Что, если монополия будет иметь большую экономическую подушку и сможет работать в убыток несколько лет?

Как вы планируете с ней бороться? Как маленькие компании, пусть даже с крупными инвесторами, смогут противостоять крупному гиганту, да и будут ли инвесторы идти на такие риски, вкладывая деньги в небольшие компании? Да, я знаю аргументы про то, что монополии не могут возникнуть, но вдруг все-таки это случилось, да и тем более анкап, я так понимаю, не с нуля планируется строить, а уже на существующем рынке, где имеются крупные производители.

Анонимный вопрос

Монополия – это желанное и наиболее комфортное состояние для любого бизнеса. В условиях существования централизованной политической власти крупный бизнес оказывается экономически замотивирован заниматься лоббизмом, чтобы обеспечить себе привилегированное положение на рынке через захват регулятора. Мелкий бизнес оказывается экономически замотивирован создавать ассоциации и заниматься лоббизмом уже через них. В стране с достаточно диверсифицированной экономикой это порождает ситуацию, когда большинство предпринимателей так или иначе прикармливает политиков, нормы усложняются, исключения из правил множатся, и бизнес, потратив кучу усилий на приобретение благосклонности регулятора, в лучшем случае остаётся при своих. Если же в государстве выделяются стратегические отрасли, то пиши пропало: это означает гарантированное ущемление прочих отраслей.

И вот мы по условию задачи умудрились постепенно выйти из этой удручающей ситуации к свободному рынку, свободному прежде всего от политической власти. Допустим, это всё же случилось довольно быстро, и мы получили в наследство перекошенный рынок, где какие-то предприятия непропорционально укрупнены, вплоть до монополий в тех или иных отраслях. Что это значит? Если они крупнее, чем это экономически целесообразно, значит, они производят свой товар с большими издержками, чем если бы они были мельче. При этом они имеют серьёзные накопления, и не допускают появления мелких конкурентов, поставляя свой товар в убыток. Это означает только то, что какие-то мелкие (а значит, более экономически эффективные, чем монопольный монстр) предприниматели будут постоянно пытаться войти на этот рынок, и тем создавать давление на монополиста, не давая ему расслабиться и поднять цену к комфортному для него уровню. Спекулянты будут делать запасы его товара, покупая его задёшево, а стоит монополисту приподнять цену, как запасы начнут реализовываться с прибылью, принуждая монополиста вновь сбивать цену. И так будет продолжаться до тех пор, пока акционеры монополиста не поменяют директоров на более вменяемых, потому что хочется роста акций и дивидендов, а не вот этого вот всего.

Мелочь же, которая всё это время просто занималась чем-то иным, где не было монополии, после этого вздохнёт с облегчением и повалит на открывшийся рынок. Ну а потребитель всё то время, пока товар сбывался в убыток, был счастлив и не имел никаких оснований возмущаться поведением монополиста. Так что зачем с демпингующим монополистом бороться, он молодец, так и выглядит социально ответственный бизнес при анкапе.

Может ли вообще существовать «монополия на насилие» и «легитимное насилие»?

Волюнтарист, Битарх

В своих идеях сторонники силовой государственной власти ссылаются на так называемое допустимое (а то и якобы необходимое) или «легитимное» насилие, на совершение которого притом должна быть монополия у одного-единственного агента (государства) в обществе. Но тому, какое именно насилие можно считать допустимым, необходимым или легитимным, и в чьих руках оно должно находится, как правило, чёткого определения не даётся. Всё сводится к целям, каких целей придерживается тот или иной этатист – в тех рамках для него насилие и оправдано, а «монополия» на насилие должна принадлежать ему и/или тем, кто разделяет лично его взгляды. Этого не меняет даже приверженность демократии, поскольку демократ хотел бы, чтобы монополия на насилие точно принадлежала именно приверженцам демократии, просто он не считает важным, какие у них будут взгляды на другие вопросы.

