А расскажите про меркантилистов понятным языком

И почему многие считают, что подобная экономическая политика государства приводит к росту благосостояния граждан? И почему они на самом деле заблуждаются?

Меня тут понукают высказаться по украинскому вопросу, но лучше я отвечу вот на этот.

Меркантилизм – это любая политика, основанная на идее о том, что свободная торговля недопустима, и её следует регулировать. Раньше одним из оправданий такой политики служило представление о том, что торговля это война, где один теряет, второй наживается, и если не приструнить наживающегося торговца, то он всех сгноит, а сам упьётся народной кровушкой. Это странное представление о торговле сопровождалось представлением о вреде конкуренции: при конкуренции, дескать, купцу или ремесленнику нельзя сосредоточиться на одном отведённом участке деятельности, и из-за бессмысленной войны между собой в производстве и торговле будет полный хаос. Наконец, это сопровождалось представлением о том, что низкие цены на товар вредны, равно как вредны и высокие цены на труд – потому что есть справедливые цены, и всякий производитель или торговец обязан их соблюдать.

Неудивительно что там, где подобные представления неукоснительно соблюдались, у человечества было мало шансов обогащаться и развивать технологии. Но это сопровождалось также постулатом о пользе нищеты для спасения души, так что никакой проблемы в этом не видели.

Наконец, меркантилизм подразумевал, что правителю крайне глупо позволять людям покупать зарубежные товары за деньги, потому что куда полезнее копить деньги в казне – они всегда пригодятся для покупки предметов роскоши, но главное – для оплаты войн. А это означало, что торговлю следует облагать максимально возможными пошлинами.

Более или менее систематическое изложение ошибочности меркантилистских взглядов сделал ещё Адам Смит в своём Богатстве народов, о чём <Шульман mode on>нам доложил Пушкин, повествуя об образовании в начале 19 века: бранил Гомера, Феокрита, зато читал Адама Смита и был глубокий эконом, то есть умел судить о том, как государство богатеет, и чем живёт, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет</Шульман mode off>. Окончательно же почва из-под меркантилизма была выбита уже в ходе маржиналистской революции (недавно в Москве прошла конференция в честь 150-летия этого события), когда механизм ценообразования был объяснён через субъективные предпочтения, а не через себестоимость, и это окончательно сделало понятным, почему при добровольной сделке улучшается положение обеих участвующих в сделке сторон.

Почему же сейчас, через 246 лет после публикации Богатства народов и через 150 лет после маржиналистской революции меркантилизм всё ещё жив в головах и активно применяется в политике?

Потому что политика – это война. Это игра с нулевой суммой, где тот, у кого прибавляется власти, уменьшает власть остальных. Но вести горячие войны стало моветон, и вместо них активно используются торговые войны. Хочешь сказать чужому режиму своё фи – вводи против него торговые санкции.

Политика бывает не только внешней, но и внутренней. Вести горячие внутренние войны – это тем более моветон, зато представители одних отраслей могут лоббировать себе торговые преференции, а конкурентам ограничения, как внутри страны, так и вовне. Лозунг защиты отечественного производителя заходит не хуже, чем лозунг защиты родной земли, а приводит к тем же последствиям: отечественный потребитель становится беднее.

Более того, взять даже вполне либертарианский проект Монтелиберо. Мы тоже в первую очередь стараемся для работы на проект нанимать участников проекта, а не фрилансеров. Меркантилизм психологически комфортен: ты отказываешься от толики личной выгоды, зато делаешь добро ближнему, у которого покупаешь более дорогой товар, игнорируя более дешёвые аналоги от тех, кто тебе не по душе. Аналогично, агористы могут принципиально торговать только с теми, кто не платит налогов, даже если эффект масштаба и цена мер безопасности приведут к тому, что с налогами было бы дешевле. Зато государству не достанется ни единого агористского гроша.

Так в чём же разница? Почему либертарианцы считают своё поведение моральным, а государственные регуляции – преступными? Разумеется, дело в добровольности. Сами вы имеете полное право пожертвовать прибылью ради морального превосходства. Но силой требовать того же от остальных – атата!

Что, если монополия будет иметь большую экономическую подушку и сможет работать в убыток несколько лет?

Как вы планируете с ней бороться? Как маленькие компании, пусть даже с крупными инвесторами, смогут противостоять крупному гиганту, да и будут ли инвесторы идти на такие риски, вкладывая деньги в небольшие компании? Да, я знаю аргументы про то, что монополии не могут возникнуть, но вдруг все-таки это случилось, да и тем более анкап, я так понимаю, не с нуля планируется строить, а уже на существующем рынке, где имеются крупные производители.

Анонимный вопрос

Монополия – это желанное и наиболее комфортное состояние для любого бизнеса. В условиях существования централизованной политической власти крупный бизнес оказывается экономически замотивирован заниматься лоббизмом, чтобы обеспечить себе привилегированное положение на рынке через захват регулятора. Мелкий бизнес оказывается экономически замотивирован создавать ассоциации и заниматься лоббизмом уже через них. В стране с достаточно диверсифицированной экономикой это порождает ситуацию, когда большинство предпринимателей так или иначе прикармливает политиков, нормы усложняются, исключения из правил множатся, и бизнес, потратив кучу усилий на приобретение благосклонности регулятора, в лучшем случае остаётся при своих. Если же в государстве выделяются стратегические отрасли, то пиши пропало: это означает гарантированное ущемление прочих отраслей.

