Баланс Потенциала Насилия (БПН), точнее, равномерное распределение потенциала насилия — это определённое состояние в обществе, при котором любой человек способен нанести другому неприемлемый ущерб в локальной стычке. Для простоты, БПН можно рассматривать как максимально-всеобщую вооружённость в обществе, где абсолютно каждый житель определённой территории имеет оружие для личной самообороны, например, пистолет или даже такое эрзац-оружие как ослепляющий лазер или дротик с ядом, желательно несколько единиц, чтобы было невозможно кого-либо обезоружить. Предполагается, что жители данной территории имеют возможность (скорее обязанность в форме культурной нормы) иметь оружие, основываясь на своих физиологических возможностях без каких либо юридических барьеров (например, возраста, гражданства, «судимостей» за нежелательную с точки зрения государства деятельность) и финансовой нужды (волонтёры и высокотехнологические корпорации помогут бедным получить оружие бесплатно, как сейчас помогают с вакцинацией в бедных странах, ведь это выгодно для них самих в том числе).
Каким путём БПН уменьшит/искоренит насилие? Множеством различных способов:
1) Классическая доктрина сдерживания («deterrence by punishment») против рациональных агрессоров. Зная что жертва насилия может нанести агрессору неприемлемый ущерб, в том числе даже убить, агрессор хорошенько подумает и решит, что выгода от насилия будет меньше издержек и в конечном счёте откажется от насилия.
В дикой природе есть хороший пример такой модели — дикобразы. В местах обитания дикобразов также часто проживают гепарды, которые по физической силе превосходят их в сотни раз. Но вот что удивительно: гепард теоретически может загрызть и съесть дикобраза, но практически никогда этого не делает. Бывают отдельные глупые особи которые на это решаются, но в результате либо погибают, либо получают такие повреждения что больше никогда не осмеливаются повторить попытку.
2) Сдерживание через недопущение («deterrence by denial») против государств-захватчиков. Власти такого государства ставят конкретную цель — завоевать территорию и подчинить её жителей. Агрессор конечно может сбросить ядерную бомбу, но радиоактивная земля без жителей не стоит ровно ничего. А вот для политической элиты агрессора это конец ибо собственное население разорвёт их на куски за такой поступок. Также это создаст опасный прецедент допустимости применения ОМП против мирных жителей и легитимизирует создание стратегического оружия сдерживания всеми, кто на это способен (уже сейчас даже студент-биохакер способен размножить смертельный вирус и не делает этого лишь по моральным соображениям).
3) Невозможность создания и поддержания насильственно-иерархической структуры в обществе с БПН. В таком обществе становится невыгодным применение насилия локально между людьми, соответственно, нельзя создать и поддерживать более крупную иерархию доминирования (например, государство) путём последовательной аккумуляции ресурсов в формате «военного гегемона».
Например, агрессор Вася, имея всего лишь пистолет нападает на Петю, чтобы использовать его ресурсы для покупки автомата Калашникова. С помощью него можно напасть с удвоенной силой на Сашу, купив на отнятые у него ресурсы танк. Используя этот танк можно с утроенной силой атаковать миллиардера Ваню, который даже может позволить себе серьёзную охрану, и на полученные ресурсы нанять крупную армию для завоевания всей страны. Но в случае всеобщей вооружённости (равномерного БПН) Вася будет уничтожен в самом начале своего кровавого пути.
Вот представьте, что было бы если «инопланетяшки» в 1960-е устроили бы «дождь из пистолетов» над Питером? Подросток Пыня, который был склонен к насилию от рождения, с вероятностью близкой к 100% погиб бы в стычке на следующий день и вопрос как с ним бороться сейчас просто не стоял бы на повестке.
4) Форсирование естественного отбора, удаляющего склонных к насилию из популяции. Проанализировав множество различных видов, биолог Конрад Лоренц нашёл интересную закономерность — у видов животных, имеющих сильную врождённую вооружённость (например, ёжиков, ядовитых змей и насекомых), дающую возможность очень эффективно наносить неприемлемый ущерб любому противнику в стычке, выработалась врождённая внутривидовая мораль неагресии (если точнее — инстинкт отвращения к инициации физического насилия против особи собственного вида), поскольку иначе выживание вида находилось бы под угрозой. Это произошло в результате того, что наиболее склонные к насилию особи были уничтожены во время проявления актов агрессии и тем самим не смогли дать потомства. У человека же такой морали неагрессии не выработалось, поскольку он не является сильно вооружённым от природы видом, смертность драк лишь на голых кулаках без использования каких-либо дополнительных средств очень низка, поэтому отсутствовало давление естественного отбора на выработку данного признака. Если точнее, такой нейробиологический механизм у вида homo sapiens тоже присутствует, только в очень слабой форме. Но если выровнять БПН в обществе, то давление естественного отбора усилит его и у homo sapiens до уровня высоковооружённых видов, ведь носители вариантов генов, которые в меньшей степени вызывают у человека отвращение к инициации насилия, будут удаляться из популяции даже не успев передать их следующему поколению.
Напомню, что основная идея у Битарха в следующем. Стоимость оружия уменьшается, его разрушительная мощь увеличивается, дальше мы экстраполируем график числа мужей от времени и получаем, что через некоторое время одному человеку окажется под силу лёгким движением руки уничтожить всё человечество. Чтобы этого не допустить, Битарх предлагает заранее связать людям руки, они не смогут совершать ими лёгкие движения, и тогда человечество будет спасено.
Как вязать руки? Требуется поголовное вооружение. В этом случае любое посягательство на жизнь другого человека должно приводить к мгновенному уничтожению агрессора. В таких условиях рациональные агенты ни на чью жизнь посягать не посмеют.
Но есть проблема: помимо посягательств на жизнь, бывают ещё посягательства на собственность, а право собственности – это предмет соглашения между людьми, и оно может оспариваться. Поэтому Битарх постулирует: применять насилие для защиты своей собственности – недопустимо. Предлагают выбрать кошелёк или жизнь – можно выбрать жизнь, а при попытке покушения на жизнь уничтожить покушающегося. Но если, скажем, ваш временно пустующий дом заняли какие-нибудь сквоттеры, то жопа. В лучшем случае можете попросить коммунальщиков отрубить им свет. И то непонятно, пойдут ли они вам навстречу, если сквоттеры оплачивают электричество.
Как решать подобные проблемы? А как хотите, – отвечает Битарх, – это ваши проблемы, лишь бы без насилия. И приводит в качестве воодушевляющего примера байку про то, как государства под страхом насилия запретили использование ДДТ, вместо того, чтобы предоставить это рыночку. При помощи государственной дубинки победили ДДТ, победили озоновые дыры, побеждаем глобальное потепление и короновирус, побеждаем здравый смысл – справимся и с насилием.
Этатизм – это интеллектуальная болезнь, при которой человек ставит предполагаемые ценности умозрительных коллективных субъектов выше реальных индивидуальных ценностей.
