Рубрика: Все записи

Как возникает кооперация между членами разных групп

Волюнтарист, Битарх

Принято считать, что такие сугубо человеческие явления, как культура, традиции и социальные нормы являются необходимыми для того, чтобы сделать возможной кооперацию между разными обществами. В то же время животных, у которых отсутствуют подобные явления, принято считать социальными сугубо по отношению к собственной группе и враждебно настроенными к представителям других групп. Конечно, нельзя недооценивать важность этих явлений, однако они вполне могут быть необязательными для возникновения кооперации между группами.

Как продемонстрировало исследование карликовых шимпанзе или бонобо – ближайшего генетического родственника человека, они проявляют высокие уровни толерантности между членами разных групп. Они могут вместе путешествовать, отдыхать и питаться. Нередким у бонобо является обмен ресурсами между группами. Мало того, как было замечено, индивиды, которые проявляли более просоциальное поведение внутри своей группы, были также более просоциальными и по отношению к представителям других групп. При этом такая кооперация не возникает под влиянием какой бы то ни было культуры или социальных норм. Можно сказать, это попросту является естественным состоянием для бонобо.

Стоит также сравнить бонобо с обыкновенными шимпанзе. Они уже довольно враждебны к чужакам, межгрупповые столкновения в их случае вполне могут заканчиваться даже летальным насилием. Почему же возникает такая разница? Если сравнивать нейрофизиологию обыкновенных и карликовых шимпанзе, у последних оказывается в два раза выше плотность серотониновых нейронов в миндалевидном теле мозга. Кроме того, стоит отметить взаимоотношение в вопросе агрессии между серотонином, окситоцином (гормоном, который способствует только внутригрупповой просоциальности или так называемому парохиальному альтруизму) и тестостероном (половым гормоном). У обыкновенных шимпанзе наблюдается высокая реактивность тестостерона, что снижает их толерантность и провоцирует стремление к сражению за более высокий статус. И как известно из исследований, функция серотониновой системы (которая у бонобо выражена сильнее) в том числе состоит в ингибировании проагрессивного влияния тестостерона. Просоциальность стимулируется и окситоцином, и стоит отметить, что серотониновая система может оказывать влияние на его выделение.

Не стоит забывать и того, что кооперативно-коммуникативные навыки, возникшие на ранних этапах эволюции человека, были ключевыми для возникновения различных форм человеческого культурного познания, включая язык. Поэтому вполне можно предполагать, что просоциальность и кооперация возникают не просто ввиду культуры. Скорее, все эти явления имеют общие эволюционные корни. И основой для их возникновения вполне может быть развитие механизма ингибирования насилия и усиление серотониновой функции в ходе эволюции. Такая адаптация необходима для мирного сосуществования и предотвращения летального насилия, которое во многих обстоятельствах является крайне губительным для всей популяции. Кроме того, наблюдение такой адаптации у бонобо в крайне сильной форме свидетельствует, что «постоянные войны между соседними группами не обязательно являются наследием человечества и не кажутся эволюционно неизбежными».

Часто можно услышать от всяких левых про то, что АЭШ не опирается на эмпиризм, а соответственно вообще не понятно, как будет работать праксиология, к примеру. Можете прояснить эти моменты?

Lazzy

Праксиология – это действительно просто комплекс дедуктивных выводов из аксиомы действия: “человек ставит цели и выбирает средства для их достижения”. В той мере, в которой реальные люди удовлетворяют этой аксиоме, для них работает праксиология. Точно так же, скажем, евклидова геометрия это комплекс дедуктивных выводов из пяти аксиом, и в той мере, в которой реальное физическое пространство и объекты в нём соответствуют этим идеальным геометрическим формам, для них будет работать эта геометрия. Заменяем аксиомы – и получаем, например, риманову геометрию, которая будет отличаться от евклидовой, и лучше подходить для описания реальных объектов в пространстве с другими свойствами.

