Тег: анкап

А как при анкапе..?

Мне постоянно приходят однотипные вопросы: а как при анкапе будет реализована та или иная фигня, которая сейчас реализуется либо непосредственно государством, либо частниками, но в условиях плотного государственного регулирования. Довольно часто такого сорта вопросы имеют граничное условие: не у всех есть деньги, чтобы купить эту фигню на свободном рынке, чем, собственно, и вызван интерес вопрошающего: как обеспечить неимущих дорогой фигнёй, если не за счёт грабежа.

Конечно, можно долго говорить, что в условиях свободного нерегулируемого конкурентного рынка эта страшно нужная людям фигня будет дешевле и качественнее, чем сегодня, но такие доводы не могут полностью отменить вышеупомянутое граничное условие: всё равно деньги на неё будут не у всех, и в том числе останется возможность того, что денег на неё не будет у некоторых из тех, кому она позарез нужна. Кто им её поможет купить?

У меня есть простой ответ: это сделаете лично вы, те, кого так волнует этот вопрос. Потому что лично вам важно, чтобы нуждающиеся получили эту фигню (иначе вас не волновал бы так этот вопрос). А ещё лично для вас это будет не особенно напряжно, ведь вы будете достаточно богаты, чтобы позволить себе эту мелкую трату. Почему? Потому что вы можете прямо сейчас купить биткоин. Пусть даже не целый биткоин, а какую-то долю. А к тому моменту, как на земле наступит анкап, это сегодняшнее приобретение будет уже настолько ценным, что такую мелкую благотворительность вы легко себе позволите.

Действуйте)))

Право и закон при переходе к анкапу

В комментах задали очередной вопрос по сабжу, и как-то неохота отвечать с сугубо теоретических позиций, потому что у меня уже три года с хвостиком есть возможность пытаться что-то внедрить. Так что хочу порассуждать о проблемах права и закона в анкап-сообществе на примере Монтелиберо.

Очерчу используемый мною понятийный аппарат. Право – принятый в сообществе порядок разрешения конфликтов. Закон – правовая норма, которую в сообществе считают допустимым навязывать силой. Суд – процедура разрешения конфликтов третьей стороной, не вовлечённой в конфликт. Юрисдикция – подсудность, то есть круг конфликтов, которые в сообществе принято разрешать конкретным судом.

Монтелиберо, как и любое другое анкап-сообщество в эпоху доминирования государств, не может претендовать на полную юрисдикцию над своими участниками. Да, любой вопрос может быть решён в юрисдикции Монтелиберо – но только если государство об этом не в курсе. В противном случае государство может навязать свои требования о том, что стороны конфликта обязаны сделать.

Сообщество Монтелиберо – маленькое. В нём нет возможности для полноценной рыночной конкуренции множества разномастных судов. Однако это не повод идти на поклон к государству. В конце концов, мы же внедрили у себя токеномику – и теперь имеем собственную, очень дешёвую и эффективную финансовую систему. На одном-единственном блокчейне, без конкуренции между ними (пробовали добавить другие, не прижились). Хотя в частном порядке ничто не мешает обмениваться любыми ценностями: хоть товарными, хоть фиатными, хоть разномастной криптой. Точно так же и с судами: по взаимному согласию споры можно разрешать хоть броском монетки, хоть медиацией у заранее оговоренного авторитета, хоть поединком – но если согласия нет, то придётся рассчитывать на некий унифицированный судебный механизм по умолчанию.

Каждая юрисдикция подвержена сильному положительному эффекту масштаба: чем больше конфликтов в ней разбирается, тем для большего числа потенциальных конфликтов будет заранее оговариваться именно эта юрисдикция. Оно и понятно: люди экономят мышление и без особой нужды не станут держать в голове много различных правовых механизмов, в пределе склоняясь к единому варианту, даже если в конкретном деле он не самый оптимальный. Отрицательные эффекты масштаба тоже есть: даже самый эффективный судья вряд ли в состоянии серьёзно нарастить свою производительность, и при увеличении спроса скорее задерёт ценник. Поэтому для масштабирования такого рода услуг удобно применять механизм франшизы: судьи могут различаться, но пользоваться при этом будут единой процедурой и едиными правовыми нормами.