И вот мы по условию задачи умудрились постепенно выйти из этой удручающей ситуации к свободному рынку, свободному прежде всего от политической власти. Допустим, это всё же случилось довольно быстро, и мы получили в наследство перекошенный рынок, где какие-то предприятия непропорционально укрупнены, вплоть до монополий в тех или иных отраслях. Что это значит? Если они крупнее, чем это экономически целесообразно, значит, они производят свой товар с большими издержками, чем если бы они были мельче. При этом они имеют серьёзные накопления, и не допускают появления мелких конкурентов, поставляя свой товар в убыток. Это означает только то, что какие-то мелкие (а значит, более экономически эффективные, чем монопольный монстр) предприниматели будут постоянно пытаться войти на этот рынок, и тем создавать давление на монополиста, не давая ему расслабиться и поднять цену к комфортному для него уровню. Спекулянты будут делать запасы его товара, покупая его задёшево, а стоит монополисту приподнять цену, как запасы начнут реализовываться с прибылью, принуждая монополиста вновь сбивать цену. И так будет продолжаться до тех пор, пока акционеры монополиста не поменяют директоров на более вменяемых, потому что хочется роста акций и дивидендов, а не вот этого вот всего.

Мелочь же, которая всё это время просто занималась чем-то иным, где не было монополии, после этого вздохнёт с облегчением и повалит на открывшийся рынок. Ну а потребитель всё то время, пока товар сбывался в убыток, был счастлив и не имел никаких оснований возмущаться поведением монополиста. Так что зачем с демпингующим монополистом бороться, он молодец, так и выглядит социально ответственный бизнес при анкапе.

Что будет происходить с заброшками при анкапе?

1) На заброшку часто лазает молодёжь, что не нравится многим горожанам: мало ли что. Могут ли они, и каким образом, организовать её охрану, озаборить, или вообще снести? Не будет ли установка забора взволнованной общественностью ограничением свободы любителей урбан-туризма?
2) Группа сквоттеров поселилась в пустующем кинотеатре, провела себе свет (нашла на свободном рынке тех, кто согласился подключить их) и живёт, устраивая прямо в кинозале концерты неформалов и приглашая автостопщиков на ночлег. Некоторые считают, что это негативно влияет на стоимость недвижимости в округе. Можно ли с ними что-то сделать?
3) Девелопер увидел недостроенный бизнес-центр и захотел, достроив его, ввести его в эксплуатацию. Последний собственник недостроя либо неизвестен, либо не выходит на связь, либо уже упразднён как юрлицо. Что делать девелоперу?
4) Инициативная группа горожан хочет снести заброшку и сделать на её месте парк, многие жители района оставили подпись за идею. Но поселившиеся там сквоттеры не хотят съезжать. Они аппелируют к праву на обретённую ими собственность и отсутствию прав на неё у посторонних горожан, а активисты – к незаконности вселения сквоттеров и отсутствию у них каких-то прав на такое жильё. Кто прав и как быть?

Сталкер

Итак, у нас есть город, то есть довольно плотное поселение, где права его обитателей на те или иные пространственные объекты сложны, взаимно обусловлены, взаимно проникают, постоянно входят в незначительные коллизии, и это воспринимается как норма. Человек платит за развитую инфраструктуру не только деньгами, но и тем, что его постоянно в какой-то мере беспокоят соседи. Иногда коллизии становятся значительными, и тогда это требует разбирательства.

Напомню принципы легитимного приобретения прав собственности при анкапе: гомстед, обмен, возмещение, производство. Как же в описанных выше сложных условиях могут быть приобретены достаточно чёткие права собственности на заброшку? Сквоттеры вполне логично применяют первый способ и занимают пустующее строение, просто потому что никто до них этим способом не воспользовался. Что убережёт их от того, что завтра к ним на порог не явятся возмущённые соседи, размахивая оговоркой Локка? Только остальные три способа приобретения прав собственности.

Добровольный обмен. Сквоттеры могут договориться с другими жителями города о том, какие именно блага они будут поставлять им в обмен на признание их права на сквот. Например, устраивать те самые концерты, обеспечивать ночлег бездомным, поддерживать опрятный внешний вид здания, оплачивать коммунальные счета.
Возмещение. Сквоттеры могут встать на пороге своей новой собственности с ружьями и заявить, что те, кто оспаривает их право собственности, смогут отнять его лишь у их хладных трупов. Готовность нести издержки войны ради защиты своего имущества всегда была очень веским доводом в пользу признания права собственности, если чьи-то ещё права не будут выглядеть более вескими (а в условиях заброшки более веских прав, чем у сквоттеров, ни у кого нет). Также сквоттеры могут объявить, что в возмещение за захват имущества (и, стало быть, за то, что отняли право на захват этого же имущества у других потенциальных желающих) они готовы задонатить такую-то сумму в тот или иной фонд благоустройства города. Согласие принять деньги будет означать признание правомерности сквоттинга.
Производство. Сквоттеры могут развернуть переоборудование захваченного строения под свои нужды, и тогда каждый, кто мог бы претендовать на альтернативное использование заброшки, будет прикидывать, что если бы он, например, силой выгнал их месяц назад, когда они только въехали, а те взялись бы судиться, то максимум бы получили с него цену аренды хостела за пару ночей. А сегодня они уже слупят с него возмещение издержек за все вложенные в сквот силы и ресурсы.