Вечером 18 сентября под Красноярском на группу из примерно десятка общественных активистов, отдыхающих там в либертарно-консервативном лагере Крест Каппеля, напало сопоставимое количество погромщиков в балаклавах и с дубинками. Участники лагеря были серьёзно избиты, у них отобрали и уничтожили телефоны, часть вещей, палатки, сожгли паспорта. Нападавшими не скрывался политический характер нападения.
Один из подвергшихся нападению сумел сбежать, укрыться на пустующей даче и связаться с полицией. Насколько я могу понять, от райцентра Емельяново до места проведения лагеря около трёх часов езды, поэтому полиция до последнего отмазывалась, не желая переться в ночь в какую-то глушь, и выдвинулась только после того, как нападение получило огласку. К моменту приезда полиции на месте лагеря было уже пусто, а к утру стали появляться подробности нападения и фото избитых активистов. Они своим ходом добрались до ближайшего населённого пункта и оттуда эвакуировались в Красноярск.
Информация о том, где именно будет проходить лагерь, в открытых источниках на виду не лежит. В паблике лагеря в ВК для получения дополнительной инфы предлагалось связываться с организаторами лично. Таким образом, потенциальным нападавшим нужно было либо организовать слежку, либо заранее иметь данные о месте проведения лагеря.
Все эти подробности я выкладываю для понимания:
Ваш политический активизм может стать причиной нападения парамилитарес.
В этом нападении вам будет трудно встретить противника во всеоружии. В данном случае напали в темноте на сидящих у костра с гитарой – почти идеальный расклад для нападающих. Даже если у вас окажется с собой оружие, применить его будет проблематично, а после нападения вы почти наверняка его лишитесь.
Встречи в безлюдных местах – это не конспирация. Задавшись целью найти, вас найдут, а вот у вас, напротив, при попытке спастись из безлюдного места возникнут проблемы.
Какие из этого можно сделать оргвыводы:
Небольшие ивенты на десять-пятнадцать человек лучше проводить в городе или, скажем, на охраняемых базах отдыха.
Если вас набирается несколько десятков, можно позволить себе палаточный лагерь, но тогда важно своими силами организовать охрану. Трезвую и вооружённую. Лучше с корочками охранников.
У местных политических парамилитарес существует привязка к территории, как и у полиции. Хотите тихий уединённый отдых – выезжайте за пределы своего региона, а если у вас федеральная известность – то за границу. На Навального нападали, когда он из Москвы прилетал отдыхать куда-то под Анапу, кажется. Но если вы намозолили глаза всего лишь центру Э в Красноярске, то выезд в Томск избавит вас от его внимания.
ВК – хреновое место для планирования каких бы то ни было ивентов. Полная конспирация невозможна, но повысить цену оперативно-розыскной деятельности – в ваших силах.
Ведь если я просто маленький предприниматель, у меня всё может отжать ОПГ с района. А таких ОПГшных группировок станет немыслимо много в силу быдляцкой человеческой природы и нежелания работать. Мне что, надеяться только на пистолет в кармане?
Тигренок
Я очень подробно разобрала эту тему в сценарии к ролику Libertarian Band про условия устойчивости анархии, можно даже не читать дальше, а посмотреть видео и этим ограничиться.
Если вас угораздило оказаться в нищем обществе, где грабёж существенно выгоднее мирного труда, то вам, маленькому предпринимателю, действительно придётся надеяться и на свой пистолет, и ещё на хорошую крышу – вы будете тратить на защиту в той или иной форме весьма значимую долю своих доходов, а цена вашего недоверия ко всем подряд будет закладываться вами в цену продаваемых вами товаров, за что придётся расплачиваться потребителям. Так что жизнь у вас будет бедная, опасная, а мирным соседям вы будете серьёзно проигрывать в производительности труда – и так до тех пор, пока некоторая критическая масса людей в обществе не выползет из болота бедности: деньги дают уверенность в завтрашнем дне, то есть увеличивают горизонт планирования людей. Так они отучаются жить по принципу “умри ты сегодня, а я завтра” и переключаются в режим “дадим друг другу жить”.
В любом случае, какими бы ни были ваши стартовые условия, к мирному устойчивому безгосударственному обществу вы сможете перейти не раньше, чем у вас появится готовность лично отстаивать свою индивидуальную свободу. То есть, как вы совершенно корректно заметили, надеяться на пистолет в кармане. Пистолет в сейфе, который вы не решаетесь применить, как бы чего не вышло, вам никак не поможет.
Этой статьёй мне хотелось бы подытожить цикл ранее опубликованных заметок, касающихся NAP – от обсуждения актуальности темы до разных подходов к его распространению в обществе. Большая часть идей взята у Битарха и основательно переработана. Ссылки на ранние материалы, развивающие те или иные тезисы, щедро разбросаны по тексту, при желании можно освежить их в памяти.
Чем нас не устраивает статус кво? Без устранения агрессивного насилия из жизни общества невозможно появление сколько нибудь либертарной модели общественно-политического устройства страны (даже здорового федерализма, не говоря уже про анкап или панархию). Также привычка к решению проблем насилием создаёт в обществе сильнейшие отрицательные экстерналии — снижает качество жизни и экономическое благополучие, замедляет научно-технический прогресс, даже создаёт риск гибели всего человечества.
Что такое принцип неагрессии (НАП, NAP)? Трактовок принципа неагрессии существует множество, но мы ограничимся самым минималистичным вариантом. Будем считать, что НАП запрещает только прямое физическое насилие в отношении тела человека и собственности, которая находится под его непосредственным физическим контролем (например, дом, в котором живёт человек, и телефон, который лежит в его кармане). Применение насилия для самообороны согласно такой минимальной трактовке НАП разрешено только в виде контр-насилия против агрессора в момент когда он атакует и лишь в самом минимальном объёме, которого достаточно, чтобы он прекратил агрессию. Мстить, наказывать и взыскивать компенсацию с помощью насилия уже будет выходом за пределы такого НАП. Психологическое воздействие в силу неоднозначности восприятия также не должно считаться насилием. Следование НАП в такой форме уже обеспечивает свободу ассоциации, а далее в рамках добровольных объединений можно пользоваться дополнительными правилами, которые из минимального НАП не выводятся, но удобны для комфортного взаимодействия участников ассоциации. Нарушение в рамках ассоциации самого НАП или установленных в ней дополнительных правил может быть урегулировано через согласительные процедуры или же просто приводить к отказу от дальнейшего сотрудничества, временному или пожизненному.
Почему именно такой минимальный НАП? Он заведомо соответствует представлениям о справедливости подавляющего большинства людей, даже если у них нет никаких сложных концепций прав собственности, кроме унаследованных непосредственно от животных предков. Есть известное исследование биолога Конрада Лоренца, описавшего эволюционный механизм появления врождённой наследуемой морали внутривидовой неагрессии у многих видов животных, например, у ежей, дикобразов, ехидн, ядовитых змей и насекомых. В те периоды человеческой истории, когда общество не имело работающих институтов противодействия индивидуальному насилию, естественный отбор быстро приводил в нём к признанию НАП примерно в такой минимальной форме. Также можно обнаружить примерно такое же понимание НАП в международных отношениях, то есть между государствами, особенно развитыми, способными применить оружие сдерживания.
