Тут Георгий Фриман высказал занятное замечание насчёт панархии:
Проблема панархии как оптимального мироустройства, на мой взгляд, лежит в области человеческой психологии. Ожидаемо, что либеральные юрисдикции будут экономически более успешными, более благополучными материально, нежели юрисдикции социалистические. И обязательно будет происходить то, что уже происходило в мире с замкнутыми субобществами типа евреев. Неблагополучные, бедные экстерриториальные юрисдикции обязательно обвинят в своём неблагополучии богатые либеральные юрисдикции: “паразитируют на нас”, “обокрали нас”, “жируют за счёт нас”. И это обязательно приведёт к иррациональным конфликтам, войнам и погромам. И, в конечном итоге, к уничтожению института ЭКЮ и панархии как идеи.
Действительно, на примере этого предположения мы видим интересный феномен человеческой психологии. Ответ на высказанное опасение уже находится в самом описании опасения, однако игнорируется. “Если люди будут гулять по улицам, нарядно одевшись и посылая всех нахуй, то они быстро столкнутся с насилием в свой адрес, поэтому институт прогулок по улицам вскоре будет уничтожен, как идея”. Но ведь можно не посылать всех нахуй.
Аналогично, уважаемый Г. Фриман предлагает обратить внимание на плачевную судьбу закрытых экстерриториальных субобществ и немедленно пророчит ту же судьбу открытым субобществам. Либеральная экстерриториальная юрисдикция – это не тайный клуб с семью ступенями посвящения, а просто клиенты судов и прочей правовой инфраструктуры, работающих согласно либеральным нормам, а именно уважения свободы и частной собственности. Любой клиент коммунистической юрисдикции может войти в либеральную юрисдикцию, если, конечно, господа коммунисты его выпустят, выделив причитающуюся ему долю общественной коммунистической собственности. А если не выпустят, то претензии будут, полагаю, не к либералам.
Проблема, описанная Г. Фриманом, вполне характерна для зажиточных территориальных сообществ с развитым перераспределением в пользу бедных: бедные почему-то стремятся просочиться на территории таких сообществ, а те, кто уже просочились, почему-то резко перестают любить мигрантов и требуют закрыть границы. Разумеется, после закрытия границ подобное территориальное сообщество начинает восприниматься многими окрестными коммунистами как жирующее за счёт соседей образование, которое подлежит уничтожению. Однако до тех пор, пока в этом территориальном сообществе нет принудительной социальной поддержки, в нём нет и проблем с мигрантами: они просто прутся туда, рассчитывая заработать, и у многих это получается.
У меня сейчас период некоторой растерянности, не знаю, куда лучше приложить силы. Не имея готового ответа, хочу просто порассуждать прямо в посте, рассчитывая, что до чего-то додумаюсь в процессе, а что-то, может, и читатели подскажут.
Для начала кратко пробегусь в прошлое. С 2018 года я публично транслирую либертарианскую теорию, по ходу дела её же и осваивая, а там, где вижу пробелы, додумываю от себя. С 2021 года теория стала дополняться практикой, и мы начали строить в Черногории либертарианское сообщество. В 2022 году что-то случилось, и из приличной публики русские эмигранты превратились в тех, на ком удобно вымещать комплексы. В 2024 году случилось ещё что-то, и по всему миру антимигрантская риторика начала становиться мэйнстримом. На излёте 2025 года в Черногории мы имеем подготовку правительства к резкому ужесточению условий легального пребывания иностранцев и готовность русов к массовому исходу из страны, в сторону главным образом Сербии.
Что лично мне во всей этой ситуации делать?
Есть путь, которым двигается Монтелиберо. Оно переквалифицировалось в международное движение и сейчас проявлено в основном в интернете, а офлайн-активность понемножку перемещает в Сербию, Грузию и Аргентину. Я уже нахожусь на некотором удалении от этого движа, поскольку с трудом понимаю, что в нём творится, и какое место в нём имеет смысл занимать.