По этой причине о какой-то определённой легитимности насилия не может быть и речи. Так, авторитарный консерватор должен понимать, что по мнению авторитарного коммуниста его место находится на глубине двух метров под землёй, и наоборот. У каждого сторонника насилия своё собственное понимание его легитимности, о котором никак не получится договориться.

Монополии на насилие и вовсе не может существовать как реализованной на практике модели. «Монополия» стационарного бандита на насилие теряется, как только другие люди, даже в рамках одного и того же государства, берут правление в свои руки. Вечных правительств не бывает, рано или поздно происходит либо смена власти, либо смена взглядов некоторых членов текущей власти (которые конечно же устраняют из политической жизни ещё своих вчерашних коллег, оставшихся с предыдущими взглядами). И с помощью насилия в новых руках, и насилия, легитимность которого теперь обоснована иначе, уничтожаются достижения тех, кто до этого считал насилие легитимным лишь в рамках своих собственных взглядов и монопольно принадлежащим лишь своим собственным рукам.

Мало того, монополия на насилие вполне себе нарушается теми, кто совершает его в частном порядке. Пока в обществе есть люди, способные при тех или иных обстоятельствах совершить насилие, высказывания о владении монопольным на него правом будут преувеличением. В конце концов, «нелегитимные» насильники могут даже попытаться устроить переворот. Посчитали бы сторонники монархии или демократии понимание применимости насилия со стороны большевиков легитимным? Нет. Но на практике это ничего бы не поменяло.

В действительности государство может обладать лишь «сравнительным преимуществом в применении насилия», о чём и писал Макс Вебер в определении, собственно, государства. Но эта формулировка многими была неверно понята или просто неверно пересказана, из-за чего и возникло понятие «монополии на насилие», которой в реальности не существует. А уже обладая лишь сравнительным преимуществом в насилии, а не фиктивной монополией на него, государственник никак не может гарантировать, что насилие будет играть на руку именно ему – когда-то у него отнимут этот инструмент и со всей силой ударят им по нему самому, его сторонникам и его идеям. И это ещё раз говорит о том, чем же лучше инструмент свободной деятельности и добровольной договорённости в сравнении с инструментом силы.

Возможен ли безналоговый минархизм, где государство зарабатывает только на госуслугах?

Анальный фокусник

Это был опять очень длинный вопрос, но вроде получилось его ужать без существенной потери смысла до одного предложения.

В целом идея перехода на финансирование государственного бюджета через оплату госуслуг хороша тем, что правительство тем самым декларирует намерение приносить пользу – брать деньги только за то, что востребовано, и в том объёме, в котором на его деятельность есть спрос. Такое направление мыслей у госчиновников, конечно, стоит поощрять. Давайте разбираться, на что это может быть похоже.

Чисто теоретически, продажа государством каких-либо услуг может быть как монопольной, так и осуществляться в рамках свободной конкуренции с частными компаниями.

Начнём с услуг, которые являются естественной монополией государства. Да, такие действительно есть, и они связаны с эксплуатацией государства, как уникального брэнда. Так, например, довольно значимой статьёй дохода молодых тихоокеанских государств в 20 веке был выпуск и продажа почтовых марок. Здесь частники никак не могут конкурировать с государством, потому что именно тот факт, что марки выпускаются государством, и придаёт им коллекционную редкость. Раскрасить клочок самоклейки любой дурак сможет, а вот получить признание ООН в качестве государства, и уже потом раскрасить клочок самоклейки – это совсем другое дело. Не знаю, насколько процветает этот бизнес сейчас, с приходом интернета, но на марках свет клином не сошёлся. Государство может продавать дворянские титулы, билеты на военные парады и прочие рыночно востребованные ништяки. Любую подобную активность минархистского правительства можно только приветствовать, даже если заработанное разбазаривается на какую-нибудь безобидную ерунду, вроде содержания королевского двора, а не на то, что, согласно мифам минархистов, должно быть исключительной прерогативой государства. Как бишь там – суд, армия и полиция?

