Одним из главных методов борьбы с насилием можно назвать достижение баланса потенциала насилия, то есть всеобщей вооружённости населения, где каждый человек сможет быстро и эффективно уничтожить насильника при его непосредственном нападении. Однако некоторые люди могут сомневаться в возможности реализации такого сценария из-за экономического неравенства в обществе или банального нежелания некоторых людей иметь оружие. Но есть один интересный метод, с помощью которого можно сильно сократить количество насильников в обществе даже с помощью небольшой группы вооружённых активистов. Он создаст точно такое же давление естественного отбора на усиление ингибирующего насилие механизма Лоренца в популяции как и в случае всеобщей вооружённости, но потребует гораздо меньше ресурсов для реализации.
Конечно же я не предлагаю превентивное насилие, поскольку для его реализации наши активисты сами должны быть насильниками, способными инициировать насилие по отношению к другим людям. Рассчитывать в обеспечении своей безопасности на группу вооружённых насильников, даже если те в данный момент утверждают, что находятся на вашей стороне, было бы большой глупостью. Активисты должны быть людьми, способными только на самооборону. Ну и ещё стоит понимать то, что мы не можем наверняка узнать, склонен ли конкретный человек к насилию, пока он не окажется в обстоятельствах, провоцирующих на его инициацию. Только если он не смог сдержаться и проявил насильственность, можно говорить о том, что он к нему склонен. В этом плане превентивное насилие в итоге приведёт к жертвам среди обычных и мирных людей, чего мы никак не можем допустить.
Что я предлагаю, так это именно метод «провокации» насильников на проявление своей насильственной сущности. Чтобы вам было понятно, о чём идёт речь, я обращусь к одному примеру практической реализации этой стратегии. Разговор пойдёт об искоренении бандитизма в послевоенной Одессе, или так называемой в народе операции «Маскарад», организованной самим маршалом Жуковым . Конечно, эта операция была произведена по государственному указу, но в данном случае это не так важно, поскольку она всё равно состоит в использовании только самообороны, а значит может быть взята на вооружение и борцами против агрессивного насилия. Когда на улицах Одессы под покровом ночи и в тёмных переулках начали появляться хорошо одетые мужчины, порой в сопровождении не менее модных дам, то бандиты просто никак не могли сдержать себя от нападения. Только вот жертвы нападений на самом деле были переодетыми и вооружёнными сотрудниками советской милиции, и при нападении они стреляли на поражение.
Думаю, вы уже понимаете, в чём состоит суть данной стратегии. Вооружённые активисты просто должны провоцировать склонных к насилию людей на нападение. И я даже не говорю о каких-то навязчивых провокациях (хотя и на них нормальный человек насилием не ответит), достаточно лишь провокаций уровня тех же прогулок по тёмным переулкам, вариаций которых тоже можно придумать очень и очень много. Например, пройтись по району с преимущественно консервативным населением в атрибутике ЛГБТ. Когда какой-то бандит или насильник решит осуществить нападение, то всё, что надо сделать, так это обороняться с применением оружия – абсолютно нормальное действие в случае любого насильственного нападения.
Кому-то такой подход может не понравиться за его жестокость, но в нём вряд ли можно найти что-то такое, из-за чего его бы не стоило применять. Он не предлагает инициацию агрессивного насилия, только самозащиту от насильственных нападений, что является абсолютно нормальным и оправданным действием. Он никак не может привести к жертвам среди обычных и мирных людей, поскольку такие люди попросту не будут нападать на активистов под прикрытием, этим будут заниматься исключительно бандиты и насильники. И нет ничего плохого в самих провокациях подобного рода. В уже рассмотренном нами сценарии мы ведь не будем оправдывать насильника и обвинять жертву нападения, если дело происходило не посреди белого дня в людном месте, а где-то ночью в тёмном переулке? Каждый человек имеет право гулять где хочет и в чём хочет, проблема исключительно в насильнике, который не способен следовать простому правилу «можно обидеть, нельзя обидеться»! Если кто-то не способен сдерживать свою насильственность и нападает на людей, то он вполне заслуживает ответа в виде вооружённой самозащиты.
Идею выравнивания баланса потенциала насилия (БПН) с целью того, чтобы каждый человек мог сдерживать и отражать нападения со стороны разного рода насильников и маньяков, а также ради обеспечения невозможности воссоздания насильственной иерархии доминирования в форме государства, навязывающего свою монополию на насилие, зачастую критикуют показывая пример США как общества со всеобщей вооружённостью. А раз в США есть государство и там очень часты случаи совершения актов насилия, то это говорит о неработоспособности данной идеи. Но действительно ли в США есть равномерный БПН?