Есть спонтанно возникающее в Черногории движение за права иммигрантов, охватывающее на сегодня три диаспоры: русскую, немецкую и турецкую. Это для меня в новинку и довольно познавательно. Русы пока в этом ситуативном союзе оказываются организованными хуже всех, если не считать сербов, коих в Черногории больше всех, но они не считают себя настоящими иммигрантами и, возможно, думают, что все эти ужесточения не для них писаны. Зато движение привлекает и местных граждан, которые осознают, что без иммигрантов стране придётся очень туго.
Есть очевидный трек – примерно в течение года неспешно перебазироваться в Сербию и обустроиться там, а всяческую черногорскую активность сворачивать. Для меня это прежде всего означает вынимание из Черногории ранее сделанных инвестиций, поиск средств заработка на новом месте, обзаведение новым сообществом для общения и взаимопомощи. То же самое можно было бы провернуть и с Грузией, но учить грузинский после сербского – это, конечно, серьёзный вызов.
В любом случае, у меня сильно поменялись приоритеты. Вкладываться в онлайн-сообщества уже не особенно хочется, потому что экономические связи важнее идеологических. От того, что где-то в Нью-Хэмпшире пройдёт очередной мощный либертарианский фестиваль, в Праге очередная мощная конференция, а в Аргентине очередная мощная реформа, мне не будет прямой пользы. А вот хороший автомеханик мне пригодится, даже если он не особенно шарит в праксеологии. С ним надо дружить, пить кафу, совместно отстаивать свои права и по возможности приносить ему пользу, помимо простой оплаты сервиса, ибо локальное сообщество держится именно на таких вот взаимных услугах.
А ещё мне как-то надо не забывать о том, что практика практикой, но вообще-то самая сильная моя черта – это именно теоретическое осмысление того, как устроен нынешний мир, с позиций либертарианской идеологии. Эти рассуждения не кормят меня непосредственно, но субъективно именно они кажутся мне наиболее важными. Востребованы ли они у читателей канала? Сложно сказать.
Я всячески пытаюсь достучаться до наших ЛОМов со своей идеей ПРБ, но как-то это плохо получается. Специально пошёл на чтения Адама Смита, которые Вы так прекрасно прокомментировали, чтобы с кем-нибудь встретиться на афтепати. Никого, кроме Тополева, не было, да и тот спешил, так что толком пообщаться не удалось. Кынева поймал после его выступления, но тоже бесполезно – мелкий злобный упёртый говнюк. С донатами у меня не очень, но, надеюсь Вы прочтёте и что-нибудь ответите. Об избирательной системе и о концепции ПРБ (Прекрасной Республики Будущего😉) в целом.
Прочла. Что-нибудь отвечаю.
Автор вопроса предлагает довольно подробную заготовку конституционного устройства России, утверждая, что нечто в этом духе вполне можно было бы внедрить, как только Путин скопытится. В чём-то это перекликается с недавно выложенной статьёй для “Фронды” про демократию, где я указываю, что власть нужно тщательно разламывать на мелкие кусочки, не наделяя никого всей полнотой, и границы полномочий делать как можно чётче, однако это всё равно не поможет, и демократическая республика обречена сползать в тиранию, ну и вы все знаете эти дальнейшие банальности про поливание дерева Свободы и тому подобные высокие аграрные технологии Древних.
А сейчас я хочу поговорить немного о другом. Можно и нужно не соглашаться друг с другом. Глупо и недостойно – отказываться понимать других. Опасно – излишне упрощать своё понимание других, хотя это, безусловно, экономит мышление. Называешь Кынева злобным говнюком, Битарха шизофашистом, Светова педофилом – и мир становится простым и упорядоченным, вот только такая картина мира будет нерелевантной. В ней все поступки человека оказываются подчинены тому ярлыку, который на него налеплен. Ещё можно лепить ярлыки сразу на целые народы, это и вовсе страх как удобно. Русские пусть будут орками, украинцы тупыми селюками, сербы орками, черногорцы тупыми селюками, хорваты орками, американцы тупыми селюками, китайцы орками… Ну, в общем, у нас есть огромное богатство ярлыков, всем хватит.