Помимо госуслуг, являющихся естественными монополиями, существует гораздо более обширный класс монополий, достигнутых силовым недопуском конкурентов. Например, такая госуслуга, как продажа въездных (или, тем более, выездных) виз. Если в случае с естественными монополиями покупатель сам желает приобрести услугу именно у государства, то в данном случае он охотно купил бы эту услугу у конкурента, если бы она стоила дешевле, а с ещё большей охотой предпочёл бы не платить за эту услугу вообще – а просто въехать в страну без всякой визы. Надо полагать, вы уже поняли, что сомнительные услуги такого сорта мы, анкапы, одобрить не можем, в отличие от коррупции, позволяющей избежать их навязывания.

Наконец, есть услуги, которые государство могло бы оказывать, конкурируя с частниками. Государственные клиники, школы, страховые компании, пенсионные фонды, телевидение и многие-многие другие сервисы. Чем, собственно, они отличаются от частных? Тем, что номинальным их владельцем оказывается общество в целом, и, по идее, вся их прибыль должна тратиться исключительно на совершенствование самих сервисов, а не выводиться в карман частных хозяев. Теоретически, это может давать новое качество работы сервиса, которого с трудом можно было бы добиться в случае частного предприятия. Например, общественное телевидение могло бы продавать лишь самый минимум рекламы, только для окупаемости канала. На практике государственные компании такого сорта окажутся жертвой проблемы принципал-агент и будут действовать скорее в интересах менеджмента, а не общества.

Резюмирую. Единственный вид госуслуг, остающийся безусловно легитимным в глазах анкапов, это рыночная эксплуатация государства как брэнда. На тех же принципах могут работать и другие организации с богатыми культурными традициями, вроде церквей, рыцарских орденов, футбольных клубов или фестивалей.

Государство поставляет эксклюзивное рыночно востребованное благо, и это прекрасно!

Когда трагедия общин – это хорошо?

В сценарии ролика про проблему безбилетника и трагедию общин я акцентировала внимание на том, как это плохо для пользователей общего ресурса, и какие стратегии выработаны, чтобы с этим бороться. А сейчас хочу рассказать про кейс, когда трагедия общин это хорошо, а борьба с ней – плохо.

Весь фокус в том, что именно является общим ресурсом. Представьте себе такой редкий ресурс, как потребительский спрос. У каждого есть возможность произвести какой-то товар или услугу, продать её и получить прибыль. Пока рынок пуст, немногочисленные производители получат сверхприбыль, и жажда наживы привлечёт на эту делянку множество других поставщиков. Конкуренция за внимание потребителя быстро приводит к тому, что маржа уменьшается. Для сохранения прибыли приходится увеличивать объёмы, и это окончательно истощает общий ресурс. Потребитель получает огромное изобилие дешёвых товаров, которые ему готовы навязывать в как можно большем количестве, лишь бы соблаговолил купить. Вот акция “два по цене одного”, вот рассрочка, вот распродажа, вот безлимит за фиксированный абонемент – только купи.

Согласитесь, если поставить себя на место потребителя, то этот феномен не может не радовать. Но производитель, для которого это страшная трагедия общин, пытается с ней бороться. Как мы знаем из ролика, тут возможны две стратегии: приватизация и кооперация.

Приватизация означает присвоение потребительского спроса в такой-то отрасли конкретным производителем, иначе говоря, создание монополии. Другим поставщикам запрещено продавать потребителям такие-то товары и услуги. Всё, теперь можно не гнаться за объёмами продаж и получать сверхприбыль при достаточно скромных вложениях в производство. Правда, часть прибыли придётся вложить в защиту от конкурентов, а они не дремлют, так что эти издержки будут иметь тенденцию к увеличению.

Кооперация означает, что удовлетворять потребительский спрос может кто угодно, но на него налагается ряд ограничений. Обычно это выражается в жёстких отраслевых стандартах, которые по факту закрепляют доминирующее положение тех игроков, которые готовы вложить в производство значительный капитал, аутсайдеры же отсеиваются. Правда, придётся уделять много внимания контролю над тем, чтобы произодители не жульничали. В связи с этим вспоминается недавний кейс с каким-то европейским автоконцерном, который подделывал данные о чистоте выхлопа своих движков, чтобы сэкономить на соблюдении стандарта экологичности. Но классический пример – это, конечно, средневековые цеха и гильдии. Качество их товаров было высоким, объём производства низким, прибыли великолепными. Вот только чёрный рынок со временем подорвал их доминирующее положение, и произошла трагедия общин, известная нам как промышленная революция.