Конечно же нет. Опрос Pew Research Center показывает, что только 30% американцев имеют во владении оружие и ещё 11% живёт с кем-то, у кого оно есть. Среди владельцев оружия 72% имеют именно ручное огнестрельное оружие, например, пистолет. Из них 11% носят с собой оружие постоянно, 26% время от времени и 57% лишь изредка. Если подвести итоги по этой статистике, то мы получаем, что среди всех американцев только 2.4% людей имеют при себе оружие постоянно, ещё 5.4% время от времени и 12.3% изредка.
К этому стоит добавить, что распределение вооружённости в США очень неравномерное. Во-первых, разные штаты и округа (country) имеют разное оружейное законодательство. В то время как в штатах Мэн и Луизиана вы сможете приобрести оружие с лёгкостью, в Нью-Йорке, Калифорнии или Массачусетсе вам для этого придётся сильно попотеть. Во-вторых, в последнее время представители меньшинств получают разрешение на скрытное ношение оружия намного чаще нежели белое население страны. Например, за последние 10 лет в Северной Каролине количество разрешений, выданных чернокожим, выросло в 2 раза в сравнении с белыми.
В целом 7.3% американцев имеют разрешение на скрытное ношение оружия. Конечно, если учесть что в 16 штатах достаточно лишь легально владеть оружием, чтобы иметь право на его скрытное ношение, а также предположить, что некоторые люди владеют оружием и носят его нелегально, количество владельцев и носителей оружия всё равно должно быть не такое уж больше, учитывая, что по мнению 60% американцев оружейное законодательство нужно сделать ещё более жёстким.
Как мы видим, в США нет никакой абсолютно-всеобщей вооружённости, то есть равномерного баланса потенциала насилия. А та вооружённость, которая есть, распределена очень неравномерно. По этой причине пример США не может ничего нам сказать о том, как всеобщая вооружённость влияет на общество.
В качестве критики теории Лоренца мне часто присылают изображения, где разъярённый медведь или лев наносит смертельные увечья другому представителю своего вида. Но как так, они же сильно вооружённые виды, а механизм Лоренца, сдерживающий внутривидовое насилие, у них выражен слабо. Не значит ли это, что на самом деле насилие не угрожает выживанию каких бы то ни было видов, а механизм Лоренца – лишь фикция? Давайте же рассмотрим этот вопрос куда глубже, нежели он был рассмотрен теми, кто такое говорит.
В данном аргументе всегда упускается вторая предпосылка, оказывающая давление естественного отбора на усиление механизма Лоренца. Это невозможность совершить побег в случае нападения или несвойственность для определённых видов в принципе избегать ситуаций, ведущих к насилию. В случае видов-одиночек, таких, как медведи или ягуары, очень легко увидеть, где совершается побег – они в принципе не контактируют с другими представителями своих видов вне брачного сезона или процесса выращивания потомства. Конечно же наличие сдерживателя внутривидового насилия им не так уж и нужно, ведь они в принципе очень редко попадают в ситуацию, делающую совершение насилия возможным.
Что же касается львов, то стоит посмотреть на их социальную жизнь. В природных условиях самцы львов по достижению определённого возраста покидают свой родной прайд в поисках нового или ради создания своего собственного. В одном прайде обычно не бывает больше трёх взрослых самцов. Низкая концентрация склонных к насилию особей в рамках конкретных социальных единиц тоже снижает риски насилия и они становятся далеко не такими угрожающими, не возникает эволюционного давления на выработку сильного варианта механизма Лоренца. Если же вы мне покажете, как один лев разрывает на части другого, то это тот самый случай, когда концентрация склонных к насилию особей стала слишком высокой. В искусственных парках или вольерах в одном социуме зачастую находится сразу десятки взрослых самцов львов, поэтому вероятность смертельной драки сильно возрастает.
Кроме этой предпосылки я бы ещё хотел вспомнить аргумент о том, что животным иногда свойственно убивать и поедать чужое потомство, а то и своё собственное в случае дефицита пищи или в стрессовом положении. Очевидно, что срабатывание механизма Лоренца не могло здесь выработаться, потому что детские особи ещё не имеют развитого вооружения, а значит взрослая особь, совершающая по отношению к ним акт насилия, не рискует погибнуть и никогда не передать свой слабый вариант ингибирующего насилие механизма дальше. Когда ресурсов для содержания собственного потомства недостаточно, то решение матери о его убийстве никак уж не влияет на выживание вида в целом. А сдерживание убийства чужого потомства в достаточной мере возлагается на врождённую вооружённость уже их матерей.
Можно попытаться привести много примеров, почему механизм Лоренца не работает, но если копнуть глубже – всегда найдётся объяснение, вписывающееся в предпосылки, необходимые для его выработки. Просто постарайтесь анализировать каждый такой случай более детально, и вы сами всё увидите.