Если на тебя наклеили ярлык, бывает полезно повернуться другим боком, чтобы на него наклеили другой ярлык, уже появляется хоть какое-то стерео, какой-то объём, какое-то пространство для дискуссии. Если ты излагаешь свою прекрасную модель Прекрасного Мордора Будущего, а слушатели почему-то не проникаются, можно, например, узнать у собеседника, каким он видит желательное устройство будущего мирового концлагеря, и что он предпочитает в меню: свободу иммиграции или безусловный базовый доход? А если и то, и другое, то чем будем приправлять, товарным дефицитом или гиперинфляцией? А можно даже и не глумиться особо над какими-то очевидными недостатками предлагаемой модели, но, напротив, отозваться о картине в целом уважительно, подчеркнуть, что между вашими картинами мироустройства есть кое-что общее, и отчего бы как раз вокруг этого общего и не начать строить продуктивное взаимодействие. Например, можно найти некоторое родство предлагаемой модели федеративной российской республики по Елицуру и хоппеанской модели тысячи Лихтенштейнов, и, выделив общее, начать прикидывать, есть ли между моделями какие-то принципиальные несогласия, или там, в общем-то, вкусовщина, и можно не слишком цепляться за детали.
Вообще, если уж брать с кого пример в том, как распространяется некий комплекс идей, то мне нравится опыт иезуитов: ребята учили языки и учились доносить свои концепции с использованием локального культурного кода. Люблю синкретизм.
Прошу прощения у широкого круг читателей за некоторую сумбурность поста – я просто недостаточно хорошо понимаю того, кому отвечаю, вот и пристреливаюсь.
Только что сдала в редактуру статью для третьего номера “Фронды“. А коли так, почему бы не выложить в открытый доступ свою колонку из второго номера, посвящённого демократии. Вот, извольте:
Уроки свободы
Всем привет, с вами снова Анкап-тян, и сегодня мы поговорим об уроках, которые нам дарит такое общественное устройство, как демократия.
Урок решительности
Эллинская демократия началась с тираноубийства. С тех пор убийство тирана считается хорошим тоном и неплохой прелюдией к установлению более свободного политического строя. Большинство тиранов извлекли из этого урок, а потому стараются сохранять внешние атрибуты демократии. Извлечём урок и мы:
Самый прямой путь к установлению демократии – уничтожить тирана.. Уничтожение армии или экономики – гораздо более окольные и ненадёжные пути. Договариваться с тираном о его мирном уходе – ещё более ненадёжный путь.
Урок бдительности
Борясь за демократию, люди хотят не демократии как таковой. Они хотят свободы от тирании – то есть от режима, в котором к ним произвольно применяют насилие. Демократия – это лишь семейство различных компромиссных общественных устройств, призванных не допустить рецидива тирании. Общее во всех стабильных демократиях – принцип разделения власти. Вся власть – никому! Тирания народного собрания – точно такая же тирания, как тирания одного человека. Сформулируем наш урок следующим образом:
Конструируйте систему самоуправления так, чтобы в вашем сообществе такая система не давала никому узурпировать власть. Никакого расширительного толкования норм! Никаких чрезвычайных полномочий! Любой носитель власти – потенциальный тиран. Будьте бдительны!
Урок различения целей и средств
Координация в сообществе подразумевает работу по её обеспечению. Работу должен кто-то делать. Этого кого-то надо найти и привлечь к работе. Как искать? В современных демократиях всё обычно сводится к двум механизмам: должностное лицо либо назначается вышестоящим, либо выбирается голосованием. Голосование – это всего лишь одно из возможных средств достижения компромиссного решения по отбору из группы кандидатов, и у него масса минусов. Есть множество других средств. Исходно самым непредвзятым средством вообще считался жребий. Ещё есть экзамены и иные виды состязаний, есть покупка должностей, есть тендеры, есть волонтёрство… Демократия не сводится к голосованиям. Урок отсюда очевиден:
Не подменяйте цели средствами. Не пытайтесь использовать инструмент для всего подряд, даже если он очень модный. Используйте то, что проще, надёжнее, и что решает именно ту задачу, которая поставлена.