Откуда им взяться? Точка Шеллинга здесь – процедуры, принятые во вмещающей юрисдикции, то есть в черногорских судах. Почему? Хотя бы потому что именно туда теоретически будут обращаться те, кто окажется недоволен решением суда Монтелиберо. Но, поскольку в местном законодательстве полно всякого этатистского мусора, его, конечно, нужно выкидывать, заменяя своими доморощенными понятиями. Базовых принципов в либертарианстве мало, но конкретные правовые нормы, не противоречащие им, могут быть разными. И тут точками Шеллинга станут прецеденты. Каждому следующему суду будет легче применить ранее использованную норму, чем изобретать новую для каждого следующего случая. Да и всем участникам сообщества Монтелиберо будет проще исходить из сложившейся правовой практики, поскольку предсказуемость в делах – основа для доверия.

Но, как известно, мало понять, хороши ли законы, надо спросить, исполняются ли они.

Пока судебная практика мала, приходится рассчитывать в основном на сознательность сторон и неформальный авторитет судьи. Потенциальная возможность обратиться за энфорсментом судебных решений к государству актуальна только для наиболее крупных дел, где стоящая на кону сумма делает оправданными сопутствующие издержки. В наиболее мелких делах проигравшая сторона без вопросов заплатит, поскольку вопрос копеечный. Проблемой оказываются дела среднего размера, когда привлекать государственный энфорсмент всё ещё слишком дорого и зашкварно, а проигравшей стороне платить жаба давит.

Самый цивилизованный способ добиться исполнения судебных решений – широкое использование залогов. Причём тут я предполагаю постепенную эволюцию от разовых залогов в обеспечение конкретного иска – к постоянным залогам, подтверждающим готовность к исполнению решений конкретной юрисдикции.

Поначалу это может работать примерно так. Участник сообщества желает вступить с другим участником сообщества в правовые отношения. Например, арендовать машину, квартиру, занять денег, заключить трудовой договор. Помимо непосредственного договора контрагентов друг с другом, они также оповещают о нём суд, и переводят на контролируемый судом счёт залоговые суммы, размер которых зависит от величины ответственности, налагаемой заключаемым договором. Далее из этого залога как с работника может быть взыскана неустойка, скажем, за порчу оборудования, так и с работодателя – за произошедшую по его вине производственную травму.

Но постепенно, по мере нарабатывания судом собственной репутации, залоги будут становиться постоянными: признаёшь юрисдикцию МТЛ-суда – помещаешь на контролируемый им счёт некий депозит, этакую цену чести, если в древнеирландских терминах. Теперь любой может быть уверен, что в пределах цены чести тебе можно доверять безоговорочно. Хочешь нарастить репутацию – просто увеличиваешь депозит. Покидаешь страну, или, скажем, последнее решение суда вызвало твоё недоверие – уменьшаешь депозит. Выходишь из юрисдикции – забираешь депозит полностью (с некоторым лагом, чтобы убедиться, что на тебе не висит долгов по старым договорам).

Более того, на базе этого решения может развиться, скажем, институт поручительства, когда поручитель увеличивает доверие к тому, за кого ручается, рискуя собственным судебным депозитом.

Будет совсем здорово, если увеличение цены чести будет способствовать респектам в сообществе, но само по себе такое отношение не сложится – потребуется сперва вырастить традицию вовлечения людей с высокой ценой чести в ответственные правовые отношения, например, в качестве свидетелей крупных сделок или истцов по общественно важным делам. Также вполне может появиться механизм увеличения чужой цены чести через внесение на чужой счёт судебных депозитов – если личная порядочность человека будет далеко опережать его финансовые возможности. На выходе будет нечто вроде хоппеанской естественной аристократии.

Ну и, конечно, весь этот механизм будет работать гораздо хуже, если окажется, что есть большое количество участников сообщества, которые его полностью игнорируют, но точно так же вступают между собой в правовые отношения. Они могут быть слишком бедны, чтобы замораживать деньги ради репутации. Они могут не доверять конкретному суду. И, наконец, они могут не доверять самому механизму.

Фактор бедности до известной степени обходится через механизмы поручительства. Фактор недоверия конкретному суду – через конкурирующие суды. Фактор недоверия механизму – просто вопрос привычки. Доверие нарабатывается, надо лишь не пытаться его навязать.

От теории к практике: кейсы социальной поддержки в анкап-сообществе Монтелиберо

Это моя вторая статья из первого выпуска журнала Ёж, распространяющегося по модели платной подписки. Выпуск был посвящён либертарианскому взгляду на социальную поддержку.

