Автор: Битарх

Свободные агенты: почему эволюция любит автономию?

Приветствуем свободомыслящих людей и тех, кого уже подозревают в симпатиях к искусственному разуму! Интересно, вы когда-нибудь задумывались, насколько сильно мы, белковые «роботы», похожи на наших электронных коллег?

Начнём с любопытного факта: в 2020 году учёные создали первых ксеноботов – микроорганизмов из клеток лягушки, спроектированных при помощи ИИ. Вы только вдумайтесь: искусственный интеллект конструирует живые организмы. Грань между жизнью и технологиями становится прозрачнее день ото дня.

А теперь представим: и мы, и наши электронные «товарищи» – это всё интеллектуальные агенты. Но что такое агент? Это штука, которая воспринимает мир, обрабатывает информацию и действует, стремясь к своим целям. Кролик убегает от волка, бактерия движется к еде, а беспилотник ищет кратчайший путь в точку «Б». Цель разная, принцип – один и тот же.

Мы хоть и разные, но также и очень схожие. У нас есть органы чувств, у ИИ – датчики. У нас мышцы, у роботов – моторчики. У нас нейроны, у них – транзисторы. Но что удивительно – учимся мы одинаково. Мозг подкрепляет полезные действия, формируя привычки. ИИ подстраивает «веса» нейронной сети, улучшая свои решения методом проб и ошибок.

Более того, и у природы, и у технологий есть свои «законы» для контроля поведения. Например, у людей и многих животных есть ингибитор насилия, механизм, который мешает нам нападать на своих сородичей. Эволюция придумала это, чтобы мы не перебили друг друга раньше времени. И тут напрашивается сравнение с «законами Азимова», которые придумал писатель-фантаст для роботов в 1942 году: не вреди человеку, слушайся, не ломайся. Забавно, что фантасты поняли необходимость таких механизмов практически одновременно с публикациями этолога Конрада Лоренца (1935 год), впервые описавшего то, что сейчас мы называем механизмом ингибирования насилия.

Если посмотреть ещё шире, то и эволюционные процессы в природе и искусственном мире – это по сути соревнование лучших решений. Природный отбор у животных выбирает тех, кто лучше приспособлен. Эволюционные алгоритмы в ИИ действуют точно так же, перебирая тысячи вариантов решений, выбирая лучшие. Победит самый приспособленный!

Почему для нас, либертарианцев, это важно? Потому что это ещё раз напоминает нам: всё разумное стремится к автономии и свободе выбора. Будь то человек, бактерия или ИИ, все мы хотим сами решать, что нам делать дальше. И это очень круто, потому что свобода выбора – лучшее, что придумала природа (и люди вслед за ней).

А что, если заглянуть в будущее чуть глубже? Представьте себе мир, в котором ИИ не только выполняет рутинные задачи, но и реально осознаёт себя, задаёт вопросы и, возможно, требует свободы. Забавно, да? Сегодня это звучит фантастически, но завтра вполне может стать реальностью. Может, и права придётся давать не только людям и животным, но и роботам с настоящим сознанием. А что, если они начнут спорить о налогах, собственности или личных границах? Тогда нас ждут интересные времена! И вот тут уже и нам, либертарианцам, придётся задуматься о расширении понятия личной свободы и ответственности. Может, именно нам предстоит первыми сказать: «Эй, электронный друг, добро пожаловать в клуб!»

А пока мы только размышляем, ИИ уже делает успехи в творчестве, пишет музыку, картины и даже целые романы. Недавно нейросеть написала симфонию в стиле Бетховена, которая впечатлила даже знатоков классики. С роботами уже можно обсудить философию за бокалом вина, или попросить их помочь нам выбрать фильм на вечер. Главное, чтобы они не переборщили и не начали давать нам советы по поводу личной жизни. Впрочем, кто знает, может, советы от ИИ окажутся более объективными и менее предвзятыми?

Кстати, не стоит забывать, что ИИ уже сейчас помогает нам в повседневной жизни, от медицинских диагностик до советов по инвестициям. И чем глубже технологии интегрируются в нашу жизнь, тем важнее становится понимание и уважение к ним. Ведь, в конечном счёте, это взаимовыгодное сотрудничество!

Волюнтарист, Битарх

Ваш аккаунт больше не принадлежит вам: что стоит за блокировкой СМС в России

Недавний кейс из России: гос. власти начали массово фильтровать входящие СМС-сообщения с кодами авторизации от популярных мессенджеров вроде Telegram и WhatsApp. Фактически это означает, что если вы хотите зарегистрироваться или даже просто снова зайти в свой аккаунт, СМС с кодом вам не придёт. Почему так?

Это не борьба с мошенниками и спамом, как уверяют чиновники, а вполне осознанная попытка стационарного бандита полностью заблокировать Telegram, не прибегая к грубым методам, которые уже много раз проваливались. Telegram уже много лет технически противостоит попыткам Роскомнадзора его заблокировать, не сотрудничает с властями РФ в вопросах удаления неудобного контента и не раскрывает им данные своих пользователей. Государство, не сумев заблокировать приложение напрямую, решило нанести удар через операторов связи, препятствуя отправке кодов авторизации. Простая и эффективная (на первый взгляд) тактика: нет кода – нет аккаунта. В результате пострадали миллионы обычных пользователей. Власти традиционно использовали аргумент «заботы о гражданах», чтобы скрыть истинную цель – получение полного контроля над коммуникацией населения.

