Автор: Битарх

Эксперимент Милгрэма – действительно ли человек способен легко навредить другому человеку по приказу?

Волюнтарист, Битарх

В 1963 году психолог Стэнли Милгрэм решил провести ряд экспериментов с целью прояснить вопрос: сколько страданий готовы причинить обыкновенные люди другим, совершенно невинным людям, если подобное причинение боли входит в их рабочие обязанности? Он хотел узнать, как жители Германии в годы нацизма могли участвовать в уничтожении миллионов невинных людей в концентрационных лагерях.

Суть эксперимента Милгрэма состоит в том, что участники получают роль учителя (на самом деле они думают, что эта роль достаётся им по жребию, однако всё устроено так, чтобы учеником всегда становился подставной актёр). Далее «учитель» уходит в другую комнату, садится за стол перед генерирующим высокое напряжение прибором и зачитывает «ученику» список ассоциативных пар слов, которые он должен был запомнить. Если ученик не запоминал слова и в последствии давал ложный ответ на вопрос учителя, тот должен был использовать прибор, чтобы нанести ученику электрический разряд. Начиная с 15 вольт, с каждой новой ошибкой он должен был увеличивать разряд с шагом 15 вольт вплоть до максимума в 450 вольт, после чего продолжать использовать максимальный разряд. Конечно же, актёр с ролью ученика не получал разряд, а лишь изображал, что получает его и испытывает боль. В разных вариантах эксперимента ученик и учитель были разделены либо звукоизоляционной стеной (то есть учитель мог лишь слышать, как ученик стучит по стене), либо обычной (то есть он мог слышать крики, просьбы прекратить, жалобы на якобы проблемы с сердцем).

Что касается результатов, то, например, одна из серий опытов показала, что 26 испытуемых из 40 (65%) увеличивали напряжение до 450 вольт и не прекращали наносить электрический разряд до тех пор, пока исследователь не давал распоряжение закончить эксперимент. И лишь 5 испытуемых (12,5%) остановились на напряжении в 300 вольт, когда жертвы проявляли первые признаки недовольства. Воспроизведение эксперимента в разных условиях и с разными людьми показало приблизительно те же результаты.

Что же получается, люди в большинстве своём действительно готовы отбросить всякую человечность и наносить боль, а то и вред другим людям лишь по приказу авторитета? Если обратиться к тем данным эксперимента Милгрэма, которые не были опубликованы, то легко можно понять, что это совсем не так. Проанализировав данные 656 пост-экспериментальных опросников, исследователи выяснили, что 56% участников на самом деле прекращали эксперимент в тот или иной момент, так как верили, что человек за стеной действительно испытывает боль. Другое исследование, рассматривающее 91 интервью, проведённые сразу после экспериментов, показало, что среди 46 участников, продолжающих эксперимент после недовольства жертвы, 33 участника (72%) делали это, поскольку попросту не верили в то, что жертве действительно причиняется боль (собственно, так и было – актёры-жертвы лишь имитировали её).

В сумме мы получаем, что около 86-88% участников эксперимента Милгрэма на самом деле либо прекращали своё участие, как только им казалось, что они действительно причиняют жертве боль, либо же продолжали лишь потому, что не верили в правдивость эксперимента и боль жертвы. Эти выводы, основанные на неопубликованных данных, не сходятся с теми результатами, которые были продемонстрированы в изначальных исследованиях и показаны широкой аудитории. Возможно, самой методологии эксперимента нечего предъявить, однако результаты были явно отобраны в угоду воззрениям экспериментаторов. Обычного человека нельзя заставить вредить другим людям просто по приказу сверху. А многомиллионные жертвы нацизма являются результатом лишь пассивного принятия режима большинством людей, в то время как сами акты насилия совершало меньшинство силовых агентов, непосредственно работающих на нацистское государство.

https://miro.medium.com/max/2500/1*5HhrlUm_x87sFT1-UiYaOA.png

В мире насилия сбежать никуда не получится

Волюнтарист, Битарх

Исходящая со стороны государств поддержка тех или иных общественных норм силовыми методами, да и государственное насилие в целом, нередко вовсе не считается проблемой, поскольку человек якобы абсолютно свободен переместиться на территорию другого государства, условия которого будут его удовлетворять. Эта возможность ещё нередко сравнивается с добровольной сменой поставщика услуг, как на свободном и конкурентном рынке. Но данное утверждение в корне неверно, о чём нам говорят сразу несколько аргументов.