Я пишу этот пост в либертарианском клубе, попивая подвешенное пиво. Недавно мне потребовались деньги, и я продала на бирже свои долговые расписки. Несколько раз мне бесплатно помогали перевозить вещи в новые апартаменты. На раннем этапе существования Монтелиберо я получала безусловный базовый доход. А совсем на заре проекта, когда я только приехала в Черногорию, то получила щедрые подъёмные от одного из идеологов сообщества – он оценил то, что я личным примером убеждаю людей к участию в движении. Наконец, через одного из участников проекта мне удалось найти стабильную удалённую работу со сносным доходом, позволяющим жить и даже немного откладывать, не будучи айтишницей.

Это были только те кейсы социальной поддержки, где я выступала адресатом. Могу вспомнить ещё несколько. Моя знакомая получила от частного благотворительного фонда займ на развитие своего частного детского садика, а другой я помогаю получить инвестиции на открытие собственной ювелирной мастерской. А когда один балбес назанимал уйму денег и не торопился с отдачей, ему помогли токенизировать его долг, и теперь все его обязательства доступны ко всеобщему обозрению в блокчейне. Менее терпеливые кредиторы продают его долговые расписки с большим дисконтом. А когда кто-то накупит достаточно много этих долговых обязательств, для него станет рыночно оправданным явиться к должнику и очень ласково попросить его пересмотреть свои приоритеты в области трат на личные нужды, чтобы в кратчайшие сроки выкупить свои векселя по номиналу.

Анкап-сообщество Монтелиберо – молодое. Поэтому крупная социальная поддержка здесь обычно сводится к займам или вхождению в долю в бизнесе. А мелкая принимает форму натуральных услуг или разовых подарков. Мы ещё не дожили до того, чтобы думать, чем заменить (и надо ли заменять) своим участникам государственные пенсионные выплаты. Пока что нам куда актуальнее помогать друг другу искать способы заработка.

Наша задача как либертарианского сообщества – добыть достаточно ресурсов, чтобы преобразовать мир вокруг себя на свой вкус, и при этом не позволить государству эти ресурсы отобрать. Плюс нам очень важно, чтобы другие сообщества заимствовали и тиражировали наш опыт, а те, кто о нас знает, но не входит в сообщество, относились к нам благосклонно.

Поэтому требуется, с одной стороны, быть гордыми и самодостаточными, не клянча деньги у государства или непонятных внешних НКО, а с другой стороны – не приобретать имидж карикатурных анкапов, которые могут помочь только за деньги.

В результате мы создали довольно самобытную внутреннюю токеномику на блокчейне, где токены выпускаются для обозначения любых публичных обязательств, которые далее могут свободно торговаться. С одной стороны, это позволяет легко привлекать свободные ресурсы сообщества для частных нужд. А с другой стороны, для государства, тем более, такого архаичного, как черногорское, все эти блокчейны – тёмный лес. В токеномике хранится довольно серьёзная ценность, но она слабо поддаётся анализу для стороннего наблюдателя, несмотря на полную прозрачность блокчейна.

В токеномике человеку легко подтвердить свою деловую репутацию: он показывает ссылку на свои контракты, а затем на транзакции в блокчейне, сделанные согласно контрактам. В токеномике легко предоставить в залог какую-нибудь низколиквидную собственность, чтобы получить займ, номинированный в высоколиквидных евростейблкоинах. В токеномике, наконец, можно просто собирать микропожертвования. Например, когда дорожка к клубу стала зарастать ежевикой, одна из активисток организовала субботник. Десяток человек явились и поработали секаторами пару часов, а многие другие кинули донаты на это благое дело на кошелёк активистки. Далее она разделила собранные деньги поровну между участниками. Так, буквально мимоходом, создаются общественные блага при анкапе.

Всех кейсов не упомнишь, но общий принцип таков: идейное родство создаёт доверие, инструменты токеномики его закрепляют, предпринимательский дух позволяет использовать его для решения социальных задач.

Как работает безгосударственная социальная поддержка

Это моя статья из первого выпуска журнала Ёж, распространяющегося по модели платной подписки. Выпуск был посвящён либертарианскому взгляду на социальную поддержку.

1. Зачем она нужна?

