В статье, на которую вы ссылаетесь, Александр Марков уже даёт ответ на вопрос о том, что нужно делать. Цитирую:
…есть смысл думать о разработке высокотехнологичных, эффективных и гуманных методов коррекции неблагоприятных эволюционных тенденций. В том числе — методов, связанных с генной инженерией, генной терапией и отбором гамет или ранних эмбрионов.
Кстати, это ровно те методы, на предмет которых я фантазировала, обсуждая способы избавления от патологической агрессии.
Осталось понять, чем же анкап в состоянии помочь в разработке упомянутых методов. И тут ответ довольно очевиден. Главное, что сдерживает сегодня разработку методов коррекции человеческого генома – это государственные запреты. Нет государства – нет запретов.
Но анкап это не просто упразднение фактора биоэтики, ставящей палки в колёса прогресса. Это ещё и упразднение социальных налогов, которые средний класс платит на детское пособие для люмпенов. Богатые и образованные в отсутствие принудительного перераспределения получают больше экономических стимулов рожать, а бедные и необразованные – меньше.
Наконец, в отсутствие обязательного государственного стандарта образования у людей не будет необходимости тратить время на изучение всяких мусорных предметов, вроде уроков патриотизма. Меньше затрат на обучение (можно считать хоть во времени, хоть в деньгах) – больше освобождается на детей.
Таким образом, в безгосударственном капиталистическом обществе появляется несколько факторов, ослабляющих указанный в статье эффект, а в перспективе и вовсе его упраздняющих. Вот вам, господа сторонники расового превосходства, дополнительный аргумент за анкап.
Сразу скажу, что тут мне больше всего хочется изобразить Шульман, забиться в норку и оттуда кричать, мол, я не эксперт, идите к экспертам. Но давайте я просто оговорюсь, что в этом вопросе я на своей правоте не настаиваю, и излагаю лишь скромное мнение.
Я исхожу из простого сопоставления тактик украинского майдана и армянской революции. Армянская тактика обеспечила победу ценой меньшего ожесточения сторон, в результате чего конфликт быстро затих, и сейчас реформы идут не столь проблемно.
Так что штабу Тихановской стоит сформулировать максимально простую децентрализованную тактику изматывания силовиков мирной городской герильей, с согласованным перекрытием улиц в географически разнесённых районах, сильным моральным давлением на сотрудников избиркомов – чтобы публиковали материалы, показывающие фальсификации, с сильным моральным давлением на родственников силовиков, чтобы вынуждали шлемоносных родичей к ненавязчивому саботажу – и так далее.
После того, как эта тактика будет озвучена, велика вероятность, что штаб будет разгромлен, а его руководство посажено в полном составе. Но децентрализованная тактика позволит далее обходиться уже без штаба.
В Армении хорошо сработала диаспора. У беларусов она тоже есть, надо пользоваться. Это давление на зарубежных лидеров, чтобы не признавали победы Лукашенко, а, напротив, признавали победу Тихановской.
В отличие от Венесуэлы, беларусские высшие силовики вроде не так сильно вовлечены в бизнес, а являются простыми бюджетниками, так что переманивать их на сторону легитимной пани президента будет проще.
Левый символ сыгран, сейчас в дело вступает центральный
Чтобы получить живое представление об анархо-индивидуализме, могу порекомендовать послушать такого анархо-индивидуалиста, как Александр Татарков. О своём мировоззрении он говорит довольно много. Ну а мы поговорим про различия с либертарианством.
Основной постулат анархо-индивидуалиста состоит в том, что именно индивид определяет для себя, как ему строить свою жизнь и свои отношения с окружающими, а любые нормы, поступающие извне, имеют для него статус благих пожеланий, и он имеет полное право исполнять их, принять к сведению, игнорировать, демонстративно нарушать и так далее. Разумеется, анархо-индивидуалист согласен с тем, что он несёт всю полноту ответственности за выбранную им линию поведения, но оставляет за собой право избегать этой ответственности. Единственное, в чём анархо-индивидуалист себя ограничивает – он не занимается построением властных институтов, это табу. Нарушение этого табу превращает его в обычного макиавеллиста.