Мы уже как-то рассматривали тему того, почему корпорациям выгодно бороться с насилием. Для производства новой продукции и получения прибыли с её продаж им крайне важно развивать и внедрять новые технологии. Однако если насилие как явление в целом продолжит своё существование, то дальнейший научно-технический прогресс станет попросту невозможным. Новые технологии дают и новые возможности в совершении актов насилия, в том числе и катастрофических. Представьте, что аккумулятор смартфона станет достаточно энергоёмким для совершения большого взрыва, или что домашние компьютеры станут достаточно производительными, чтобы позволить любому случайному человеку создавать и тестировать на нём используя искусственный интеллект для симуляции вирусов, которые потом могут быть воссозданы вживую с помощью тоже ставшего более продвинутым и более доступным ДНК/РНК синтезатора. Для корпораций это крах, им необходимо принимать участие в решении проблемы насилия, чтобы сохранить и приумножать собственные доходы. Подробнее с этим аргументом вы можете ознакомиться в материале «Корпорации против насилия».
Но нужно учитывать не только риски совершения частных актов насилия. Если доступные для широких масс опасные технологии всё ещё не выпущены на рынок, а значит пока что корпорациям в этом плане волноваться не о чем, то насилие со стороны государства угрожает им прямым образом уже сейчас. Вспомним то, что недавно случилось с Джеком Ма – основателем Alibaba Group. Из-за критических высказываний относительно государственного экономического регулирования власти Китая начали всячески давить его и уничтожать как бизнесмена. В целом Китай взялся за жёсткое подчинение всех крупных технологических корпораций на его территории.
Такой сценарий может произойти с любым миллиардером и любой корпорацией. Такие известные всем личности, как Илон Маск, Билл Гейтс или Джефф Безос имеют огромные средства и влияние в обществе. Но государство в любой момент может всё это обнулить применив те или иные санкции, поддерживаемые силовыми органами, всегда готовыми насильно принудить к подчинению, если приказы стационарного бандита не будут выполняться. И на примере Китая мы чётко видим, что властителям наподобие «товарища Си» вообще абсолютно плевать на средства и влияние корпораций и их владельцев, ради своих желаний авторитарии всё это возьмут грубой силой.
Верно будет заметить, что конкретные правительства могут и не быть заинтересованы в силовом давлении на корпорации. Но хоть что-то гарантирует вечную власть именно этим людям в правительстве? Нет! Рано или поздно, но власть всегда меняется. И если текущая власть достаточно миролюбива, чтобы ничем не угрожать корпорациям, то следующая власть, независимо от того, была ли она избрана демократическим путём, или же захватила власть вооружённым переворотом (хотя этот сценарий более опасен, так как именно он чаще всего приводит ко власти отбитых диктаторов), вполне может объявить корпорациям так называемую «национализацию», а самих владельцев корпораций подвергнуть жёстким репрессиям. Да и такие изменения могут произойти даже в рамках одной власти – ничто ведь не может гарантировать её приверженность одним и тем же интересам в течение длительного времени.
По этим причинам корпорациям вполне выгодно вкладываться в борьбу с насилием, и они будут этим заниматься, если инициативы по борьбе с насилием станут достаточно заметными, чтобы привлечь к себе их внимание. Всяко лучше вложить пару процентов своей прибыли в выравнивание баланса потенциала насилия или, для технологических компаний, поучаствовать в разработке генотерапии против насилия, нежели постоянно рисковать быть уничтоженным насилием.
Развитие биотехнологий приближает момент, когда можно будет создать генотерапию, способную активировать у человека ингибирующий насилие механизм, о котором писал Конрад Лоренц. Однако вместе с этим возникает и риск появление совсем противоположной генотерапии, нацеленной именно на устранение любых сдерживателей насилия в человеке. Поэтому кто-то может и вовсе посчитать затею с созданием генотерапии против насилия бесполезной, так как если можно сделать её, то можно сделать и генотерапию для раскрепощения насильственного потенциала. Спрос на неё может найтись среди некоторых психов, маньяков, людей, которые чрезмерно дорожат своей насильственностью, считают её смыслом своей жизни и не желают с ней расставаться из-за какого-нибудь дротика с препаратом, выпущенного в него во время очередного нападения. Также некоторые группы людей (сторонники авторитарной власти) могут считать важным достижение определённых целей силовым путём, из-за чего силовиков-исполнителей необходимо защитить от риска лишения насильственности.
Конечно, подавляющее большинство учёных выступают против насилия и вряд ли кто-то из них станет заниматься подобными разработками. Но что случится, если среди них всё же найдётся тот, кто решит помочь насильственным выродкам? Давайте пройдёмся поэтапно:
1) Существует вероятность неконтролируемого распространения препарата, отключающего механизм Лоренца, и если это случится, то весь мир погрязнет в насилии и войнах, выживание человечества станет невозможным (практически повторится типичный сценарий из фильма про зомби).
