льготы и т. п. Но это ложное решение. Государственное перераспределение не приведёт к бэби-буму, зато точно приведёт к ещё большему контролю над гражданами. Во многих странах власти вводили щедрые «про-наталистские» пособия и выплаты, но рождаемость от этого почти не выросла, а через время вообще упала. Зато выросло налоговое бремя на работающих граждан. Анализ мирового опыта ясно показывает: почти везде, где государство пыталось административно повысить рождаемость, эти попытки с треском провалились.
Вместо того чтобы усиливать госнадзор над семьёй, нужно делать прямо противоположное: убрать государственные барьеры и дать людям свободу самим решать, сколько детей рожать. Отменить те самые налоги и регуляции, которые душат жизнь человека. Уберём стационарного бандита – и люди снова начнут размножаться естественным образом.
Многие из вас наверняка слышали историю об одном опыте на обезьянах с бананом и ледяным душем, также часто распространяемую под названием «здесь так принято». Суть опыта состояла в том, что несколько обезьян поместили в одну клетку, к потолку клетки был подвешен банан, а под ним поставлена лестница. Как только какая-то из обезьян пыталась достать банан, всех обезьян обливали холодной водой, и через время они теряли интерес к банану. Когда же одну из обезьян заменяли на новую, остальные обезьяны останавливали её при попытке достать банан. Постепенно всех старых обезьян заменили на новых, но «традиция» принудительно останавливать новичков от доставания банана не исчезла, даже когда холодный душ был полностью убран.
Но этот «широко известный» опыт, которым нередко объясняется процесс формирования социума и традиций, похоже, никогда и не проводился. Несколько материалов в сети указывают на то, что впервые этот опыт упоминается в книге «Competing for the Future» 1994 года, написанной консультантами по стратегическому менеджменту Хэмелом и Прахаладом[1][2]. Ссылок на этот опыт никаких не приводится, а его описание начинается со слов «наш друг однажды описывал эксперимент с обезьянами».
Предполагается, что частично эта история могла быть основана на опыте исследователя Гордона Стивенсона, проведённом в 1967 году. В этом опыте обезьянам, пока они находились одни, предоставляли объект, попытки манипулировать которым приводили к наказанию – направлению воздушной струи на них. После вместе с ними размещали другую обезьяну в качестве партнёра, который тоже пытался манипулировать объектом. В результате одна из обученных обезьян оттянула своего партнёра от объекта, ещё две выражали страх при наблюдении за партнёром.
Как мы видим, ранее приведённая история имеет мало сходств с наиболее близким по описанию опытом, который проводился в реальности. Тем не менее, этот миф был пересказан в сотнях книг и тысячах статей. Эта история показывает нам, что популярные утверждения очень важно перепроверять, поскольку они могут быть попросту ложными. И что касается проблемы насилия, рассматриваемой нашим проектом, таких мифов тоже много сложилось. Можно вспомнить эксперимент Милгрэма, в ходе которого было скрыто в архиве большинство результатов, или Стэнфордский тюремный эксперимент, который вообще оказался постановкой с заранее установленным результатом[3][4].
Социальные порядки часто строятся на предположении, что потенциальные наказания за их нарушение должны отпугивать от этого значительную часть индивидов, которые бы иначе смело стали совершать любые преступления. В какой-то мере это действительно так, однако то, насколько человек вообще поддаётся угрозе наказания, зависит ещё и от того, какой личностью он является.
Как было недавно выяснено, индивиды с психопатическими предрасположенностями демонстрируют сниженную чувствительность к боли, что влияет на их способность учиться на болезненных последствиях. В рамках одного эксперимента при выполнении задачи, в которой участники могли получить как вознаграждение, так и электрический разряд, обладание более выраженными чертами психопатии приводило к худшей способности обучаться болезненному опыту. Ввиду более быстрой выработки толерантности к боли, участники с высокими показателями психопатии быстро возвращались к своим изначальным ожиданиям и не меняли своего поведения.
Более ранние исследования показывают, что если попросить психопатичных индивидов научиться проходить лабиринт, используя различные рычаги, а также вместе с этим избегать тех из них, которые причиняют болезненные удары, то они хорошо справятся только с первой задачей. А в случае опыта с азартными играми, в которых две колоды содержали карты, ведущие к высоким выигрышам, но и к высоким потерям, что делало невозможным выигрыш в долгосрочной перспективе, а другие две колоды вели к небольшим выигрышам, но и небольшим потерям, что делало возможным долгосрочный выигрыш, психопатичные индивиды плохо обучались не выбирать карты из первых двух колод, тогда как с этим не было проблем у обычных участников. По-видимому, они легко концентрируются на более быстрых и больших выгодах, игнорируя сопутствующие риски. Также в одном исследовании с помощью МРТ было показано, что мозг у насильственных преступников с высокими показателями психопатии обрабатывает стимулы наказания нетипичным образом, а это может приводить к неадекватной оценке выгод и наказаний.