Что делать сквоттерам, я обрисовала. А что делать горожанам, если они уж очень не хотят, чтобы заброшки доставались кому попало? Просто по возможности избегать их образования. Например, в договорах об оказании коммунальных услуг мог бы содержаться пункт о том, что в случае, если собственник обслуживаемого объекта утратил своё право, не разорвав договора на обслуживание, то на период до вступления нового собственника в право владения поставщик продолжает обслуживание по последним действующим расценкам в долг под залог объекта. Таким образом, сквоттеры оказываются перед ситуацией: этот дом не ничей, он в залоге у компаний, поставляющих в дом воду, электричество, интернет, обслуживающих канализацию и вывозящих мусор. Если хоть одной из этих компаний нужен дом, она сама его засквотит (но ей придётся договориться с остальными об отступных). А если ни одной не нужен, то все они будут рады хоть кому-то, кто готов взять строение на баланс и оплатить долги по коммуналке.

Я привела лишь один возможный механизм, но могут быть и какие угодно ещё, вплоть до городского фонда заброшек, которому горожане будут жертвовать средства за то, чтобы тот первым сквотил заброшки, создавал по каждой группы для обсуждения их наилучшего применения, искал инвесторов и всё такое. Ну а если в какую-то заброшку уже вселились лица, не вызывающие восторга горожан, то этот же фонд может выступать переговорщиком о смене формата использования сквота или выплате сквоттерам отступных, чтобы съехали.

Брак

Законный брак – это трёхсторонняя сделка. Можно ли считать незарегистрированный брак (двустороннюю сделку) идеологически верным с точки зрения анкапа и либертарианства? Если да, то можно ли считать, что государство, “запретившее однополые браки” (на самом деле просто отказывающееся вступать в некоторые виды сделок, но не криминализующее гомосексуализм и отношения – как в России, например), ущемляет права ЛГБТ? Будет ли при анкапе что-то подобное загсу?

Москвич

У брака множество функций, но ни одна из них не является определяющей. Брак может быть объединением для совместного ведения хозяйства, но существуют и гостевые браки. Может быть кооперативом по выращиванию детей, но существуют бездетные браки, а также выращивание детей вне брака. Может использоваться для закрепления права юридически представлять своего брачного партнёра – но в традиционном обществе это право может оставаться за родителями партнёров.

Самое общее, что можно сказать примерно про любой брак – это отношения, подразумевающие некоторое достаточно долгосрочное и достаточно широкое доверие между людьми, которое далее проявляется в тех сферах, где этим людям угодно себя реализовывать. В хозяйстве – так в хозяйстве. В сексе – так в сексе. В детях – так в детях. В политическом активизме – так тут брак вообще вещь незаменимая.

Для чего сообщать другим о своём брачном статусе? Прежде всего для того, чтобы оповестить окружающих о том, что в некоем человеческом коллективе его участники наделяют друг друга такими-то правами. Сохраняется ли такая потребность в безгосударственном обществе? Да, сохраняется, потому что люди вообще ценят предсказуемость. Вот этот вот человек занят, к нему не стоит домогаться. Отлично, это определённость. Вот у этого человека можно потребовать долг другого человека, потому что у них общее хозяйство. Удобно? Удобно. Ребёнок не должен быть бесхозным, за него кто-то наверняка отвечает. Видишь бесхозного – точно знаешь, что нужно делать. Девочка, где твои родители?

Таким образом, до тех пор, пока люди вступают в долговременные доверительные отношения, они, скорее всего, будут доносить это как минимум до своего постоянного круга общения. Но нужно ли им заморачиваться и оформлять свои отношения серьёзным формальным договором, подразумевающим возможность принуждения к его исполнению? А вот это вряд ли. Люди сплошь и рядом даже коммерческую деятельность ведут, не разводя бумажек, что уж говорить об организации быта, упорядочивании секса или проведении совместного перехода через Атлантику на яхте. Брак это отношения доверия, и люди обычно склонны не портить эти отношения бумажками.

Другое дело, что окружающим может быть дело до того, что там между людьми происходит в браке. Вдруг там что-то однополое, близкородственное, с подростками, зверюшками или куклами. Даже в самом толерантном либертарианском обществе окружающие как минимум хотят быть уверенными, что брак доброволен, в нём нет домашнего насилия и прочей архаической хтони. Но и тут окружающим совершенно неважно, какой такой бумажкой эти отношения оформлены, они будут бить по морде, а не по паспорту.

Полагаю, что при анкапе сохранится нотариат или нечто похожее – например, вместо нотариусов свидетелями могли бы выступать и волонтёры с хорошей репутацией. Эти свидетели будут подтверждать факты заключения тех или иных договоров, ничтожная доля которых будет брачными контрактами. В массовую фиксацию сделок в блокчейнах я не верю, в них либо страшный дефицит места, либо их расширение быстро натолкнётся на экономические и технологические ограничения. Другое дело, что нынешние загсы это ещё и пункты сбора бигдаты, ну так эта роль уже сейчас переходит к разным онлайновым социальным платформам, и вряд ли они справятся с ней хуже.

Как будет работать банкротство при анкапе?