2) Этот риск приведёт к необходимости создания обновлённой генотерапии против насилия. Она может быть способна не допустить отключения механизма Лоренца какими бы то ни было методами, однако в том случае, если этого нельзя обеспечить гарантированно, то единственным вариантом останется сделать так, чтобы человек погибал от попытки снять с себя ограничения на насильственное поведение. Допустить выживания стремящихся к насилию людей в такой ситуации попросту нельзя, иначе произойдёт ранее указанный сценарий.
3) После этого случится довольно быстрое выравнивание баланса потенциала насилия, будет достигнута абсолютно-всеобщая вооружённость (до каждого Васяна отчётливо дойдёт, что оружие в таком мире — единственный залог выживания). Новый статус-кво будет держаться за счёт того, что меньшинство садистов будет бояться деактивировать механизм Лоренца чтобы нападать на большинство ненасильственных людей, способных уничтожить их при первой же попытке инициировать насилие.
4) Стационарный бандит (государство) не переживёт ни появления генотерапии против насилия, поскольку он тогда лишится возможности силой навязывать свои порядки, ни появления блокиратора ингибирующего насилие механизма, ведь в таком случае работающие на него силовики вместо мирных протестов получат коктейли молотова, бутылки с серной кислотой, инфекционные агенты, очереди пуль из автоматов и т.п. со стороны тех самых людей, которые сняли с себя ограничение в насилии и будут его проявлять ко всем, в том числе и к ним. Фильмы про зомби хотя и являются чистой фантастикой, но тем не менее довольно точно передают что случится с государством при таком сценарии.
В результате получается так, что создание препарата для отключения сдерживающих насилие механизмов тоже приведёт к устранению стационарного бандита, которого сторонники авторитарной власти и силовых мер так любят и считают наилучшим механизмом достижения каких бы то ни было целей. Они этого не понимают, но ещё хуже, что они не понимают катастрофического сценария, к которому приведёт создание такого препарата, если вовремя не будет обновлена генотерапия против насилия по соответствующим второму пункту параметрам или по крайней мере не будет выровнен баланс потенциала насилия, чтобы всех образовавшихся насильников ликвидировать во время их нападения.
Как вы знаете, сторонники волюнтаризма и идей ненасилия активно выступают за несиловые меры по возмещению ущерба, а также наказания нарушителей договорённостей и преступников, такие как остракизм, финансовые санкции, залоги, страхование сделок и т.д. Применение силы же допустимо только с целью самозащиты от непосредственного нападения, в других случаях насилие абсолютно недопустимо. Есть много причин, почему такая модель поведения является наиболее оптимальной, я уже много рассказывал об этом в своих прошлых материалах. Сейчас же мы рассмотрим один очень распространённый аргумент, нацеленный на дискредитацию несиловых мер.
Вот рассказываю я о репутационных институтах и об остракизме, о том, что нарушителя договорённостей или совершившего в прошлом акт насилия человека можно внести в чёрные списки и отказывать ему в совершении будущих сделок. И знаете, какой зачастую следует за этим аргумент? Это похоже на социальный рейтинг в Китае, вы на самом деле бесчеловечные тоталитаристы! Это же «культура отмены», что сейчас практикуется на Западе, вы просто хотите жестоко пытать людей и лишать их права на нормальную жизнь!
Теперь же я хочу задать вопрос тем, кто высказывает подобную критику. А какую альтернативу предложите вы? Дайте угадаю, неужели каждого, кто провинился, избивать дубинками, таскать в наручниках по судам, а то и вовсе на многие годы запирать за решёткой? Другого ведь предложить не выйдет, альтернатива нашим несиловым мерам только одна – меры силовые. И что же это получается, мы со своим остракизмом и финансовыми санкциями негуманные тоталитаристы, а ваши дубинка и тюрьма – гуманные и крайней человечные инструменты? Если кто-то так считает, то он просто полнейший идиот!
И, кстати, мы не предлагаем пожизненную «отмену» провинившегося человека, о чём тоже некоторые говорят. На самом деле можно обойтись даже вовсе без этого, если человек сразу же признает свою вину и готовность компенсировать ущерб, то никакой остракизм и чёрные списки ему не грозят. В конце концов всем будет лучше, если виновник в удобном ему темпе и в удобных ему условиях, в которых он может работать с максимальной производительностью, будет отрабатывать нанесённый им ущерб. Также, чтобы загнать человека за решётку, вам понадобится насильно отнять у мирных людей часть их средств (то есть принудительно обложить их налогами) на содержание тюремной инфраструктуры и самого заключённого. Конечно, если кто-то не против платить за это – пусть платит, и пусть выдвигает преступникам свою меру по снятию остракизма в виде добровольного тюремного заключения. А я вот не хочу за это платить. Что вы сделаете, тоже меня дубинкой изобьёте? Тогда вы насильник, абсолютно ничем не лучше других насильников!