Кто будет заниматься поддержанием НАП в обществе? Волонтёры. Посмотрите на распределение хешрейта биткойн-сети по майнинговым пулам. Биткойн существует уже более 10 лет, а глобального пула-доминанта до сих пор нет. Люди не просто так тратят свои усилия на сбор статистики и предупреждение майнеров о рисках централизации. Доходит даже до того, что сами майнинг-пулы, которые приближаются к опасной черте доминирования, под общественным давлением, но без насильственного принуждения, прекращают приём новых майнеров, добровольно лишая себя потенциальной прибыли. Все эти люди прекрасно понимают ценность децентрализации и то, что лучше потратить немного своих усилий или отказаться от части прибыли, чем если при «атаке 51%» люди потеряют веру в надёжность биткоина, из-за чего монеты обесценятся, и потери будут куда выше. Точно так же будет и с поддержанием НАП. Обязательно найдутся волонтёры, для которых возможность жить в обществе с низким уровнем насилия и «наслаждаться свободами, которые мы имеем» это не пустые слова, и для её поддержания они готовы прикладывать усилия.
Нижеописанные способы борьбы с агрессивным насилием могут применяться кем угодно и в любом сочетании, в зависимости от предпочтений и способностей волонтёров. Их эффективность и, соответственно, уместность применения в каждом конкретном случае различается. Все описанные методы не противоречат НАП и не предполагают применения агрессивного насилия даже против самых отмороженных маньяков. Перечень не является окончательным и оставляет людям свободу творчества.
1. Моральное давление
Метод подразумевает выражение осуждения в адрес тех, кто сам практикует агрессивное насилие, а также в адрес всех, кто это одобряет. Людям некомфортно, когда их считают негодяями, они ищут себе оправдания, а задача морального давления состоит в том, чтобы эти оправдания дезавуировать.
Так, важно доносить до людей мысль, что государство это стационарный бандит, а политические методы управления, по сути, являются грабежом. Оправдывать подобное — это либо проявление стокгольмского синдрома, либо свидетельство соучастия в грабеже, а потому также подлежит осуждению. Мало кто способен в открытую признать себя насильником и грабителем, это удел лишь меньшинства людей, которые не видят в подобном ничего плохого, для остальных же сами понятия насилия и грабежа в первую очередь ассоциируются с чем-то аморальным. Пусть человек сперва хотя бы под общественным давлением начнёт заявлять, что осуждает государственное насилие, а потом привыкнет к подобной риторике и сам в неё поверит.
Чем отмороженнее государственник, тем более жёсткие методы критики допустимы в его адрес. Его можно сравнивать с педофилами (сравнение оказывается в пользу педофилов) и тоталитарными диктаторами, для которых цена человеческой жизни равна нулю. Подойдёт также доказавшая свою эффективность стратегия западных борцов с гомофобией и расизмом через остракизм таких личностей. Все эти методы можно усиливать за счёт тиражирования через специализированные онлайн-сервисы.
Потенциально возможна также такая сильная стратегия, как использование для продвижения НАП уже существующего левого активизма. Алармистский протест, лицом которого стала Грета Тунберг, достиг успеха благодаря тому, что в истеблишменте нашлось много выгодоприобретателей от транслируемой Гретой повестки. Сейчас, когда множество стран сотрясают протесты против полицейского агрессивного насилия, идея оседлать тему и начать транслировать всеобщий отказ от агрессивного насилия выглядит вполне реальной. Те же корпорации, которые спонсируют этот протест, впишутся и в новый расширенный дискурс. Публика любит апокалиптические прогнозы, и они есть у нас.
2. Прозрачность
Психологические исследования показывают: люди, если они считают, что их личность скрыта, гораздо легче причиняют страдания и боль другим. Любая ситуация, в которой люди чувствуют себя анонимными, когда никто не знает, кто они, или не хочет этого знать, уменьшает ощущение личной ответственности и тем самым создает возможность для злодеяний. Насильственный эффект анонимизации может усиливаться эффектом восходящей спирали эмоционального возбуждения, которое вызывает ощущение власти. Эксперимент Милгрэма также показал, что личный контакт лицом к лицу увеличивает вероятность, что люди не будут выполнять бесчеловечные приказания власти причинять страдания и боль. Анонимность способствует совершению насилия.
Соответственно, угроза публикации неприглядных фактов всегда работает как сдерживающий насилие фактор. Для того, чтобы люди не прибегали к этому методу защиты, сторонники агрессивного насилия обычно используют стыд. Вам внушают, что выносить сор из избы — стыдно. Что стучать — западло. Что травить будут не насильника, а жертву насилия, потому что сама виновата. Это серьёзное препятствие, которое удаётся преодолеть как раз через описанное выше моральное давление. Никогда не осуждайте жертву, даже если вам кажется, что она могла бы быть менее беспечной, более скромной или соблюдать не свои собственные культурные нормы, а те, которые нравятся лично вам.
Технически сегодня не так уж сложно выяснить все данные о человеке, зная его внешность, голос или ещё какие-то зацепки. Big data это сильный инструмент, который умеет работать и в интересах гражданского общества. Сервисы деанонимизации, скрытой аудио и видеозаписи, трекеры и тому подобное активно развиваются. Если знаете перспективные команды, которые над этим работают — поддержите их. Если знаете готовые полезные продукты, помогающие людям раскрывать личности преступников — рассказывайте о них.
3. Выравнивание баланса потенциала насилия
Чем равномернее распределён потенциал насилия в обществе, тем меньше для потенциального агрессора возможностей осуществить насилие с выгодой для себя. При полностью равномерном распределении потенциала насилия нападающий всегда получает ровно такой же урон, как и объект нападения. Если же при этом потенциал насилия не только равномерно распределён, но ещё и весьма велик, то даже объединиться вдесятером для нападения на одного может показаться плохой идеей: каждому нападающему с лихвой хватит и одной десятой того ущерба, который получила жертва.
Таким образом, в обществе будет тем меньше агрессивного насилия, чем равномернее распределён потенциал насилия, чем больше потенциал насилия у индивида, и чем с большей готовностью он будет применять силу для своей защиты, то есть практиковать доктрину сдерживания.
В сущности, наличие у каждого индивида достаточно большого потенциала насилия делает избыточным точный паритет сил: достаточно иметь необходимый минимум для нанесения нападающему неприемлемого ущерба. Классическими примером такого необходимого минимума стало огнестрельное оружие: обычный нарезной короткоствол. При наличии минимальной сноровки и решимости он позволяет отбиться от небольшой группы агрессоров или держать на расстоянии слабомотивированную толпу, в которой никто не желает оказываться первой жертвой. Впрочем, пистолет это просто пример удобного современного технологичного решения проблемы выравнивания баланса потенциала насилия. Как показывает пример технологически-отсталого племени Сенои, для сдерживания агрессии вполне достаточно даже духовых трубок с отравленными стрелами, если только гарантированно их применять при агрессии в свой адрес.