В первую очередь переезд между государствами не стоит сравнивать со сменой поставщика частных услуг или переездом внутри государства из-за колоссальной разницы в сопутствующих издержках. Как правило, это требует наличия значительных средств, что далеко не всегда достижимо для людей, оказавшихся в затруднительном положении или живущих в бедных странах. Также стоит учитывать кардинальную смену культурной среды, порядков жизни, необходимость изучения иностранного языка. Для многих людей эти издержки оказываются непреодолимыми, из-за них большинство людей никогда не покидает своей родины и смиряется с насильственной властью в случае отсутствия возможности дать ей отпор.

Можно сказать, что хоть и все эти издержки серьёзны, однако они не делают побег от насилия нереальным для конкретного человека. В конце концов минимальное действие, которое необходимо совершить – просто переместиться на территорию другой страны. Но и это сложно. Вспомните Северную Корею, уехать с которой почти нереально, лишь единицам удаётся нелегально пересечь границу рискуя своей жизнью. Или даже менее жестокие диктатуры, например Туркменистан, который тоже очень тяжело покинуть. Интересно, как ответят жители этих стран на утверждение о том, что можно просто взять, и уехать?

Вообще, между государствами можно перемещаться только через пограничные пункты, иначе вас будет ожидать насильственное задержание. То есть покинуть государство можно исключительно по навязываемым им силой правилам. А правила могут в любой момент измениться, стать более строгими. За примерами далеко ходить не надо — ещё месяц назад уехать из Афганистана было не сложнее чем из России, а сейчас люди готовы цепляться за шасси самолёта чтобы сбежать от насилия нового стационарного бандита в лице Талибана. Это касается и цивилизованных западных стран, в которых исторически строгий пограничный контроль и паспортно-визовый режим возникли как средство отслеживания перемещения людей во время мировых войн, но не были устранены по их окончанию. Также легально покинуть территорию государства не могут те, кто уже им преследуется.

Ну и в конце концов, находясь в мире, где силовая власть является нормой, вы не сбегаете от насилия к ненасилию, вы сбегаете лишь от одного насильника к другому. То, что вы пересекли границу, ещё ничего не гарантирует. Попав на территорию другого государства, ваша судьба оказывается полностью в руках его правительства. Оно выдвинет определённые условия, и если вы им не соответствуете, то вас задержат и отправят обратно, даже если вы уже социализировались на новом месте. Так, ряд стран возвращает обратно беглецов из Северной Кореи. Не так давно произошёл случай, когда Россия депортировала в Афганистан женщину, бежавшую от талибов, пытавшихся принудительно выдать её замуж. И даже со стран Запада нередко депортировали людей, которым на родине угрожала насильственная расправа, например за их сексуальную ориентацию.

После всех этих аргументов вряд ли можно вообще говорить о том, что от насилия, особенно государственного, можно вот так просто взять, и убежать. В мире стационарных бандитов, обладающих силовой монополией на власть, сделать это крайне сложно, в некоторых случаях и вовсе невозможно. Даже при самом благоприятном раскладе у вас нет выбора жить без силовой угрозы сверху. Насилие находится в фундаменте любой нынешней общественной системы, и это – ещё одна причина, чтобы бороться с ним во всём мире и как с явлением в целом, а не лишь его отдельными формами.

Рыночные отношения и отношения со стационарным бандитом

Волюнтарист, Битарх

Представьте – вы заключили с кем-то контракт любого рода, будь то покупка товара или же трудоустройство. Но позже другая сторона контракта решила вас «кинуть». Каковы же последствия данного действия? На этот вопрос можно ответить исходя из того, кем собственно является ваш уже бывший партнёр. Если это был самый обычный человек или компания, то худшее, что вы испытаете – финансовые потери, ну и возможно ещё в некоторой степени моральный ущерб. Вы останетесь без денег, у вас могут обманом отнять собственность, но в целом вы всё ещё будете в порядке и на свободе. Ни один рыночный субъект, не использующий насилие как инструмент в своей деятельности, не сможет вас этого лишить.