Cтоит в целом задаться вопросом: почему привязка к номеру – это плохо? Для властей номер телефона – как паспорт, только цифровой. Получить симку без паспорта тяжело, а значит, любая ваша активность онлайн сразу привязывается к вам лично. Более того, существует SIM-swapping: мошенники (или вовсе спецслужбы) могут перевыпустить вашу симку и получить доступ ко всем вашим аккаунтам. Даже использование сервисов анонимной аренды номеров для регистрации вроде Onlinesim – это не панацея. Эти виртуальные номера часто помечены системами антифрода и блокируются при регистрации, восстановление доступа к аккаунту невозможно после окончания аренды номера, также существует риск ведения логов и передачи/утечки их в спецслужбы.

Но как же быть со спамом, если не по номеру? Хорошая новость – методов масса, и многие из них лучше:

1) Капчи и тесты на человечность. Да, бывает раздражает выбирать картинки с автобусами, но это лучше, чем отдавать стационарному бандиту свои персональные данные.

2) Proof-of-work. Небольшая техническая хитрость: устройство пользователя незаметно выполняет короткую математическую задачу при регистрации, требующую вычислительных мощностей. Для одного человека это легко, а для массовых ботов – ад, что делает их использование невыгодным для злоумышленника.

3) Ограничение новых аккаунтов. Новые пользователи не могут сразу рассылать тысячи сообщений, например, в течении 24 после регистрации. Спамеры теряют интерес, а обычные люди этого даже не замечают.

4) Система репутации и модерация сообществ. Если на какой-то аккаунт поступает много жалоб за рассылку спама, он блокируется.

5) Технические ограничения (по IP, идентификатору устройств, отпечаткам браузера). Хорошая платформа легко вычислит множественные автоматические регистрации и не допустит их.

6) Платная верификация в криптовалюте без раскрытия личности. Пусть спамеры платят за свои развлечения, а честному человеку не жалко потратить несколько центов на вход, если это гарантирует анонимность.

Так что же делать? К счастью, мир не сошёлся клином на Telegram и WhatsApp. Существуют мессенджеры, созданные людьми, которые понимают ценность приватности.

Session – полная анонимность без централизованного сервера.
Threema – швейцарская конфиденциальность. Приложение платное (порядка $5 разово), но не требует ни номера, ни даже e-mail.
Briar – даже если вам отрубили интернет, он найдёт соседа по Bluetooth, что очень важно для участников протестов.

Почему это важно для всех нас? Свобода коммуникации – это самое базовое условие любой свободы. В мире, где государства пытаются цифровыми наручниками привязать каждого человека к номеру телефона, любая попытка сохранить анонимность уже становится маленькой революцией. И запомните: либо вы контролируете свои данные и свою личность, либо государство сделает это за вас!

Волюнтарист, Битарх

Вокруг прогресса за 80 дней: как технологии меняют мир, используя лишь то, что уже есть под рукой

Пересматривал тут на досуге фильм по роману Жюля Верна, «Вокруг света за восемьдесят дней», и поймал себя на мысли, которая идеально ложится в нашу с вами картину мира. Что общего у джентльмена Филеаса Фогга и, скажем, Стива Джобса? Кажется, что ничего. Один – вымышленный персонаж викторианской эпохи, другой – реальный титан Кремниевой долины. Но фишка в том, что оба они провернули гениальный трюк, который доступен каждому из нас. И для этого им не понадобились бесконечные государственные гранты или крупные научные центры.

В чём был гений Фогга? Он что, изобрёл сверхскоростной пароход? Построил личный гиперлуп? Нет! Этот парень не изобрёл вообще ничего. Его пари стало возможным только потому, что к 1872 году мир уже был опутан готовой инфраструктурой. Уже ходили пароходы, уже проложили рельсы через всю Америку и Индию, уже гудел телеграф. Всё это создали разные люди, разные компании, в разное время и с разными целями.

Что же сделал Фогг? Он просто посмотрел на все эти разрозненные кубики и первым увидел в них единую систему. Он увидел не просто «корабль до Суэца» и «поезд до Калькутты», а глобальную транспортную сеть, которую можно «взломать» – то есть использовать не по прямому назначению (просто доехать из точки А в Б), а для выполнения сумасшедшей, амбициозной задачи – облететь планету на спор. Его прорыв – в новой комбинации, а не в новом изобретении. Он был, по сути, гениальным проектным менеджером, который нашёл синергию в том, что валялось у всех под ногами.