Кроме того, не надо говорить, что несиловые меры не сработают, так как преступник может обойти их просто совершая дальнейшие акты насилия и воруя для собственного обеспечения. Даже в таком случае его жизнь будет крайне неприятной, поскольку целый ряд благ и услуг нельзя просто так взять и украсть, а если преступник решится на нападение, то его можно остановить средствами самозащиты. Не забывайте что мы ведь выступаем за всеобщую вооружённость и ничего не имеем против самозащиты при непосредственном нападении!
Существует один очень эффективный метод искоренения насилия, о котором обычно мало кто задумывается. Он вполне очевиден – от насилия можно избавиться не допуская людей, имеющих насильственные склонности, к продолжению рода. Насильственные склонности некоторых людей могут быть обусловлены генетически, поэтому очевидно, что и их дети скорее всего тоже унаследуют насильственность. Кроме того, насильники дают очень плохое воспитание своим детям и выращивают их в неблагополучной обстановке – это подталкивает их к тому, чтобы самим же стать насильниками в будущем.
Но как же этого достичь? Мы ведь не можем сами силой заставлять таких людей не размножаться, поскольку тогда мы будем ничем не лучше их, да и ещё применяя насилие мы будем вносить его отрицательные экстерналии со своей стороны. Однако сделать это можно и прибегая к ряду несиловых мер.
В первую очередь необходимо использовать репутационные институты. Людей, совершивших акты насилия, нужно разоблачать и подвергать остракизму, тем самым понижая их благосостояние. Также очень важно дискредитировать их среди близкого окружения, то есть родственников, друзей, соседей. Вполне допустимо даже оказывать на людей из данного окружения давление, например, угрожая за сотрудничество с насильником одвергнуть остракизму. В принципе это логично, ведь остракизм не является эффективным инструментом, если люди, сотрудничающие с совершившим преступление человеком, тоже не объявляются преступниками, к которым можно применять соответствующие санкции, поскольку тогда у этих людей будет меньше стимулов не сотрудничать с ним, а значит остракизм не будет применяться в достаточной мере.
Таким образом окружение насильника вполне может отречься от него или, по крайней мере, начать оказывать на него давление со своей стороны. А человек с испорченной репутацией, низким уровнем благосостояния, несущий риски при ведении любых взаимоотношений с ним, да и ещё подвергающийся давлению со стороны тех субъектов, которые всё же не могут отказаться от сотрудничества с ним, имеет очень низкие шансы найти себе пару и создать семью.
Кроме репутационных методов можно использовать и некоторые другие инструменты, один из которых мы и рассмотрим сейчас. Существуют агентства, которые за определённую сумму способны подстроить ряд событий, с большой вероятностью ведущих к порче отношений между людьми, например, к разводу супружеской пары. В нашем случае это можно применять против людей с насильственными склонностями, которые состоят в отношениях или браке. Средства на оплату услуг таких агентств можно собирать с помощью донатов от неравнодушных людей, например, объявив краудфандинг инициативы по искоренению насилия.
Особенно важно отстранять от продолжения рода тех людей, которые работают на стационарного бандита и выполняют его указания по применению силы, то есть силовиков. Они чаще всего являются людьми с насильственными склонностями, ведь кто же ещё пойдёт защищать насильственную власть и по её указанию совершать акты насилия по отношению к невинным людям, например, избивать их на митингах или вламываться к ним домой за «неправильный» пост в социальных сетях.
И, что очень важно для нас, они получают гигантский бонус к размножению. У силовиков много льгот, они могут рассчитывать на бесплатное жильё, льготный проезд в общественном транспорте, отдых и лечение в санаториях, у них есть льготы на получение образования, у них ранний возраст выхода на пенсию и большие пенсионные выплаты. Таким образом силовики получают очень благоприятные условия для размножения, по крайней благоприятнее, чем обычные люди. К сожалению я не нашёл статистики по количеству детей у силовиков, однако смею предположить, что в среднем уровень фертильности в их семьях куда выше, чем у обычных семей. Тем самым лишь увеличивается количество склонных к насилию людей. Нужно как можно скорее разрушить такое положение дел, тогда и проблема насилия начнёт решаться даже без физического удаления агрессоров из популяции.