Урок выхода из порочного круга
Как ни распределяй власть, какие ни внедряй сдержки и противовесы, как ни связывай власть имущих законами, система со временем деградирует. Деградировав, она порождает новых тиранов, а потом по их головы приходят новые тираноборцы… Что может помешать соблазну сконцентрировать власть? Только одно: отсутствие того, что можно сконцентрировать.
Если координация происходит добровольно, в этом процессе нет места для того, кто принуждает. Чем больше места занимают добровольные отношения, тем меньше места занимают властные. Отсюда простой урок:
Если вам что-то нужно от других, спрашивайте, что хотят взамен. Не считайте, что вас должны обслужить даром. Если от вас что-то требуют, называйте свою цену. Не считайте, что вы должны обслуживать других даром. Согласны сотрудничать – сотрудничайте. Не согласны – не сотрудничайте. Всякий претендующий на власть должен понимать: принуждать людей себе дороже. Будут саботировать и искать удобного случая ударить исподтишка. Никому не хочется войти в историю в качестве свергнутого тирана.
Подведём итог
С одной стороны, демократия – это способ не дать немногим всю полноту власти над большинством. С другой стороны, демократия это возможность для большинства получить общественные блага дешевле, чем они бы стоили на рынке. Это большой соблазн, но надо отдавать себе отчёт в том, что это тоже тирания, только тирания большинства. Переход к рынку вместо принуждения – это нравственный выбор людей, которые сознательно отказываются быть тиранами. Только этот путь ведёт к настоящей свободе.
Ради краткости я предпочла ограничиться рассмотрением ситуации, когда вы находитесь в нападающей группе, а не когда какие-то чужаки лезут рушить ваше любимое государство. Возможно, дальше мне всё-таки потребуется дописать и этот подраздел, но попробую обойтись.
Что-то у меня то пусто, то густо: новые посты выходят в ноябре довольно часто, бедному Битарху и слова вставить некогда. На подходе ещё одна статья, из старенького, а также один ответ на вопрос подписчика.
Выложена финальная редакция перевода очередной главы из книги Стефана Молинью Практическая анархия – про то, как безгосударственное общество решает проблему выпуска надёжных денег. Текст был написан незадолго до появления Биткоина, и потому касается не того, как безгосударственное общество может обеспечить надёжные деньги вопреки воле правительств, а всего лишь того, как это всё могло бы работать в случае отсутствия государственного противодействия.
Тем не менее, текст отнюдь не бесполезен. По сути, он описывает перспективы того, во что могла бы превратиться токеномика Монтелиберо, приобрети она заметные масштабы. Мы уже сейчас имеем довольно развитую систему частных денежных обязательств большей или меньшей ликвидности, но в целом наш денежный рынок ещё слишком мал, чтобы в ней был экономический смысл для появления сложных систем клиринга. Наши частные деньги во многом имеют характер обязательств, обеспеченных товарами и услугами, предлагаемыми эмитентом, а эмиссия представляет собой форму получения кредита под запуск или поддержание производства этих самых товаров и услуг. Соответственно, чем шире востребована услуга, тем ликвиднее выпущенные под неё денежные обязательства.
Молинью скоро закончится, и не факт, что я буду брать новые крупные проекты для перевода. Во-первых, люди не особенно читают длинные тексты. Так, например, за всё то время, пока у меня на сайте висел переведённый волонтёром черновик главы про деньги, никто не возмутился, что там тупо пропущена страница текста из середины. Во-вторых, если человеку надо осилить текст на иностранном языке, он всё реже ищет перевод, и всё чаще доверяет встроенным в браузер инструментам перевода на лету. Да, нейросети делают посредственный полуфабрикат, но для простых текстов этого достаточно, а в случае со сложными читатель обычно хорошо разбирается в предмете и понимает, что хотел сказать автор, даже на основе плохого перевода отдельных трудных мест.