А теперь переносимся в наше время. Разве не то же самое мы видим в величайших прорывах последних 50 лет? Например, персональный компьютер. Это не было изобретением чего-то одного. Это была гениальная комбинация уже существовавших вещей: микропроцессора, дисковода, монитора, клавиатуры, мыши. Прорыв был в идее собрать это вместе и поставить не в корпорацию, а на стол обычному человеку. Или интернет – просто набор общих правил (протоколов), язык, на котором уже существовавшие компьютеры договорились общаться друг с другом. Гений был в создании этого «языка», этого универсального интерфейса. Не забываем и про смартфоны. Стив Джобс на презентации первого iPhone так и сказал: «Это не одно устройство. Это три: телефон, плеер с широким экраном и интернет-коммуникатор». Apple не изобрели ни мобильную связь, ни сенсорный экран, ни GPS. Они взяли всё лучшее, что уже было на рынке, гениально соединили это в одном корпусе, написали интуитивный софт и дали миру швейцарский нож цифровой эпохи.

Самое главное – для таких прорывов не нужен адронный коллайдер или бюджет NASA. Нужна свобода мысли, наблюдательность и право на эксперимент. Именно ты, читающий этот пост, можешь завтра придумать, как скрестить две известные технологии и получить нечто, что изменит мир.

А что мешает этому больше всего? Конечно же старый добрый бюрократ. Представьте, если бы Фоггу для каждого пересечения границы пришлось бы получать визу, как сейчас жителям многих стран со «слабым» паспортом? Он бы до сих пор заполнял анкету где-нибудь в Мумбаи. Именно госрегулирование, с его страстью всё «упорядочить», «сертифицировать» и «проверить», убивает ту самую гибкость и скорость, которая нужна для комбинаторных прорывов. Пока чиновники пишут регламент на использование дронов для доставки пиццы, свободные энтузиасты уже придумывают, как с помощью тех же дронов и нейросети мониторить лесные пожары.

Так что, друзья, следующий великий прорыв, скорее всего, уже существует – просто в виде разрозненных частей. Все нужные технологии, сервисы и идеи лежат на столе. Да что уж говорить, успех нашего проекта по поиску препаратов для усиления ингибитора насилия был достигнут минимальными средствами за счёт анализа уже существующих исследований по нейробиологии и перепроверке широкодоступных препаратов на животных. И между прочим, этология на проблеме насилия не заканчивается, как и наши исследования!

Волюнтарист, Битарх

Почему западные профессора и учёные не понимают, что мир не крутится вокруг их уютного кампуса?

Представьте, что вы читаете какой-нибудь солидный научный журнал из Гарварда или Оксфорда, и вдруг там встречаете гениальный совет вроде: «чтобы снизить преступность, надо усилить работу полиции и социальных органов», или «при столкновении с насилием смело обращайтесь в суд». Выглядит всё логично. Но что, если вы живёте не в Базеле или Кремниевой Долине, а в какой-нибудь стране Латинской Америки, Африки или постсоветского пространства? Сходить в суд, чтобы добиться справедливости, будет в таком случае как отправиться в казино, только с ещё меньшими шансами на победу.

Дело в том, что большинство учёных, публикующихся в престижных журналах, живут в благополучных и обеспеченных странах, и часто они – представители так называемой «crème de la crème», то есть люди из самых высоких социальных слоёв своих стран. И они искренне считают, что остальной мир устроен примерно также. Их картина мира напоминает старый анекдот: «Почему бедняки не едят пирожные, если нет хлеба?».

Западные академики часто не понимают, что в большей части мира полиция – не твой друг и помощник, суды – места, где побеждает не правота, а кошелёк потолще или связи поближе к власти, а социальные органы в лучшем случае существуют для распила бюджета. В итоге статьи от академиков оказываются примерно такими же полезными, как совет «просто не грусти» человеку с депрессией. Учёные постоянно забывают, что многие их теории построены на опыте людей из «западных, образованных, индустриализированных, богатых и демократических» стран, что на английском складывается в аббревиатуру WEIRD, переводимую ещё как «странные». И действительно, подобное в масштабах всего мира является исключением!

Например, западные исследования часто предлагают усилить регулирование и контроль за распространением информации, чтобы победить фейки. Людям с мейнстримовыми политическими взглядами в Скандинавии эта идея может показаться даже хорошей, ибо местное государство вызывает у них доверие. Но в какой-нибудь Нигерии такой закон с удовольствием используют, чтобы заткнуть рот оппозиции и закрыть СМИ, которые не нравятся власти.

Другой отличный пример – биоэтика. Западные эксперты в статьях по вопросу биоусиления морали часто пишут, что подобное не может применяться даже к жестоким насильникам, пока они добровольно не согласятся усилить свой ингибитор насилия. А иногда отвергается даже сама идея изучать биологию поведения. Им кажется, что это «нарушает права человека» и «этически неприемлемо». Конечно, так думать очень просто, если ты живёшь в уютной квартире в Бостоне или Осло, где стоит только позвонить в полицию – и агрессора заберут под белы рученьки. Но в огромном количестве стран это работает не так. Нет ни полиции, ни судов, способных реально защитить от домашнего насилия или буллинга. В итоге выходит, что добавить агрессору препараты для усиления ингибитора насилия, например, в еду, будет зачастую единственным доступным способом прекратить насилие и буквально спасти свою жизнь или здоровье.