Так что, когда вам рассказывают о вреде конкуренции и пользе кооперации, а также о неизбежности естественных монополий, важно понимать: эти ребята вполне искренни, и совсем не дураки. Просто вы для них – ресурс.

Рождественская ярмарка это трагедия общин во всей красе: потребители довольны, их завлекают изо всех сил, а они больше смотрят, чем покупают

Монополии-2, обзор

4 ноября мне было очень грустно. Я привыкла каждый год смотреть трансляцию проходящих в Москве чтений Адама Смита, но в этом году организаторы впервые лишили меня этой возможности, так что я желаю им скорейшего отстранения и замены. Насколько я понимаю, хотя формально этим занимается центр Адама Смита, по факту проведение поручено той же команде, которая организовывала летние дебаты между Шульман и Соловьём, а также лекцию Ганса-Германа Хоппе. Эти ребята всегда забивают болт на трансляцию и настаивают на том, чтобы никто больше её не вёл. Монополисты, хули. Монополия – это дорого и плохо. Всегда. Даже если это монополия на либертарианство или на организацию либертарианских конференций. (Update: как мне передали, команда всё-таки другая. Тем не менее, отказ от прямой трансляции остаётся, на мой взгляд, неверным шагом)

К счастью, монополии на организацию либертарианских конференций у центра Адама Смита нет. 10 ноября в Москве прошла уже вторая конференция в формате TED Talks, посвящённая монополиям. Конференцию проводит московское отделение Чайного клуба. Известно, что у ЛПР с Чайным клубом довольно натянутые отношения, но именно благодаря их конкуренции мы имеем больше высококачественного познавательного контента в сети, так что можем только приветствовать их соревнование.

Увы, Чайный клуб тоже не смог в трансляцию, но зато уже 16 ноября начал публиковать записи выступлений, а 27 ноября – закончил. Записи собраны в плэйлист, сегодня я их разом просмотрела и, по традиции, бегло пройдусь по всем.

  1. Дмитрий Корниенко. Как государство преподаёт историю. Рассказывается конкретно про опыт российского государства, без привлечения зарубежных примеров. Упоминается про важное отличие советского образования от современного российского: пропала монополия на знания, хотя и сохранилась монополия на образование. Можно врать, но ученики будут знать, что ты врёшь, и не имеют причин умалчивать об этом. Так что задачи формирования единого представления об истории усложнились, и, в сущности, государственная монополия перестаёт с ними справляться.
  2. Игорь Драндин. Монополия на дискурс. Игорь имеет обширный опыт малоприятной работы либеральным мальчиком для битья на федеральных телеканалах, делится секретами этой нетривиальной профессии, рассказывает о плюсах и минусах хождения в телевизор. Наиболее веский аргумент из приведённых Игорем – теледебаты это очень жёсткая школа дебатов, и глупо отказываться от подобной тренировки, если враги ежедневно в этом упражняются. Так, Навальный уступил в дебатах Гиркину, Светов Кагарлицкому и Ройзману – нет навыка, ведение блога и лекций приучает совсем к другому. Между тем, в публичной политике навык дебатов столь же полезен, как и навык выступлений на митингах. Отмечу, впрочем, что для получения таких навыков именно телевизор-то и без надобности, и было бы здорово, если бы тот же Драндин нашёл возможность передать полученные навыки тем политикам, которые в теледебатах не участвовали.
  3. Вячеслав Ширинкин. Монополия на любимую группу. Не все процессы монополизации связаны с государством. Вячеслав рассказывает про разные психологические моменты, связанные с любовью людей к эксклюзиву, а также про то, как пробиваться на рынке с высоким порогом доступа.
  4. Вадим Новиков. Быть или не быть в России антитрасту? К сожалению, запись оказалась запорота, очень плохо слышно. Основной тезис доклада: нет смысла браться за сложные случаи, пока не разобрались с простыми. Сперва поборите протекционизм во внешней политике, затем пытайтесь побороть его на внутреннем рынке.
  5. Роман Юнеман. Электоральная монополия. Кандидат, победивший на выборах в Мосгордуму, детально показывает, насколько тот инструмент, при помощи которого у него отобрали победу, не похож на движок честных выборов, и почему сейчас важно не только отспорить в суде результаты выборов по конкретному округу, но и не дать порочной практике электронного голосования быть распространённой на всю страну. Доклад особенно полезен певцам технологического прогресса для некоторого отрезвления: если целью ставить противодействие фальсификациям, то простые механизмы лучше сложных.