анонимная мышка Баженова

Во время Чтений Адама Смита я вела трансляцию отдельных тезисов выступлений в твиттере, и особо отметила доклад Артёма Северского, который как раз и был посвящён такому явлению, как банкротство, с точки зрения экономики и нормативной философии. Также Артём был настолько любезен, что опубликовал текстовую версию своего доклада на Литере (я её как-то уже рекламировала, это блог, посвящённый либертарианской теории, под эгидой ЛПР (той из двух ЛПР, которая с Федюкиным, Баженовым и, собственно, Северским).

Вкратце доклад сводится к следующему. Банкротство – это ситуация одновременного предъявления правомерных притязаний на одну массу активов, недостаточную для их удовлетворения. Такая ситуация может возникнуть даже в том случае, когда все сделки, которые привели к ней, были добровольны, либертарианские принципы не нарушались – и тем не менее имеет место правовая неопределённость: все претензии одновременно удовлетворить невозможно, а значит, нужно вырабатывать некий порядок их удовлетворения.

Далее Артём указывает, что для того, чтобы порядок удовлетворения подобных претензий сам не нарушал либертарианские принципы, он должен подчиняться определённым правилам. Придётся учитывать возможность того, что разные претензии могут иметь разный приоритет, потому что порождались разными правоотношениями. Одно дело – обязательство выплатить долг по зарплате или оплатить поставку оборудования, а другое – рассчитаться с инвестором. Также придётся согласовывать различные временные предпочтения кредиторов: одни согласны на рассрочку выплат, зато хотят получить побольше, другим не терпится взыскать долг поскорее. Фактически это означает для либертарианцев необходимость признания общей собственности, как бы им ни хотелось свести всё к одной лишь частной собственности. Наконец, следует учитывать, что те или иные правомерные притязания на собственность должника есть не только у тех, кто их уже предъявил к оплате, но и у тех, кто пока этого не делал – однако если процедура банкротства затронет и их интересы, то это также вовлечёт их в общий конфликт. Так, например, если за невыплаченный кредит на развитие предприятия изымать дом, то пострадают интересы не только должника, но и его домочадцев, и у них возникнут правомерные претензии к кредиторам. Иначе говоря, Артём утверждает, что либертарианцам для выработки порядка банкротства неизбежно придётся прийти к концепции юридических лиц, как бы они ни хотели свести всё к персональной ответственности без лишнего крючкотворства.

Так как же будут работать банкротства при анкапе? Разумеется, с использованием всех теоретических наработок, созданных ещё при этатизме, но с отсеиванием оттуда как минимум тех норм, которые подразумевают вмешательство государства. Банкротное право сейчас отличается от государства к государству, точно так же и при анкапе будет отличаться в разных обществах – где-то в ходу одни тонкости, где-то иные, при сохранении неких общих рамочных принципов. Если контрагенты не обговорили заранее, какие нормы применять, то им придётся импровизировать, что, скорее всего, сведётся к тому, что суду потребуется при урегулировании конфликта сперва определиться, применение какого именно банкротного права будет наиболее комфортным для всех участников процесса, равно как и для представлений судьи о справедливости.

Разумеется, при анкапе в отдельных сообществах могут сохраниться нормы, нарушающие либертарианские принципы. Например, в деревне Татарково может быть принято, чтобы должник отвечал за долг, неважно какой, всем своим имуществом и даже собственным телом как частью имущества. Это обстоятельство просто придётся иметь в виду потенциальным контрагентам жителей деревни Татарково. Мы можем лишь предположить, что по мере установления в обществе большего доверия и по мере уменьшения временных предпочтений, деловые практики, в том числе и в таких конфликтных ситуациях, как банкротства, будут эволюционировать в сторону большей снисходительности как минимум к добросовестным предпринимателям, неверно оценившим риски.

Живодёрство при анкапе. Вопрос для Александра Татаркова.

Как ты считаешь, будет ли полностью легализовано детское порно и живодёрство (пытки и издевательства над животными) при либертарианстве и анархо-индивидуализме в частности?

Семён Персунов (вопрос сопровождается донатом в размере 0.00011718 BTC)

Отвечает Александр Татарков (оригинальная публикация на Яндекс.Дзен и на Бастионе):

Ну, вот, мне показался интересным не столько сам вопрос, сколько то, что его задает, по всей видимости, либертарианец, а то и вовсе анархист.

Ладно бы его озвучил апологет государства. К такому мы привычные. Стандартные пугалки типа: «без государства все друг друга перестреляют», «без государства все друг друга перенасилуют», «без государства все сдохнут, так как не будет больниц», «без государства не будет образования и науки», и даже «без государства бабы не будут рожать детей(!!!)» должны бы постепенно выдавливаться из сознания несознательных путем последовательной и аргументированной пропаганды. Примерно как это делаю я в ролике «Зачем нам государство?». Анархист и либертарианец должен сеять разумное, доброе, вечное, а не сочинять дополнительные сценарии апокалипсиса, который нас якобы ожидает, если мы останемся без государева догляда.

А после подобных вопросов не то что у обывателя, а и у вполне подготовленных индивидов должно бы возникнуть впечатление, что анархия – это рай для педофилов, живодеров, извращенцев, отморозков, грабителей, насильников и убийц. А вменяемые и адекватные люди будут в безгосударственном обществе влачить жалкое существование на осадном положении, непрерывно спасаясь от всего этого зомби-апокалипсиса.

Отвечаю на вопрос.