Аналогично, если мы заменим аксиому действия, например, на “человек это инструмент реализации божественной воли”, то нам придётся выводить для неё уже другую праксиологию, и в той мере, в которой реальные люди удовлетворяют этой новой аксиоме, выведенная нами праксиология будет для них работать. Хотя, конечно, исследователю при таких исходных данных будет куда интереснее изучать уже не праксиологию, а богословие.

Мы можем условно сказать, что левые (точнее, сторонники социальной инженерии) строят свою праксиологию на чём-то вроде “действия человека это феномен воздействия на него сил материального мира, подчиняющихся объективным законам физики и биологии”. Дедуктивные выводы из этой аксиомы образуют тот набор подходов, который левые применяют к людям. И это тоже как-то работает.

Таким образом, праксиология действительно не опирается на эмпиризм. Она эмпиризмом проверяется. Надеюсь, получилось прояснить.

Левая праксиология

Либертарианская теория войны, начинаю писать книгу

Хватит, пожалуй, кидаться в вас неструктурированными заметками, пора приниматься непосредственно за книгу.

Актуальная версия книги будет лежать на моём сайте в фиксированном месте по адресу https://ancapchan.info/war/ . Сейчас там доступно примерное оглавление, которое даёт представление о том, какой я вижу структуру будущего текста. Ну и для затравки сразу выкладываю небольшое предисловие.

Масштаб задачи меня немного пугает. К тому же хочется не затягивать процесс написания на год с хвостиком, как это было с базовой книгой про анкап, а управиться как-то пошустрее. Пожелайте мне удачи, подбодрите донатами, критикуйте текст по мере появления – давайте вместе чуточку раздвинем горизонт человеческих представлений о мире (ну, ладно, в нашем случае не столько о мире, сколько о войне).

Типичный политик – психопат

Волюнтарист, Битарх

Известно, что более половины людей не наберёт результат выше 2 баллов из 24 по тесту Роберта Хаэра PCL:SV. И лишь 1 – 2% индивидов наберёт результат от 13 и выше, указывающий на наличие высокого уровня психопатии. Но интересно, как бы этот тест сдал «типичный» политик? Опираясь на статью «О политике и психопатии», давайте проведём мысленный опрос и выставим его личности оценки от 0 до 2 баллов по каждой черте психопатии.

Начнём с первого фактора психопатии, оценивающего эгоистичность, бессердечность и безжалостность индивида.
– Присуще ли типичному политику поверхностное очарование? Разумеется, ему очень важно хорошо продемонстрировать себя перед публикой. Стоит также сказать, что он склонен выдавать себя не тем, кем является, и симулировать эмоции. По данному пункту ему точно можно поставить 1 балл, а возможно и 2 балла.
– Считает ли он себя лучше, чем все остальные, т. е. тем, кто достоин править другими? Он хочет власти, так что 1 балл точно получает, а возможно и 2 балла.
– Он лживый, неискренний, манипулятивный, недобросовестный, нечестный? Нечего и сказать, 2 балла.
– Ему не хватает эмпатии, чувствительности и уважения к другим людям? И мы говорим именно о людях как об отдельных индивидах, нас не интересуют его чувства к некой нации или политическому курсу, поскольку эмпатию можно испытывать только к индивидам. Конечно же, ему на самом деле плевать на отдельных людей, кроме, разве что, своих друзей и членов семьи, так что уверенно ставим 2 балла.
– Уклоняется ли политик от ответственности за свои действия? Разумеется, он будет покрывать свои неправильные поступки, и возьмёт на себя ответственность только в том случае, если это принесёт ему ещё больше власти, богатства или известности, так что можем уверенно ставить 1 балл, а то и 2 балла.
– Политику не хватает вины и раскаяния, он холоден к другим? Его никак не волнуют боль и страдания жертв его действий? Да, он принимает законы, которые причиняют людям неудобства, делают их беднее или нарушают их права, так что уверенно ставим 2 балла.