Нетрудно видеть, что анархо-индивидуалист, не нарушая своих принципов, может существовать с окружающими и в состоянии гоббсовой войны всех против всех, и сидеть в лотосе, достигая просветления, и присоединяться к любой кооперативной деятельности, и анкапствовать, будучи частным предпринимателем.
Основной постулат либертарианства – принцип самопринадлежности. Человек принадлежит самому себе, и это довольно близко к представлениям анархо-индивидуалистов. Но ещё это означает признание института собственности, ведь если собственность отрицается полностью, то о самопринадлежности не может быть и речи, а если собственность отрицаетеся частично, то это означает допущение посягательств на самопринадлежность, например, принуждения. Поэтому либертарианец, в отличие от анархо-индивидуалиста, ограничивает себя не только в построении властных институтов, но и в посягательстве на чужую собственность.
С тех пор, как либертарианство было изобретено, сам феномен собственности подвергся анализу и сейчас обычно трактуется как целый пучок различных правомочий. Максималистский подход к собственности, когда она трактуется как абсолютное неограниченное право распоряжения объектом, очень удобен для того, чтобы рисовать карикатуры на либертарианство или ещё как-то его критиковать. Таких попыток в инфополе огромное множество, из наиболее интересных назову текст Лакси Катала Фундаментальные проблемы анархо-капитализма.
Анархо-индивидуализм – это удобная базовая рамка, в которой человек действует, строя с нуля свои отношения с незнакомым окружением, где действуют неизвестные ему правила, или же правила пока не выработаны.
Либертарианство – следующий логичный шаг к построению мирного процветающего общества, когда люди уже в целом признают правосубъектность друг друга, а значит, могут вырабатывать рамки для определения прав собственности и их передачи.
Отмечу, что либертарианство не совсем синонимично анархо-капитализму. Для понимания различий адресую читателя к соответствующей главе фридмановской Механики свободы Либертарен ли анархо-капитализм?
Вкратце о проблеме для тех, кому лень читать простыню в ЖЖ:
Журналистика умирает, это мировой тренд, связанный с тем, что СМИ потеряли монополию на распространение информации. С одной стороны, блогеры и поисковики убили новостные агентства. С другой стороны, качественные расследования и фактчекинг перестали приносить прибыль. В отрасли всё меньше денег от читателей, в результате СМИ становятся обслугой спонсоров, и это окончательно подрывает к ним доверие, особенно если СМИ скрывает своих спонсоров от читателей. Как решать проблему в обществе, где есть государства, регулирующие отрасль – неизвестно. Спрашивается, можно ли решить проблему в безгосударственном обществе, или упразднение регуляций тут уже никак не поможет.
Мне почему-то кажется, что в безгосударственном обществе снизится острота самой проблемы. Современные СМИ теряют доверие, потому что пишут о политике, а о ней всё сложнее писать непредвзято: читатель политизирован, спонсор политизирован, напишешь амбивалентно – сожрут с двух концов. Но в отсутствие государства отсутствует и истерика насчёт того, кто у власти, как делятся награбленные ресурсы, кто крысит общак, и всё такое.
Конечно, в отсутствие политической повестки всё равно останутся вопросы деловой репутации, споры об этичности тех или иных маркетинговых ходов и тому подобное. Фарш не провернёшь назад, и мир уже не вернётся к старым моделям журналистики, так что через какое-то время мы будем потреблять информацию теми способами и в такой форме, какая нам недавно и в голову не приходила. А потом войдёт в моду новый способ, и так до одури. Тем не менее, суть останется прежней: борьба за внимание. Кто-то будет конвертировать внимание в деньги, кто-то в славу. Кто-то будет работать на свои деньги в качестве хобби, а кто-то тянуть лямку на спонсорские.
Останется ли в товарных количествах старомодный качественный новостной контент с фактчекингом? Нет, фактчекинг это личное дело читателя, и обычно ему просто пофигу, реальная это новость, или информационное агентство “Панорама” – прочёл, орнул, переключился на что-то ещё.
Останутся ли журналистские расследования? Вряд ли они будут журналистскими. Скорее, это будет что-то вроде “компания нашла (или придумала) компромат на конкурента и сливает его через инфлюенсеров” или “читайте обзоры новинок рынка”.
Хорошо ли это, когда каждый может получать информацию во множестве разных источников, и ни в одном из них ты не можешь быть уверен? Это гораздо лучше, чем получать информацию в одном источнике, верить ему, и узнать через десять лет, что тебе врали.
