Автор: Битарх

Отслеживание контактов: первый шаг к всеобщей слежке в реальном времени

С целью ознакомления русскоязычных либертарианцев с англоязычным либертарианским дискурсом мы собираемся время от времени выкладывать переводы статей с крупных либертарианских сайтов. Сегодня предлагаем вашему вниманию статью о приложениях для отслеживания контактов, которые стали вызовом для приватности в связи с пандемией.

Пандемия дала правительствам предлог оправдать массовый сбор данных о геолокации.

Множество академиков, предпринимателей и правительств заявляют что новые технологии – это важнейшая часть борьбы против пандемии короновируса. Они утверждают, что, используя новейшие способы слежения для получения информации, люди смогут с легкостью проверить не контактировали ли они с выявленными носителями COVID-19.

Приложения для отслеживания контактов

Предлагаются две модели подобных приложений. Первая модель предполагает сбор и обработку информации о местоположении человека правительствами. Подобные предложения были встречены шквалом критики со стороны групп по защите конфиденциальности и прав потребителя ведь они включают в себя беспрецедентную тотальную слежку. Учитывая, что многие технологичные компании уже предоставляют подобные услуги своим правительствам, YouTube, например, блокирует любую информацию противоречащую заявлениям ВОЗ, эти страхи выглядят вполне реальными.

Вторая модель – это сбор и обработка информации о передвижениях и контактах непосредственно на устройствах пользователей. Эта децентрализованная форма сбора данных получила широкую академическую поддержку, потому что в теории это позволит отслеживать контакты без предоставления компаниям и правительствам доступа к данным в реальном времени о передвижениях и привычках граждан.

Но даже эта децентрализованная схема сбора данных вызывает множество вопросов. Даже при выработке правовой базы для защиты конфиденциальности – которой сейчас просто не существует – уровень осведомленности общественности в вопросах защиты информации делает эти приложения чрезвычайно опасными.

В этой статье мы рассмотрим каким образом приложения для отслеживания контактов разрабатываются и почему они представляют угрозу.

Централизация или децентрализация?

Давайте сначала подметим что некоторые приложения для отслеживания контактов внедренные правительствами вне Европы и США являются серьезной проблемой. Правительство Израиля приняло недавно закон дающий их службам безопасности право доступа к персональным данным всех пользователей, а также разрешающий централизованно хранить полученную информацию. Южная Корея и Китай сделали то же самое.

Опасность вовлечения правительств в сбор подобных данных отмечается многими организациями по защите персональных данных в Европе и США. Несмотря на это, правительства этих стран полагают что подобные приложения необходимы, еще и потому что сами эти правительства оказались не в состоянии разработать приложения для отслеживания контактов самостоятельно.

Предполагается, что приложения для отслеживания контактов будут разрабатываться согласно децентрализованной модели. В теории, телефон пользователя будет сам хранить данные о контактах владельца с СOVID-19 и обмениваться данными с другими устройствами. Информация не будет передаваться в централизованные облачные хранилища, и даже сами компании, занимающиеся разработкой приложений, не будут иметь доступа к персональным данным пользователей или их местоположению.

Эта модель была предложена такими компаниями как Apple и Google, проектом PACT из MIT [Массачусетский технологический институт] и многими европейскими группами. Большинство предложений включает технологию Bluetooth, которая будет оповещать пользователя, если поблизости есть другой пользователь, который был в контакте с вирусом.

(Отсутствующая) Правовая база

С первого взгляда, приложения с децентрализованной моделью сбора данных безукоризненны в защите пользователей от слежки. Они строятся на политике индивидуальной ответственности, сравнимой с политикой правительства Швеции, доказавшей свою эффективность несмотря на невмешательство в частную жизнь граждан.

Однако, остаются две неразрешенные проблемы с децентрализованными приложениями для отслеживания контактов. Первая – сейчас не существует правовой базы для зашиты пользователей этих приложений от слежки. Вторая – даже если такая база будет создана, любые данные со смартфонов могут быть похищены хакерами или службами безопасности.