И снова про монополию

Вопрос навеян статьей на хабре и соответственно комментариями. Суть: есть яндекс – у них есть поисковик. В поисковике они продвигают свои другие продукты, таким образом ограничивая конкуренцию. Насколько это правильно? В самой статье и комментариях довольно много доводов ЗА антимонопольное законодательство. Что думаешь?

анонимный вопрос

В связи с этим вопросом я бы хотела порекомендовать вам лекцию Вячеслава Кострова “Платформенная экономика и хайековский рыночный процесс”, прочитанную им на конференции “Капитализм и свобода в 2019 году.

Лекция очень сумбурна и не содержит выводов, зато помещает тот вопрос, который вы задаёте, в более широкую рамку – рассматривается уже не конкретный кейс использования доминирующего положения на рынке, а принципы функционирования платформенной экономики как таковой.

Рассмотрим такую платформу, как поисковик. По задумке это сервис, ищущий упоминания в сети информации о том, что интересно пользователю, по неким вводимым пользователям исходным данным. Заманив удобством сервиса и качеством поиска достаточно большое число пользователей, владелец поисковика может ставить вопрос о монетизации платформы.

Самый прямой способ монетизации сервиса в его исходном виде – это пожертвования клиентов. Такой способ реализован википедией, и он позволяет ей сосредоточить усилия на полноте контента и на аккуратности его подачи, то есть на совершенствовании ровно тех потребительских качеств поставляемого товара, ради которых пользователь и пришёл на эту платформу. Конечно, википедия это не поисковик в чистом виде, но теоретически ничто не мешает использовать эту же модель и для классических поисковиков. Мой канал практикует этот способ монетизации.

Также поисковик мог бы продавать заинтересованным клиентам аналитику по поисковым запросам пользователей. Это также достаточно травоядный способ заработать, и, как и в случае с вики, вряд ли принесёт мегабабки. Такой способ монетизации мой канал тоже в каком-то смысле практикует – это ответы на вопросы с прикреплёнными донатами и статьи на заказ.

Далее начинаются способы заработка, применение которых ухудшает собственно продукт.

Во-первых, это реклама. Помимо выдачи пользователю того, что ищет он сам, поисковик подсовывает ему в выдачу то, с чем его хотел бы познакомить рекламодатель. Таким образом, для пользователя продукт становится хуже, в силу меньшей релевантности результатов, зато владелец платформы получает профит. Такой способ я уже не практикую, и если появляется запрос о продаже рекламы на канале, стараюсь переключить запрашивающего на один из способов монетизации, указанных выше.

И, наконец, владельцы поисковика могут начать зарабатывать не только на чужой рекламе, но и заманивать пользователя на свои собственные дочерние сервисы, прямого отношения к поисковику не имеющие. Ровно это мы видим в обсуждаемой статье. В результате подобной политики результаты поиска становятся для пользователя ещё менее релевантными, и он начинает смотреть куда-нибудь в сторону duckduckgo, но пока пользователь ещё не окончательно убежал с поисковика, дочерние платформы за счёт инерции человеческого мышления сумеют набрать собственную базу клиентов. Такое я тоже не практикую, но вполне могу представить себе блогера, периодически рекламирующего в канале какой-то собственный бизнес.