Но что случится, если вас решит кинуть какой-нибудь бандит? А бандит может всё что угодно, вплоть до избиения с пожизненной инвалидностью, а то и убийства. Вести отношения любого рода с бандитом всегда опасно, потому что с немалой вероятностью он в определённый момент решит от вас избавиться. И государство можно отнести к категории бандитов, поскольку оно само является стационарным бандитом, который далеко не прочь совершать насилие к своим гражданам, если это позволит добиться ему каких-то целей. А значит с ним опасно вести какие бы то ни было дела, как и с любым другим бандитом. Вам достаточно чем-либо однажды не угодить или даже просто не понравиться какому-то чиновнику, чтобы за вас серьёзно взялись и вы оказались либо за решёткой, либо вовсе на кладбище.

Например, вспомним недавний случай с Group-IB – компанией, занимающейся кибербезопасностью. Её основатель был арестован, а в самой компании прошли обыски. Хотя ранее она вела тесное сотрудничество с ФСБ, но это уж точно не то, что может гарантировать отсутствие насилия с его стороны. Из более старых историй можно вспомнить дело «Седьмой студии», когда участников театральной труппы, бравшей у государства субсидии, в итоге же за якобы нецелевую трату этих субсидий и посадили. Опасно даже заниматься работой, предоставляемой государством или же сильно им регулируемой. Недавно двоих заслуженных врачей с героическим прошлым отправили в СИЗО за самое обычное предоставление медицинской помощи пожилой пациентке.

Получается, как-то рискованно работать на государственной должности или даже просто сотрудничать с государством, ведь в таком случае любая ошибка или даже просто недовольство «партнёра» будет вам стоить не только лишения средств — вы можете остаться без свободы, а то и собственной жизни. Ваши связи с государством точно не гарантируют вашей же безопасности от него самого.

Вопрос Битарху

Битарх, несмотря на то, что я не так давно познакомилась с либертарианством, я уже прочитала о волюнтаризме и поняла, что это именно то, что мне нужно! Как же мне надоело жить среди абьюзеров, мужланов и насильников, что окружают меня сейчас! Поскорее бы уже была изобретена вакцина, уничтожающая способность как-либо инициировать агрессивное насилие, а вместе с этим и наступило бы всеобщее благоденствие! А то меня отец бил, бывший парень тоже бил, а один раз какое-то быдло даже пыталось изнасиловать меня в подворотне! Ну а пока вакцина не изобретена, я хочу попросить тебя о помощи. Битарх, я хочу, чтобы у меня был ребёнок с прочным ингибитором Лоренца, который бы гарантированно никогда не инициировал насилие и вместе с тем мог постоять за себя, как и ты, собственно говоря, тоже. Я женщина не бедная, могу подписать письменный отказ от алиментов, нужно только зачатие от носителя сильного варианта ингибитора Лоренца. А то вокруг две крайности: либо маменькины сынки и мямли, не способные себя защитить, либо альфачи с тестостероном, бьющим через ключ и абсолютно несдержанные в проявлении насилия, а нужно, чтобы было что-то посередине. Согласен? И если да, то сколько стоят твои услуги по зачатию ненасильственного потомства?

Катя Латыш

Рад тому, что вам приглянулись продвигаемые мною идеи и вы считаете необходимым искоренить насилие. Что касается вашей деликатной просьбы — я, к сожалению не могу на 100% гарантировать идеальной генетики со своей стороны. Хоть я и человек ненасильственный, всё же мало ли, вдруг я являюсь носителем рецессивных генов, определяющих слабый вариант ингибитора насилия. Генетического теста для определения вариант механизма Лоренца (ингибитора насилия) пока ещё нет. Да и излишне просить об этом конкретно меня – большинство людей и так ненасильственны, вряд ли я смогу предложить что-то большее, чем они. Вам же просто не повезло пока попадаться на те самые 2% отбитых дегенератов, имеющих крайне слабый вариант ингибитора. Распределение дегенератов может быть довольно неравномерным, и возможно вы оказались в среде с их повышенной концентрацией. Может неплохим решением будет немного сменить окружающую обстановку и ваш круг общения?