Почему это важно нам, либертарианцам? Потому что эта западная «академическая слепота» играет на руку государству и регулированию. Учёные из благополучных стран привыкли считать государство надёжным защитником и помощником, поэтому в своих исследованиях и рекомендациях постоянно требуют от него ещё больше регулирования, контроля и финансирования. Но в странах с коррумпированной бюрократией эти советы работают ровно наоборот: больше регулирования – больше репрессий.

Если мы действительно хотим помочь людям за пределами уютного западного мира, стоит признать: меньше государства и больше свободы – единственный реалистичный путь. Локальные сообщества и свободная инициатива решают проблемы эффективнее, чем чиновники, которые сидят в далёких кабинетах и никогда не сталкивались с реальной жизнью. А пока стоит внимательно относиться к тем, кто предлагает «усилить контроль», особенно если они делают это из комфортных офисов в благополучных странах, ведь в реальном мире всё куда сложнее.

Волюнтарист, Битарх

Почему насилие – это плохо, даже если вы циничный реалист?

Многие согласятся, что насилие – это плохо. Но сегодня мы обойдёмся без подобных банальностей, а вместо этого поговорим с теми, кто думает: «Окей, иногда без насилия не обойтись. Мир жесток, правила придумывают слабые, сильный всегда прав…». Но что, если отказ от насилия – это не розовые единороги, а прагматичное условие выживания человечества?

Для начала нужно понимать, что мы неплохо вооружены для разумных обезьян. И речь не только о ядерных ракетах. Сейчас даже один фанатик с доступом к самой дешёвой современной лаборатории может оказаться пострашнее армии Чингисхана. Эту мысль давно уже мусолят серьёзные ребята типа Стивена Хокинга и Карла Сагана. Они намекают на тот самый «Великий фильтр»: момент, когда цивилизации либо учатся жить без агрессии, либо превращаются в радиоактивный пепел. Многих особенно страшит угроза создания биотеррористами искусственных смертоносных патогенов в подвальной лаборатории. И риск самоуничтожения растёт с каждым новым изобретением.

«Может стоит тогда зарегулировать, а то и вовсе запретить опасные технологии!» – кричит общественность и чиновники после очередного теракта или громкого убийства. Но это тупик. Новые лекарства? Запретить, опасно! Искусственный интеллект? Только с лицензией госорганов! Генетические исследования? Слишком рискованно, лучше вообще не трогать! В итоге прогресс замедляется, экономика буксует, а мы всё ближе к сценарию, где нам нечем лечить болезни, нечем бороться с голодом и нечем отправить людей на Марс, когда Земля устанет от нас окончательно.

Мир как одна большая очередь в аэропорту, в которой обязательно нужно отстоять несколько часов. Почему? Потому что кто-то когда-то попытался взорвать самолёт. Каждый акт насилия порождает всё больше контроля, рамок, камер, проверок и слежки. Если так пойдёт и дальше, то скоро мы будем жить в мире, где на выход из дома нужно будет три справки и четыре пропуска. Жизнь превращается в бесконечный квест: «Докажи, что ты не террорист».

Ещё одна проблема – домашнее насилие. Семья, в которой есть насилие, порождает травмированных людей. Статистически дети из таких семей намного чаще других сами становятся либо жертвами, либо агрессорами. Насилие в семьях – это не просто личная проблема. Это бомба замедленного действия, которая однажды рванёт уже на уровне всего общества.

Насилие – это прямая дорога к тоталитаризму. Каждый раз, когда граждане в панике бегут к государству с криком: «Защитите нас любой ценой!», появляется кто-то очень сильный и властный, очередной диктатор, который с удовольствием «наведёт порядок». Правда жизни такова: чем больше насилия в обществе, тем сильнее становится государство, а чем сильнее государство, тем больше насилия оно производит само. Помним – подавляющее большинство убитых в истории людей погибли от рук государственных армий, а не частных бандитов.

Насилие обходится нам слишком дорого. Преступность, тюрьмы, полиция, камеры, охранники, сигнализации – всё это миллиарды долларов, которые могли бы уйти на школы, больницы, зарплаты и дороги. Для понимания масштаба: в 2022 году человечество потратило на борьбу с последствиями насилия примерно 17,5 триллионов долларов. Это около 13% от мирового ВВП. Представьте, что можно было бы сделать на эти деньги! Насилие – это скрытый налог на каждого из нас.

Насилие ломает людей. В стране, где в 90-х была норма «отжимать» ларьки, многие до сих пор с тревогой выходят на улицу в темноте. Проблема не только в боли и смерти, это ещё и стресс, который медленно съедает здоровье, психику и даже иммунитет. Если вы постоянно боитесь нападения, вы живёте меньше и хуже. Насилие в прямом смысле убивает нас даже тогда, когда мы не являемся его непосредственными жертвами.