Можно возразить, что индивидуальная самозащита плохо работает против государства, но это утверждение опровергается практикой. Известный автор научно-фантастических романов Александр Розов в своём блоге хорошо высказался по этому поводу:
«Совершенно иное дело в Швеции (при сопоставимом и весьма высоком уровне экономического благополучия). Там человек, в общем-то, тоже бесправен перед государством. Но это бесправие сказывается почти исключительно на ЗАКОНОПОСЛУШНОМ человеке – его проще найти и наказать за что-нибудь. А вот вооруженный бандит, хотя тоже бесправен, но наказать его сложнее (ведь его надо сначала найти, а после еще задержать – причем он может оказать вооруженное сопротивление). Поэтому шведская полиция предпочитает охотиться на законопослушных граждан.»
Разумеется, государство может потратить на противоборство с конкретным индивидом несоразмерно много ресурсов, заведомо превзойдя любые его траты на оборону. Индивид может противопоставить этому две тактики.
Во-первых, цена эффективной лобовой атаки государства на частное лицо обычно оказывается в несколько десятков раз выше цены, потраченной им на противодействие этой атаке, иначе говоря, в гонке вооружений защищающийся индивид имеет преимущество. Твёрдо решив продать свою жизнь подороже, он в состоянии причинить много хлопот и после смерти.
Во-вторых, прозрачность и моральное давление обеспечивают для широкомасштабного государственного насилия очень неблагоприятный фон, зато на защиту жертвы может выйти большое число людей, которые почему-то решат, что их это тоже касается. Несмотря на то, что огневой перевес в таких ситуациях всё равно остаётся на стороне государства, часто массового гражданского неповиновения хватает для того, чтобы государство замяло конфликт.
4. Ненасильственное воспитание детей
Самое гуманное и ненавязчивое, что может сделать человек для борьбы с агрессивным насилием в мире — это передавать ценности ненасилия детям. Разумеется, это означает необходимость действовать личным примером, то есть прежде всего самому не применять насилия к детям, так что задача может оказаться не из лёгких. Тем не менее, усилия стоят того, ведь в перспективе это самое сильное средство воздействия на мир. Человек, выросший в понимании, что он может доверять людям и не искать от них подвоха, что люди благожелательны и склонны договариваться, понесёт эти ценности во взрослую жизнь, а на рассказы о реалиях начала 21 века будет реагировать так, как мы реагируем на рассказы о публичных казнях: с непониманием и отвращением.
Даже если государство и не будет отвергнуто человечеством за его неэффективность, оно, будучи возглавляемо людьми, с детства впитавшими ненасильственные практики, станет гуманным и ненавязчивым в своих методах, даже близко не напоминая банду разбойников, из которой некогда выросло.
Разумеется, прививая ребёнку ценности неагрессии, важно прививать и готовность противостоять ей: начиная со способов погасить конфликт в зародыше через конструктивные переговоры, и кончая использованием средств самообороны, о чём подробно говорится в предыдущем пункте.
Из идеи неагрессии напрямую вытекает идея правового равенства, так что прививанию этой идеи также потребуется уделить много внимания. Прежде всего оно проявляется в мелочах. Например, общество, в котором взрослые обращаются к детям на «ты», требуя обращения к себе на «вы», уже прививает идею неравноправия. Между тем, есть и ситуации естественного неравенства возможностей, в силу разного возраста и опыта, и обычно взрослым уместнее не участвовать во многих детских играх на равных с детьми, чтобы сберечь их достоинство.
Хорошей иллюстрацией к этому тезису оказывается подход к подростковому сексу. В книге Карла Сагана «Наука в поисках Бога» описываются результаты статистического исследования социолога Джеймса Прескотта, сравнившего обычаи сотен культур в человеческой истории.
«…принципиальные отличия соотносятся с тем, принято ли в этой культуре обнимать детей и допустимы ли для молодежи добрачные половые сношения. Именно эти параметры он считает ключевыми и приходит к выводу, что все культуры, где детей обнимают, а подросткам позволено вступать в половую связь, обходятся в итоге без выраженной социальной иерархии, и все счастливы. Тогда как те культуры, где обнимать детей мешают некие социальные запреты, а на добрачный подростковый секс наложено строжайшее табу, вырабатывают сильную иерархию доминирования и вязнут в насилии и ненависти.»
При этом, как отмечается в исследовании, распространённость секса между взрослыми и подростками вновь оказывается поводом для развития отношений доминирования.
Разумеется, если вы практикуете ненасильственное воспитание детей, то вам придётся сталкиваться и с чужим насилием в их адрес. Вам придётся быть готовыми противодействовать этому, даже если это чужие дети, иначе вы просто привьёте ребёнку мысль о том, что главное это личное благополучие, а на всё остальное лучше закрывать глаза, целее будешь. Здесь в зависимости от ситуации могут пригодиться и средства защиты, и опубличивание фактов насилия, и создание морального давления.
5. Свобода ассоциации
Современному человеку слишком часто приходится состоять в тех или иных недобровольных ассоциациях. Это может быть обязательное обучение в школе, призывная армия, тюремное заключение, детский дом, некоторые семейно-клановые отношения в архаичных обществах, да и сам по себе институт гражданства.
Именно там, где выход из сообщества невозможен или сопряжён с большими издержками, появляется такое явление, как травля, в том числе с применением физического насилия. Недобровольная ассоциация с кем бы то ни было развивает в человеке умение терпеть, действовать исподтишка, скрывая свои интересы и мотивации, резко уменьшает эмпатию — короче, делает его довольно неприятным типом. Тратя силы на интриги и выживание в обществе, человек теряет возможность для развития и самореализации.
Что можно предпринимать для развития свободы ассоциации в обществе?
Для начала, конечно, важно признать саму проблему, публично высказываться о её наличии, называя вещи своими именами: тюрьму тюрьмой, рабство рабством, зависимость зависимостью.
Во многих случаях выход из недобровольной ассоциации на самом деле не закрыт, и многие люди состоят в них просто в силу традиции. Обнаружив выход, стоит воспользоваться им и научиться наслаждаться жизнью в условиях свободы, разрушая своим примером мифы о бедах, подстерегающих того, кто покинул уютную клетку. Так, покинувшие школу ради самообразования будут вызывать зависть, а не жалость, если не только избавятся от давления образовательной системы, но ещё и добьются жизненного успеха, ради которого предположительно вся образовательная система и построена.
Точно так же есть смысл немедленно бежать за границу при угрозе уголовного преследования — или даже просто в ситуации, когда политический режим в стране становится особенно неприятен, и можно выбрать что-то менее отвратное.
Важно пропагандировать и публично одобрять уход из токсичных абьюзивных личных отношений — желательно также оказывать после этого поддержку жертвам подобных отношений, чтобы они сумели найти себе иную опору в жизни и не свалились вновь во что-то похожее.