Перейдём теперь ко второму фактору психопатии, оценивающему то, насколько антисоциальным является образ жизни индивида.
– Политик импульсивный, безрассудный, опрометчивый, непредсказуемый? Не всегда, однако время от времени он может поддерживать крайне рискованные решения, так что ставим 1 балл.
– Он нетерпелив, несдержан и раздражителен? Тоже не всегда, но нередко политики позволяют себе резкие, «алармистские» призывы, так что тоже ставим 1 балл.
– Его образ жизни паразитический, он не имеет долгосрочных целей на будущее? Конечно, цели он имеет, но эти цели состоят в том, чтобы добиться власти, богатства и популярности, ухудшив положение других. Также политик живёт на принудительно взимаемые с людей налоги, так что он паразит, который получает 1 балл.
– Он безответственный, ненадёжный, не соблюдает свои обязательства? Уверенные 2 балла.
Однако, что касается антисоциального поведения в подростковом и взрослом возрасте, политику это не свойственно, а если он всё же когда-то вёл так себя – это скроют от публики, так что здесь нельзя уверенно дать какую-то оценку.

В итоге типичный политик получает от 9 до 12 баллов по фактору 1 (что является максимальным результатом), и 5 баллов по фактору 2. Его суммарный результат – от 14 до 17 баллов. Оказывается, он уверено входит в худшие 1 – 2% населения. Он не тот, с кем мы бы хотели себя ассоциировать, а уж тем более за кого голосовать. И в правильно устроенном человеческом обществе его бы просто изгнали, он бы не получил ни малейшей доли власти.

От себя ещё хочется добавить сравнение типичного политика с военными преступниками. Как демонстрируют исследования, обычные насильственные преступники имеют хоть и высокие суммарные, но довольно равномерные показатели по двум факторам психопатии, тогда как военные преступники в сумме хоть и имеют такие же показатели, но при этом более высокие по фактору 1 и более низкие по фактору 2. Это не слишком уж антисоциальные личности. При этом они чрезмерно жестоки и бессердечны, как и типичный политик.

Сетевое государство, глава 2.7. Фрагментация. Фронтир. Четвёртый оборот. Будущее – это наше прошлое.

Готов перевод очередной главы книги Баладжи Шринивасана Сетевое государство. Если предыдущая глава показалась мне затянутой, перенасыщенной фактами и недонасыщенной идеями, то здесь баланс более или менее выправился.

Автор указывает, что раз уж мир вскоре перестанет крутиться вокруг США, есть смысл заранее к этому подготовиться, начав с распространения новых нарративов и концепций, объясняющих положение дел. После чего выкатывает целых четыре, вот они, слева направо, в заголовке.

Некоторые из них, вроде тезиса о фронтире, были для меня более или менее на слуху, некоторые соображения оказались при всей своей простоте довольно новыми – как, например, тезис о том, что будущее, применительно к общему уровню централизации, в ближайшие годы будет в зеркальном порядке повторять прошлое.

Никак не получается выделить время на перевод очередной главы книжки Эрика Мака, а надо бы, потому что на её перевод пришёл небольшой донат. Но Сетевое государство – срочный заказ, и так не получается выдерживать оговоренные темпы. Так что ощущаю лёгкие угрызения, но придётся мне их ещё какое-то время потерпеть.

Libertarian Band, ролик про FSP

Команда Libertarian Band, с которой я давным-давно сотрудничала в создании роликов с введением в либертарианство (потом этот опыт пригодился мне при написании книги), после долгого перерыва разродилась отличным видео про Free State Project.

Это второй их ролик, посвящённый либертарианским сообществам (первый, выпущенный в конце 2021 года, был про Монтелиберо.

Пришедший мне на смену сценарист работает в совершенно другом стиле: там, где у меня предпочтение отдавалось собственным, по возможности оригинальным, соображениям, у него фокус сделан на гораздо более богатой фактуре. Вышло, на мой взгляд, весьма занимательно, здорово, что ребята ещё живы и продолжают выдавать базу.