Свободная торговля ведёт к тому, что на внутреннем рынке появляется большое разнообразие товаров, и стоят они дёшево. Это не удивительно, потому что свободная конкуренция достигает идеального состояния. Все имеют равный доступ на рынок. Нет никаких намёков на чью-то монополию.
У свободной торговли есть сильное отрицательное последствие. Многие местные товаропроизводители не выдерживают конкуренцию с иностранцами, разоряются и уходят с рынка. В критических случаях это явление может стать массовым. Гибнут целые отрасли, и население нищает. Товары продаются дешёвые, но это никого не радует. Денег на их покупку нет. Второе негативное последствие в том, что деньги местных жителей оказываются в руках иностранных продавцов и утекают за границу.
Как решить эту проблему без государства?
Анальный фокусник
Я долго пыталась представить себе ситуацию, при которой этот внутренне противоречивый набор утверждений может соблюдаться, и у меня получилось!
Я беру лодку, палатку, ноутбук, солнечную батарею, ружьё, патроны, сеть, удочки, ещё пару десятков килограммов барахла – и отправляюсь на небольшой остров в километре от ближайшего берега, где на берегу стоит деревня. Остров необитаем, и я объявляю его своим, хотя тут часто тусят рыбаки и отдыхающие, но никому пока не приходило в голову тут поселиться.
Дальше я начинаю вести хозяйство.
Можно наловить рыбы, этого хватит на уху, а если построить коптильню, то и немного заготовить. Но в деревне точно так же коптят рыбу, и мой привозной с острова товар не пользуется особым спросом. Можно посадить огород, но почва так себе, ручной немеханизированный труд малопроизводителен, а в деревне этой продукции у каждого полно.
Можно выйти на берег с ружьём и потребовать с отдыхающих денег за право тусить на моём берегу, но они не воспринимают угрозу всерьёз и согласны платить, только если я предоставлю взамен какой-то сервис. В ответ на предупредительный в воздух мне отвечают, что я сдурела, и они, конечно, уплывут, но завтра вернутся с оружием, потому что согласны терпеть моё присутствие в месте, где они привыкли отдыхать, лишь до тех пор, пока я им не мешаю. Я отвечаю, что пошутила, выношу копчёную рыбу к их пиву, мы тусим вместе, и инцидент оказывается исчерпан.
В конце концов я прихожу к следующей модели ведения хозяйства: ловлю рыбу для личного пользования, продолжаю вести этот канал, иногда пишу статьи на заказ, и начинаю играть роль гостеприимной хозяйки острова, которая развлекает отдыхающих беседами, а за это имеет донаты, преимущественно едой, и иногда под настроение сексом. Время от времени плаваю в деревню, чтобы закупиться всем необходимым. Товары там недорогие, я не могу конкурировать с их производителями ни по одной позиции, и мои деньги постепенно заканчиваются. В конце концов я понимаю, что стала тратить слишком много сил и времени на деятельность, приносящую мне несоразмерно малый доход, а на написание текстов за деньги остаётся слишком мало, да и интернет тут полудохлый. Так что я заканчиваю этот затянувшийся отпуск, собираю вещи и возвращаюсь туда, где интернет, горячий душ и прочие блага цивилизации, позволяющие мне сосредоточиться на том, в чём я более конкурентоспособна.
Да, при анкапе какая-либо бизнес-модель вполне может оказаться убыточной. Свободная торговля как раз и позволяет быстро осознавать такие вещи и переключаться на более прибыльную деятельность. А если в какой-то местности прибыльная деятельность с имеющимися компетенциями в принципе невозможна – то надо менять место и ехать туда, где компетенции более востребованы.
При этом отмечу, что в том же примере с островом, имея капитал и знания, я могла бы открыть яхт-клуб, или отель, или школу дайвинга, или организовать более масштабный промысел по добыче и переработке рыбы – и оказаться в прибыли. Тот же Сингапур был грязным и нищим, пока не привлёк инвестиции, так что одно и то же место в разных условиях может оказаться и полностью бесперспективным, и золотым дном.
Ну и в заключение отвечу-таки одной фразой на поставленный вопрос. Как решить проблему рыночной неэффективности без государства? Предпринимательской инициативой.