Одной из центральных идей анкапа является то, что все возникающие проблемы и разногласия должны решаться постфактум – через суд (допустим, суды при анкапе работают вполне нормально, тут без вопросов). Но ведь реальные проблемы проще предотвратить, чем заниматься “разбором завалов”, а для этого могут потребоваться запреты. Что вы скажете на этот счёт? Отсудить компенсацию и кучу неустоек – это, конечно, хорошо, но не напоминает ли это знаменитую фразу “когда убьют, тогда и приходите”? Может, хотя бы ради возможности превентивных мер (но не ущемляющих адекватные права и свободы!) стоит иметь хотя бы минимальное государство-крышу?
Минархист
Центральная идея анкапа скорее в том, чтобы те проблемы, решение которых сегодня узурпировало государство, решались в частном порядке, и только тогда, когда на их решение есть рыночный спрос. Это означает, что одна и та же проблема может в разное время, в разном месте и в разных ситуациях решаться по-разному. В одном случае кондоминиум финансирует работу полицейских патрулей, в другом случае страховая компания компенсирует жертве издержки нападения, в третьем случае люди рассчитывают на успех самозащиты, а тратиться на страховку или охрану не намерены. Каждый раз ситуация основана на множестве индивидуальных выборов, и, в общем-то, неважно, стоял за ними экономический расчёт, религиозные предрассудки или этические предпочтения.
Нет ничего ужасного в том, чтобы некоторое сообщество обеспечивало для себя решение ряда типовых задач при помощи государства-крыши. Ужасно – если это государство будет крышевать принудительно, по территориальному признаку. А до тех пор, пока услуги государства оказываются в рамках индивидуальных договоров, подразумевающих свободный выход из них – да за ради бога.
Более того, если чья-то культура подразумевает ряд запретов, соблюдение которых ожидается от всех, в том числе и не от посторонних, то для носителей такой культуры будет вполне естественно вести профилактику в частном порядке. Пример – ниже на картинке.
Другое дело, что при анкапе роль тюрем несколько отличается, но это уже совсем другая история
В многих случаях, когда говорят о проблеме насилия, в качестве примеров этого явления берут лишь применение силы стороны обычных граждан по их собственной инициативе. В том же случае, если силовая мера была применена по указанию сверху и в рамках государственного закона, то она за насилие вообще как бы не считается, эта мера называется уже формой правоприменения. Из подобной абсурдной формулировки обычно исходит предположение, что проблему насилия можно решить просто проводя некую «верную» государственную политику. Такую точку зрения активно продвигают сторонники идей Стивена Пинкера, в русскоязычном пространстве наиболее активным евангелистом этих взглядов является Екатерина Шульман. Но давайте же посмотрим, почему это никогда не сработает.
Во-первых, сама попытка разделить принудительные силовые меры на те, которые можно считать за насилие, и которые нельзя, сталкивается с логическим противоречием. Различие в том, когда, к кому и по какой причине была применена принудительная силовая мера не отменяет самого факта её применения, недобровольности её характера и намеренного физического ограничения свободы человека. Всё это и является составляющими факторами такого явления как насилие. Нельзя сказать, что одно и то же самое действие в одно время, по одной причине и к одному человеку является насилием, а в другое время, по другой причине и к другому человеку таковым уже не является. Это лишь субъективная оценка конкретного человека.
Собственно, поэтому все принудительные силовые меры влекут за собой одинаковые проблемы и риски, как их только не оправдывай. Если смотреть с точки зрения практических результатов, нет разницы, применил ли насилие полицейский или обычный гражданин, было ли оно применено к простому прохожему или совершившему в прошлом множество преступлений бандиту, всегда можно столкнуться с сопротивлением, особенно если жертву силовой меры ставят в безысходное положение. А в нынешнем мире со стремительно развивающимися технологиями это грозит использованием в качестве инструмента защиты или орудия мести очень опасных и разрушительных средств, вплоть до оружия массового поражения, самым доступным из которого являются вирусы. Поэтому с практической точки зрения применение силовых мер можно оправдать лишь при непосредственной самозащите, поскольку в таком случае акт насилия уже совершается и его необходимо прекратить, чтобы избежать следующих за ним отрицательных экстерналий. Во всех остальных случаях, единственной оптимальной стратегией поведения будет применение к нарушителю отличных от физического насилия методов воздействия, вроде понижения репутации и остракизма.
Во-вторых, и это самое главное — попытка избавиться от частного насилия с помощью государственного насилия на самом деле лишь сдерживает его, но не искореняет. Ярким примером этого можно назвать СССР. Замыслы относительно частного насилия у идеологов авторитарного коммунизма были очень светлыми, методом «железной руки» они предполагали искоренить межнациональные и бытовые конфликты. Понятное дело, что родители не изобьют ребёнка, а азербайджанец не нападёт на армянина, если стоять над всеми ними с дубиной. Но никакая власть не бывает вечной. Как только в ней происходят изменения, то все проблемы выходят наружу. Конфликт возрождается, да и ещё с новой силой, учитывая то, в каком стрессовом положении находятся люди из-за многолетнего силового контроля над ними. Нам повезло, что после развала СССР у тех же армян и азербайджанцев в руках оказались только автоматы с танками, а не ядерные ракеты и вирусы. Впрочем, со временем они, да и не только они, могут завладеть и очень опасными средствами. Тогда мы столкнёмся с катастрофической угрозой, угрожающей существованию всего человечества, ввиду нерешённой методом «железной руки» проблемы насилия.
