Дискуссия о доктрине сдерживания, которую ведём мы с Битархом, с одной стороны, и паблик Антигосударство с другой, продолжается.

Чтобы вы не запутались, вот предыстория:
1. Доктрина сдерживания – принуждение к неагрессии. Анкап-тян, 8 мая, дополнения внесены 14 мая.
2. По поводу доктрины сдерживания. Вэд, 9 мая (ответ на первую редакцию исходной статьи).
3. Снова о «доктрине сдерживания» и принуждении к NAP-у. Вэд, 16 мая (ответ на вторую редакцию исходной статьи).
4. Доктрина сдерживания, ответ на критику. Битарх, 17 мая.
и, наконец, свежее:
5. Немного о демократии, доктрине сдерживания и политЭКЮ. Вэд, 26 мая.

1. Я описала развитие идеи о доктрине сдерживания, то есть о предотвращении войны путём обозначения неприемлемой для противника угрозы. Утверждалось, что единственной неприемлемой угрозой для тотального современного государства является угроза его лидерам, в то время как угрозы экономике, инфраструктуре, армии и простым гражданам войну не предотвращают, и даже, напротив, могут привести к тотальному конфликту до полного уничтожения одной из сторон.

2, 3. Вэд ответил, что уничтожение лидера приводит либо к его замене при сохранении прежнего курса, либо к развалу государства, либо к тому, что на смену публичной политике придёт deep state, нам же откат от демократии невыгоден. А вот привычка к тактике террора чревата тем, что к ней привыкаешь, начинаешь использовать это средство направо и налево, как Дейенерис свой дракарис, а затем оказывается, что для людей ты хуже, чем любое государство. Вот то ли дело криптоанархисты: развивают свой биткоин, совершенно ненасильственно, и ничего им не противопоставишь.

4. Битарх парировал, что для образования контрактных юрисдикций корпоративного типа, то есть скорее провайдеров госуслуг, доктрина сдерживания, пожалуй, и впрямь не очень. А вот контрактные юрисдикции политического типа, то есть скорее провайдеры образа жизни, вроде католических, либеральных или трансгуманистических ЭКЮ, отличаются большей мотивацией своих членов, а потому будут склонны к применению силы. И здесь доктрина сдерживания выступит наименьшим злом, ведь в её рамках предполагается, что сила только демонстрируется.

5. И, наконец, Вэд в своей довольно развёрнутой статье указал, что не только услуга “неприемлемый ущерб через гарантированное уничтожение лидеров” из категории роскоши, доступной лишь сверхдержавам, по мере развития технологий мигрирует в массовый сегмент, но и услуги удобного флага, офшорных юрисдикций etc также будут дешеветь и проникать всё шире в бизнес-практику, как бы ни пытались бороться с этим большие государства. Поэтому планомерная политическая деятельность по развитию альтернатив территориальным государствам даст нужный результат без всякого размахивания доктриной сдерживания.

---

Как обычно, если несколько умных людей корректно дискутируют, оказывается, что говорят они примерно об одном, только с немного разных позиций. Действительно, лидеры государства вряд ли смирятся с тем, что какие-то частные лица посмеют угрожать их власти. Это для них привычная террористическая угроза, и с ней они будут бороться привычными антитеррористическими методами. Поэтому важно не только то, что агрессия государств против частных лиц карается ущербом для лидеров государства-агрессора. Важно ещё и донести до агрессора мысль о том, что имеет место именно межгосударственный конфликт, конфликт между равными субъектами права, который не решается в одностороннем порядке, даже если изначально это и выглядело как простой демонтаж морской платформы.

Поэтому в гипотетическом конфликте в Андаманском море контрактная юрисдикция, желающая исполнить контракт о защите от агрессии со стороны королевства Таиланд, должна чётко обозначить, что семейная пара, которая приобрела платформу – это их граждане, агрессия против них – это casus belli, конфликт можно уладить в международном суде, но если Таиланд откажется, значит, будет война. Это делается не из простого удовлетворения чувства справедливости, а для того, чтобы расширить понимание государства и государственной юрисдикции.

Без переговоров не удастся создать прецедент. Но без явной угрозы не будет никаких переговоров. Представители государства просто откажутся признавать контрактную юрисдикцию государством, а стало быть, и субъектом международного права.

Можно возразить, что ресурсы государства и частной компании несопоставимы, но это странный аргумент. Во-первых, могут быть сопоставимы. Во-вторых, здесь как с вычислительными мощностями. Если для конкретной задачи достаточно ноутбука, то наличие в распоряжении государства суперкомпьютера не даёт ему серьёзной форы. Иначе говоря, доктрина сдерживания начинает работать именно тогда, когда цена становится людям по карману. В этой ситуации отдельные государственные деятели могут немного повыпендриваться, но быстро поймут, что наиболее выгодная стратегия – быть няшками, и действительно блюсти интересы людей. Так, как будто старое доброе территориальное государство ничем не хуже новомодных ЭКЮ.

Вэд пишет о расширении практики офшорных юрисдикций, но, как мы видим, существующие офшоры довольно беспомощны перед политическим давлением со стороны больших держав. Даже Швейцария позволила выкрутить себе руки – сперва в сфере банковского регулирования, а недавно и в вопросах особых налоговых режимов для иностранных компаний (то есть во многом потеряла свою способность становиться удобной контрактной юрисдикцией). Что уж говорить о каком-нибудь Кипре? Между тем, использование доктрины сдерживания и офшору может помочь с защитой от политического давления со стороны традиционных государств.

Движение к желаемому будущему, в котором монополия территориальных государств на агрессивное насилие будет попрана, а суверенитет индивида, напротив, восторжествует, происходит по нескольким векторам сразу, и споры о том, какой из них единственно важен, а какие вообще не нужны, отдают изрядной вкусовщиной. Одни люди подрывают территориальность государств, создавая экстерриториальные аналоги. Другие подрывают возможность государств грабить людей через денежную эмиссию, и развивают криптовалютную индустрию. Третьи подрывают собственно монополию на насилие, делая оружие дешёвым, точным и скрытным, для запуска доктрины сдерживания и недопущения доктрины тотальной войны.

Относиться к этому можно по разному, но прогресс в этом направлении уже идёт, и ничего с ним не сделаешь. В наших силах лишь сформулировать доктрину применения новых средств ведения военных действий, чтобы минимизировать ущерб и максимизировать пользу. Доктрина заключается в обоснованных политических требованиях, подкреплённых угрозой уничтожения лидеров противника, каковая может быть проиллюстрирована нелетальными демонстрациями.