Для начала давайте рассмотрим легальный аспект вопроса. В нашей статье о легальности подобных приложений мы уже указывали, что законность подобной формы массовой слежки как минимум под вопросом. С учащением случаев цензуры в интернете, есть вероятность, что правительства воспользуются подобными приложениями для создания баз данных о пользователях и слежке за ними.

Но вопросы связанные с приложениями для отслеживания контактов – централизованных или нет – намного глубже. Неясно даже будут ли эти приложения справляться с их изначальной функцией. Для того чтобы эти приложения были эффективными, нужно будет обязать людей установить и использовать их. Иначе инфицированный пользователь может просто удалить приложение, что подрывает эффективность всей системы. Дать правительствам право навязать гражданам использование определенного приложения было бы беспрецедентным и чрезвычайно опасным шагом.

Неприкосновенность частной жизни и безопасность

Даже при условии самой продуманной правовой базы для подобных приложений, даже если она действительно будет защищать персональные данные пользователя, эти приложения всё равно будут представлять угрозу. Компании прилагают множество усилий для повышения кибербезопасности особенно теперь, когда многие работают удаленно, и с удивлением выясняют, что их сотрудники знают очень мало или же не знают ничего о безопасности в киберпространстве. Это означает, что любые данные, полученные через приложения для отслеживания контактов – даже если они хранятся на смартфоне пользователя – очень уязвимы.

И это обстоятельство, разумеется, учитывается существующим законодательством о конфиденциальности данных. Европейский GDPR [Общий регламент по защите данных] — широко принимающийся как золотой стандарт, когда дело касается зашиты данных – недвусмысленно утверждает, что неприкосновенность данных не может быть достигнута без информационной безопасности. Достигнуть это предполагается через простое правило: компании не могут собирать данные, которые им не нужны. Другими словами, лучшее, что можно сделать для сохранности данных пользователей – это не собирать их вообще.

В контексте отслеживания контактов – это значит, что даже если данные пользователей о контактах и местоположении хранятся на смартфоне пользователя – а не в централизованной системе учёта – никто не гарантирует их сохранность. Эти данные могут быть украдены, или же службы национальной безопасности и слежения могут получить к ним доступ. Исследования доказывают также, что даже когда пользователи стараются обезопасить свои данные, их попытки могут лишь подорвать их информационную безопасность.

С другой стороны звучит, разумеется, контраргумент, что множество приложений уже собирают данные о геолокации и еще одно приложение не может стать критическим для конфиденциальности. Однако, важнейшие отличие подобных новых приложений – это то, что они собирают данные о контактах пользователя. Эти данные могут быть использованы правоохранительными органами для получения информации о передвижении граждан в реальном времени.

Будущее

Нет нужды притворяться, что это новые проблемы, с которыми мы никогда не сталкивались. Активисты, защищающие неприкосновенность частной жизни, говорят о неправомочности массовой слежки уже более десяти лет. Пандемия лишь дала правительствам предлог, чтоб оправдать массовый сбор данных о геолокации. Как мы уже указывали, в настоящий момент не существует технологий способных собирать эти данные без нарушения фундаментального права человека на неприкосновенность частной жизни. Нет таких правовых актов, которые бы регламентировали использование приложений для отслеживания контактов. Даже если бы они были, незащищенность данных на большинстве смартфонов делает эти данные крайне уязвимыми для кражи или легальных запросов правоохранительных органов.

Важно, что потом, после пандемии, мы запомним уроки настоящего. Мы должны, конечно, перестроить нашу экономическую политику, которая сделала мир столь уязвимыми для СOVID-19. Но мы также должны использовать эту возможность, чтобы бросить вызов тому уровню слежки, который стал возможен в нашем новом цифровом мире.

Всё сводится к тому, что мы должны заставить технологии служить тем, кто их использует, а не как инструмент построения “экономики всеобщей слежки” что так стремительно порабощает наше общество. И сопротивление приложениям слежения – это только начало этой борьбы.