Теперь, конечно, напрашивается видео про Либерленд, надеюсь, не пройдёт и года, как они обогатят свой плэйлист соответствующим выпуском.

Наброски по либертарианской теории войны. Часть 2, о том, что NAP – плохой критерий.

Когда я писала книгу про анкап, вы могли в прямом эфире наблюдать результаты творческого поиска. Материал уже после публикации переструктурировался, по итогу бесед в комментах, личного общения и простого перечитывания текста вводились серьёзные правки формулировок, а пара глав вовсе была выброшена, после чего вторая часть книги началась заново в другом ключе. И это я ещё шла по достаточно знакомой территории: либертарианская доктрина давно и неоднократно изложена, от меня требовалось лишь её переосмысление и краткий пересказ.

Что касается либертарианской теории войны, то здесь поле непаханное, поэтому писать сразу книгу я не берусь, просто фиксирую покамест отдельные соображения. Единственная опора, которая у меня сейчас есть, это изложенные в первой части набросков вопросы, на которые либертарианская теория войны должна отвечать. Вот по ним и пройдусь.

Как определить, когда стоит начать войну?

Напомню, что войну я определяю как класс конфликтов, в которых как минимум для одной стороны выживание противника не является сдерживающим фактором. То есть, если совсем строго, то сторона конфликта, готовая убивать, войну ведёт, а сторона конфликта, не готовая убивать, войну не ведёт, даже если это её прямо сейчас пытаются убить. Таким образом, даже если на кого-то напали с целью убить, он не оказывается автоматически в состоянии войны, а волен самостоятельно выбирать, вести ему самому войну, или как-то от этого уклониться.

Уклонение может быть прямым: использовать пассивную защиту, убежать, спрятаться – что-то в этом духе. А может быть косвенным: прибегнуть к чужой защите. Тут сразу возникает проблема нечётких границ. С одной стороны, даже если субъект кормит и снаряжает своего защитника, а также платит ему зарплату и обещает признать его собственность на захватываемые им трофеи, он всё равно сам непосредственно не воюет. С другой стороны, возьмём оператора дрона: он может сидеть в тысяче километров от цели, попивать кофе и вообще ничего не иметь против объекта ликвидации: следует ли считать ведущим войну этого оператора – или его заказчика, который испытывает к объекту ликвидации неприязнь, достаточную, чтобы раскошелиться на найм оператора? Чем вообще оператор дрона принципиально отличается от самого дрона? Тем, что он принимает решение об убийстве? А если дроном управляет ИИ, и сам принимает это решение?

Короче говоря, в условиях, когда вокруг везде глубокое разделение труда, найти того, кто ведёт войну полностью самостоятельно, так же легко, как найти того, кто живёт полностью натуральным хозяйством.

Кстати, это обстоятельство также затрудняет и точное определение того, кто начал войну, а стало быть, кто агрессор, сиречь инициатор насилия. Стороны могут долго, изобретательно и преимущественно чужими руками делать друг дружке гадости, а потом какая-то очередная гадость почему-то начинает трактоваться окружающими, как начало войны и легитимный повод ответить на агрессию всей своей военной мощью.

К чему я это всё? К тому, что в либертарианской теории войны недостаточно просто сказать “NAP”. Это абстрактный принцип, который можно применять к любому межперсональному взаимодействию, чтобы решить: вот конкретно в этом элементарном действии агрессор Вася, жертва агрессии Петя. А перед этим было действие, в котором агрессор Петя, а жертва агрессии Вася. А ещё раньше… и так, пока не надоест. Агрессивный ЦАХАЛ бомбит Хамас. Ну, да, бомбит. Если мы берём в качестве начала отсчёта 8.10.2023, то агрессор ЦАХАЛ. Если 7.10.2023, то агрессор Хамас. Отмотаем дальше в прошлое – и скатываемся к вопросам о праве собственности на землю, содержании священных текстов и тому подобному. То есть NAP как критерий, когда начинать войну, неприменим, по крайней мере, в чистом виде. По крайней мере, когда речь идёт о коллективных конфликтах, а не элементарных ситуациях типа “ты просто прогуливаешься, на тебя кидаются с ножом, и как определить, в какой момент выстрелить в нападающего”.