В результате развития такой мегаплатформы через некоторое время оказывается, что одни бизнесы под общим брендом более прибыльны, другие менее, некоторые вовсе убыточны. Но при этом принимать решения об оптимизации структуры активов довольно сложно, потому что они оказывают влияние друг на друга. Платформа барахтается, принимая всё менее взвешенные решения, пока, наконец, не накрывается медным тазом. Как раз сравнительно недавно обанкротился один такой мастодонт платформенной экономики – контора Кука, которая просуществовала более полутора веков. Она первая внедрила пакетный принцип организации туристических поездок, за счёт чего быстро стала мировым гегемоном туриндустрии, и погорела в конечном итоге ровно на этом: слишком многие её активы вместо реакции на рыночные стимулы занимались тем, что обслуживали другие дочерние компании холдинга. Свои авиакомпании, свои отели, свои туроператоры, казалось бы, вот она монополия, стриги ренту – ан нет, не угнались за прогрессом и проиграли условному букинг.ком – платформенному бизнесу следующего поколения

Вот ровно та же судьба постигнет и яндекс, без всяких антимонопольных органов.

Монополии возвращаются

Недели три назад мне случилось в числе прочего анонсировать ивент от Чайного клуба с длинным названием “Блеск и нищета, страх и ненависть монополий”. Тогда я ещё попеняла клубу на то, что их предыдущий ивент был хреново записан, и выразила надежду на то, что со второй попытки у них получится. В общем, у них получилось.

Записи выступлений всех пятерых докладчиков выложены и собраны в плэйлист на ютуб-канале Чайного клуба (кстати, подписывайтесь). Там только лекции, без ответов на вопросы, так что получилось компактно, и мотивирует всё-таки по мере возможности посещать подобные ивенты лично.

Очень кратенько изложу свои впечатления.

  1. Александр Литреев. Монополия в сети. Рассказано, как государство в своих попытках монополизировать сферу интернет-цензуры постоянно размахивается на рубль, а ударяет не то чтобы на копейку, а скорее на миллионы рублей убытков для непричастных, при этом совершенно не достигая собственно поставленных целей. Рассказано бодро, узнала кое-что для себя новое, хотя в основном излагались известные вещи.
  2. Сергей Жаворонков. Может ли монополия быть полезной. Растолковывается разница между рыночной и нерыночной монополией, и почему первые не страшны, а вторые не вылечишь антимонопольными законами. Впечатление смазанное: Сергей переврал фабулу батутного дела, перепутав Алтайский край и республику Алтай, площадь с торговым центром – короче, лучше бы ограничился простым упоминанием, без пересказа, а так начинают закрадываться подозрения, не ошибся ли он в деталях менее известных исторических анекдотов, а там и логику можно поставить под сомнение.
  3. Матвей Цзен. Монополия на насилие. Самая длинная лекция, но наиболее насыщенная всякими малоизвестными историческими анекдотами. Рассказывается про разницу между позитивным и естественным правом, про разницу между законами и правоприменительной практикой, про то, почему Вебера, при всём уважении его заслуг как социолога, сейчас не особенно чтут в юридическом плане, но главное – почему государство так не любит низовые инициативы по помощи государству. Очень понравилось.
  4. Егор Жигарев. Есть ли монополия на рынке видеоигр. Наиболее компактное выступление на наиболее узкоспециальную тему. Если вкратце, то отрасль высококонкурентная, и как бы ни старались рыночные агенты, а к монополии никто из них даже близко не сумел приблизиться.
  5. Алексей Марков. Блеск и нищета монополий. Также очень насыщенное историческими анекдотами повествование. Рассказывается об истории самого понятия монополии, и о том, что изначально они воспринимались как безусловное благо, а идея благости конкуренции это уже заслуга позднейших экономистов. Разобраны кейсы нескольких монополий от Русской компании до Газпрома, и как они все загнивали. Затронут и такой частный случай монополии, как патентная, и к чему это может привести.

Одним словом, опыт получился очень удачным, и теперь организаторы хотят поставить дело на поток. Формат был назван TNT – Tea’n’talks. На свежесозданной странице TNT на сайте Чайного клуба уже выложен анонс второй части Монополий.