Исходный текст: Sia Mohajer, Contact Tracing: Laying the Foundation for Real-Time Social Tracking, 1 июня 2020, FEE Foundation for Economic Education

Эффективность анкапа

Очень часто идут споры о возможности анкапа, и в теоретическом аспекте у анкапа все норм. Я сам до недавнего времени был уверенным анкапом, пока не задумался об одной идее классического консерватизма: по идее, как на свободном рынке люди находят самые выгодные пути, так и общество находит для себя наиболее эффективные социальные институты. Таким образом, можно ли сказать, что государство является наиболее эффективным и естественным способом борьбы с преступностью, без которого было бы плохо? Желательно без Хоппеанских приколов: его теория в основном посвящена Западной Европе, да и до феодализма в Европе существовали централизованные государства, вроде Римской Империи.

анонимный вопрос

Разумеется, свободный рынок приводит к самим эффективным решениям. Однако основой процессов, происходящих на рынке, является свобода деятельности и договорённости. Любое возникшее на рынке решение не может перечить данным принципам, оно действует ровно до тех пор, пока связанные с ним агенты согласны вести свою деятельность опираясь на пункты договорённости, возникшей между ними. Это решение перестаёт действовать по отношению к кому-либо в том случае, если субъект решил разорвать договорённость и отказаться от дальнейшего сотрудничества. Так, на рынке никто не может кого-то принудительно заставить быть клиентом той или иной организации, покупать её продукцию и пользоваться её услугами, или участвовать в какой-либо юрисдикции или любой другой форме коллектива людей. Действительно рыночные решения не используют принуждение.

Допустим, что всё же такая форма общественного управления, как централизованная политическая власть, в определённый момент принимается людьми в качестве наиболее эффективного решения. Однако условия жизни постепенно меняются, меняются и интересы людей. Разумеется, ни одно решение не может быть эффективным вечно. И на рынке неэффективные решения обычно замещаются другими решениями, эффективными уже относительно новых условий. Такое же решение, как «государство» устанавливает себя в качестве вечного и нерушимого решения, которое никто и ни при каких обстоятельствах не имеет права оспаривать и уж тем более замещать его каким-то другим решением. Поэтому даже если предположить, что государство могло возникнуть рыночным путём добровольной договорённости, это никак не делает его эффективным решением в какой-либо момент времени, кроме как тот, в который оно было всеми принято, поскольку в дальнейшем условия жизни и интересы людей изменялись, однако государство уже не давало никакого права оспаривать его.

Однако я бы даже не спешил предполагать, что государства возникли рыночным путём. Скорее всего они возникли за счёт насильственного принуждения. На это нам указывает теория стационарного бандита, гласящая, что государства возникли в результате оседания кочевых бандитов, решивших подчинить себе население определённой территории и собирать с него регулярную дань. Подробнее об этой теории вы можете прочесть здесь. Кроме того, история известна множеством завоеваний и подчинений, поэтому даже если какое-то из централизованных территориальных формирований возникло всё же через договорённость, оно перестало быть рыночным решением, как только либо было принудительно кем-то подчинено, либо же само решило заниматься подчинением других.

Государство не является наиболее эффективным вариантом общественных взаимоотношений просто потому, что оно состоит в насилии над людьми, а также запрещает реализацию любых альтернативных решений и устанавливает себя в качестве непоколебимой и вечной истины.

Виталий Тизунь

Экстерналии насилия

Колонка Битарха

В дискуссиях с подписчиками периодически попадаются мнения «моральных уродов», которые считают, что никакой морали не существует, это всё «разговоры для бедных» и что только дурак откажется от такого эффективного инструмента как физическое насилие. Такие люди конечно же заслуживают жесточайшего порицания и остракизма, по примеру как это делают борцы с расизмом и гомофобией в США. Но чтобы убедить в этом широкую публику всё же придётся обозначить утилитарные аргументы относительно недопустимости агрессивного насилия в обществе. Ведь действительно, деонтологическая мораль не появляется «из воздуха», это продукт многократных взаимодействий субъектов в обществе.