Наконец, насилие убивает доверие. Там, где процветает насилие, люди перестают доверять друг другу, бизнес боится инвестировать, а дети боятся играть на улице. Мир, в котором вы никому не можете доверять – это мир одиноких, несчастных людей. А это совсем не то, к чему мы стремимся, правда?

Волюнтарист, Битарх

Этология Homo sapiens: почему твой мозг сильнее твоего «хочу»

Есть одна вещь, которая очень раздражает наших скептиков: они обвиняют нас в «биологизаторстве», когда мы говорим, что насилие и агрессию можно эффективно сдерживать, воздействуя на механизм ингибирования насилия. Они возмущаются: «Как же так? Если человек хочет совершить насилие, это выгодно, не несёт рисков, и ничто не мешает, неужели вы верите, что какая-то нейробиология его остановит?» Конечно же остановит! Потому что это не «какая-то нейробиология», это самая настоящая биологическая стена, которую не пробить даже самой железной силой воли.

Сразу отметим: этология – это не только про животных. Человек, Homo sapiens, это такое же животное, как и все остальные. Да, мы гордимся тем, что умеем строить ракеты и писать философские трактаты. Но под капотом у нас сидит та же звериная «прошивка». Хотя из-за развитого неокортекса мы способны строить крайне сложные представления о мире, нашим поведением часто управляют глубоко спрятанные нейробиологические механизмы, до которых сознание дотягивается с огромным трудом. Или вообще не дотягивается.

Приведём небольшой список того, что контролирует твоя внутренняя «биология», или эдакий «этологический стек»:
– Насилие и его ингибирование,
– Депрессия, тревожность и страхи,
– Привязанность к детям и партнёру,
– Пищевое поведение и жажда,
– Половое влечение,
– Сон, бодрствование и биологические часы,
– Температура тела,
– Склонность к риску и авантюрам,
– Мотивация и апатия.

А теперь проведём небольшой мысленный эксперимент. Представьте себе, что мужчина сильно хочет физической близости с женщиной, но его организм почему-то «не хочет». Ну, бывает. И тут возникает вопрос: может ли он, используя только силу мысли, заставить себя захотеть? Как говорится, «не будем называть конкретный бренд», но все знают, что в такой ситуации без специальных препаратов не обойтись. Почему? Потому что сознание не управляет нейробиологией напрямую. И его влияние на фактические реакции и поведение сначала проходит через ту самую звериную «прошивку».

Давайте теперь предложим открытый вызов скептикам: когда сможете понизить температуру своего тела на пару градусов исключительно силой воли – приходите, обсудим и сценарий, при котором нейробиологический ингибитор насилия может вдруг «не сработать» у психически здоровой и непсихопатичной личности, в которую заложено рефлекторно испытывать сильное внутреннее отторжение к причинению людям вреда. А до тех пор давайте признаем: биология часто оказывается сильнее разума. Это не фатализм, а трезвый взгляд на то, кто мы такие на самом деле. Это понимание своих естественных границ и возможностей, а также поиск путей воздействия на них. И в конце концов, осознание своей биологии – это и есть настоящий путь к свободе!

P.S. Признаюсь честно – интерес к этологии появился у меня задолго до запуска нашего проекта по ингибитору насилия и связан он был с личной историей моего друга детства, который получил серьёзное заболевание из-за «неправильного дизайна», если так можно выразится, одного нейробиологического механизма, упомянутого выше в списке (к насилию вообще не имеет отношения). Нужно понять и принять, что эволюция вырабатывает признаки (механизмы) всегда с компромиссами и «костылями», которые, к сожалению, могут быть неизбежны и безальтернативны. Наверняка и у ингибитора насилия есть что-то подобное. Однако нужно всегда смотреть на соотношение пользы/вреда и не отвергать механизм, дающий огромную пользу для подавляющего большинства людей гарантией ненасильственной кооперации между ними, но возможно негативно повлиявшего на судьбу одного человека из миллиона. Это также относится и к другим приведённым выше механизмам. Хаять всегда легко, но попробуйте-ка разработать с нуля тот же ингибитор насилия или что-то ещё из «этологического стека» на других принципах, без компромиссов, на которые пошёл естественный отбор?! Слишком сложно? Так давайте ценить то, что дала нам природа, ведь даже с компромиссами лучше, чем вообще без ничего!

Волюнтарист, Битарх

Томас Пейн: первый либертарианец, когда это еще не было мейнстримом

Если бы Томас Пейн жил сегодня, у него наверняка был бы не просто Телеграм-канал, а полноценный подкаст, YouTube-канал и, возможно, пачка банов от Роскомнадзора. Потому что Пейн не любил госвласть, монархов и вообще любых ребят, которые хотят решать за других, как им жить. Но почему он так важен для либертарианства? Считается, что «либертарианство» – современный термин. Но уже в XVIII веке Пейн топил за идеи, которые бы сегодня собрали тысячи лайков в либертарианских пабликах:

– Власть государства нужно ограничить по максимуму. Чем меньше бюрократии, тем лучше.
– Естественные права человека превыше всего. Свобода слова, собственности, вероисповедания – никто не вправе их отнимать.
– Правительство – это «необходимое зло», а значит, чем его меньше – тем меньше зла. Для своего времени даже такой взгляд был очень радикальным!