Чтобы не утомлять читателей, дальнейшие ивенты в этом жанре я, пожалуй, буду анонсировать крайне выборочно, так что дальше сами. Надеюсь, вам понравится.

Как будут работать частные ЖКХ? Ведь трубопровод только один, как всем воду по разным ценам поставлять?

анонимный вопрос

Я довольно подробно отвечала на схожий вопрос, разбирая все этапы водоснабжения на свободном рынке, от поиска источника воды до его доставки по трубам конечному потребителю. Но вас интересует не столько то, как различные рыночные акторы будут договариваться между собой о согласовании геологоразведки, добычи, прокладки и ремонта труб – а то, какие механизмы будут влиять на тарифы для конечного потребителя. Ну и, видимо, у вас есть опасение, что без центральных контролирующих органов тарифы взлетят в небеса.

Здесь я предлагаю вам ознакомиться с ранее приводимым мною разбором такого механизма для поставок электричества. Для рынка воды жёстким ограничителем тарифов сверху оказывается цена производства или поставки воды самим потребителем: это может быть покупка бутилированной воды в магазине, сбор дождевой воды, опреснение, ресайклинг – в зависимости от того, что представляет собой потребитель. Но несколько раньше, чем цена упрётся в этот естественный барьер, сработает фактор конкуренции и эластичности спроса: дорогую воду будут экономить, и с некоторого момента поставщик поймёт, что ему выгоднее зарабатывать на объёмах, а не на накрутках, особенно если альтернативные поставщики воды не станут задирать свои цены, и захватят рынок, пока жмот будет пытаться выжимать своих немногочисленных клиентов досуха.

При этом, конечно, я не исключаю, что в разные дома вода будет поставляться одной компанией по разным ценам, с учётом длины труб, например, или с учётом разной конкурентной среды в разных районах. Наконец, прибавка к цене воды обеспечивается ещё и компанией, которая управляет домом, если такая есть. Так, например, в Таиланде, где я отдыхала весной, похоже, в каждом кондоминиуме своя цена на воду, потому что в одном поливают сад, в другом бассейн больше, в третьем меньше, и так далее. Это нормально.

Вот вам пример кондоминиума, где вода наверняка обойдётся дорого

Лекции в Москве и регионах

В стране худо-бедно завершается обострение политической активности граждан: выборы прошли, результаты почти везде известны, поэтому российские либертарианцы привычно переключаются с политики на образование, что меня, конечно, всегда радует.

Примерно полтора месяца осталось до ежегодных Чтений Адама Смита, но пока на сайте Чтений висит прошлогодняя программа. Те, кто ещё думает, выбираться туда или нет, может посмотреть запись Чтений 2018 года. Это действительно нетривиальный выбор – между живым присутствием в духоте и тесноте и просмотром записи в комфорте, но в ужасном качестве.

Вообще, очень многие организаторы публичных лекций, видимо, вкладывают максимум сил в то, чтобы не было никаких накладок во время собственно выступления – а на то, чтобы обеспечить качественную запись или, ещё круче, трансляцию, сил у них уже не хватает. Я вот не так давно рекламировала лекцию Фаризы Родригез в Питере, а когда, наконец, появилась запись, то долго плевалась, потому что смотреть невозможно.

Михаил Светов решил пойти на рекорд и устроить большой лекционный тур по регионам: 29 городов за 34 дня, с 15 сентября по 18 октября. Расписание выступлений висит на его сайте, можете выяснить, есть ли там ваш город, и зарегистрироваться там же. Регистрацией не стоит пренебрегать, потому что уже первые лекции показали: для нынешнего режима Светов давно не ноунейм, за его деятельностью следят и по возможности мешают. Так что в последний момент вам может прийти оповещение о смене локации или ещё чём-нибудь в этом духе. Конечно, рассчитывать на то, что на световских лекциях будет качественная запись, не приходится, так что приходите лично.