Для начала отметим, что мораль неагрессии существует даже у многих видов животных. Как доказал известный биолог Конрад Лоренц, врождённая наследуемая мораль неагрессии в отношении к особям собственного вида присутствует у всех животных с «врождённой вооружённостью» (например, ёжики, дикобразы, ехидны, ядовитые змеи). Она закрепилась в их ДНК в ходе естественного отбора, когда особи, склонные к агрессии, умирали в стычках, не оставляя потомства.

Как вы думаете, когда появляется моральный запрет на определённое поведение в обществе? Предполагаю, что ответ очевиден — когда большинству членов общества данное поведение доставляет неудобства, снижает качество жизни, создаёт чрезмерные риски. Говоря экономическим языком — поведение одного субъекта создаёт огромные отрицательные экстерналии для членов всего общества, хотя конкретного для данного субъекта такое поведение может быть очень выгодным.

Мы можем найти достаточное количество примеров подобных отрицательных экстерналий если заглянем в мировую историю. Вот некоторые примеры подобных экстерналий:

1) Различные экологические вызовы (запрет этилированного бензина, инсектицида ДДТ, фреона в холодильных установках, в последние годы — двигателей внутреннего сгорания в некоторых странах).

2) Проблемы неприемлемого для общества риска (закрытие АЭС во многих странах после аварий в Чернобыле и Фукусиме, ограничение выбросов углекислого газа для снижения риска глобального потепления).

3) Плохое обращение с детьми (запрет на применение насилия к детям введён уже в большинстве стран мира). Было доказано, что это приводит к повышению случаев наркомании, алкоголизма, самоубийств, снижает их шансы на успех в жизни, а также приводит к повышению среднего уровня насилия во всём обществе.

4) Жестокое обращение с животными — приводит к повышению среднего уровня насилия во всём обществе.

Как можем заметить, во всех этих случаях наблюдается конфликт между индивидуумом, которому выгодно эгоистичное опасное поведение и всем обществом, которое будет нести издержки от его поведения. Например, для нерадивых родителей отшлёпать ребёнка намного проще, чем объяснить ему словами, почему надо себя вести определённым образом, только вот последствия от данного поступка будут размазаны на всё общество целиком. Также и с использованием дизельного автомобиля — для его владельца это дёшево и удобно, а для остальных жителей города — плохой воздух и различные заболевания. О подобных экстерналиях начинают серьёзно говорить лишь тогда, когда вред от них становится заметен существенной части общества.

Применение агрессивного насилие как инструмента достижения каких-либо целей (как правило это принуждение и наказание) несёт в себе самые большие экстерналии которые только существуют на Земле. Намного, намного большие, чем даже использование АЭС с реакторами «чернобыльского» типа или угольной ТЭЦ без каких-либо систем очистки в городе. Вот лишь некоторые утилитаристские аргументы, почему же агрессивное насилие это плохо:

1) Повышается средний уровень насилия в обществе. Если стационарный бандит (государство) применяет жестокие методы принуждения к своим «холопам», они быстро ожесточаются и уже не считают зазорным избить жену и ребёнка, отобрать у слабого деньги и телефон. Постоянные перестрелки и преследования полицией приводят к частым ранениям случайных (непричастных к делу) лиц. Повышается уровень стресса у многих людей, что приводит к увеличению числа психических заболеваний, самоубийств, употреблению наркотиков, снижению творческих способностей и замедлению экономического роста. По этим причинам в странах Скандинавии уже сейчас государство отправляет в тюрьму разве что за умышленное убийство, а сами тюрьмы больше похожи на санатории.