Хотя свободный рынок и способствует всеобщему обогащению, одна только коммерция не приведёт к тому, что зажиточным станет каждый. Кто-то не сумеет или не успеет скопить достаточно для покрытия внезапно возникших насущных потребностей. Чьи-то нужды могут оказаться выше их кредитного лимита, поэтому возможность займа проблему не решит.

У таких людей есть запрос на милосердие окружающих.

2. Могут ли они на него рассчитывать?

В обществе незнакомцев люди проявляют милосердие тем охотнее, чем они зажиточнее, чем прочнее им кажется их положение, и чем незаслуженнее им кажется бедственное положение просящего.

В сплочённых сообществах важную роль играют дополнительные факторы: благодарность сообщества, дальнейшее увеличение его сплочённости и то, что пример милосердия будет побуждать к милосердию других участников сообщества.

3. Кто может рассчитывать на милосердие?

3.1. Прежде всего – свои. То есть члены семьи, дружеского круга, участники сплочённого сообщества.

3.2. Те, кто сами милосердны. Участие к ним – это ещё и повод выразить свою благодарность. Сюда же можно отнести и всех тех, кого считают достойными благодарности по каким-то иным причинам. Обычно это положительные внешние эффекты, связанные с их деятельностью. Так, на благотворительность могут уверенно рассчитывать артисты, ценимые окружающими работники сферы услуг и т.д.

3.3. Те, кто умеет выразить благодарность. Это та валюта, которую в состоянии изыскать вообще кто угодно.

3.4. И, наконец, те, кто пытался сам о себе заботиться, а не жил одним днём. Особенно это актуально, если трудные времена настают для многих.

4. Какой эффект даёт эта система стимулов?

Как нетрудно догадаться, эти стимулы будут способствовать, чтобы люди собирались в сообщества, старались быть полезными и благодарными другим, но не забывали и сами себе подстелить соломки. Серьёзные отклонения от описанного социально ответственного поведения смогут позволить себе в основном очень гордые и самодостаточные люди, которые, в сущности, сами отказываются от социальной поддержки, и кто мы такие, чтобы навязывать её им?

5. Какие формы примет социальная поддержка при анкапе?

Оговоримся: поведение рынка нельзя запланировать, поэтому, описывая будущее саморегулирующихся систем, мы можем строить лишь правдоподобные предположения.

5.1. Спонтанная поддержка

Человеку внезапно потребовалась помощь, он транслирует запрос среди своего круга общения, и желающие либо удовлетворяют запрос без дополнительной коммуникации, либо связываются и уточняют оптимальный для себя и объекта помощи вариант.

Рынок здесь в состоянии обеспечить нужные инструменты: верификацию потребности, удобство перевода денег, выбор поставщиков натуральных услуг – на безвозмездной основе или за счёт переведённых благотворителями средств.

5.2. Регулярная поддержка

Человеку требуется постоянная помощь, или же средства нужны для поддержания некой затратной в обслуживании инфраструктуры, не окупающейся прямыми взносами от тех, кто её использует.

Рынок здесь обеспечивает конкурентную среду, в которой действуют (а) фонды, аккумулирующие разовые и регулярные добровольные взносы и тратящие их на благотворительные проекты; (б) подрядчики, готовые реализовывать на коммерческой основе эти проекты.

6. Ограничения социальной поддержки при анкапе

Благотворительность это обмен ресурсов на моральное удовлетворение. В условиях отсутствия принуждения поддержку будут получать не те, кому она больше нужна, а те, чья поддержка даст больше морального удовлетворения. Это запускает конкуренцию среди нуждающихся в помощи, в которой выигрывают те, кто лучше удовлетворяет критериям из п.3.

Всем ли достанется помощь? Точно сказать нельзя, но вероятность тем выше, чем богаче общество и чем более развит рынок, в том числе рынок благотворительности.

Будет ли объём помощи выше, чем при государственном распределении? Вполне возможно что нет, но она точно будет тратиться эффективнее, и такое распределение точно будет ощущаться как более справедливое.

Очередная попытка отрекомендовать вам монтелиберовский ютуб-канал

Пока канал в отпуске, не заморачиваюсь с авторскими материалами, зато, чтобы не скучали, буду время от времени кидать что-нибудь не своё.