Как вы могли заметить в расписании выступлений Светова, с 4 по 7 октября там загадочная трёхдневная пауза. Нет, это не выходной. Михаилу показалось мало одного челленджа, и вот в это самое время он привозит в Москву Ганса-Германа Хоппе. Выступление живого классика либертарианства ожидается 6 октября, подробности у Михаила в канале.

Ну а для тех, кому скучно получать анонсы за три недели, я приберегла напоследок объявление о крутом ивенте, который состоится в Москве уже в ближайшую субботу, 21 сентября. Организаторы не сумели решить для себя, позаимствовать им для ивента название книжки Бальзака или фильма Терри Гиллиама, поэтому взяли и то, и другое. Получилось длинновато: Блеск и нищета, страх и ненависть монополий. Это полноценная конференция в формате TED Talks. В канале упоминается четыре выступающих, но по факту на сегодня уже есть договорённость с пятью, и не факт, что не появятся ещё. О выступающих и темах выступлений вы можете прочитать в канале организаторов или скачать себе программу конференции.

Отдельно хочу отметить, что хотя место проведения – Москва, организатор конференции – Чайный клуб. Как мы знаем, ни одна сетевая организация в России не может претендовать на федеральный статус, пока не завоюет столицу, особенно это хорошо видно по сетям супермаркетов или, скажем, ресторанов. Так что я с большим интересом наблюдаю за этой смелой заявкой питерского клуба, ведь так они, глядишь, и ко мне в провинцию доберутся. Надеюсь, сейчас у них получится организовать нормальную запись, ну а если подкинуть им немного донатов, то шансы на это увеличиваются. Реквизиты для донатов указаны там же, в объявлении на канале клуба.

Как известно, на свободном рынке монополий не бывает

Но как тогда относиться к Google, Facebook и Youtube, которые являются монополистами в своих сферах: поисковики, соцсети и видео-площадка? Да, есть те же русские аналоги, типа ВК или Яндекса, но это все локально, и всё равно в мире в целом все пользуются именно этими тремя монополистами, и их скорого заката пока не ожидается.

Говард Рорк

Действительно, есть инструменты, имеющие огромный сетевой эффект, иначе говоря, чем больше людей их использует, тем выгоднее им их использовать. Это относится к деньгам, к языку, а равно и к прочим инструментам коммуникации, таким как соцсети.

Множество предпринимателей пытаются угадать, какое именно предложение окажется востребованным пользователями настолько, что они будут готовы за это платить. Некоторые угадывают лучше других. Создатели фейсбука угадали, что одни люди готовы платить за то, чтобы показать куче народу именно свой контент, а другие охотно оплатят информацию о пользовательских предпочтениях. Создатели ютуба угадали, что одни люди готовы платить за показ рекламных роликов в чужих видео, а другие – за то, чтобы смотреть видео без рекламы. Создатели гугла угадали, что люди охотнее купят таргетированную рекламу, а не ту, которая лупит по площадям без разбору.

Мы не знаем, удовлетворение каких потребностей потребитель будет готов оплачивать завтра. Не знают этого и владельцы интернет-гигантов. Сегодня администрация ютуба предполагает, что блокировать аккаунты с неприятной рекламодателям информацией – это удачная идея, а завтра может оказаться, что люди охотнее оплачивают свободу самовыражения. Сегодня фейсбук развивает торговлю бигдатой, а завтра обнаружит, что люди больше платят за прайвеси. Сегодня гугль удовлетворён своими алгоритмами таргетирования рекламы, а завтра окажется, что аутсайдер придумал лучше, и этот стартап почему-то не желает быть купленным на корню.

На свободном рынке бывает доминирование каких-то определённых стандартов, и нам, потребителям, это очень удобно. А когда нам начинает где-то жать, непременно появляется какой-нибудь Дуров и шепчет: на кой тебе эти соцсети, пересядь с иглы публичности на анонимный мессенджер. Да ладно, – отвечаешь ты Дурову, – как можно без вконтактика? А через год оказывается, что ты даже зубы чистишь через телеграм. Вот так оно и работает, это созидательное разрушение.

Пользовательские предпочтения