Наконец, мало уметь выходить из недобровольных ассоциаций, важно учиться входить в добровольные, получая от этого удовольствие, выгоду и безопасность. Это может быть любое объединение по интересам в соцсетях, членство в общественных организациях, заведение сети знакомых поставщиков услуг. Можно, наконец, просто становиться завсегдатаями баров, клубов, детских или спортивных площадок. Даже такие элементарные привычки, как приветствие соседей по подъезду и разговоры с таксистами или парикмахерами — это уже важный шаг к построению гражданского общества. Когда люди вызывают друг у друга симпатию и интерес, это способствует распространению ценностей неагрессии.
6. Работа с наследственностью и биохимией
Биолог Конрад Лоренц предложил модель, описывающую появление врождённой морали неагрессии к представителям собственного вида у многих видов животных (обладающих врождённой вооружённостью — ежи, дикобразы, ехидны, ядовитые змеи и насекомые). Чем выше способность представителей вида к уничтожению своих сородичей, тем быстрее в ходе летальных конфликтов из популяции вымываются гены, отвечающие за склонность к внутривидовой агрессии. У сильного животного бывает сильная мораль неагрессии, у слабого — слабая. Человек по своей естественной истории — очень слабо вооруженное животное. Поэтому у человека изначально слабы инстинктивные запреты, слаба естественная мораль. Врожденные запреты у человека соответствуют этому положению дел. Но разум обеспечил человека способностью существенно усовершенствовать свои инструменты человекоубийства в ничтожные по эволюционным меркам сроки, поэтому врождённая мораль неагрессии к другим людям в ходе естественного отбора у человека так и не успела появиться.
Установлено, что склонность к повышенной и патологической агрессии может быть как унаследованной, так и приобретённой (вследствие повреждений мозга и гормональных сбоев). Единого гена или даже точного списка генов, отвечающих за склонность к внутривидовой агрессии, на сегодня не найдено, так что это перспективное направление приложения сил, если вы специализируетесь в соответствующих биологических дисциплинах.
Можно предложить несколько подходов для вымывания наследственной склонности к внутривидовой агрессии из человеческого общества, которые различаются как по лёгкости применения, так и по скорости достижения результата.
6.1 Форсирование естественного отбора
Когда в обществе доступна и приветствуется вооружённая самооборона, то агрессоры быстро выбывают из популяции. Таким образом, реализация методов, изложенных в разделе 3, может обеспечить долгосрочное снижение агрессивности в обществе, хотя естественные сбои и мутации всё равно не позволят устранить внутривидовую агрессию полностью, раз и навсегда, поэтому придётся постоянно поддерживать равномерный БПН, чтобы случайно появившиеся в результате мутации патологические агрессоры вымывались из популяции.
6.2 Половой отбор
Как сказал историк Мартин ван Кревельд,
«истинная причина существования войн состоит в том, что мужчины всегда любили воевать, а женщины всегда любили воинов».
По мере того, как женщины всё чаще предпочитают заботливых партнёров агрессивным, носители генов с низкой агрессивностью получают больше шансов обзавестись потомством — после чего агрессивные особи идут прожигать жизнь и прекрасно обходятся без размножения.
Помимо этих методов, пригодных для применения уже сейчас, в перспективе развитие науки может позволить более прямые способы воздействия.
6.3 Отбор эмбрионов
У плода берётся проба ДНК, анализируется на патологические наследственные заболевания, связанные в том числе со склонностью к агрессии, в случае положительного результата анализа беременность прерывается. С более явными наследственными заболеваниями вроде синдрома Дауна так борются уже сейчас. Убедить мать не связываться с ненужными ей проблемами, а просто сделать позже новую попытку зачатия — решаемая задача, если в обществе не слишком много культурных скреп, запрещающих прерывание беременности.
6.4 Генная модификация у взрослых
Создаётся вирус, который встраивается в ДНК человека и либо выключает гены, отвечающие за склонность к агрессии, либо уменьшает их экспрессию. Сама технология генной модификации уже создана и активно развивается, а вот какие именно гены и как именно следует скорректировать, ещё следует досконально изучить. Прямое отключение наиболее очевидно связанных с агрессией генов пока в экспериментах приводит ко множеству побочных нежелательных патологий, так что технологию ещё предстоит доработать.
6.5 Генная модификация на эмбриональной стадии
Метод тот же, что и в предыдущем пункте, но вносит изменения в геном, которые далее будут наследоваться. Задача куда легче, поскольку изменения нужно вносить буквально в одну клетку, а не в уже сформированный организм.
6.6 Поддерживающая медикаментозная терапия
Поскольку склонность к агрессивному насилию регулируется гормональным фоном, то совсем не обязательно лезть в геном, если можно регулировать сам гормональный фон. Сейчас это делается медикаментами, но в перспективе для этого могут использоваться, например, вживлённые гормональные регуляторы.
Что-то из описанных методов могут практиковать все, что-то требует квалификации. В любом случае, если говорить о методах 6.4 или 6.6, то о принуждении речь идти не может. Даже если некто совершил агрессивное насилие под влиянием патологических склонностей, ему следует оставлять выбор: избавление от патологии или несение всей полноты ответственности за совершённое деяние. В последнем случае это, опять же, не должно быть связано с насильственными наказаниями — только компенсация ущерба и ограничение возможностей коммуникации.
Выводы
Поддержание низкого уровня внутренней агрессии в человеческом обществе — это сложная и многофакторная задача. Здесь нет какого-либо одного универсального решения, зато есть простор для инициативы в самых разных направлениях, некоторые из которых изложены выше. Важно осознать наличие самой проблемы, не замалчивать её и свободно обсуждать, как если бы речь шла о проблеме сердечно-сосудистых заболеваний. Одним из проявлений сильной внутривидовой агрессии у человека стал такой институт, как государство, с его склонностью приносить бесчисленные жертвы на алтарь собственного величия, или же просто отравлять людям жизнь в мирное время. По мере осознания человечеством склонности к насилию как проблемы этот токсичный институт уйдёт в прошлое — либо полностью, либо преобразится в безобидный набор добровольных сервисов. По мере проникновения идей о необходимости перехода к ненасильственным взаимодействиям они будут находить всё большую поддержку как финансами, так и волонтёрами, но пока что на немногочисленных адептах идеи лежит большая ответственность за её укоренение в обществе.
В дискуссиях с подписчиками периодически попадаются мнения «моральных уродов», которые считают, что никакой морали не существует, это всё «разговоры для бедных» и что только дурак откажется от такого эффективного инструмента как физическое насилие. Такие люди конечно же заслуживают жесточайшего порицания и остракизма, по примеру как это делают борцы с расизмом и гомофобией в США. Но чтобы убедить в этом широкую публику всё же придётся обозначить утилитарные аргументы относительно недопустимости агрессивного насилия в обществе. Ведь действительно, деонтологическая мораль не появляется «из воздуха», это продукт многократных взаимодействий субъектов в обществе.