На этом заканчиваю вторую часть заметок, не получилось даже первый вопрос до конца разобрать, но лучше я буду выкладывать мелкие заметки почаще, так общая скорость работы получится выше. Помимо сквозной нумерации и ссылок на предыдущие куски текста, буду также использовать для этих заметок тег ЛТВ (либертарианская теория войны).

Милей

Понедельник у меня начался с новости о победе Хавьера Милея на президентских выборах в Аргентине. На столе как раз оставалось немножко просекко в бутылке, хватило на символический тост в ознаменование светлого будущего. Вот о будущем и хочется сказать пару слов.

Одни смотрят на Милея с надеждой: вот, мол, Аргентине предстоит демонтаж изрядной части государства, аргентинцы заживут как люди, а там, глядишь, другие захотят, может, и нам чего достанется.

Другие смотрят на него с подозрением: вот, мол, дорвался популист до власти, Зеленский тоже называл себя либертарианцем, а теперь готовится стать военным диктатором, так и этот ничего толком не сделает в экономике, только аборты запретит, и дискредитирует наше любимое либертарианство перед широкими народными массами.

Обе точки зрения излишне фокусируются на собственно Аргентине. Между тем Аргентина для большинства из нас – это далёкая сказочная страна в другом полушарии, и тамошние либертарианцы либо справятся, либо облажаются сами, без нашего участия. Нам же, по крайней мере тем, кто намерен сохранить свою субъектность, предстоит не только следить за новостями из-за океана как за спортивным матчем, но анализировать, выносить для себя уроки, популяризировать нарабатываемый аргентинцами опыт – короче, нужно по полной программе воспользоваться таким подарком судьбы, как появление либертарианства, в самом его радикальном анархо-капиталистическом изводе, на большой политической сцене.

Так-то оно понятно, что либертарианские реформы лишь тогда поднимаются на знамя большинством, когда государство успело облажаться по полной, и решительно всем видна полная безнадёжность дальнейших попыток жёстко рулить обществом. Поэтому даже при самом благоприятном раскладе аргентинцам предстоит в ближайшее время всего лишь выползать из той нищеты и того бардака, куда их загнал предыдущий режим. Когда общество станет более зажиточным, идеи активного перераспределения богатства как важнейшей государственной функции вновь вылезут из-под лавки. Поэтому очень важно, чтобы многие другие народы сумели поймать аргентинский кураж и подхватили идеи сокращения государства. А для этого уже нам придётся хорошенько поработать.

Лечение неизлечимого: единичный случай пациента-психопата, проходящего терапию

Волюнтарист, Битарх

С момента первой концептуализации психопатии в современной психиатрии, это состояние считалось практически неизлечимым. Однако существует экспериментальный подход, который может опровергать подобный взгляд. Схемная терапия – психотерапия для лечения расстройств личности, которая хорошо проявила себя в терапии пограничного расстройства, но также была адаптирована и к пациентам с другими проблемами, включая тех, которые обладают высокими уровнями психопатии.

Существует исследование случая схемной терапии психопатии у 25-летнего насильника. Его отец был жестоким человеком, применяющим к нему избиения и авторитарное воспитание. С 8 лет пациент проявлял серьёзные поведенческие проблемы, в 17 лет он был впервые осуждён за нападение с причинением тяжкого вреда, а в 19 лет вместе с подельником совершил изнасилование, после чего пытался скинуть всю вину на жертву (называя её проституткой и утверждая, что она дала согласие) и на подельника (говоря, что он его к этому принудил).