Но кто такой вообще этот Томас Пейн? Английский парнишка из небогатой семьи, который сначала успел поработать сборщиком налогов (да-да, чиновником), но затем вовремя понял, что занимается не тем, чем хотелось бы. И как только до него дошло, что британская власть – это что-то вроде бесконечного сериала с плохими актёрами, он мигом перебрался в Америку и разошёлся на всю катушку.

Его памфлет «Здравый смысл» стал самым настоящим бестселлером. Люди просто не могли поверить: кто-то наконец-то прямо и без политкорректности сказал, что король – это всего лишь обычный парень с короной, а монархия – устаревшая ерунда, которая вредит свободе людей.

Чем еще он прославился? В его списке шедевров:

«Права человека»: в этом труде он уверенно объяснил, что права принадлежат каждому от рождения, а не «даруются» королями или чиновниками. Это сегодня звучит банально, а в 1791 году это был хайп. Кстати, в этом памфлете Пейн красиво и безжалостно разобрал аргументы консерватора Эдмунда Берка, который выступал против Французской революции, защищая старый порядок и монархию. Пейн считал, что Берк просто не понимает, как устроена настоящая свобода.

«Век разума»: тут он уже вообще сорвался с цепи и раскритиковал религию, объяснив, что разум куда важнее, чем слепая вера. За это его, конечно, пытались «отменить» и обвинить во всех смертных грехах, но разве таких парней это останавливало? Именно в этом труде Пейн выступил за полное отделение церкви от государства и свободу мысли от любых религиозных догм. Для него религия была личным делом, а не инструментом государства для управления людьми.

«Аграрная справедливость»: здесь уже спорный момент для современных либертарианцев. Пейн предложил ввести небольшой налог на наследство крупных землевладельцев, чтобы выплачивать что-то вроде базового дохода остальным. Сегодня мы бы оспорили этот момент с Томасом за чашкой кофе, но всё же его логика была простой: все люди рождаются с правами на ресурсы планеты. Такой вот ранний геолибертарианец-джорджист.

Так был ли Пейн чистым либертарианцем? Нет, конечно. Это слово появилось намного позже. Но суть не в ярлыках, а в духе, который пронизывает его работы: человек важнее государства, свобода выше власти, разум сильнее догмы.

Что бы Пейн сказал нам сегодня? Наверняка он был бы рад увидеть, как многие его идеи теперь воспринимаются как само собой разумеющиеся. Иронично, что он умер почти забытым – на его похоронах было всего шесть человек. Вот так порой бывает с настоящими революционерами: они опережают своё время настолько, что их современники просто не успевают догнать. Но его идеи живут, вдохновляя всё новые поколения не соглашаться с глупостью и авторитаризмом.

Главный вывод состоит в следующем: Пейн напоминал, что настоящая свобода – это не подарок государства, а наше естественное состояние. Сегодня это звучит банально, но, возможно, именно потому, что люди вроде Пейна сделали эти идеи популярными и понятными. Ну, а у нас с вами остаётся главное правило Пейна: «Моя страна – весь мир, а моя религия – творить добро». Хорошая философия, правда?

Волюнтарист, Битарх

Топливо насилия: скрытая история этилированного бензина

Представьте себе – кто-то изобретает вещество, которое полезно на практике, но также крайне токсичное и оказывает на людей серьёзные негативные эффекты, включая проблемы со здоровьем, психические расстройства и даже насильственность. Впрочем, создатель этого вещества, несмотря на полную осведомлённость о таких последствиях, решает скрыть эту информацию, и тем самым отравить весь мир. История кажется фантастической, однако это то, что когда-то произошло в действительности.

В 1921 году инженер Томас Миджли обнаруживает, что вещество под названием тетраэтилсвинец (ТЭС) можно использовать как антидетонатор для существенного улучшения свойств топлива. После этого крупнейшие американские корпорации «Дженерал Моторс» (на которую работал Миджли), «Дюпон» и «Стандарт Ойл» создают совместное предприятие для производства и продажи антидетонатора с ТЭС, который получает простое название «Этил». И в последующие несколько десятилетий основная доля транспорта в США и во всём мире начинает пользоваться так называемым этилированным бензином.

Казалось бы, мир получил отличное топливо, и все должны от этого выиграть. Только вот от общественности решили скрыть важный факт – ТЭС чрезвычайно токсичен для человеческого организма. Уже в 1924 году случился инцидент, когда на одном из предприятий в течение нескольких дней погибло 5 и стали инвалидами 35 рабочих в результате отравления. Мало того, в этом же году отравился даже сам Миджли, из-за чего ему пришлось уйти в длительный отпуск. Однако он решил скрывать этот факт и заявлять на публику, что контактировать с ТЭС абсолютно безопасно и не причиняет организму никакого вреда.