Соз записал и выложил на МТЛ-ТВ очень годный ролик, где объясняет, зачем буквально каждому, кто держит крупные суммы в криптовалютах, крайне полезно использование кошельков с мультиподписью, и насколько это всё легко и удобно организовано в блокчейне Стеллара вообще и в токеномике Монтелиберо в частности. Всячески рекомендую, и сама также хочу воспользоваться предлагаемыми рецептами, когда станет чуть посвободнее со временем.

Ну и не забывайте про рубрику Анкапошная на том же канале, они там уже добрались до разъяснения рыночка и вроде как не намерены останавливаться.

О вреде института репутации

У Стефана Молинью в так и не переведённой мною до конца “Практической анархии” есть глава Безгосударственные тюрьмы, где в качестве альтернативы отвратительной государственной пенитенциарной системе предлагается столь же отвратительная негосударственная, основанная на том, что напоминает культуру отмены в США, социальный рейтинг в КНР или, скажем, клеймо иноагента в РФ. Идея в том, чтобы сделать неугодного изгоем, с которым все боятся иметь дело во избежание вторичных санкций. Механизм расписывается на примере воздаяния за нечто достаточно отвратительное подавляющему большинству читателей (сексуальное насилие), но нет никаких оснований полагать, что ровно тот же механизм нельзя употребить для наказания кого угодно за что угодно: для этого достаточно поднять моральную панику вокруг тех или иных поступков, и вот уже те самые механизмы, которые вчера отменяли насильников, сегодня отменяют курильщиков. Или оставляющих чрезмерно большой углеродный след. Или посягающих на интеллектуальную собственность. Или формально тех же насильников, только с расширенной трактовкой изнасилования, вплоть до изначально добровольного секса с посткоитальным несогласием.

За что люблю моральных философов – они обожают с самым серьёзным видом доводить идеи до абсурда, и тем учат других аккуратности в формулировках, если эти другие не желают уподобляться юродивым.

Так что поговорим об институте репутации более аккуратно.

Аня причинила Боре ущерб. Боря мирный человек, он хочет возмещения ущерба, но не желает выбивать его силой. Плюс он обижен, не желает больше иметь с Аней дела, и вообще видеть её в кругу своего общения. Если, конечно, она не извинится, загладив предварительно свою вину.

Аня считает Борю мудаком, который полностью заслужил весь полученный ущерб. Она тоже не желает иметь с ним дела, и просто уходит в закат.

Никаких стимулов для возмещения ущерба Аня не имеет. А что нужно, чтобы имела? Одно из двух. Или Боря должен потратить на ущерб репутации Ани большие ресурсы, или эти ресурсы должен потратить кто-то другой, а Боре в этом случае достаточно будет подать малозатратный управляющий сигнал, запускающий цепную реакцию кэнселинга.

Как организовать систему, позволяющую дёшево отменять людей в условиях децентрализации права? Только через массовую истерию, которая резко снижает пороговое возбуждение людей, после которого они решаются резко разорвать отношения с ранее малознакомым им человеком. Согласитесь, удобно: говоришь про человека, что он, скажем, педофил – и всё, ему тут никто руки не подаст. Но кто будет верифицировать это утверждение? А некому. Верификация – дорогостоящий процесс. Добавление её в схему убивает весь профит от идеи кэнселинга.

Ладно, “некому” это слишком сильное утверждение. Можно добавить в схему неких моральных авторитетов, которые верифицируют наклеиваемые ярлыки. Боря назвал Аню мошенницей – это сотрясание воздуха. Гуру Вася назвал Аню мошенницей – Аня становится нерукопожатной. Боре остаётся лишь подмазать Васю. То есть и эта схема легко коррумпируется.

Разумеется, я не предлагаю отменить институт репутации. Я предлагаю не рассчитывать, что при анкапе получится отменять людей без крайне разрушительных последствий для собственно анкапа. Да, вы можете запустить в сеть информацию о поступках Ани, сопроводив её надёжными подтверждениями. Те, кто намерен заключить с Аней серьёзную сделку, могут наткнуться на эту информацию и скорректировать своё первоначальное мнение о её надёжности как контрагента, после чего, например, потребуют оплату вперёд. Но это максимум того, на что вы можете рассчитывать. Хлебушек в магазине ей продадут, как бы ни злился по этому поводу Стефан Молинью.

Это не Аня, это Джина. Анкап Боря хочет отменить Аню, как Дисней отменил Джину. Хуй у него что выйдет.