Для начала отметим, что мораль неагрессии существует даже у многих видов животных. Как доказал известный биолог Конрад Лоренц, врождённая наследуемая мораль неагрессии в отношении к особям собственного вида присутствует у всех животных с «врождённой вооружённостью» (например, ёжики, дикобразы, ехидны, ядовитые змеи). Она закрепилась в их ДНК в ходе естественного отбора, когда особи, склонные к агрессии, умирали в стычках, не оставляя потомства.
Как вы думаете, когда появляется моральный запрет на определённое поведение в обществе? Предполагаю, что ответ очевиден — когда большинству членов общества данное поведение доставляет неудобства, снижает качество жизни, создаёт чрезмерные риски. Говоря экономическим языком — поведение одного субъекта создаёт огромные отрицательные экстерналии для членов всего общества, хотя конкретного для данного субъекта такое поведение может быть очень выгодным.
Мы можем найти достаточное количество примеров подобных отрицательных экстерналий если заглянем в мировую историю. Вот некоторые примеры подобных экстерналий:
1) Различные экологические вызовы (запрет этилированного бензина, инсектицида ДДТ, фреона в холодильных установках, в последние годы — двигателей внутреннего сгорания в некоторых странах).
2) Проблемы неприемлемого для общества риска (закрытие АЭС во многих странах после аварий в Чернобыле и Фукусиме, ограничение выбросов углекислого газа для снижения риска глобального потепления).
3) Плохое обращение с детьми (запрет на применение насилия к детям введён уже в большинстве стран мира). Было доказано, что это приводит к повышению случаев наркомании, алкоголизма, самоубийств, снижает их шансы на успех в жизни, а также приводит к повышению среднего уровня насилия во всём обществе.
4) Жестокое обращение с животными — приводит к повышению среднего уровня насилия во всём обществе.
Как можем заметить, во всех этих случаях наблюдается конфликт между индивидуумом, которому выгодно эгоистичное опасное поведение и всем обществом, которое будет нести издержки от его поведения. Например, для нерадивых родителей отшлёпать ребёнка намного проще, чем объяснить ему словами, почему надо себя вести определённым образом, только вот последствия от данного поступка будут размазаны на всё общество целиком. Также и с использованием дизельного автомобиля — для его владельца это дёшево и удобно, а для остальных жителей города — плохой воздух и различные заболевания. О подобных экстерналиях начинают серьёзно говорить лишь тогда, когда вред от них становится заметен существенной части общества.
Применение агрессивного насилие как инструмента достижения каких-либо целей (как правило это принуждение и наказание) несёт в себе самые большие экстерналии которые только существуют на Земле. Намного, намного большие, чем даже использование АЭС с реакторами «чернобыльского» типа или угольной ТЭЦ без каких-либо систем очистки в городе. Вот лишь некоторые утилитаристские аргументы, почему же агрессивное насилие это плохо:
1) Повышается средний уровень насилия в обществе. Если стационарный бандит (государство) применяет жестокие методы принуждения к своим «холопам», они быстро ожесточаются и уже не считают зазорным избить жену и ребёнка, отобрать у слабого деньги и телефон. Постоянные перестрелки и преследования полицией приводят к частым ранениям случайных (непричастных к делу) лиц. Повышается уровень стресса у многих людей, что приводит к увеличению числа психических заболеваний, самоубийств, употреблению наркотиков, снижению творческих способностей и замедлению экономического роста. По этим причинам в странах Скандинавии уже сейчас государство отправляет в тюрьму разве что за умышленное убийство, а сами тюрьмы больше похожи на санатории.
2) Риск рукотворной глобальной катастрофы или даже самоуничтожения человечества. С развитием технологий суммарный вред, который может нанести один человек, постоянно растёт. Если агрессивное насилие в обществе является нормой (особенно государственное, т. к. от него сложнее всего уйти), то рано или поздно доведённый до отчаяния человек решит воспользоваться какой-то опасной технологией как оружием судного дня (ОСД) — пригрозит взрывом реактора АЭС или выпустить наружу смертельный вирус. Когда стационарный бандит угрожает закрыть тебя в тюрьме навсегда, ни о какой гуманности не будет идти и речи, все средства хороши чтобы тебя оставили в покое, даже угроза устроить мировую пандемию. Для общества даже исчезающе-малая вероятность такого события неприемлема, так как потенциальный ущерб от него будет просто катастрофический и может даже привести к уничтожению человека как вида.
3) Останавливается продуктивное развитие экономики и качества жизни ибо насилие становится «целевой функцией» развития общества. Вместо разработки технологий, производства товаров и услуг, приносящих пользу большинству населения, ресурсы общества тратятся на создание инструментов насилия. Существует распространённое заблуждение, что «гонка вооружений» двигает научно-технический прогресс. Это действительно так, но только на очень коротком промежутке времени. Потенциал насилия можно рассматривать как аналог понятия «целевая функция» в математике. Она стремится к вполне конкретному и практически не изменяющемуся во времени значению (точнее, постоянно снижающемуся) — нанесению неприемлемого ущерба противнику (толерантность к насилию имеет постоянную тенденцию к убыванию, соответственно, снижается и порог неприемлемого ущерба). Это отличает насилие от всех прочих областей человеческой деятельности, в которых ставится цель улучшение жизни человека. Потребности людей постоянно растут и это даёт стимул для научно-технического прогресса, появления новых ниш в экономике, рост качества жизни. А вот общество, развивающееся через «гонку вооружений» приходит к коллапсу, как это уже случилось с СССР. Когда возможность нанести друг другу неприемлемый ущерб появилась у всех развитых государств, технологическое развитие резко затормозилось.
4) Формирование военного гегемона, иерархии доминирования, и, как следствие — обрушение рождаемости, вымирание человечества. В исследования Джека Хиршлейфера приводится доказанное утверждение, что нарушение равномерности распределение баланса потенциала насилия (БПН) в обществе приводит к появлению иерархии доминирования (государство в человеческом обществе является одним из её примеров), а если неравномерность БПН продолжает увеличиваеться — глобального «военного гегемона». Опасность длительного существования жёсткой иерархии доминирования была выявлена в различных экспериментах на животных, например «Вселенная 25». Популяция просто вымирала за счёт снижения рождаемости. Вы сейчас наверное скажете «условия не те», «человек не крыса», «аналогия не аргумент», но посмотрите правде в глаза и на статистику суммарного коэффициента рождаемости в различных странах мира: в большинстве стран он уже сейчас ниже уровня воспроизводства (в среднем 2.1 ребёнка на одну женщину). Также есть определённая зависимость между уровнем рождаемости и фактической степенью вмешательства государства в жизнь человека. В Африке и Индии формально может быть много регуляций различных сфер жизни и высокие налоги, но в реальности государство физически не способно дотянуться до каждого жителя. А вот в Сингапуре с выездными визами и поркой за инакомыслие население почему-то не спешит размножаться несмотря даже на высокий уровень дохода. Как и в Южной Корее, где уровень личных свобод, если смотреть непредвзято, не сильно выше чем в Северной.