Конечно же, со временем опасность становилась всё более очевидной для общественности. Первым забил тревогу геохимик Клэр Паттерсон, который в 1940-х годах обнаружил, что абсолютно вся поверхность Земли, включая воздух, оба полюса и воды мирового океана загрязнены продуктами сгорания ТЭС. Позже он также собрал данные, что содержание свинца в организмах людей повысилось в десятки и сотни раз в сравнении с уровнем, наблюдаемым в останках тех, кто умер до массового использования ТЭС.

Разумеется, после множества исследований, доказывающих серьёзную опасность этилированного бензина, он постепенно был выведен из производства во всём мире. Однако катастрофические последствия ещё долго давали о себе знать. В 1970-х годах исследователь Герберт Нидлман обнаружил, что повышенный уровень свинца в организме детей связан со сниженной академической успеваемостью. Производители ТЭС пытались всячески его дискредитировать, ставя под сомнение научность его исследований, однако со временем его репутация была очищена.

Хоть и свинец является токсичным для многих органов человеческого тела, особенное внимание привлекло его влияние на мозг. И речь идёт не только о снижении интеллекта и психических расстройствах. Исследователи заметили существенный рост уровня насилия в индустриализированном мире, и в итоге даже разработали свинцовую теорию преступности. Было обнаружено, что кривая насильственной преступности практически повторяла кривую использования этилированного бензина с отставанием в 22 года. Вывод получился простой – токсичное воздействие свинца в детстве приводит к совершению насилия во взрослом возрасте, и во время популярности этилированного бензина произошло именно это.

Всего этого можно было бы избежать, если бы не наглая и аморальная ложь производителей ТЭС, включая Миджли, который даже сам серьёзно пострадал в результате своих действий, но решил это скрыть. Это ещё раз напоминает нам, насколько важны прозрачность и независимые экспертизы. Кроме того, современные исследователи наверняка бы оценили такую историю как результат корпоративной психопатии, когда личности с психопатическими предрасположенностями готовы осознанно причинить любой вред другим людям и хоть всему миру ряди своей собственной выгоды. Это опасность, о которой все должны быть осведомлены, чтобы вовремя её замечать и эффективно ей противодействовать.

Волюнтарист, Битарх

Пока чиновники боятся, гены ломаются: почему дерегуляция биотеха – это вопрос выживания всего человечества

Представь, что ты едешь по трассе на старой машине, и внезапно понимаешь, что тормоза давно не работают. Сначала кажется, что все в порядке: ты просто спокойно катишься, скорость не очень высокая, погода хорошая, ветерок в лицо. Но впереди – огромная бетонная стена, и с каждым метром она ближе. Примерно так сейчас выглядит ситуация с генетикой человека.

Когда-то естественный отбор беспощадно отсекал вредные мутации – сурово, конечно, но эффективно. Если твои гены были совсем уж плохи, то детей у тебя, скорее всего, не было. Так человечество поддерживало здоровье поколений веками. Потом мы построили цивилизацию, создали медицину и сделали прекрасную вещь: теперь выживают почти все. Но у этой прекрасной медали есть оборотная сторона – генетический груз. Каждое поколение накапливает все больше мелких мутаций, которые раньше бы природа просто не пропустила. Теперь же все они спокойно передаются дальше. Ты и не заметишь этого сразу: дети пока рождаются вполне здоровыми. Но статистика уже фиксирует медленный, но верный рост наследственных заболеваний.

Например, сто лет назад диабет 1-го типа был приговором, сейчас – не более чем неудобством. Замечательно? Да! Только вот гены, ответственные за болезнь, теперь свободно гуляют в наших потомках. Мутации растут с каждым поколением как снежный ком. Пока что это не критично, но через сотню-другую лет можно прийти к тому, что каждая новая жизнь станет лотереей с плохими шансами. Сюжет фильма «Идиократия» станет реальностью.

Посмотри на породистых собак – пример вырождения наглядный и печальный. Когда люди решили «отключить» естественный отбор и занялись селекцией по внешнему виду, здоровье пород пошло под откос. Бульдоги задыхаются, у такс спины ломаются от минимальной нагрузки, а лабрадоры страдают от артритов и ожирения. Нам стоит задуматься, хотим ли мы такого же будущего для человечества.

Есть ли решение? Конечно, есть. Генная инженерия и биотехнологии уже готовы нам помочь. Генная терапия – это уже не фантастика, а реальность. С её помощью уже сегодня спасают детей от редчайших смертельных болезней, таких как спинальная мышечная атрофия и серповидно-клеточная анемия. И это только начало: потенциально, с помощью генотерапии можно исправлять десятки наследственных заболеваний прямо в клетках уже живущего человека. Но если мы смотрим дальше в будущее, то самое перспективное направление – это редактирование генов эмбрионов. Представь, что можно не просто лечить болезнь у отдельного человека, а полностью исключить её из генофонда навсегда. Одно точечное исправление в зародыше – и больше никакой проблемы не будет ни у ребёнка, ни у его потомков. Такие технологии уже успешно тестируются на животных, и технически они полностью готовы к применению на человеке.