Суд при анкапе. Практика.

Мне неоднократно приходилось отвечать на вопросы о том, как будут работать суды при анкапе, а разок мы даже сделали на эту тему ролик. Тем не менее, вопросы продолжают поступать. Оно и понятно, будущее всегда находится под вопросом. Думаю, что лучший способ этот вопрос снять – продемонстрировать на практике. Поэтому я открываю свой анкап-суд.

Основные принципы, которых я намерена придерживаться:

  1. Задача суда – разрешить конфликт. Не соотнести проступок с реестром наказаний, а сделать так, чтобы решение помогло сторонам примириться.
  2. Все стороны участвуют в процессе добровольно, заранее обязуясь исполнить решение суда.
  3. Я оставляю за собой право в любой момент отказаться от ведения разбирательства и вынесения решения, отказываясь, соответственно, и от оплаты.
  4. Размер моего вознаграждения объявляется заранее, судебный процесс не может начаться ранее согласия сторон на его оплату.
  5. Судебное вознаграждение, залоги и тому подобные платежи будут перечисляться на отдельный стеллар-аккаунт с мультиподписью “2 из 3”. Таким образом, (а) стороны смогут в любой момент по взаимному согласию вывести оттуда свои деньги в любой пропорции, и тем завершить суд полюбовно; (б) я смогу получить вознаграждение, если хотя бы одна из сторон довольна решением; (в) для перечисления исковой суммы истцу или для возврата залога ответчику не будет требоваться добрая воля противной стороны.
  6. Если стороны согласны с тем, чтобы процесс проходил публично, его ход будет освещаться мной в своём канале.

Мне не нравится, когда называющие себя либертарианцами просто механически заменяют слово “государство” на слово “юрисдикция” и, по сути, пытаются просто косплеить государство. Юрисдикция – это не территория, не вассалитет и не контора с табличкой. Это просто подсудность. Для либертарианцев – добровольная подсудность, идущая вслед за просьбой помочь в разрешении конфликта.

Суд – далеко не единственный инструмент разрешения конфликтов, и необходимость в нём возникает довольно редко. Но, по крайней мере, мне хочется вернуть этому институту доброе имя, чтобы судом не угрожали, а воспринимали обращение к суду, как обращение у доктору или бухгалтеру: да, можно и обойтись, но если поручить задачу тому, кто имеет в этом опыт, то получится быстрее и надёжнее.

Основная моя целевая аудитория – участники движения Монтелиберо, но нет никаких проблем для разрешения конфликтов и среди внешней аудитории, просто им может потребоваться приложить усилия для освоения основ токеномики.

Обращения пока что принимаю просто в личку телеграма (@ancapsan), но со временем, возможно, приделаю какой-нибудь дополнительный интерфейс.

В дополнение к предыдущему посту

Пост получился плохой. В качестве смягчающего обстоятельства могу привести разве что продолжающееся ОРВИ, из-за которого у меня отовсюду течёт, и это несколько отвлекает.

Там зря упоминалось про какие-то дебаты и тейки с этих дебатов, потому что читатели закономерно попытались понять, как они связаны с содержанием поста – а связь там весьма слабая. Дело в том, что меня не слишком интересует тема выживания при государстве, иначе бы и темы моих постов касались в основном тактик занимания очереди за разными государственными социальными ништяками, грубо говоря, за баландой. Пост касался именно этических аспектов заключения контрактов при анкапе, и того, что позитивное право в условиях децентрализации работает крайне ограниченно, а потому не каждый документ, на котором написано “Контракт”, и под которым стоят подписи сторон, действительно обладает свойствами, которые хотелось бы ожидать от контракта. То есть не факт, что описанные в нём взаимные обещания действительно будут исполняться сторонами, планировались к исполнению сторонами, и могут быть как-либо принудительно воплощены в реальность силами одной из сторон.

Этично ли подписывать контракт, который не хочется исполнять? Да, если иное сопряжено со значимыми издержками. Этично ли не исполнять после этого подписанный контракт? Да, или исполнять частично. Этично ли не давать понять заранее, что контракт тебе не нравится? Да, если этот вид обратной связи наказуем. Этично ли злоупотреблять обманами такого сорта? Разумеется, нет, наоборот, этично стремиться избегать ситуаций, когда такой обман требуется.