Люди, которые считают выводы Конрада Лоренца касательно природы насилия и опасений по поводу вносимых им рисков несостоятельными, нередко ссылаются или используют аргументы из одного материала под названием «The Lorenzian Theory of Aggression and Peace Research: A Critique». Чтобы не допустить каких-либо заблуждений о явлении насилия, давайте же рассмотрим, что не так с данной критикой.
В самом начале идёт аргумент о том, что Лоренц определяет агрессию как боевой инстинкт, реализуемый по отношению к представителям своего вида и являющийся генетически врождённым, полученным от биологических предков. Однако по мнению критиков данное определение выхолащивает сам термин агрессии. В целом при обсуждении агрессии и насилия почти всегда поднимается вопрос того, а что нам собственно понимать под «агрессией» и «насилием». В данном контексте разумно будет свести эти термины именно к врождённым склонностям к внутривидовому насилию в виде нанесения физического вреда (или угрозы его нанесения), поскольку это является объектом исследования. Всё остальное, например то, что для разных людей агрессия субъективно определяется по-разному (для кого-то и невежливое приветствие будет агрессией) мы во внимание не берём.
Исходя из критики подобное понимание агрессии не соотносится с деятельностью, проявляемой не прямым образом, а через общественные институты, выработанные людьми. Во-первых, все институты, которые применяют силовые меры, всегда работают через силовых агентов. Вы можете сказать, что если человек станет политиком, то он сидя в кабинете сможет раздавать негуманные приказы и тем самым совершать акты насилия не выполняя на самом деле никакой соответствующей физической деятельности. Однако эти приказы ничего не стоят без исполняющих их прямым образом силовых агентов, значит смотреть нужно именно на них и на их склонность к насилию. Во-вторых, другие социальные аспекты, такие как богатство, статус, навыки (о которых говорилось в критике) без методов прямого нанесения физического вреда человеку, например с помощью тех же силовиков, сами по себе не дают такой возможности. Мы не можем говорить о насилии там, где такого прямого воздействия не было. Конечно человек может попытаться нанести другому человеку вред непрямым воздействием через цепочку из множества инстанций, однако эта цепочка рано или поздно наткнётся на необходимость применить силовую меру. Например, кто-то скажет, что монополист на рынке может чисто экономическими методами превратить людей в рабов и даже довести их до голодной смерти, устанавливая стоимость труда и продукции в одностороннем порядке. Однако, чтобы быть монополистом нужно иметь силовых агентов (собственных, или договориться с агентами уже существующей монополии, такой как государство), готовых через прямое насилие уничтожать всех конкурентов на рынке, особенно тех, которые не согласятся идти на уступки и договариваться мирно.
После этого Лоренца критикуют за смешивание поведенческих моделей довольно разных видов животных и людей, в том, что обоснования в виде общего происхождения видов для такого недостаточно. Однако не стоит забывать, что нерушимой основой поведенческой модели любого живого существа всегда являются биологические процессы, происходящие в его организме. Было бы глупо полагать, например, что лишь одним желанием, ввиду каких-то социальных факторов или с помощью неких сверхъестественных сил высокоразвитый примат, в том числе и человек, может игнорировать действие гормонов и рецепторов нервной системы. А биологические процессы в свою очередь обуславливаются генетикой. Конечно, не стоит забывать о связке ген-среда – определённые гены активируются в определённой среде. Но этот факт лишь подтверждает нашу правоту, если учитывать два фактора: человек разделяет большую часть генома с животными ввиду того же общего происхождения и за очень разными видами животных Лоренц наблюдал одни и те же поведенческие механизмы касательно проявления насильственного поведения. Исходя из критики неверно экстраполировать наблюдения за животными на человека, даже если эти наблюдения совпадают для очень широкого ряд видов. Конечно, я соглашусь с тем, что в трудах Лоренца возможно не хватает наблюдений за конкретно человеческим поведением, однако исходя из описанных выше двух факторов (общего генетического наследия и наблюдения одинаковых паттернов поведения у разных видов) можно смело предполагать, что сделанные им выводы касательно природы насилия с большой вероятностью верны и по отношению к человеку. И ссылаться здесь на науки о социуме, о психологии и т.д., что тоже упоминалось в критике, не имеет смысла, так как мы рассматриваем биологическую и генетическую составляющую, которая является более фундаментальной – эти науки не могут противоречить биологии или вносить в неё изменения. В конце концов, если кто-то всё ещё продолжает отрицать эти выводы, то лучше было бы их критиковать наблюдениями за человеческим поведением, соответствующей систематизацией и сравнением с выводами Лоренца, а не просто указывать на неверность факта экстраполяции.