Мой любимый пример. Весьма иллюстративный. Я приводил его в ролике про право на самооборону:

Если завтра в 06:00 отменят ст. 105 УК (убийство). и раздадут каждому по автомату, То процент убийств не вырастет даже на 1 %. Ибо не могу себе представить кого бы мне хотелось убить прямо сейчас. То есть, человек не гасит направо-налево всех подряд не потому, что государство ему запрещает, а по миллиону других причин (мораль, этика, религия, лень, нецелесообразность). Ну, просто мне вот совершенно незачем кого-то убивать. Да и желания особого нет… Ну, вот лежит у меня ружье в сейфе. Это ж надо встать, сейф открыть, зарядить, надеть шубу, выйти на улицу, за кем-то гоняться, стрелять… Еще в ответ пульнут чего доброго… Нафига я все это буду делать то???

При этом, если ко мне в дом будет ломиться обдолбанный нарк белоглазый, с явным намерением всех поубивать, перенасиловать, ограбить и расчленить, я его, разумеется, убью. И 105 ст УК – это точно будет последнее, о чем я буду в подобной ситуации думать. То есть если убийство не происходит, то оно не происходит не потому что существует закон. И если оно происходит, то наличие закона на это никак не влияет.

Теперь собственно к живодерам. Я не сильно уверен, есть ли сейчас в законе статья, предусматривающая наказание за живодерство, но у меня нет никакого желания издеваться над животными. Равно как и подавляющего большинства людей. То есть, я не выкалываю глаза щеночкам не потому, что боюсь, что меня на 500 рублей оштрафуют, а просто я не хочу выкалывать глаза щеночкам! Ну и с какой стати я должен буду этого захотеть, когда государства не станет?

Тут следует понять, что в безгосударственном обществе исчезнут государство, его институты, контроль и репрессивный аппарат. А мораль, этика, эмпатия, разум, сочувствие, милосердие никуда не денутся. Первое со вторым не связано вообще никак. Следовательно, больше всякой отморози с отменой государства не станет точно. А меньше станет.

И вот почему:

Сейчас, если человек видит, как кто-то издевается над животным, то он не может дать живодеру в морду (ну, ладно, я, допустим, могу), ибо живодер наябедничает ментам, и этого доброго человека посадят. По этой же причине все проходят мимо, когда грабят бабушку, тащат в машину сопротивляющуюся девушку, насилуют детей. Ибо государственный суд на страже интересов всякой отморози. И заступившемуся в 100% случаев светит срок, если он хоть пальцем их тронет. Поэтому сейчас они ощущают себя в полной неприкосновенности и безопасности и не только издеваются над зверюшками, старушками, девушками и детишками, но и выкладывают это все в соцсети.

Что же произойдет в подобной ситуации в безгосударственном обществе?

Как я описал в ролике «Суд Линча, Суд Агоры, или суд государства? Право на судебную защиту при анархии», я, увидев подобное непотребство, смело бью морду живодеру, стреляю по грабителю бабушки, насильнику девушки и разделываю на запчасти педофила-маньяка-расчленителя. Далее. Меня приглашают на Суд Линча. Спрашивают – зачем я морду бил, насильника стрелял, да маньяков разделывал. Ну, я и говорю: “Так, мол и так… Насиловали, грабили, животину беззащитную мучили…» Судья спрашивает у толпы виновен ли я и заслуживаю ли наказания и снисхождения. Толпа говорит: «Молодец мужик! Так и надо! Давайте ему на патроны скинемся. А то потратился человек, за общее радея! А этих отморозков подать сюда! Мы их на костер (на кол, на осину… нужное подчеркнуть)». Ну, собственно и все. Все довольны. Все улыбаются. Кроме маньяка и отморозка.

Таким образом, Суд Линча (суд Агоры) – гарантия того, что безгосударственное общество будет не раем, а адом для всякой отморози. Они окажутся в самом невыгодном положении. Бить их будут все, а заступиться будет некому.

Следовательно, наличие некоего писанного закона, запрещающего живодерство или изнасилование малолеток просто не понадобится.

Да и вообще, легализация без государства – это как!?!?!?! Ну, да. Закона, изданного парламентом не будет… Но это не гаранития того, что будет счастье живодерам, педофилам, маньякам.

И ладно бы это я из головы построений таких нафантазировал. Отнюдь. Нечто подобное мне довелось наблюдать лично, в начале 90-х, когда имел я честь и удовольствие жить и активно трудиться в ЛПХ в Иркутской области. Так вот, там был 1 участковый мент на 4 ЛПХ (нехватка кадров). От нас до ближайшего ЛПХ 40 км. Все вооружены (тайга же). Подавляющее большинство жителей ЛПХ- из бывших сидельцев, причем из тех, у кого срока такие были, после которых никто уже не ждет, и возвращаться некуда. Причем, когда я по молодости и незнанию заикнулся про лицензию (на оружие и на охоту), на меня посмотрели как на умалишенного. То ли пожалеть, то ли в морду дать – непонятными словами говорит, но, вроде и не матерными…

Выстрелы в тайге нифига не редкость. А в медведя пульнули или в мента – кто ж там за каждый выстрел бегать выяснять будет? Поэтому мент никому на пятки старался не наступать. Приехал раз в 3 месяца, никого не убили, слава богу, перекрестился и уехал. А начнет про лицензии спрашивать – так опять же выстрелы… Ну и, главное, хрен кто его искать будет. Тогда по закону, после 3 дней поиски прекращались. Ибо за 3 дня труп не волки так муравьи сожрут. а если в речку труп упал – так вообще найти не реально.