Есть также предположение, по которому психопаты и вовсе могут получать удовольствие от того, что испытывают страх, и намеренно попадать в ситуации, вызывающие его. Оно подтверждается одним исследованием, в котором индивиды с более высокими показателями психопатии, а особенно её первичного фактора (таких черт, как недостаток эмпатии и поверхностное обаяние), выражали большее удовольствие от просмотра видеозаписей с контентом, нацеленным на побуждение страха, чем участники с её меньшими показателями. Кроме того, исследователи проблемы корпоративной психопатии в изучении вопроса обеспечения информационной безопасности в банковской сфере отмечают, что страх перед немедленным или прямым наказанием неспособен предотвратить неэтичное поведение со стороны психопатичных людей. Поэтому они, в том числе, предлагают ещё до принятия кого-либо на работу проводить проверку на его предрасположенность к психопатии.
Можно заметить, что индивиды с психопатическими предрасположенностями склонны неадекватно оценивать выгоды и негативные последствия своего поведения, и угрожать им наказанием зачастую попросту бессмысленно. Поэтому в их случае вместо наказаний определённо стоит рассмотреть терапевтический подход, исправляющих у них дисфункцию механизма ингибирования насилия, ввиду которой они и обладают высокими показателями психопатии.
Представьте: вам ставят смертельный диагноз, и лекарство от вашей болезни существует, но вам его не дают. Почему? Да потому что нельзя, не одобрено государством. Абсурд? Однако именно в такой ситуации оказался однажды техасец по имени Рон Вудруф, герой реальной истории, легшей в основу фильма «Далласский клуб покупателей». И то, как он поступил, – настоящий урок о свободе и борьбе с бюрократией.
Рон был самым обычным парнем из Далласа: электрик, любил родео, жил себе тихо. В 1985 году ему сообщили страшную новость – у него ВИЧ/СПИД, жить осталось месяц. Врачи развели руками: мол, есть экспериментальный препарат AZT, но доступ к нему строго ограничен, а других официально разрешённых лекарств нет. Для большинства такой приговор звучал бы как звонок на последний раунд, но только не для Рона. Он не собирался покорно умирать по расписанию, утверждённому чиновниками.
Что делает отчаявшийся, но упрямый техасец? Берёт дело в свои руки! Рон выяснил, что в Мексике и других странах уже используют другие препараты против СПИДа – неодобренные в США, но помогающие. Он послал к чёрту все запреты и отправился за лекарствами через границу. Вернулся с багажником, набитым жизненно важными пилюлями, и начал делиться ими с другими больными. Так родился подпольный «Далласский клуб покупателей» – своего рода медицинский кооператив свободы. Больные объединялись, платили символический членский взнос, а взамен получали необходимые лекарства, которых не могли достать легально. Никакой благотворительный фонд или государственная программа так быстро им не помогли бы, как помог этот клуб.
Конечно, властям такое самоуправство встало поперёк горла. FDA и прочие чиновники объявили Рону войну. Он ведь осмелился нарушить правила: продавал незарегистрированные препараты, обошёл фармацевтических монополистов и вообще посмел лечиться без разрешения! Бюрократы пытались прикрыть лавочку: рейды, конфискации, угрозы суда. А Рон лишь искал новые пути. Он перевоплощался то во врача, то в священника, провозя лекарства чемоданами через границу. Он наладил поставки из Мексики, Японии, Европы – отовсюду, где регуляторы были порасторопнее. Каждая дополнительная партия препаратов – это чьи-то спасённые месяцы и годы жизни. В итоге Рон прожил не 30 дней, а семь с лишним лет – во многом потому, что сам выбрал, как ему лечиться, вместо того чтобы ждать милости от чиновников.
Давайте посмотрим на ситуацию шире: новые лекарства и технологии рождаются каждый год – от генотерапии и стволовых клеток до экспериментальных препаратов против рака. Учёные придумали, как спасти жизнь – казалось бы, вот оно, чудо! Но пройдут годы, прежде чем бюрократическая машина разрешит этим чудо-лекарствам широко применяться. Обычный путь одобрения нового препарата может тянуться 5, 10, 15 лет. Для тяжело больного пациента это вечность, которой у него нет. Получается странная этика: «Да, у нас есть потенциальное спасение для вас, но вы подождите, сначала бумажки». Право на эксперимент – вещь, которая напрашивается сама собой. Не случайно в некоторых странах приняли законы типа «Right to Try» – позволить безнадёжно больным пробовать любые экспериментальные терапии, минуя часть бюрократии. Лучше рискнуть, чем гарантированно умереть, верно?!