У меня сейчас из-за устройства на работу стало не слишком много свободного времени, но всё-таки на развлечения немного остаётся. Поскольку часть из этих развлечений меня ещё и просят порекламировать, то думаю поделиться планами на ближайший месяц.
3 ноября выделяю себе на Чтения Адама Смита. Традиционно в этот день вместо крупноформатных постов у меня будет много мелких с заметками по ходу выступлений. Точно буду выкладывать их в телеграме, насчёт хуиттера и ностра посмотрим по обстоятельствам. Организаторы обещают девятерых спикеров. Фаворитами в плане ожидания забойных и небанальных выступлений для меня являются Капелюшников и Ватоадмин, от Морозова у меня, наверное, будет бомбить, от Баженова тянуть в сон, тема выступления Али выглядит как взятая для галочки, тема Кынева выглядит рассказом о какой-то альтернативной вселенной, Сальникова и Тропаревского не знаю. Англоязычного спикера не подвезут, оно и понятно, мордор для орков. В целом мои ожидания весьма приподнятые. Надеюсь, на российской стороне не будет перебоев с интернетом.
7 ноября – памятная дата для всех экстремистов, поэтому её выделяю под экстремистский ивент: пресс-конференцию Ассоциации Третейских судов, на которой вошедшие в Ассоциацию суды в числе прочего подпишут меморандум о рамках взаимодействия. Меня туда пригласил организатор всего этого движа, поскольку у меня в открытом доступе уже довольно долго висит оферта моего собственного суда. Опыт судейства в рамках Ассоциации у меня уже есть, так что будем развивать сотрудничество.
А ещё, чисто теоретически, 27 ноября в Подгорице должен пройти МТЛ-фест, но вот к нему у меня сейчас очень странное отношение. Первый был в МТЛ-Сити, и его главной задачей было похвастаться, как анкапы умеют строить дороги. Второй был в Баре, и его главной задачей было привезти выступить Пожарского, раз уж на первый фест привезли Светова. Третий будет в Подгорице, на английском языке, и его главной задачей будет показать, что Монтелиберо – это просто ещё одна безобидная НКО, и не надо с размаху мочить его государственным тапком. Не очень понятно, насколько мне туда надо, и насколько меня там надо. Но всё-таки в голове держу.
Ну и не болтовнёй единой. Валера попросил упомянуть о его медиапроекте RoninRoker, где он выкладывает разножанровые песни на тему свободы. Это, конечно, нейросетевые поделки, однако точно не позорнее статей Битарха. Каждой песни даётся по три варианта: русский, английский и сербский. Вживую Валера это тоже исполняет, чем дополнительно размывает грань между человеческим и машинным творчеством. По настроению мне сейчас с наступлением сезона дождей оказалась наиболее близка “Неоновая свобода”, её-то я сюда в качестве иллюстрации и приторочу.
При рассуждениях об эмиграции тема брака была полностью вынесена мной за скобки, поскольку эмиграция рассматривалась как сугубо персональный проект. Теперь же хочется порассуждать о том, как эмиграция влияет на всё, что касается брака.
Под браком можно понимать разную степень сближения. Для кого-то брак сводится к преимущественному праву на секс, для кого-то подразумевает более или менее совместное хозяйство, ну и для многих это прежде всего отношения, закреплённые официальным документом государственного образца.
Институциональное давление побуждает людей ко всё более официально оформленному браку. Постоянный партнёр обеспечивает большую благосклонность соседей, чем их постоянная смена. Типовые апартаменты обычно рассчитаны на двух взрослых, поэтому жить в них в одиночку получается несоразмерно дорого, а при совместном проживании втроём — заметно менее удобно. Наконец, наличие свидетельства о браке может снизить агрессивное давление государства или даже дать от него же какие-то преференции.