Сначала пациент прошёл тест PCL-R. Он получил 4 балла из 8 по межличностному компоненту (лживости, манипулятивности и т. п.), 7 из 8 по аффективному (нехватке эмпатии, вины, других эмоций и непринятию ответственности за свои действия), 6 из 10 по импульсивности и 8 из 10 по антисоциальности (истории поведенческих проблем и преступности). Учитывая ещё черты вне компонентов (сексуальную распущенность и склонность к множественным краткосрочным отношениям), он получил 28 баллов из 40 – высокий уровень психопатии.

Терапия заняла 4 года. В первый год терапевт зарабатывал доверие пациента и прорабатывал его контроль над импульсивной агрессией. Также он обсуждал его ранние поведенческие проблемы и подталкивал к оценке своих эмоций. Изначально пациент испытывал трудности с этим и не хотел признавать вину за содеянное. Однако позже у него удалось вызвать чувство вины. Он разрыдался, признал ответственность, сожалел, что не смог сдержать себя, и сказал, что заслуживает отплачивать этот поступок до конца своей жизни. Через год у терапевта получилось наладить с пациентом тесную эмоциональную связь прибегая к эмпатической конфронтации (убеждению пациента в искренности своих намерений).

На втором году пациент решил покончить с прошлым. Кроме того, он завёл отношения с девушкой (часто сопровождавшей его мать при посещении клиники), после чего начал вести с терапевтом разговоры о дружбе и любви. Хотя отношения были позже разорваны по причине измен со стороны девушки, он всё же хотел построить здоровые отношения.

В последние два года пациент проходил воображаемые упражнения, в которых он представлял, описывал и прорабатывал воспоминания о жестоких поступках своего отца. После этого ему разрешили покидать клинику, он завёл новые отношения и прошёл ресоциализацию. По окончанию 4 лет терапии он был освобождён, нашёл работу, завёл ребёнка и больше не участвовал в криминальной деятельности.

Ещё 3 года он наблюдался у терапевта и снова сдал тест PCL-R. Теперь он получил всего 1 балл из 8 по межличностному компоненту, 1 из 8 по аффективному и 3 из 10 по импульсивности. Конечно, неизменным остался антисоциальный компонент, но это преимущественно ввиду его исторического характера. В сумме он набрал 14 баллов из 40, что уже не является высоким показателем психопатии.

Конечно, такой подход является очень долгим. Создание и применение фармакологических средств для исправления дисфункции механизма ингибирования насилия, ввиду которой и проявляются межличностный и аффективный компоненты психопатии и нехватка определённых эмоций у человека, потенциально может дать более быстрый и надёжный результат. Но по крайней мере он разрушает миф о неизлечимости психопатии и насильственного поведения, что даёт нам огромные перспективы в искоренении проблемы насилия в человеческом обществе. Также стоит учитывать, что врождённые предрасположенности к слабому ингибированию насилия на практике склонны проявляться ввиду негативного влияния среды, поэтому очень важной является правильная психологическая работа с детьми.

Сетевое государство, глава 2.6: Если фейковые даже новости, то что говорить об истории?

Готов перевод очередной главы книги Баладжи Шринивасана Сетевое государство. Очень, очень муторно шёл перевод. Всё-таки эта традиция тщательного разжёвывания материала мне несколько чужда. В тексте слишком много фактуры и слишком мало мыслей, такие вещи я бы утрамбовывала в приложения, фактуре место там.

Можно было бы предположить, что проблема в том, что фактура тут американская, а нам многое из упоминаемого не особенно близко. Но нет, возьмись он пережёвывать китайский или российский материал, вряд ли мне было бы интереснее.

В общем-то, краткое содержание этой главы полностью исчерпывается её названием, но ваши вкусы могут отличаться от моих. В конце концов, меня тоже время от времени просят рассказать именно каких-нибудь исторических баек в подтверждение своих мыслей, так что вполне допускаю, что многим для убеждения нужны именно байки. Их тут есть.