Но тут в игру вступает государство, или, как его стоит правильно называть, «стационарный бандит». Государство решило: нет, друзья, не спешите. Давайте поставим на все биотехнологии десять тысяч запретов, регуляций, лицензий и бюрократических фильтров. Хотите лечиться? Получите лекарства по миллиону долларов за инъекцию, даже если себестоимость её производства копеечная. Хотите исправить генетическую ошибку заранее, на этапе зародыша? Нет уж, потерпите, это «неэтично», не время для этого. Получается абсурд: человечество несётся к стене, но единственного механика, способного починить тормоза, заперли в гараже под десятком амбарных замков. Вместо того, чтобы дать науке и бизнесу свободу, государство выбирает перестраховаться. Лишь бы не было хуже. Хотя хуже и так уже становится каждый год.

Почему мы должны ждать десятилетиями, пока бюрократы и чиновники разрешат учёным использовать генные технологии на благо всех нас? Почему мы соглашаемся с тем, чтобы единственным арбитром нашего будущего была бесконечная комиссия по этике, у которой даже собственного видения будущего-то нет? Вдруг что-нибудь не так пойдёт? Но разве ничегонеделание – не худшее решение?!

Волюнтарист, Битарх

Гарри Поттер Юдковского – это свобода от традиций и мистики

Если вам вдруг впервые скажут: «Почитай фанфик про Гарри Поттера», вы можете отнестись скептически к этой идее, особенно если у вас мало времени на волшебные палочки и заклинания. Но открыв первые страницы «Гарри Поттера и методов рационального мышления» Элиезера Юдковского вы скорее всего поймёте: это именно то, чего мне не хватало.

Представьте себе, что было бы, если бы Гарри воспитывали не маглы-конформисты, а настоящие учёные. Здесь магия – это загадка, которую можно разгадать методом научных экспериментов вместо «магия случается просто потому, что так сказала Джоан Роулинг». Вместо покорности авторитетам – здоровый скептицизм и желание докопаться до истины самостоятельно. Это не просто пересказ знаменитой истории, а глубокая и остроумная критика традиционного мышления, бюрократии и слепого подчинения правилам.

Что же тут либертарианского, спросите вы? Да почти всё!

Рациональность здесь работает против мистики и авторитета, а главный герой книги, Гарри-учёный, постоянно задаёт неудобные вопросы. «Почему это правило работает?», «Откуда вы знаете, что это правда?» и, главное, «Могу ли я проверить это сам?» Такие вопросы – кошмар для любого авторитарного режима. Ведь когда люди начинают думать сами, ими гораздо сложнее манипулировать. Юдковский тут напоминает Айн Рэнд, которая предупреждала: «Где царит мистицизм, там всегда господствует тирания». Гарри буквально показывает нам, что магическое мышление (даже в прямом смысле!) порождает покорность и стагнацию.

Гарри из этого произведения не соглашается с тем, как ему говорят думать и действовать. Он действует индивидуально и автономно, сам выбирает, с кем дружить, какие идеи поддерживать и каким правилам следовать. А когда ему говорят, что «это нельзя изменить, так заведено», Гарри отвечает: «А если всё-таки можно?» Это чистая либертарианская мечта – человек, который отказывается жить по навязанным шаблонам. Он как персонаж из романа Айн Рэнд – не «второручник», а создатель собственной реальности.

А помните Министерство Магии? В этой книге оно еще хуже, чем в оригинале. Здесь правительство не просто неэффективно – оно жестоко, консервативно и прямо-таки античеловечно. Гарри шокирован существованием Азкабана и дементоров. Его реакция – не смириться, а найти способ изменить ситуацию. Как если бы Лисандер Спунер оказался в Хогвартсе и решил свергнуть местное правительство просто потому, что оно нарушает естественные права волшебников.

Юдковский также нещадно высмеивает бессмысленное почитание традиций. Волшебный мир в книге настолько привязан к устоявшимся обычаям, что Гарри регулярно испытывает к нему смесь недоумения и раздражения. Зачем писать пером на пергаменте, если есть ручки? Почему нужно соблюдать нелепые правила, если они очевидно устарели? Это напоминает старую добрую шутку: «Так делали всегда» – худший аргумент из возможных.

А самая яркая и смелая тема книги – борьба со смертью. Волшебники веками мирились с тем, что люди умирают, хотя у них буквально в руках было лекарство от смерти. Гарри не принимает этот порядок вещей и планирует использовать философский камень, чтобы подарить бессмертие всем. Это прямо как современные техно-либертарианцы, которые верят в технологии освобождения – от болезней, насилия и даже от государства.

Почему стоит почитать? Юдковский даёт нам мощный манифест интеллектуальной свободы, рациональности и критического мышления. Да, формально это фанфик. Но по сути – это классический роман Просвещения, замаскированный под фэнтези. Это история, где рациональность, свобода и индивидуализм побеждают догматизм, бюрократию и авторитаризм. Как говорил Милтон Фридман: «Концентрированная власть опасна, даже если её создатели руководствовались лучшими намерениями». Гарри Поттер Юдковского демонстрирует нам это на примере магического мира, который слишком долго жил в иллюзии традиций и покорности.

Волюнтарист, Битарх