Выводы. Как видим, мораль недопустимости агрессивного насилия это не просто чья-то «хотелка», а банальное условие выживаемости цивилизации и даже человечка как биологического вида. Отвержение этой морали по сути означает ровно одно: «я тут самый главный и мне плевать что сдохнет всё человечество». К такому человеку у всех нормальных людей должно быть соответствующее отношение — как к самому худшему подонку, новому Гитлеру или Пол-Поту.
Во всём развитом мире общество приняло недопустимость использования этилированного бензина, ДДТ, эксплуатацию АЭС, насилия над детьми по утилитаристским соображениям. Следующим на очереди стоит насилие со стороны стационарного бандита (государства).
Интересное исследование биолога Конрада Лоренца, которое показывает, как естественная «вооружённость» у животных приводит к появлению морали против агрессивного насилия. Точно так же и восстановление баланса потенциала насилия (БПН) в человеческом обществе приведёт к принятию принципа неагрессии (НАП).
Есть много видов, вооружение которых так сокрушительно, а приемы применения столь молниеносны, что настоящая боевая стычка между соперниками закончилась бы смертью одного из них, а то и обоих. Вспомните хотя бы ядовитых насекомых и змей. Поэтому не удивительно, что естественный отбор вырабатывает у подобных видов запрет применять оружие во внутривидовых стычках. Систему инстинктивных запретов, ограничивающих поведение животных, этологи, вслед за Лоренцем, называют естественной моралью. Она тем сильнее, чем сильнее от природы вооружено животное. При территориальной стычке ядовитые змеи преувеличивают себя, вытягиваясь, кто выше встанет, раскачиваются, толкают друг друга, но никогда не только не кусают, но даже не демонстрируют оружие. Некоторые виды даже угрожают друг другу, отвернув головы. Недаром не только обычные люди, но и многие зоологи принимали турнирные сражения змей за брачные танцы.
Хорошо вооруженные животные могут долго угрожать друг другу, а когда один из них устанет, он резко меняет позу, подставляя противнику для коронного боевого удара самое незащищенное место. Моральный запрет срабатывает у победителя как удар тока: весь его гневный пыл испаряется, он отворачивается от противника и прячет оружие. Так гордый мальчишка, чувствуя, что он проиграет стычку, вдруг закладывает руки за спину, поднимает лицо к победителю и кричит: “На, бей!” В отличие от волка или змеи человек в ответ может и ударить.
Проанализировав много видов, Лоренц более 50 лет назад сделал потрясающий по простоте вывод: у сильного животного бывает сильная мораль, у слабого — слабая. Человек по своей естественной истории — очень слабо вооруженное животное, даже укусить (в отличие от обезьян) и то толком не может. Поэтому у человека изначально слабы инстинктивные запреты, слаба естественная мораль. Безоружный мужчина не может в стычке нанести существенного ущерба другому: один устанет бить, а другой всегда может убежать. Врожденные запреты у человека соответствуют этому. Но впоследствии он начал создавать и совершенствовать оружие и стал самым вооруженным видом на Земле. Мораль же почти не изменилась.
Дольник Виктор Рафаэльевич «Этологические экскурсии по запретным садам гуманитариев»
Искусственная изоляция граждан по квартирам уже привела к всплеску домашнего насилия. И если во всём мире это происходит неорганизованно, спонтанно – один сожитель поколотил другого сожителя – то в России организацию домашнего насилия берёт на себя государство – оно серьёзно намерено отстаивать свою монополию на насилие, как оно её понимает.
Так, недавно оно организовало вооружённое ограбление со взломом у нескольких членов организации “Ассоциация народного сопротивления”, а также у Владимира Воронцова, ведущего телеграм-канала Омбудсмен полиции. Первых после ограбления и избиения отпустили. Второго похитили и до сих пор удерживают. Преступники выбрали удачное время, когда вся страна заперта по домам, и серьёзной поддержки друг другу люди оказать не могут – кроме информирования друг друга об опасности и ситуационной помощи в ликвидации последствий.
Впрочем, классическое негосударственное домашнее насилие тоже никуда не делось, и здесь у гражданского общества возможностей немного побольше, если, конечно, государство не будет вставлять палки в колёса, как оно это любит. Движение Гражданское общество объявило о запуске проекта Крепость, в рамках которого будет предоставлять временное убежище жертвам домашнего насилия (увы, не от ментов), а движение Открытая Россия объявило, что окажет Крепости организационную и юридическую помощь (вот это уже в том числе и от ментов).
Колонка Битарха (с редакторскими правками Анкап-тян)
Когда вы хотите добиться какой-то цели, вы выбираете один из множества доступных инструментов. Допустим, в вашем доме открылся хостел, который постоянно создаёт шум и криминогенную обстановку возле дома. Что вы можете сделать? Самый простой, на первый взгляд, вариант — заставить хозяина закрыть свой бизнес, применив физическое насилие.
Но что если у него есть хотя бы перцовый баллончик? Теперь в случае вашего нападения ваши возможные издержки выросли. Насилие как инструмент уже не выглядит таким выгодным, как это казалось изначально. Так что волей-неволей приходится искать другие способы как на него воздействовать — уговаривать, объяснить ситуацию владельцу помещения, чтобы он разорвал договор аренды, поставить одну звезду хостелу на сетевых ресурсах, призвать остальных жителей дома поступить также. Короче говоря, у вас появился стимул действовать цивилизованно.
Изначально самый простой инструмент принуждения, физическое насилие, быстро теряет свою эффективность, когда потенциальная жертва способна применить контрнасилие, пускай даже в самом минимальном размере. Бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю когда-то восхвалял насилие, как инструмент с крайне высокой эффективностью. Но для того, чтобы это было так, ему пришлось ввести в Сингапуре одни из самых строгих правил покупки и владения оружием, даже для самообороны — ибо даже небольшое выравнивание баланса потенциала насилия в обществе ведёт к резкому снижению эффективности насилия как инструмента принуждения.
Могу выдвинуть вполне обоснованную фактами гипотезу: издержки на агрессивное насилие экспоненциально возрастают при возрастании возможностей применения контрнасилия со стороны жертвы.
Допустим, стационарный бандит (государство) хочет с помощью насилия принудить кого-то выполнить свои требования. Если у жертвы государственной агрессии нет летального оружия, для ареста достаточно небольшой опергруппы. А что если у жертвы пистолет? Приходится отправлять полицейский спецназ. По мелкому поводу, вроде неуплаты штрафов или розничной продажи психоактивных веществ, никто отправлять спецназ не станет. В блоге Александра Розова есть пост с подтверждением этого факта на примере Швеции.
Предположим, потенциальная жертва государственной агрессии это не какой-то неплательщик налогов, а более значимая цель — например, главарь клана в Сомали. У него уже не пистолет, а тысяча бойцов с автоматами Калашникова, пускай плохо обученных. Как показала история, ущерб даже от таких «бармалеев» оказался неприемлемым для правительства США.