Ну и вот в этом обществе не было ни убийств, ни изнасилований, ни краж.

Мой любимый пример со свиньями. Свиньи там не то что не запирались, а просто свободно шарахались по селу. Я спросил у местного, почему их не закрывают. И ответ шедевральный был: «А куда они денутся? В тайгу они идти боятся. Их там сожрут». Я не стал уточнять, что тут их тоже сожрут. Но сам вопрос ему был явно непонятен. Я пояснил, что ведь украсть могут… Ну и опять на меня посмотрели как на умалишенного. Свиньи все меченые. И если все мои свиньи целые, а со двора запах шашлыка – то мне и хату спалят и меня в ней, если выскочить не успею. А если успею, то это нифига не означает улучшение моего положения. Ибо крысятничать никто не позволит!

Ну и нафига при таком раскладе законы и менты? Пожалуй именно там в 16 лет я и стал анархистом. Убежденным. Ибо там, где мент на каждом углу – свиней запирали на 3 замка и собак по проволоке пускали. А там, где их вовсе нет, а слово «закон» имеет не совсем привычное для нас значение, равно как и выражение «решать по закону» – там и замки на дверях без надобности.

Так что ничего плохого с исчезновением государства с нами точно не произойдет. Все эти дикие бредни про разгул живодеров, маньяков, педофилов, убийц, отморозков – просто дикие бредни. Задавшему вопрос рекомендую меньше смотреть государственное ТВ и читать зомби-апокалиптическую литературку.

Как мне жить с осознанием того, что моего отца, служившего в КГБ и ранней ФСБ, при анкапе убьют?

Или по крайней мере заставят выплачивать гигантские компенсации за многочисленные нарушения NAP с его стороны в связи со службой, а те долги, которые он не успеет погасить, перейдут на меня по наследству, хотя я родился уже после его отставки и не виноват в том, что он делал. Битарх, ты же тоже считаешь, что дети должны отвечать по долгам и преступлениям родителей?

Семён Персунов (вопрос сопровождается донатом в размере 0.00000546 BTC)

Думаю, в ранние девяностые ему угрожала куда большая опасность быть убитым, потому что это только звучит красиво – месть, дескать, блюдо, которое лучше подавать холодным. Фактически же давние события вскоре сменяются более актуальными, и те, кто яро желал отомстить сотрудникам КГБ, но не удосужился сделать это сразу после роспуска организации, теперь мечтают отомстить ещё кому-нибудь, но тоже вряд ли удосужатся когда-либо этим заняться.

Анкап означает децентрализацию права. Нарушение NAP само себя не накажет. Пока не появится конкретный субъект, который решит преследовать твоего отца за тот конкретный ущерб, который тот ему нанёс, никакого преследования и не будет.

Но.

Есть такая вещь, как стадный рефлекс. Достаточно кому-нибудь весьма настырному, например, Навальному, добиться-таки суда над рядом сотрудников ФСБ, и взыскать с них по суду – как другие тоже захотят. А если тот же Навальный сумеет предоставить для этого удобный сервис, то дело сможет пойти куда активнее. Я бы вместо Навального подставила Светова, но в последнего у меня куда меньше веры: он исключительно злопамятен, но именно в сутяжничестве пока не замечен, ограничивается публицистикой.

Однако даже в том случае, если люди, с доброй руки бывших политзаключённых юристов, начнут массово подавать иски против бывших сотрудников органов, твой отец всё равно скорее всего окажется где-то далеко в конце списка. Подозреваю, что если у него были недоброжелатели, которых ему действительно имело бы смысл опасаться, то он их убил, ещё когда носил погоны.

Что касается их потомков, то для них тот факт, что где-то живёт упырь, который убил их родителей, будет скорее предметом любопытства. Найти, приехать, в глаза посмотреть. Хмыкнуть и уехать. Не гарантирую подобного исхода, но и ожидать, что при анкапе все резко заделаются настоящими джигитами и будут практиковать кровную месть, совершенно не приходится.

Как тебе жить с осознанием того, что отец, скорее всего, выйдет сухим из этой передряги, даже если в позднесоветское время был в крови по локоть? Ну, надеюсь, тебя это будет смущать, но не до серьёзных неврозов. Ну а если его и зацепит каким-то образом, то либертарианство отрицает право взыскивать за поступки, к которым ты непричастен, поэтому максимум, что тебе светит – это обращение взыскания на имущество, которое отец попробует на тебя в спешке переписать, когда уже в воздухе запахнет жареным. В этом случае факт твоего сотрудничества с ним в деле укрывания ценностей, на которые может быть обращено взыскание, окажется слишком явным, чтобы им пренебречь.

Я бы вслед за Световым посоветовала отцу ещё и деятельное раскаяние, но этот шаг, хоть морально и оправдан, утилитарно несёт больше рисков, чем потенциальной выгоды, поэтому пусть уж сам всё взвешивает и решает.

Ну а Битарх, надеюсь, отметится со своим мнением по этому вопросу в комментах.

*Первый пришедший в голову прецедент: https://karagodin.org*

Чем левое либертарианство отличается от анархо-коммунизма по сути? И вообще, зачем оно нужно, если есть анкап и анком соответственно?