Ещё хочу заметить – одним ребёнком ситуацию в целом не исправить. Если у вас есть финансовые ресурсы, может стоит задуматься об инвестициях в биотехнологии, получении соответствующего образования или ещё каком-то способе помочь в искоренении насильственности у дегенератов? Ведь чем раньше получится создать генетический тест на вариант ингибитора насилия и генотерапию для его усиления, тем быстрее проблема масильников будет решена и к вам больше никто не применит насилие. Да и таким образом вы сможете точно гарантировать и ненасильственность своих детей, и то, что они сами никогда не столкнутся с насилием.

Подумайте над этим, если насилие вам настолько неприятно и у вас есть какие-то возможности, может тогда было бы неплохо посвятить свою жизнь борьбе с насилием и приблизить тот день, когда эта проблема будет окончательно решена?

Битарх

Роль насилия в выживании видов и популяций

Волюнтарист, Битарх

Внутривидовому насилию часто приписывается роль механизма, важного в поддержании жизни отдельных популяций и даже целых видов. Например, насилие является инструментом установления иерархии доминирования, исключения из конкуренции слабых особей, распределения ограниченных ресурсов в пользу наиболее сильных и приспособленных членов популяции и т. д. В определённой мере эти утверждения верные, но что точно неверно, так это смотреть на явление насилия в отрыве от других факторов – ошибка, которую часто допускают выдвигая насилие как механизм, работающий во всех случаях одинаковым образом.

Важную роль во внутривидовом насилии играют такие факторы, как врождённая вооружённость членов популяции и возможность избежать насилия с помощью бегства. В том случае, если вооружённость особей довольно слабая, а также популяция не ограничена строгим ареалом обитания (ей есть куда ещё разрастаться) и особи в целом обладают хорошей способностью к бегству, то от внутривидового насилия действительно можно получать определённые выгоды не натыкаясь на недопустимый уровень создаваемых им отрицательных экстерналий. Если кратко – выгоды в таком случае перевешивают потери.

Но всё меняется при усилении вооружённости особей, при ограничении ареала их обитания и если их способность к бегству развита в меньшей степени. Чем сильнее эти факторы выражены, тем больше отрицательных экстерналий будет испытывать популяция – насилие начнёт угрожать её выживанию. Это и заметил в своих этологических исследованиях Конрад Лоренц, который тоже не отрицал положительных аспектов насилия, но при этом учитывал и факторы, способные превратить данное явление в катастрофу. Также он, собственно, описал концепцию механизма, ингибирующего (сдерживающего) внутривидовое насилие. Приведу фрагмент из его книги «Агрессия, или Так называемое зло»:

«Ворон может выбить другому ворону глаз одним ударом клюва, волк может одним-единственным укусом вспороть другому волку яремную вену. Если бы этого не предотвращали надёжные запреты, давно не стало бы ни воронов, ни волков. Голубь, заяц и даже шимпанзе не в состоянии убить себе подобного одним-единственным ударом или укусом. К тому же такие слабо вооружённые существа обладают способностью к бегству, позволяющей им спасаться даже от «профессиональных» хищников, гораздо более искусных в преследовании, поимке и умерщвлении, чем любой сколь угодно превосходящий собрат по виду. Поэтому на воле обычно невозможно, чтобы такое животное причинило вред себе подобному. Вследствие этого нет и селекционного давления, вырабатывающего запрет убийства.»

Из всего этого можно сделать простой вывод – внутривидовое насилие может быть полезно, но лишь до тех пор, пока такие факторы, как вооружённость и неспособность сбежать от насилия не становятся настолько выраженными, чтобы создать слишком много отрицательных экстерналий. И чем сильнее выражены эти факторы, тем больше будет вреда, что в итоге приведёт к селективному отбору в сторону более сильных сдерживателей агрессивного поведения у представителей популяции.

Теперь рассмотрим кратко случай человека. Его врождённая вооружённость довольно слабая, а к возникшей в ходе развития цивилизации и научно-технического прогресса искусственной вооружённости он ещё не адаптировался в полной мере. Но эта вооружённость, как и отсутствие в данный момент возможности значительного расширения жизненного пространства (люди и так расселились почти по всей пригодной для жизни на планете территории), создаёт большую угрозу для выживания человечества. Может для далёких предков человека внутривидовое насилие и было полезно, но с тех пор, как они начали пользоваться искусственным вооружением, ситуация кардинально изменилась. Ещё стоит добавить, что при разговорах о насилии нередко упускаются особенности человека и человеческого общества, отличающие их от животных и животного мира. Насилие крайне отрицательно влияет на психику и поведение человека. Также насилие нарушает экономические взаимоотношения. Это создаёт лишь ещё больше отрицательных экстерналий.