Представим, что последователи секты «Ветвь Давидова», укрывшиеся на ранчо Уэйко (Waco) в 1993 году, кроме дробовиков и винтовок имели бы противотанковые гранатомёты. Как мы знаем, ФБР тогда решило применить танки, чтобы протаранить стены и пустить слезоточивый газ. При наличии у обороняющихся противотанкового оружия такой вариант пришлось бы отвергнуть, как чрезмерно рискованный.
В подобной ситуации государство могло бы либо превратить штурм ранчо из полицейской операции в армейскую, с применением миномётов или иного летального неизбирательного оружия, либо взять ранчо измором, с перспективой того, что эти фанатики действительно в полном составе помрут от голода. Оба варианта чреваты в демократическом государстве значительным политическим ущербом, который для политиков даже важнее, чем экономический ущерб государству. Подробнее о подобных факторах рекомендую почитать в книге Мартина ван Кревельда Расцвет и упадок государства.
Наконец, мы уже разбирали потенциальную ситуацию, когда потенциальная жертва государственного насилия угрожает применением оружия массового поражения. Сейчас это воспринимается как нечто крайне маловероятное – но не потому, что государство эффективно противодействует созданию ОМП частными лицами, а потому что люди, имеющие достаточно навыков для создания ОМП, имеют также сильные внутренние моральные убеждения, не допускающие применения неизбирательного массового насилия, в том числе в адрес мирных людей. Если демократическое государство покажет пример, первым применив ОМП против своих граждан, этот моральный запрет будет ослаблен, а со временем и вовсе пропадёт. Такие последствия ни один чиновник в относительно цивилизованном государстве допустить не готов.
Можно сделать выводы:
1) Издержки принуждения со стороны государства или любого другого агрессора экспоненциально возрастают при усилении средств контрнасилия со стороны жертвы. Даже минимальное оружие самообороны, таким образом, резко поднимает цену атаки, а против дешёвой грязной бомбы из отходов АЭС будет неэффективен и ядерный арсенал сверхдержавы.
2) Чтобы свободное общество (территориальная или экстерриториальная контрактная юрисдикция) могло защитить себя от завоевания государством, ему выгоднее не вкладываться в одну вундервафлю, а обеспечить стимулы для приобретения клиентами личного оружия, навыков его применения и готовности применить для защиты. Также это поможет обществу защититься и от собственных координирующих органов, если им вздумается стать государством, поскольку обеспечит равномерное распределение потенциала насилия. Об этом, в частности, рассказывается в ранее переведённой нами работе Джека Хиршлейфера Анархия и её распад.
Напоследок, приведу хорошую цитату из книги Либеральный архипелаг Чандрана Кукатаса.
Возьмем игроков и владельцев казино. Нам могут быть чужды и даже противны их занятия. Однако будет ли достаточным основанием для вторжения в чужую страну то, что в ней играют в азартные игры?
Возьмем «монополистов». Они могут назначать за свою продукцию цены, которые мы считаем несправедливыми. Однако сочли бы мы достаточным основанием для объявления какой-либо стране войны тот факт, что она слишком дорого поставляет свои товары?
Но почему мы готовы в аналогичных случаях посылать вооруженных людей (милицию) к нашим согражданам, брать их в плен (тюрьму) и брать с них контрибуцию (штраф)? Вероятно, потому, что они, в отличие от соседнего государства, не могут защититься.
Недавно я публиковала в колонке Битарха пост о том, что текущие тренды развития технологий легко экстраполируются на ближайшее будущее, и по ним мы видим, что возможности частных лиц по неизбирательным массовым убийствам продолжают возрастать, и вполне могут дорасти до уровня глобальной угрозы. Из этого автор делает вывод, что для устранения этой угрозы должен быть отвергнут не только институт государства, но и любые другие факторы, которые потенциально ставят людей в отчаянное положение, когда для них нет особой разницы: умереть в одиночестве, или прихватить с собой всё человечество.
Дальше Битарх развил тему у себя вконтакте, ответив на ряд возражений. Ответ сводился к тому, что угроза ближе, чем можно предположить, и вообще, надо быть ответственнее. К сожалению, эта риторика добавила мало добавила аргументов по сути – чем такой призыв к ответственности отличается от призывов Греты Тунберг – та тоже угрожает глобальными последствиями, если мы все прямо сейчас не опомнимся.
После этого Битарх выпустил уже третью статью, и на сей раз предложил к рассмотрению более конкретный кейс. Представляем себе опасного мудака (в примере используется Харви Вайнштейн) или организацию (пусть это будет, например, ELF), которым присуждают серьёзное наказание, а они, вместо того, чтобы смиренно его принять, требуют немедленного помилования под угрозой распространения по принципу мёртвой руки какого-нибудь неприятного вируса. Вирус не убьёт человечество, но, как мы видим на примере текущих событий, способен очень серьёзно потрепать экономику.
Приведёт ли появление подобных угроз к тому, что государственная власть начнёт прогибаться? Да, разумеется. У нас есть отличное подопытное государство Израиль, которое от доктрины “не ведём переговоров с террористами” со временем перешло к доктрине “меняем одного нашего пленного на тысячу ваших пленных”. Так что в государствах, где есть возможность привлечения лидеров к политической ответственности, они будут прогибаться под требования террористов, а когда угрозы террористов приобретут глобальный характер, то вести или не вести переговоры с террористами перестанет быть выбором конкретного диктатора, и даже Путину при подобном раскладе придётся торговаться. Я, мол, согласен пойти на такие-то уступки террористам, но вы, уважаемые западные партнёры, за такую уступчивость снимите с меня санкции, а то сами понимаете, терроризм – он такой непредсказуемый.
При анкапе эта проблема упрощается. У террориста пропадает субъект переговоров. Да, он может быть готов неизбирательно истребить несколько миллионов человек, если не будут выполнены его условия. Но какие условия? К кому он будет их обращать? Государства нет. Можно обратиться, например, к руководству какой-нибудь корпорации. Скажем, те же эльфы требуют от руководства какой-нибудь нефтяной компании прекратить добычу нефти, иначе короновирус. После этого совет директоров уходит в отставку, и субъект переговоров снова пропадает. Конечно, это не помешает эльфам запустить эпидемию, но цель террористической акции была немного в другом.
Разумеется, будут совершенствоваться и средства защиты от подобных угроз. Скажем, тотальная прозрачность транзакций может позволить быстро отыскать террористическую сеть и обезвредить угрозу мёртвой руки. Или получится поменять мотивацию террориста. Да хоть локальная остановка времени. Спор о том, чьё фантастическое предположение будет реализовано раньше, довольно-таки бесплоден. Битарх утверждает, что технологии защиты развиваются существенно медленнее, чем технологии атаки. Тем не менее, почему-то общий уровень насилия неуклонно снижается, а если исключить из статистики насилие, инициируемое государством, становится и вовсе пренебрежимо малым.
Поэтому не то чтобы я пренебрегала той угрозой, которая дискутируется. Просто я считаю её малорелевантной для анкапа, а для того, чтобы постулировать необходимость изживания государств, мне хватает и иных аргументов.