В критике также затрагивается инстинктивно-гидравлическая модель Лоренца. Она объясняет феномен срабатывания инстинктивных реакций в отсутствие специфического раздражителя накоплением в течение времени некого специфического потенциала, который снижает порог, необходимый для запуска реакции; в том числе это объясняет спонтанные акты агрессии. Данная модель подвергается критике ввиду отсутствия нейрофизиологических обоснований её верности. Однако, во-первых, она не была и опровергнута, а во-вторых, сам Лоренц признавал ограниченность этой модели и то, что ей присущ ряд недостатков, то есть, фактически, он не предлагал её в качестве абсолютно верного и окончательного решения.
Дальше критикуется влияние внутривидовой агрессивности на выживаемость видов, особенно в случае человека. В качестве примера приводится статистика, исходя из которой войны между разными группами людей (в том числе и современные войны начиная с 19 века) оказали совсем незначительное влияние на выживание человечества. Я не буду спорить с тем, что этот вывод верный на данный момент. Однако здесь опасения Лоренца касательно угрозы насилия для выживания человечества стоит связать с научно-техническим прогрессом. Как ни как человек стал самым вооружённым видом на планете, он уже не раз стоял перед лицом ядерной угрозы, и с каждым днём угрозы становятся всё более серьёзными, так как опасные средства становятся всё более доступными для получения и воспроизведения небольшими группами людей и даже отдельными индивидами. Фактически разрушительный потенциал небольших групп и отдельных индивидов с каждым днём всё возрастает. Например, очень доступным средством массового поражения являются вирусы, впрочем, можно придумать и что-то ещё. С опасениями Лоренца здесь вряд ли можно поспорить!
Ещё один момент в критике привлёк моё внимание ввиду того, что он лишь подтверждает теорию Лоренца, а не опровергает её. Но для начала нам нужно кое-что вспомнить. Как мы знаем, наблюдения Лоренца показывают, что виды с сильной врождённой вооружённостью не используют её во внутривидовых стычках. Это в первую очередь касается ёжиков, дикобразов, ядовитых змей и насекомых, также Лоренц упоминал о волках, которые не кусают своих сородичей в уязвимые места, такие как брюхо или шея, и воронов, которые в драках даже не пытаются выклёвывать друг другу глаза своими очень острыми клювами. Возникновение таких механизмов в ходе эволюции довольно логично, иначе представители данных видов просто истребили бы друг друга. Что касается слабо вооружённых видов, то у них данный механизм проявляется в меньшей степени, поскольку либо их представители не способны нанести серьёзный ущерб своим сородичам, либо же те могут сбежать от нападения, то есть насилие им так сильно не угрожает. Например, когда Лоренц посадил в одну клетку двух горлиц – вроде бы мирных птиц семейства голубиных, то неприязнь одной из птиц к другой привела к тому, что она её сильно искалечила и чуть ли не убила во время отсутствия Лоренца. Всё потому что бежать в данном случае было некуда.
В случае человека данный механизм тоже проявляется не особо сильно, так как его естественная вооружённость довольно слабая. Тем не менее то, что человек этот механизм всё же в определённой степени унаследовал отрицать нельзя, мало того мы даже подтвердим это наблюдениями касательно войны, на которые ссылается сама критика, опять же, с целью доказать незначительность влияния насилия на выживание человечества. Во многих армиях более половины солдат, которые должны были стрелять, просто не могли нажать на курок. Ещё упоминается отказ во время Вьетнамской войны одной из бригад войск США подчиняться приказам. Такие же случаи, как массовое убийство в Сонгми, для современных войн являются большим исключением и ненормальностью. В целом большинство солдат считали Вьетнамскую войну бессмысленной и за всё её время типичный солдат проводил в боях всего несколько часов. Также социальное исследование, проведённое отделом информации и образования военного ведомства США, показывает, что во время Второй Мировой войны большинство солдат на самом деле старались делать вид, что они чем-то заняты, нежели занимались военными делами в действительности.
Исходя из этого можно сделать вывод, что человеку присущ ингибирующий насилие механизм Лоренца. Хоть он и выражен в более слабой форме, нежели у сильно вооружённых видов, тем не менее это даёт предпосылки для решения проблемы насилия, которая так сильно беспокоила Лоренца и в принципе является причиной для беспокойства у любого адекватного человека. И, кстати, в рассматриваемом нами материале попытка критиковать конкретно эту теорию даже не предпринимается.