Миф о преимуществе нападающего

Волюнтарист, Битарх

Идею всеобщей вооружённости и вооружённой самозащиты нередко пытаются выставить несостоятельной прибегая к аргументу преимущества нападающего. Какая ведь разница, вооружена жертва, или нет, если нападающий всё равно более подготовлен к стычке, поскольку именно он её спланировал, тогда как жертва ничего не ожидает. Да и вообще мало кто из нападающих будет рисковать столкнуться с более сильным противником, они предпочтут выбирать слабую жертву, а сильную обойдут стороной. У нападающего всегда преимущество, он чаще всего сильнее, а свобода вооружения даст ему лишь больше преимущества, поскольку он сможет свободно вооружиться.

Для начала стоит заметить, что именно ограничение свободы вооружения даёт нападающему преимущество. Запрет работает лишь к законопослушным гражданам. Если брать статистику из США, то 94% массовых расстрелов происходит в свободных от оружия зонах, и 80% из вооружённых преступников получили своё оружие нелегальным путём, чаще всего на чёрном рынке, а не просто купили его в обычном оружейном магазине; кроме того, 57% преступников в большей степени боятся вооружённых граждан, нежели полицейских. Все эти факты прямо указывают на то, что именно регуляция и запрет вооружённости даёт нападающему дополнительное преимущество.

И даже если после этого у нападающего всё ещё остаётся какое-то преимущество над жертвой, в целом это всё равно ничего не решает. Нападающий не может гарантировать себе успех, в наилучшем для него сценарии его шанс на успех лишь выше, нежели у его жертвы. Только вот и риск его провала в случае вооружённости жертвы тоже высок, и он при каждом нападении будет подвергать себя этому риску. Победа в одной индивидуальной стычке не сделает его победителем в целом, вскоре он столкнётся с провалом, который может стоить ему даже собственной жизни. И насильственные преступники составляют подавляющее меньшинство населения, как показывает анализ российской преступности, в худшем случае мы получаем одного насильственного преступника в год на 695 человек (и то это учитывая не только убийства, изнасилования и нанесение серьёзного физического вреда, но и например нанесение побоев). А значит у насильников чисто статистически нет никаких шансов победить вооружённое гражданское население, да и вообще нанести сколь бы то ни было серьёзного вреда обществу.

Права и свободы на насилие быть не может

Волюнтарист, Битарх

На вопрос, имеет ли человек право совершить насилие, у нас есть только один ответ – не имеет! Ни один человек в мире не должен обладать правом инициировать акт насилия по отношению к другому человеку. Но некоторые люди (а чаще всего сторонники авторитарно-консервативных взглядов и силовых методов решения проблем) могут сказать, что это ведь ограничение свободы. Свобода на насилие – это такая же свобода, как и другие свободы, а значит мы сами же себе противоречим и сами же являемся авторитаристами, которые хотят принудительно навязать всем единый сценарий жизни.

Довольно неадекватная по своему сути манипуляция, в которой игнорируется тот факт, что насилие приводит людей к лишению свободы. То есть, когда один человек инициирует акт насилия по отношению к другому человеку, он тем самым лишает его свободы. Соответственно, насилие – это несвобода. Право же на насилие – это право лишать людей свободы. А вот устранение насилия, стремление к его полному искоренению как явления в целом – это устранение фактора, который приводит людей к несвободе. И никакие словесные манипуляции не изменят сути явления насилия!