Есть известное утверждение о том, что на свободном рынке монополии не образуются. Это, разумеется, не так: на свободном рынке каждый имеет возможность обеспечить себе монополию. Для этого нужно так немного: всего лишь изобрести то, до чего остальные не додумались, внедрить это и начать продавать. Всё, у вас монополия. Если ваш продукт востребован рынком, то эта монополия ещё и принесёт вам сверхприбыль. Затем подтянутся конкуренты, и некоторое время вы можете сохранять свою сверхприбыль, если заключите с ними картельное соглашение. Затем кто-нибудь его начнёт нарушать, в надежде отжать себе долю рынка пожирнее, и через некоторое время от вашего картеля ничего не останется.
Но зачем подозревать людей в нехорошем? Пусть ваше картельное соглашение остаётся святым и нерушимым, потому что каждый из его участников назубок выучил дилемму заключённого и умеет думать на пару шагов вперёд. Поднимем бокалы за безоблачное будущее вашего бизнеса!
Увы, погода переменчива. Завтра появится тот, кто возмечтает о монополии. Он изобретёт то, до чего раньше никто не додумался, внедрит это и начнёт продавать. После этого внезапно окажется, что это был товар-субститут для продукции вашего картеля, и теперь у вас проблемы с конкурентоспособностью. Вам срочно придётся договариваться об увеличении выпуска и снижении цен, чтобы сохранить долю рынка, но всё равно постепенно ваша конка, ещё совсем недавно такая прогрессивная, начнёт проигрывать этому дрянному трамваю.
Что же делать? Рынок свободен, вход на него открыт для любого желающего, и это неустранимая помеха для любого, кто желает почивать на лаврах своих прежних свершений. Надо бы изобрести какую-нибудь штуку, которая бы позволяла ограничивать свободный выход на рынок, вот тогда старому почтенному бизнесу точно ничто не будет угрожать. Как бы её назвать? Во, назовём её государством! Отлично, осталось внедрить этот продукт и начать продавать.
А, что? Я ответила не на тот вопрос? Ну, извините…
Эх, молодость! Обещали завалить города навозом по колено! Что же пошло не так?
Представим себе анархо-капитализм. Развитая капиталистическая экономика с глубоким разделением труда и доминированием товарно-денежных отношений, плюс отсутствие государственной власти, то есть монополии на нормотворчество и насаждение этих самых норм в жизнь. Возможны ли в таком обществе гендерные предрассудки, касающиеся того, какому полу в целом какой стиль жизни подобает? Разумеется, возможны. Значит, есть почва для феминизма, то есть вопрос как минимум не лишён смысла.
Теоретически вполне можно представить себе ситуацию, при которой падение института государства приводит к торжеству хардкорных палеолибертарианцев, строящих свои контрактные юрисдикции, где женщине вовсе отказано в субъектности, и она является разновидностью семейного имущества. Баба хочет сама основать контрактную юрисдикцию, где будут иные порядки? Бабе слова не давали.
Однако любые попытки заставить работать некую умозрительную модель, сильно отличающуюся от реальных потребностей действующих субъектов, будут сталкиваться с более или менее активным противодействием. Сперва отдельные девианты изредка выражают сомнение в том, что действующие порядки являются наилучшими, затем подобные случаи накапливаются, рождают уже достаточно оформленное идейное течение, а затем, как уверяют нас классики марксизма, идея овладевает массами и становится материальной силой.
Разумеется, голых идей недостаточно, им желательно иметь экономическое подкрепление. Рабство не просто аморально, но ещё и экономически неэффективно. Ах, в данном конкретном случае эффективно? Пусть, но всё-таки оно аморально. Аналогично, мнение женщины стоит учитывать не только потому, что она такой же человек, но и потому что это может оказаться полезным. Но даже если это вздорная баба, то она всё-таки такой же человек.
Какие методы допустимы для продвижения феминизма при анкапе? Те же, что и для любого другого общественного движения: пиар-кампании, частная дискриминация, шейминг и тому подобные способы морального давления.