Семён Персунов (вопрос сопровождается донатом в размере 0.00000546 BTC)

Анком это идеология, базирующаяся на посылке о том, что индивидуализм портит людей. Человек слишком многим обязан обществу, и потому должен с ним считаться. Изымать в свою пользу общественные ресурсы бывает необходимо, потому что без этого существование индивида невозможно, однако первично именно процветание общества, а дальше оно уже делится с людьми из общего котла. Поэтому для анкомов любое отторжение собственности от общества к конкретному индивиду должно обосновываться.

Обычно они выделяют такую категорию, как личная собственность и определяют её как вещи, которые используются для потребления, а не для производства. Личная собственность халяль, частная харам. Понятно, что это определение опирается скорее на традицию, и грешит многими изъянами. Я бы скорее предложила немного иной критерий. В личную собственность уместно обращать предметы, использование которых индивидом серьёзно уменьшает привлекательность их использования для других индивидов. Так, скажем, носовому платку, зубной щётке или носкам уместнее становиться личной собственностью после первого же акта использования, а пока они нетронутыми лежат на складе, они, конечно, общественные. А, скажем, чашка где-то может быть личной собственностью, а где-то общественной, это уже предмет локальной традиции. Компьютер мне также комфортнее использовать личный, а не настраивать каждый раз общий так, как мне удобнее. Хотя до известной степени вопрос решается личными учётными записями на общественном компе.

Анархо-коммунистическое общество может себе позволить тем больше личной собственности, чем оно в целом богаче.

Левое либертарианство это идеология, не посягающая на индивидуализм настолько серьёзно. Первичны именно интересы индивида. Но человек всё так же слишком многим обязан обществу и должен с ним считаться. Тем не менее, в силу первичности интересов индивида для левых либертарианцев любое отторжение собственности от индивида к обществу должно обосновываться.

Обычно они выделяют такую категорию, как общественные блага, и определяют их как положительные эффекты от человеческой деятельности, к которым крайне затруднительно обеспечить эксклюзивный доступ. В силу этой их особенности общественные блага трудно монетизировать, поэтому они предположительно недопроизводятся относительно легко монетизируемых рыночных частных благ. Так что производство общественных благ это для левых либертарианцев довольно веское обоснование, чтобы принудительно отторгнуть частную собственность в пользу общества.

Увы, как только производство общественного блага начинает обеспечиваться принудительно, это запускает положительную обратную связь, ведь производитель общественного блага теперь заинтересован произвести его как можно больше, и вытребовать себе под это как можно больший бюджет. И вот уже нищий Советский Союз оказывается впереди планеты всей в области балета.

Мне неизвестно, как левое либертарианство решает проблему “когда нужно остановиться в принудительном перераспределении в пользу общества”. Именно отсутствие внятного граничного критерия и делает, на мой взгляд, эту идеологию мертворождённой.

Отмечу, что у анкапа такое граничное условие есть. Когда анкап решает, что он достаточно поделился с обществом, и больше не намерен? Да когда сам захочет. Угостил прохожих ракией, получил достаточно респектов, да и пошёл себе, радостный, домой, допивать остатки.

Не нашел подробного либертарианского разбора возникновения кризиса 2008. Ответ, что во всем виновато госрегулирование, понятен, но недостаточен.

Анонимный вопрос

Воспользуюсь этим вопросом, чтобы порассуждать об отвлечённом.

В человеке от природы бездна эмпатии. Ещё бы, он ведь социальное животное. Так что ему обычно приятно делать то, что он считает добром, особенно если другие тоже согласны, что это добро. Но приятны обычно именно спорадические добрые поступки. Человек от щедрот делает разовое благодеяние и удаляется, довольный собой – ведь это же здорово, что тебе совершенно ничего не стоит сделать кому-то хорошо. Если облагодетельствованный выражает благодарность, это может повысить его шансы на повторное благодеяние в свой адрес, но не стоит на это слишком серьёзно рассчитывать. Стоит благодеяниям стать рутиной, и они начинают восприниматься, как работа. А за работу хочется оплаты.

Так, мы вытащили человека из нищей анархокоммуны, и были вполне довольны тем, как мы замечательно организовали экспедицию. А потом оказалось, что человек совершенно несамостоятелен, очень капризен, не умеет работать и мечтает только о том, чтобы сесть на достаточно щедрое социальное пособие. Мы попали в ловушку, потому что нам совсем не улыбается тянуть на себе и дальше этот груз, но и на улицу как-то не выкинешь. Живёт на правах домашнего животного, тоскует и канючит. Неприятно.

А теперь представим себе, что у нас есть крупный внешний источник финансирования благотворительности. В этом случае нам, конечно, не составит никаких проблем снять человеку квартиру, удовлетворяющую его требовательным вкусам, дать необременительную работу, которую тот сможет выполнять, а если не сможет, то пофигу – или просто обеспечить его рентой, и пусть себе живёт в своё удовольствие, жалко что ли? Да и зачем нам лично возиться? Наймём отдельного соцработника, пусть он сидит на окладе и ему сопли вытирает, а мы будем только радоваться тому, какие мы добрые и сколько пользы принесли. Приятно.

Так и работает социальное государство: ты берёшь деньги из бюджета и делаешь добро за чужой счёт, ведь ты добрый человек. И налогоплательщики добрые люди, что же они будут отказываться платить социальные налоги, ведь они идут на добрые дела! А если денег налогоплательщиков не хватает на все наши амбициозные социальные программы, не беда – можно выпустить облигации госдолга, а можно и просто напечатать новых денег, это гораздо гуманнее в отношении налогоплательщиков, чем брать у них больше, нежели они привыкли платить.