Если человек тем или иным образом приспособился к этим факторам и вступил в брак, его жизнь упорядочивается, становится проще, предсказуемее и спокойнее, пока не поменяются обстоятельства. И тут жёсткость такой конструкции, как официально зарегистрированный моногамный брак с совместным ведением хозяйства, закономерно оборачивается хрупкостью, поскольку под новые обстоятельства всё придётся перестраивать. Обстоятельства могут иметь отношение к личной эмоциональной сфере, например, появился более привлекательный потенциальный партнёр. Могут – к экономической, например, один из партнёров меняет сферу деятельности и уровень дохода. А могут – к сфере отношений с государством, например, одного из партнёров мобилизуют в армию или начинают преследовать за невосторженный образ мыслей.
Последняя категория изменений чаще всего и приводит к такому шагу, как эмиграция, хотя, конечно, на это могут повлиять и экономические факторы, и даже личные. На этом этапе брак легко способен распасться. Один из партнёров собирается сваливать, другой этого сроду в мыслях не держал и дальше не планирует, а значит, придётся расставаться. Чем активнее действия государства стимулируют одного из партнёров к отъезду, тем меньше возможностей цивилизованно поделить нажитое, и тем больше вероятность, что уезжать придётся с одним рюкзаком да заветной сид-фразой, а неликвидное имущество, дети и живность останутся тому, кто никуда не едет. Всё, жизнь полностью начинается с чистого листа. Одним это довольно удобно, других это полностью ломает, но, так или иначе, теперь это история не про брак.
Если брак устоял перед этим испытанием, дальше ему грозят новые опасности. В чужой стране многое будет переоценено партнёрами, и вполне возможно – по-разному. Экономические роли в семье могут запросто поменяться. Часто это происходит в силу того, что более высокие доходы обычно коррелируют с более узкой специализацией. В результате тот, кто на старом месте добывал больше денег, на новом окажется со своей специализацией не востребован, его доходы просядут, а кормильцем семьи станет второй партнёр.
Помимо этого, могут проявиться различные предпочтения в стиле жизни. Скажем, одному из партнёров нравы на новом месте покажутся милыми, а другому убогими. В результате один будет наслаждаться новым обществом, а другой замкнётся в себе, старых сетевых друзьях и ностальгии по родине. Короче говоря, даже если партнёры оба были согласны, что эмиграция необходима, вполне может оказаться, что для них лучше подходят разные страны.
В довершение всего, фактор государственного давления никуда не денется и на новом месте. Вполне может оказаться, что один из партнёров окажется неугоден принимающему государству, и ему потребуется новая эмиграция, а второй только-только освоился, и больше повторять травматичный опыт переезда точно не намерен.
В общем, браки в эмиграции распадаются куда чаще, чем на родине – и это несмотря на то, что люди в новой непривычной среде вроде бы должны сильнее держаться друг за друга. Такое тоже встречается, и совместные испытания могут сделать отношения только крепче.
Итак, в эмиграцию часто едут неприкаянные одиночки, или же они становятся таковыми уже на новом месте. Разумеется, они ищут себе новых партнёров уже в на новом месте – как из эмигрантской среды, так и среди местных. Этому способствует всё то же институциональное давление, однако оно может принимать необычные формы. Так, скажем, на Балканах местные расхватают скорее русских невест, а в небогатых странах Юго-Восточной Азии – скорее русских женихов. Также в эмиграции официальное свидетельство о браке обычно имеет куда большее значение, поскольку обычно является одним из оснований для получения ВНЖ, а в случае брака с местными – и гражданства.
Однако одиночка может, напротив, решительно отказаться от того, чтобы вновь заводить крепкие личные связи, если, скажем, эмиграция заставила его пройти через опыт их болезненного разрыва. В этом случае он будет искать чего-то более лёгкого и вообще стараться ни за что не цепляться. Это также вполне рациональное поведение, хотя, конечно, если человеку удаётся найти себе полноценную новую родину, то со временем и всё остальное приложится. Пожелаем этим людям того, чтобы новая родина не подвела их, как старая.