«Легитимный» и «нелегитимный» бандиты

Волюнтарист, Битарх

Недавний случай с захватом власти в Афганистане движением «Талибан» лишь в очередной подтверждает теорию стационарного бандита, исходя из которой государства возникают не за счёт мифического общественного договора, а за счёт того, что кочевые бандиты решают осесть и перейти от нерегулярных грабежей к стабильному обложению данью (или налогообложению) и подчинению людей. Даже наиболее либеральные и демократические государства всё ещё продолжают эту традицию, поскольку и в их случае человек не имеет права не подчиниться установленным сверху порядкам и налоговой ставке – несогласие с этим карается насилием, прямо как в случае бандита, напавшего на невооружённую и беззащитную жертву. И даже предоставление неких общественно-полезных услуг со стороны государства сути никак не меняет – это то же самое, что и так называемое «крышевание», в котором ты либо соглашаешься платить бандитам за некую защиту, либо они на тебя нападут.

Но ещё важно заметить то, что легитимность конкретной группировки на мировой арене, то есть её признание как государства другими государствами, является сугубо вопросом победы и захвата власти. Ещё вчерашних талибов-террористов сегодня уже готовы признать некоторые государства, и даже идут разговоры о сотрудничестве, в том числе со стороны российских госструктур на уровне МИДа. Точно также в своё время были признаны бандиты большевики, после взятия которыми власти, бандитами вдруг стали уже представители предыдущей, царской власти.

Победителя признают и с ним всегда разговаривают, даже если он ещё вчера был сумасшедшим бандитом. И это единственное, а не какой-то «общественный договор», что отличает «легитимную» и признанную политическую силу от «нелегитимного» бандита-террориста. Но сама суть остаётся та же.

Самозащита и ингибирование насилия

Волюнтарист, Битарх

Немаловажным вопросом является то, как самозащита вписывается в концепцию механизма Лоренца (МЛ)/механизма ингибирования насилия (VIM). С рациональной точки зрения сдерживание насильственности – вещь хорошая и полезная. Но не будет ли человек, у которого сильно выражен МЛ/VIM, неспособным защитить себя от непосредственной угрозы насилия?

К сожалению я пока что не смог найти конкретных исследований, связывающих самозащиту и концепцию МЛ/VIM. В дальнейшем я постараюсь подробнее изучить нейрофизиологические аспекты самозащиты и совместить их с такими же аспектами ингибирования насилия. Однако я сейчас выдвину предположение о такой взаимосвязи исходя из эволюционных аспектов развития МЛ/VIM, от чего можно будет отталкиваться в её дальнейшем исследовании.

По теории Конрада Лоренца, ингибитор наиболее явно выражен у тех видов, представители которых обладают сильной врождённой вооружённостью и не имеют статистически значимой возможности избежать насилия бегством. Эти два фактора оказывают эволюционное давление на усиление МЛ/VIM, поскольку они создают угрозу выживанию вида. И как же эволюция справилась с этой угрозой? Всё не так уж сложно. Неагрессивные представители популяции сталкиваются со внутривидовым насилием только тогда, когда на них нападают. А вот агрессивные особи сами же инициируют насилие. Из-за этого в насильственные стычки они попадают куда чаще, а значит и чаще других особей погибают, не передавая свой генетический материал следующему поколению. Таким образом насильственность отсеивается, а вот сильный вариант ингибирующего насилие механизма лишь закрепляется.

Но для закрепления ненасильственности необходимо чтобы жертвы насилия могли защитить себя при непосредственном нападении используя свою вооружённость. Иначе жизни агрессора ничего не будет угрожать, а погибать уже будут менее агрессивные особи, что приведёт к обратному эффекту, а в конечном итоге и вовсе к вымиранию вида (если только его представители в качестве альтернативы не выберут бегство, как это например делают хомяки, разбегаясь совершив лишь несколько взаимных укусов). Но раз мы всё ещё наблюдаем в природе сильно вооружённые виды, представителям которых несвойственно бегство от внутривидовой агрессии, а также мы наблюдаем у них сильно выраженный МЛ/VIM, то значит жертвы насилия всё же могут использовать свою вооружённость для самозащиты от агрессоров.

Как это может работать? Непосредственная угроза насилия приводит к защитной реакции со стороны жертвы, что может ослабить у неё работу ингибитора насилия на небольшой промежуток времени. Как только непосредственная угроза минует – всё возвращается в норму. При этом исключается возможность ослабления ингибитора до того состояния, чтобы пострадавшая особь стала способной на инициацию насилия уже со своей стороны. В ином случае продолжала бы существовать угроза выживанию многих видов, поскольку количество насильственных особей в их популяциях в результате совершаемых актов насилия не сокращалась, а то и возрастала бы, ведь жертвы становились бы новыми насильниками.