А вот ещё интересный поворот – биохакинг. Это когда люди сами себе и подопытные кролики, и врачи. Кто-то, не дождавшись одобрения, колет себе экспериментальную вакцину или генную терапию. Кто-то принимает сильнодействующие ноотропы или гормоны, которые официально не разрешены, чтобы прокачать организм. В общем, проверяют на себе всё новое, что наука придумала, без оглядки на регуляторов. Эти энтузиасты тоже отстаивают своё право распоряжаться своим телом и здоровьем. Их девиз: «Моё тело – моё дело», и они готовы нести ответственность за последствия. Государство же обычно видит в них нарушителей: ах так, экспериментируете без лицензии, да как вы смеете! А они смеют, потому что хотят жить долго, быть здоровыми или просто не ждать разрешения свыше.
Указание на тот факт, что самым лучшим объяснением насильственного и антисоциального поведения является наличие у человека психопатических предрасположенностей, возникающих ввиду дисфункции механизма ингибирования насилия, и предложение решать проблему такого поведения терапевтическими методами может сталкиваться с аргументом, что это попросту недопустимое вмешательство в тело человека, которое, в том числе, не соответствует либертарианским принципам. Подобное замечание можно понять, однако есть ряд условий, при выполнении которых такая идея является абсолютно совместимой с либертарианством.
Во-первых, терапия дисфункции ингибитора насилия в обязательном порядке может применяться только к индивидам, уже совершившим акты насилия в прошлом, либо в рамках защитных действий в случае наличия прямой насильственной угрозы с чьей-то стороны и преследования кем-то насильственных стремлений.
Во-вторых, в случае индивидов, имеющих психопатические предрасположенности, но ещё не инициировавших насилия, такая терапия может лишь предлагаться на добровольных основаниях или как возможность избежать санкций в форме остракизма, применяемых к ним ввиду того, что психопатия является серьёзным фактором риска в ведении с ними каких-либо отношений. В исследованиях по проблеме корпоративной психопатии компаниям уже предлагается проверять потенциальных работников на психопатические предрасположенности, поскольку такие психически-больные индивиды могут легко вредить их деятельности и крайне склонны заниматься на рабочем месте «беловоротничковой» преступностью, включая мошенничество и обман своих коллег и руководства, если они находят в этом какую-то выгоду. Во многих случаях абсолютно нормальным и допустимым будет остракировать психопатичных личностей, как сейчас, например, многие станут остракировать больных заразными инфекционными заболеваниями, отказывающихся от лечения, что тоже является серьёзным фактором риска. Однако хорошим делом будет предложить им прохождение терапии как возможность избежать остракизма.
Также идея терапии дисфункции ингибитора насилия может популяризироваться в различных сферах, где возможно её эффективное и добровольное применение. Например, её можно продвигать среди родителей как метод лечения детей, проявляющих ранние признаки наличия психопатических предрасположенностей (как это ещё называется, черты бесчувствия-бессердечия или callous-unemotional traits). Этот и ранее описанные варианты практики такой терапии абсолютно совместимы с идеей невмешательства и либертарианскими принципами.
Хотелось бы отметить и то, что с либертарианством несовместимо. Среди называющих себя либертарианцами можно встретить личностей, придерживающихся допустимости инициации насилия, а то и вовсе отправки человека в принудительное рабство через применение насилия в качестве ответа на ненасильственные нарушения, такие как невыплата долга, кража, а то и вовсе просто нарушение каких-то оговоренных ранее правил. Иногда даже можно столкнуться с бредом явно умалишённых личностей, что, например, займодавец имеет право хоть повесить взрывной браслет на должника и угрожать его активацией в случае невыплаты долга, и эти личности тоже себя называют либертарианцами.
Подобные деяния дают полное право жертве нарушения изымать любое имущество, средства и доходы нарушителя, к которым она (самостоятельно или с чьей-то помощью) сможет добраться для компенсации ущерба и сопутствующих издержек. Также это повод остракировать нарушителя, пока он не компенсирует ущерб. Однако ненасильственные нарушения не дают санкции на насильственный ответ. Конечно, в том случае, если кто-то угрожает человеку насилием, даже преследуя ненасильственные конечные цели (например, говорит отдать кошелёк держа в руке нож), вполне допустимо прибегать к неограниченной самозащите (да и вообще это уже тот случай, когда нападающий нуждается в обязательной терапии). Но отвечать насилием на уже совершённое преступление, если оно абсолютно ненасильственное, явно не является либертарианским подходом.