Кстати, изложенный этический подход заодно полностью закрывает мемную тему контрактного рабства при анкапе.

Контракты

Случились у меня вчера дебаты. Оппонент толкал популярные тейки о том, что государство ничем не отличается от этих ваших контрактных юрисдикций, и что получение паспорта – это подпись под контрактом. Где текст контракта? А вот он, корпус законов. Дальше было много срача, в ходе которого у меня сформулировалось, зачем нужны контракты и как к ним относиться.

Контракт это всего лишь взаимное обещание. Обещания даются, пересматриваются, дезавуируются, нарушаются, их нарушение может иметь те или иные последствия. Подавляющее большинство контрактов – не смарт-контракты. Сами себя они не исполнят, исполнять их придётся людям. Собеседник интересуется: если вы, анкапы, заранее оставляете за собой право нарушить любой контракт и даже прямо говорите, что оставляете за собой право постараться избежать для себя вредных последствий его нарушения – то зачем тогда вообще нужны контракты? Чем мир с контрактами отличается от естественного состояния, когда никто никому ничего не должен?

Контракты нужны для того, чтобы делать мир проще, предсказуемее, понятнее, обеспечить себе возможность строить более далёкие планы, полагаясь на других людей. Но если контракт не исполняет себя сам, то просто по умолчанию полагаться на то, что он будет исполнен другими людьми, чревато ошибочным планированием. И тут есть два пути, оба валидные и не противоречат друг другу. Можно инвестировать в механизмы энфорсмента контрактов. А можно стараться заключать такие контракты, которые контрагент будет хотеть исполнить.

Скажем, правило дорожного движения “в этой местности принято держаться правой стороны дороги” – это хорошее правило. Оно куда лучше, чем его отсутствие, потому что увеличивает предсказуемость движения. Оно дёшево в исполнении, потому что какая разница, по какой стороне ехать, можно и по правой. И оно дорого в неисполнении. Нет никакой нужды специально энфорсить это правило, достаточно, чтобы о нём все знали, а если вдруг не знают, то быстро узнавали из наблюдения за потоком. И раз уж любители натягивать сову на глобус норовят называть контрактом отношения гражданина с государством – просто неявно заключённым по принципу публичной оферты – то вот это правило дорожного движения – хороший пример социального контракта здорового человека.

А теперь представим себе ситуацию. Человек въезжает на некую территорию. На блок-посту ему предлагают двенадцать томов правил поведения на этой территории – и место для подписи под этим контрактом, что даст ему право въезда. Поскольку человек не будет читать эти тома, то для него процедура сведётся к следующей: вы просите поставить подпись, чтобы меня пустить. Вот вам подпись, пускайте. Контракт с моей стороны выполнен. А любая дальнейшая апелляция к содержимому шестого тома пылящихся на блокпосту талмудов будет восприниматься им как беспредел, а указание на то, что ты же подписал контракт – восприниматься как глумление. Такие контракты не делают мир проще и предсказуемее. Они нужны самозванным энфорсерам для того, чтобы был повод докопаться до нарушения, а подписавшая их ради права на въезд сторона будет постоянно их нарушать без всякой задней мысли, поэтому полагаться в своём планировании на то, что есть такой-то контракт, и люди ему следуют, не приходится. А значит, при анкапе естественное возникновение практики сопровождать пребывание на территории навязыванием объёмного свода правил вряд ли приживётся. Точнее – максимальный объём правил, действующих на территории, будет пропорционален эксклюзивности доступа на неё и лёгкости энфорсмента. Дорогой элитный закрытый клуб сможет позволить себе сложные нормы поведения. Публичный парк – не сможет.

Конечно, бывают контракты, где сложность обусловлена сложностью предмета сделки. Например, слияние крупных акционерных компаний. Но там контракт готовится профессионалами с обеих сторон, а не предоставляется одной стороной в готовом виде без права на внесение правок. Так что сложность будет – добровольная. И именно она обеспечит желание исполнить всё ровно так, как написано.