До какого градуса упоротости может дойти феминизм при анкапе? Теоретически – до столь же серьёзного, что и сейчас. Но тут, опять же, важна не только риторика, но и экономика. Да, мужики потенциальные насильники, но конкретно Вася ценный сотрудник. Хочешь, чтобы он бы уволен – делай его работу за те же деньги. Да, дайверсити в совете директоров в среднем увеличивает доход корпорации. Но если дайверсити становится самоцелью, это уже карго-культ, и доход падает. Короче говоря, риторика поверяется здравым смыслом, и принимается без особенных обсуждений, если не особенно ему противоречит.
В дополнение ко всему вышесказанному предлагаю перечитать главу Торг в условиях анархии из фридмановской Механики свободы. Именно равноправие оказывается точкой Шеллинга в вопросе о гендерных правах, и дискуссии на эту тему неизбежно будут крутиться именно вокруг равноправия. Поэтому перекосы в гендерных привилегиях в ту или иную сторону всегда будут порождать серьёзное противодействие, а собственно равноправие продавать публике довольно просто.
Их “клиенты” напоминают нам, что есть вполне настоящие психопаты, маньяки, серийные убийцы и прочие проблемные персонажи. И большинство из них совсем не Декстеры и Ганнибалы Лекторы, и не действуют сообразно общественному благу. И, ввиду своеобразия протекающих в их мозгу процессов, нет никакого понятного способа убедить их доводами или аргументами.
Чем против них может помочь остракизм?
Как будет выглядеть система поиска и уничтожения либо изоляции таких “Джеков-потрошителей”? Если изоляция, а не уничтожение, то на чьи деньги и чьими силами?
анонимный вопрос
Люди ценят безопасность и готовы за неё платить. Неадекватные агрессоры не просто представляют опасность, но за счёт своей видимой иррациональности эта опасность ещё и кажется более серьёзной, чем если бы люди включали холодный разум страхового агента. Тут действуют те же соображения, из-за которых люди больше боятся терактов, чем автокатастроф, хотя от последних смертность куда выше.
Наиболее очевидный рыночный агент, который мог бы обеспечивать такую услугу – это, конечно, страховые компании. Они собирают взносы, пока клиент в безопасности, и выплачивают премию в страховых случаях. Стало быть, если предполагать, что страховые кампании действуют добросовестно и не кидают клиентов, то в их интересах содействовать максимальной безопасности клиентов.
Но безопасность от маньяков можно обеспечивать по разному, и это уже определяется общественными нравами. Клиенты могут желать безопасности от стай бродячих собак, но категорически протестовать против их поголовного истребления, так что тем, кто возьмётся удовлетворять этот каприз, придётся учитывать соответствующее ограничение в средствах.
Аналогично, простая эмпатия уже не позволяет нашему богатому и благополучному обществу (а при анкапе оно предположительно окажется ещё более богатым и благополучным) требовать безопасности от буйных психов через их истребление, речь скорее идёт о лечении. Опять-таки, психическое нарушение может оказаться не врождённым, но приобретённым, например, в результате травмы, а до того человек вполне мог быть почтенным клиентом одной из страховых компаний. Так что очевидным направлением мысли в нашем случае будет изыскание способов лечения.
Дорого ли это обойдётся? Сущие копейки. Я не зря упомянула сравнение терактов и автокатастроф. На предотвращение терактов тратится несоразмерно много. Точно так же и буйные психи получат несоразмерно много внимания, хотя их число совершенно ничтожно. Конечно, если у человека с психическими проблемами был страховой полис, он получит более качественное и дорогое лечение, но даже если полиса не было, его всё равно постараются вернуть в норму, причём вполне гуманными методами.
Давайте посмотрим, какие могут быть предпосылки для создания и деятельности профсоюзов в условиях анкапа.
На старте имеем анкап, то есть анархию (отсутствие общепризнанного института выработки норм и принуждения к их исполнению, сиречь государства) плюс капитализм (развитые товарно-денежные отношения, частная собственность на средства производства, свобода договора и так далее). В какой момент, с какой целью, с какими ограничениями и насколько успешно в таком обществе может появиться профсоюз (организация по координации коллективного давления наёмных работников на работодателей)?
Найм на работу это обычная сделка по оказанию услуг со стороны нанимаемого. Будут ли это услуги по массированию пяточек, ведению документооборота или обслуживанию станка – дело десятое. Договор об оказании услуг обычно предусматривает характер и объём услуг, а также размер и принципы оплаты. В любом случае, договор не может предусмотреть все мыслимые нюансы, а потому допускает более или менее вольную трактовку отдельных положений, что обычно выражается в виде неформальных традиций. Каждая из сторон договора, разумеется, предпочитает формировать традиции к своей выгоде.