Добрые государственные мужи очень хотели, чтобы даже бедный человек мог позволить себе хороший дом. Поэтому были созданы специальные организации, призванные финансировать эти траты. И банкам было предписано щедро выдавать бедным людям ипотечные кредиты, чтобы они могли позволить себе дом. Беда социального государства, однако, в том, что чужие деньги в какой-то момент всё равно заканчиваются.

Как так случилось, что ипотечный кризис превратился в мировой финансовый? Что поделаешь, человек социальное животное. Бумаги, которые считались сверхнадёжными, оказались фуфлом, и все дружно принялись подозрительно смотреть на собственные пакеты ценных бумаг, не пора ли сливать фуфло, пока другие не сделали это первыми. Мировой финансовый рынок очень сильно сдулся, то есть потерявших свои капиталы оказалось больше, чем нажившихся на кризисе.

Но кому вообще интересен тот древний кризис, когда мы живём в самый разгар нового? И ведь он точно так же был вызван добрыми людьми, которые ужасно не хотели, чтобы несчастные люди умирали прямо на улицах от ужасного короновируса. Людей сажали под домашний арест, принудительно пичкали экспериментальными медикаментами, пихали им тесты во все места, поливали улицы химикатами, уничтожали красивых пушистых норок – чего только не сделаешь из любви к человечеству за чужой-то счёт!

Это не означает, что ковида не существует. Бедность тоже существует. И бездомные существуют. Но когда вы попробуете решать чужие проблемы, платя за это из своего кармана, а не из чужого, у вас будут куда более взвешенные приоритеты насчёт того, сколько тратить, и на что именно. А это значит, что ваша доброта хотя бы не будет вызывать мировых кризисов.

Возможность перехода от failed state к анкапу

Существует рейтинг недееспособности государств, в котором учитываются многие факторы, включая реализацию государством общественных услуг, стабильность власти и другое. Можно ли предполагать, что государства с высоким рейтингом (случайно или нет, но в них же проще всего уклоняться от налогов, иметь оружие и хостить инфу без “композора”) в обозримой перспективе разовьются (ну или деградируют) до полных или почти полных анкапистанов, после чего начнётся эпоха их процветания?

Кацист

Я уже как-то писала на схожую тему, про возможность построения анкапа в государствах четвёртого мира. Вкратце: перечисляются плюсы и минусы, и кто-то может считать, что перевешивают первые, а кто-то – что вторые. Надо пробовать.

То же касается и прогнозов по перспективам развития того или иного неэффективного государства в анкапистан. Там сравнительно легко устанавливается анархический режим, то есть децентрализация права. Но куда сложнее понять, каким образом сохранить или, того хуже, вырастить с нуля капитализм в анархическом обществе, отрицающем частную собственность (мечта анкомов), или основанном на клановых интересах и коллективной ответственности (пример Сомали или Ливии).

К тому же не вполне ясно, как устранить фактор влияния окрестных государств. Это удивительно ревнивые образования, которые согласны иметь дело только с другими государствами, требуют от соседей быть максимально похожими на себя, а вздумай кто-то начать обходиться без государства, как непременно шлёт к нему своих миротворцев. Впрочем, сейчас мировой тренд явно меняется, и после ухода США из Афганистана, похоже, насильственные попытки переформатирования чужих обществ на свой лад начнут понемногу выходить из моды.

Мне кажется, что если уж говорить о перспективах перехода к режиму анкапа тех или иных государств, то несколько более реалистичными выглядят перспективы стран парламентской демократии, где, например, сложился политический расклад, исключающий возможность формирования правительственной коалиции, а если таковую и удаётся собрать, то это приходится делать путём запрягания в одну повозку партии лебедей, партии раков и партии щук, отчего их способности к эффективному законотворчеству и даже принятию бюджета оказываются заблокированными.

И вот: не имея возможностей платить госслужащим, потому что бюджет не принят, правительство распускает большинство чиновников по домам. Люди живут почти полностью без государственных услуг, но у них сохраняются цивилизованные традиции уважения к частной собственности и рыночку, они через некоторое время начинают явочным порядком использовать рыночные субституты бывших госуслуг, и в какой-то момент понимают, что им, в общем-то, нравится. Идея о том, что давайте в принципе завязывать с попытками выбрать единое правительство для всех и каждого, начинает находить у людей понимание.

Вот из такой недееспособности государства, глядишь, и впрямь может что-то вырасти. Для соседей это всё то же государство, просто в нём временный парламентский кризис, но ничего, когда-нибудь политики договорятся, и мы продолжим решать с ними вопросики. Так думают политики из окрестных стран, и не лезут со своими рецептами устроения государства насильно. Сколько лет потребуется для того, чтобы временный кризис окончательно оформился в стойкий статус кво – не берусь судить.

Короче говоря, мне кажется, что для построения анкапа куда важнее иметь зрелое разумное общество, а не тусовку сторонников простых и эффективных решений столь же бандитского толка, что и государственные.

Анкап-тян

Отвечаю на вопросы по анкапу, либертарианству, экономике, политике, этике, праву и изредка на отвлечённые темы.

Рубрика: Ответы