2) Риск рукотворной глобальной катастрофы или даже самоуничтожения человечества. С развитием технологий суммарный вред, который может нанести один человек, постоянно растёт. Если агрессивное насилие в обществе является нормой (особенно государственное, т. к. от него сложнее всего уйти), то рано или поздно доведённый до отчаяния человек решит воспользоваться какой-то опасной технологией как оружием судного дня (ОСД) — пригрозит взрывом реактора АЭС или выпустить наружу смертельный вирус. Когда стационарный бандит угрожает закрыть тебя в тюрьме навсегда, ни о какой гуманности не будет идти и речи, все средства хороши чтобы тебя оставили в покое, даже угроза устроить мировую пандемию. Для общества даже исчезающе-малая вероятность такого события неприемлема, так как потенциальный ущерб от него будет просто катастрофический и может даже привести к уничтожению человека как вида.

3) Останавливается продуктивное развитие экономики и качества жизни ибо насилие становится «целевой функцией» развития общества. Вместо разработки технологий, производства товаров и услуг, приносящих пользу большинству населения, ресурсы общества тратятся на создание инструментов насилия. Существует распространённое заблуждение, что «гонка вооружений» двигает научно-технический прогресс. Это действительно так, но только на очень коротком промежутке времени. Потенциал насилия можно рассматривать как аналог понятия «целевая функция» в математике. Она стремится к вполне конкретному и практически не изменяющемуся во времени значению (точнее, постоянно снижающемуся) — нанесению неприемлемого ущерба противнику (толерантность к насилию имеет постоянную тенденцию к убыванию, соответственно, снижается и порог неприемлемого ущерба). Это отличает насилие от всех прочих областей человеческой деятельности, в которых ставится цель улучшение жизни человека. Потребности людей постоянно растут и это даёт стимул для научно-технического прогресса, появления новых ниш в экономике, рост качества жизни. А вот общество, развивающееся через «гонку вооружений» приходит к коллапсу, как это уже случилось с СССР. Когда возможность нанести друг другу неприемлемый ущерб появилась у всех развитых государств, технологическое развитие резко затормозилось.

4) Формирование военного гегемона, иерархии доминирования, и, как следствие — обрушение рождаемости, вымирание человечества. В исследования Джека Хиршлейфера приводится доказанное утверждение, что нарушение равномерности распределение баланса потенциала насилия (БПН) в обществе приводит к появлению иерархии доминирования (государство в человеческом обществе является одним из её примеров), а если неравномерность БПН продолжает увеличиваеться — глобального «военного гегемона». Опасность длительного существования жёсткой иерархии доминирования была выявлена в различных экспериментах на животных, например «Вселенная 25». Популяция просто вымирала за счёт снижения рождаемости. Вы сейчас наверное скажете «условия не те», «человек не крыса», «аналогия не аргумент», но посмотрите правде в глаза и на статистику суммарного коэффициента рождаемости в различных странах мира: в большинстве стран он уже сейчас ниже уровня воспроизводства (в среднем 2.1 ребёнка на одну женщину). Также есть определённая зависимость между уровнем рождаемости и фактической степенью вмешательства государства в жизнь человека. В Африке и Индии формально может быть много регуляций различных сфер жизни и высокие налоги, но в реальности государство физически не способно дотянуться до каждого жителя. А вот в Сингапуре с выездными визами и поркой за инакомыслие население почему-то не спешит размножаться несмотря даже на высокий уровень дохода. Как и в Южной Корее, где уровень личных свобод, если смотреть непредвзято, не сильно выше чем в Северной.

Выводы. Как видим, мораль недопустимости агрессивного насилия это не просто чья-то «хотелка», а банальное условие выживаемости цивилизации и даже человечка как биологического вида. Отвержение этой морали по сути означает ровно одно: «я тут самый главный и мне плевать что сдохнет всё человечество». К такому человеку у всех нормальных людей должно быть соответствующее отношение — как к самому худшему подонку, новому Гитлеру или Пол-Поту.

Во всём развитом мире общество приняло недопустимость использования этилированного бензина, ДДТ, эксплуатацию АЭС, насилия над детьми по утилитаристским соображениям. Следующим на очереди стоит насилие со стороны стационарного бандита (государства).