В завершение хочу вспомнить тезис из предыдущей статьи – о том, что для удачной эмиграции полезно ехать с прицелом на вход в уже сложившееся сообщество идейно близких людей. Такое сообщество ускорит все процессы, связанные с вашим браком. Если брак окажется плохо приспособленным к новой стране, то при наличии сообщества он быстрее развалится. Если вы достойны друг друга, сообщество ещё сильнее укрепит вашу связь, дав вам почву для плодотворной совместной деятельности. Наконец, если ваш брак распался, и вы ищете новый долгосрочный или мимолётный союз, в сообществе у вас больше шансов его найти.
Так или иначе, как бы ни сложилась ваша судьба, помните, что каждое ваше добровольное решение делается для того, чтобы сменить менее предпочтительное состояние на более предпочтительнее. И если вы хоть что-то понимаете в жизни, то верных решений вы примете больше, чем ошибочных, а значит, всё у вас будет хорошо.
В своё время на меня произвела впечатление статья Саввы Шанаева “Математика на страже либертарианства“. Там строились различные модели поведения множества агентов, которые стараются минимизировать свои личные издержки посредством демократических преобразований, миграции или сецессии. По результатам моделирования получалось, что общественные издержки быстрее всего уменьшаются, когда люди голосуют ногами, а демократические механизмы играют в лучшем случае вспомогательную роль. Что касается сецессии, то есть основания новой юрисдикции, то она хорошо работала лишь при выраженной локальной автаркии.
Разумеется, такая модель работает тем лучше, чем меньше затраты на изменение статуса, поэтому в статье это подавалось как аргумент в пользу появления экстерриториальных контрактных юрисдикций. Но если рассматривать, как работают три предложенных варианта смены юрисдикции в реальном мире, видно, что сецессия или смена государственного курса демократическим путём – это очень дорого, долго и требует координации большого числа людей. Миграция же куда дешевле, и к тому же работает даже тогда, когда это чисто индивидуальный проект.
Приложение теории к реальной эмиграции
Рассматривая идею о том, чтобы переселиться в другую страну, люди часто ограничиваются рассмотрением именно отношений человека с государством. В результате они выбирают среди тех стран, где государство предположительно будет им радо и обеспечит более привлекательные условия, чем на старом месте. Это сильно сужает выбор, часто до нуля, и человек остаётся на месте. Некоторые на место государства подставляют корпорацию, в которую предполагается устроиться работать, и которая должна обеспечить иммигранта всем необходимым. Это также означает, что пока не получено предложение о работе от солидной компании, можно не дёргаться. Однако юрисдикцией, в рамках описанной Шанаевым модели, может выступать любое локальное сообщество, в котором есть некие свои порядки, в том числе относящиеся к решению совместных задач. И такие сообщества обеспечивают куда больше возможностей для целенаправленного голосования ногами в поисках лучшей жизни. Корпорация сегодня тебя наймёт, завтра сократит. Государство сегодня тебя приветствует, завтра депортирует. А люди, чьи ценности были тебе близки на момент твоего входа в сообщество, начнут раздражать тебя лишь в том случае, если поменялись ценности сообщества или твои собственные.
В принципе, сообществу совершенно не обязательно переселяться в новую страну, если оно может вместо этого географически обособиться и в старой. Но конкретно в РФ это было бы сомнительным решением. Во-первых, стоимость переселения в другую часть страны может оказаться ничуть не ниже цены переезда в другое государство, просто в силу огромных российских масштабов. А во-вторых, российское государство крайне подозрительно относится к организованным сообществам и будет преследовать любую сплочённую группу за сам факт сплочения, независимо от лояльности текущему курсу государства.
Некоторые наблюдения и рекомендации
Я, конечно, предполагаю, что целевая аудитория этой статьи – либертарианцы. Однако либертарианство может не быть вашей первичной идентичностью. Например, вы в первую очередь рассматриваете себя как стримера. Или как хемаиста. Или как вегана. Короче говоря, ваши пожелания к окружающим порядкам могут оказаться довольно специфическими, а будут ли они при этом достаточно либертарианскими, может оказаться для вас второстепенным фактором, по сравнению с шириной интернет-канала, частотой турниров или доступностью тофу.