И, наконец, есть контракты, где предмет сделки сложен, но текст при этом типовой. Например, договор банковского кредита. Но для клиента банка фактически этот текст сводится к короткой экспликации: вы мне сейчас столько-то, я вам по столько-то ежемесячно столько-то лет. А что именно должно делаться, если что-то пойдёт не по плану – здесь у него действует презумпция добросовестности банка. Он верит, что банк предоставляет для таких сценариев справедливые процедуры, и заранее не против их следовать именно им, потому что сам он их не продумывал. А когда дойдёт до дела, его мнение может резко поменяться. Тут-то банк и обнаружит, что все эти процедуры с точки зрения клиента – это не святые скрижали. Это вообще не контракт. Это хотелки банка. А у клиента они свои. И чем сильнее банк будет настаивать на соблюдении своих хотелок, тем больше будет недоволен клиент, и тем больше издержек он постарается создать банку. Поэтому чем более высококонкурентен будет рынок займов в условиях децентрализации права, тем более клиентоориентированные там будут контракты.

Так и в нашей обычной жизни – большая часть правил, на соблюдении которых настаивают окружающие – это не контракты, а хотелки. Какие-то мы уважаем, какие-то нет, разрешаем свои конфликты сами – и ничего, живём. Довольно мирно и счастливо.

Мудрый чувак, который знает, какие хотелки стоит озвучивать, а какие нет

Какие бывают варианты анархо-капитализма? Я знаю только про Ротбардовский и Фридмановский варианты (Хоппе не включаю, т.к. это по сути развитие идей Ротбарда в одном конкретном направлении).

Дмитрий

Не думаю, что где-то есть чёткая типология, но вопрос интересный, давайте порассуждаем.

Ротбардовский вариант: выводится из естественных прав, а потому предполагает некую единую этико-правовую систему, описанную в “Этике свободы”, или как-то иначе выведенную на этой же методологической основе (например, в этом же ключе излагает свои взгляды Молинью в своей Практической анархии). К ней, соответственно, возникают вопросы: кто заставит всех руководствоваться единой правовой системой.

Фридмановский вариант основан на экономическом анализе права, причём на базе чикагской экономической школы, подразумевающей возможность до известной степени заниматься межперсональным сравнением полезностей. Соответственно, во фридмановском изводе анархо-капитализма разные правовые системы торгуются на рынке, захватывая те его сегменты, где именно они оказываются наиболее эффективны.

Тем не менее, оба варианта организации общества подразумевают в качестве своеобразного преемника ключевой государственной функции энфорсмента собственных решений некие правоохранные агентства, как у Фридмана и супругов Таннахилл, или же строго ненасильственные агентства по разрешению споров, как у Молинью, обладающие, однако, поистине тоталитарной регуляторной мощью – короче, некие личинки государства, про которые приходится как-то объясняться, какие причины не дадут этим личинкам вырасти в полноценные государства.

Я, вслед за Владимиром Золоторевым, придерживаюсь праксиологического подхода к анализу права и, вполне независимо от него, делаю прогноз о том, что в анархическом обществе с развитыми рыночными отношениями эффект разделения труда вышвырнет с рынка громоздких монстров, пытающихся собрать под одной крышей совершенно разнородные функции, которые сегодня присвоены государством. Нет никаких оснований полагать, что услуги детективов, криминалистов или блокчейн-анализа должны непременно оказывать те же фирмы, что предлагают услуги охраны, сбора долгов, разбирают экономические споры, обслуживают кадастры, страхуют жизнь и имущество, выдают сертификаты о том, что человек умеет водить автомобиль или, допустим, стрелять из пистолета.

Практика жизни в либертарианском сообществе Монтелиберо ещё сильнее укрепляет меня в моих изначально чисто теоретических воззрениях о том, что людям не так уж сильно нужны подробно прописанные правовые институты. Напротив, в анархическом обществе люди склонны решать конфликты на месте, при необходимости образуя ситуативные коалиции. Потребность в сложных специализированных услугах в области правовой защиты возникает у них достаточно редко, поэтому на свободном рынке эту потребность скорее будут закрывать сравнительно мелкие по размеру компании, имеющие, тем не менее, широкий географический охват – иначе не наберётся клиентская база.

Если вернуться к вопросу, то мы видим, что разные описания анкапа в основном сводятся к тому, как в таком обществе будут разрешаться конфликты – потому что по вопросам, например, функционирования свободного рынка у либертарианских теоретиков особых разногласий нет. Соответственно, если вам в голову придёт какая-нибудь ранее никем не развиваемая идея о том, как ещё могло бы функционировать право – поздравляю, вы добавите ещё один вариант анкапа в копилку к уже существующим.