Самозащита является допустимой и эволюционно-оптимальной стратегией в искоренении насильственности в популяции. И человека это не обходит стороной. Если всё вышесказанное выше верно, то и человек должен быть способен на самозащиту при непосредственном нападении, когда существует угроза его жизни, даже в случае наличия у него сильного варианта ингибитора МЛ/VIM. При этом он не будет способен на инициацию насилия вне ситуаций, непосредственно угрожающих жизни, поскольку это уже будет относиться к другим, успешно ингибируемым видам насильственного поведения. Также добавлю, что всё это указывает на реалистичность эволюционных стратегий борьбы с насилием и его искоренения, основанных на вооружённой самозащите при непосредственном нападении разного рода агрессоров.

Аргумент худшего сценария

Волюнтарист, Битарх

Довольно часто против идеи свободного общества выдвигается аргумент «худшего сценария». Он состоит в том, что мы не можем отказываться от государства, поскольку нам есть что терять, пусть государство во многом плохое решение наших проблем, но без него может стать ещё намного хуже, а значит не стоит рисковать. Данный аргумент не может называться состоятельным, поскольку он не рассматривает возможность противоположного положения дел, то есть «лучшего сценария», кроме того, в нём полностью игнорируется худший сценарий, который может наступить, если государственная власть будет сохранена.

Абсолютно любая человеческая деятельность и любые стремления несут в себе как возможность получить положительный результат, так и столкнуться с разнообразными рисками. Это касается даже повседневных действий, например, прогулки в магазин или на работу. И в такой элементарной деятельности кроется пусть и небольшой, но всё же риск зацепиться за что-то по пути, упасть и сильно травмироваться, или же быть сбитым автомобилем на пешеходном переходе. А что уж говорить о чём-то посложнее прогулки?

Однако вероятность наступления худшего сценария не отворачивает людей от деятельности и стремлений, если те могут привести и к лучшему сценарию, а особенно когда существует худший сценарий, связанный с отказом от этого. Думаю, очевидно, какой худший сценарий вас ждёт, если вы откажетесь выходить на улицу. Многие инициативы нашли свою реализацию в попытке избежать худшего сценария бездействия, даже несмотря на то, что действие тоже приносило определённые риски. Если бы каждая инициатива отбрасывалась лишь на основании наличия в ней рисков, без рассмотрения рисков бездействия, то мы бы сейчас жили в более отсталом мире без множества привычных нам явлений и технологий.

Возможно в стремлении достичь свободного общества, как и в любом другом стремлении, кроются определённые риски. Однако, опять же, не забываем о том, что есть не только худший, но и лучший сценарий, и что есть худший сценарий при сохранении статус-кво. Кстати, история нам показала уже много примеров последнего. Сколько же было государственных режимов, которые погубили миллионы жизней. И неужели кто-то может сказать, что худший сценарий свободного общества будет даже хуже, чем жизнь при очередном Сталине, Гитлере или Пол Поте? А ведь все государства стремятся именно к централизации и усилению своей власти, и мы этот процесс можем наблюдать даже сейчас. Ещё 10-20 лет назад что в западном мире, что на нашем постсоветском пространстве были более свободные порядки, а сейчас можно очень легко получить наказание (вплоть до тюремного заключения) даже за активное отстаивание позиций, или просто высказывания, не совпадающие с государственной повесткой. Так и до уровня авторитарных коммунистических/фашистских режимов прошлого века недалеко идти.

Государства всегда двигались и продолжают двигаться сейчас к своему худшему сценарию. Только это уже говорит, что нам стоит попытаться достичь свободного общества как альтернативы, способной дать лучший сценарий. И тем более это актуально в случае постсоветского пространства. Возможно, людям западного мира есть что терять в экономическом плане, у них накоплено определённое богатство, риск лишиться которого скорее всего не будет оправдывать в их глазах подобное стремление. У нас же нет даже этого. Для нас свободное общество как укол с экспериментальным лекарством безнадёжному больному – либо так, либо не останется ничего, кроме как смириться со стремительно ухудшающимся положением дел.