Основным инструментом, который имеется у работника в ситуации его неудовлетворённости текущим положением вещей на работе, оказывается угроза отказа от работы. В сущности, неважно, соблюдает ли работодатель договор. Работника могут не устраивать текущие условия, даже если они лучше чем ситуация, имевшая место на момент заключения договора. Например, он успел повысить свою квалификацию, и уверен, что теперь стоит дороже. Или он видит благоприятное изменение рыночной конъюнктуры, повлёкшее увеличение прибыли работодателя, и полагает, что с его стороны было бы резонно частью этой прибыли поделиться с работником.
Столкнувшись с перспективой производственных потерь, работодатель может предпочесть пойти на компромисс или даже удовлетворить требования работника в полном объёме. Таким образом, договор (или не соответствующие договору неформальные практики) пересматривается, и стороны живут дальше в новой реальности. Или же работник получает отказ, и либо смиряется с этим, либо исполняет свою угрозу, что закономерно приводит к увольнению.
Когда работников этой профессии много и на предприятии, и на рынке труда, заменить уволившегося нетрудно. Отсюда вполне естественный хинт со стороны работников конкретной профессии: предъявлять согласованные требования, угрожая массовым отказом от работы. Если такая практика становится повторяющейся, есть смысл образовывать постоянные структуры для координации, то есть профсоюз.
Поскольку на дворе анкап, я принципиально не рассматриваю насильственные способы повышения ставок в этом конфликте, речь идёт только о мирном давлении.
Что происходит дальше? Чем выше прямые и косвенные издержки предпринимателя от нарушения работниками договорных обязательств, тем выше вероятность появления предпринимательского решения, радикально устраняющего проблему. Это может быть автоматизация производства, перенос бизнеса в регион с более лояльной рабочей силой, просто закрытие предприятия с переброской капитала во что-то более капиталоёмкое, нежели основанное на массовом унифицированном труде.
Таким образом, профсоюзы при анкапе возможны, но порождают отрицательную обратную связь, и чем более успешно они действуют, тем скорее союзы упраздняются вместе с породившей их профессиональной группой. Поэтому мне видится более устойчивой модель со спонтанными массовыми акциями недовольства, не порождающими создание постоянных организаций по придумыванию новых поводов для давления на работодателя. Гнев убедительно работает, пока не институционализируется.
Ведь если я просто маленький предприниматель, у меня всё может отжать ОПГ с района. А таких ОПГшных группировок станет немыслимо много в силу быдляцкой человеческой природы и нежелания работать. Мне что, надеяться только на пистолет в кармане?
Тигренок
Я очень подробно разобрала эту тему в сценарии к ролику Libertarian Band про условия устойчивости анархии, можно даже не читать дальше, а посмотреть видео и этим ограничиться.
Если вас угораздило оказаться в нищем обществе, где грабёж существенно выгоднее мирного труда, то вам, маленькому предпринимателю, действительно придётся надеяться и на свой пистолет, и ещё на хорошую крышу – вы будете тратить на защиту в той или иной форме весьма значимую долю своих доходов, а цена вашего недоверия ко всем подряд будет закладываться вами в цену продаваемых вами товаров, за что придётся расплачиваться потребителям. Так что жизнь у вас будет бедная, опасная, а мирным соседям вы будете серьёзно проигрывать в производительности труда – и так до тех пор, пока некоторая критическая масса людей в обществе не выползет из болота бедности: деньги дают уверенность в завтрашнем дне, то есть увеличивают горизонт планирования людей. Так они отучаются жить по принципу “умри ты сегодня, а я завтра” и переключаются в режим “дадим друг другу жить”.
В любом случае, какими бы ни были ваши стартовые условия, к мирному устойчивому безгосударственному обществу вы сможете перейти не раньше, чем у вас появится готовность лично отстаивать свою индивидуальную свободу. То есть, как вы совершенно корректно заметили, надеяться на пистолет в кармане. Пистолет в сейфе, который вы не решаетесь применить, как бы чего не вышло, вам никак не поможет.