Поэтому перед тем, как решиться ехать в то или иное место, всегда можно сперва обложиться локальными публичными чатами и тому подобными ресурсами, чтобы попробовать почувствовать вайб этого места. Само собой, важны и всякие легальные ограничения, ведь даже если есть способы их обхода, это всё равно означает дополнительные хлопоты и риски. Ну и, конечно, лучше всего – когда есть возможность сперва приехать на разведку, понюхать воздух, познакомиться с местным сообществом, понять, чем оно живёт, и насколько комфортно было бы к нему присоединиться.
Конечно, есть те, чья активность почти целиком сосредоточена в сети. Их доход – онлайн. Их друзья и единомышленники – онлайн. Весь контекст их общения – тоже онлайн. От офлайна им требуются только недорогая комфортная среда да мимолётные знакомства. Такой подход очень сильно расширяет выбор стран, а если позволяет доход и темперамент, то можно свободно кочевать по миру, основываясь на погоде за окном, скидках на билеты и мимолётных капризах.
Сложнее всего, напротив, тем, у кого есть крепкие офлайн-привязанности. Обычно это старые родители и разные домашние любимцы. Как раз для таких людей выбор между своими интересами и интересами близких обычно однозначен: конечно, надо жертвовать своими. Если вы из этих, то переубедить вас вряд ли получится: подозреваю, что вы лишь прикрываетесь интересами близких, тогда как фактически просто боитесь любых перемен. А значит, перемены настигнут вас прямо на месте. Практика показывает, что люди переезжают и семьями, и с живностью, было бы желание.
И есть ещё одна категория, о которой стоит сказать. Это восторженные идеалисты. У них есть чёткие представления о том, как должно быть. Они заражаются идеей о переезде в сообщество единомышленников, бросают всё и едут. А на новом месте оказывается, что все вокруг какие-то приземлённые, хороводы вокруг них не водят и гимны по утрам не поют. Разочаровавшись, они столь же поспешно возвращаются назад, потратив уйму ресурсов на свои метания и затаив в душе горькую обиду на тех, кем они ещё недавно были так очарованы. Если вы распознаете такого на сетевых ресурсах своего сообщества, гоните его сразу, не дожидаясь, пока приедет. Всем будет только легче. Если узнали в этом описании себя (что вряд ли), то примите моё сочувствие: я не знаю, как вам помочь. Попробуйте потренироваться в набивании шишек, не ставя на кон вообще всё и сразу.
Краткие выводы
Эмиграция – это довольно радикальный шаг, позволяющий построить жизнь на новом месте, с новыми людьми, на новых принципах. Чем легче люди решаются на эмиграцию, тем больше мир вокруг них начинает соответствовать их ценностям.
Эмигрируя “в государство”, либертарианец выбирает из сортов говна. Куда логичнее эмигрировать “в сообщество”, предъявляя к государству лишь минимальные требования, чтобы не сильно воняло, зато своих будущих друзей и соседей изучая куда более тщательно.
Последнее относится и к тем, кто уже образовал эмигрантское сообщество: не зовите к себе всех подряд. Того, кто заведомо не впишется, обычно можно распознать ещё на этапе предварительного знакомства. Даже тоталитарная секта не может обтесать каждого неофита, а либертарианцы и подавно.
Книга по либертарианской теории войны плавно движется к завершению. Разобрав ранее войны, в которых инициатором является индивид, теперь я описываю ситуации, в которых войну начинает группа. Пока что закончены разделы про нападение группы на индивида и группы на группу. Расклад “группа против государства” – на подходе.
Книга в процессе написания приносит мне неожиданные открытия. Так, в самом начале мне пришлось отойти от строгого методологического индивидуализма и ввести коллективных субъектов. Сейчас же я докатилась до того, что покушаюсь на святая святых, утверждая, что при анализе войны группа на группу нет никакого практического смысла выяснять, кто агрессор, а кто жертва. В общем, читайте, и буду рада комментариям.
