Нам дана благоприятная, но полностью незнакомая среда, а также рота андроидов – универсальных интерфейсов по преобразованию этой среды. Условия работы андроида исключают его обращение в частную собственность. А потому дивитесь – Анкап-тян становится коммунисткой!
Особенности андроидоводства
А. Синергия. Нелинейный рост производительности от увеличения числа вовлечённых в задачу андроидов; велик положительный эффект масштаба. Поэтому постоянная приватизация андроидов по одному для услужения семьям или одиночкам – невыгодна.
Б. Неприспособленность к играм с нулевой суммой. Любая попытка явочным порядком изъять андроида для задач, которые не приносят пользы другим, с невероятной лёгкостью пресекается. Настоять на том, чтобы андроид выполнял строго индивидуальное поручение – невероятно сложно. Поэтому наиболее выгодная эволюционно стабильная стратегия – применение андроидов главным образом на благо как можно более крупных коллективов.
В. Неопределённость будущего. По условиям задачи срок окончания эксперимента неизвестен. Также неизвестно, насколько сложным окажется производство новых андроидов. Поэтому следует исходить из пессимистического предположения, что рост человеческого населения будет довольно долго происходить быстрее, чем рост поголовья андроидов.
Теперь сформулирую стратегию.
Наша цель – максимальное процветание сообщества в максимально долгосрочной перспективе.
До тех пор, пока не удастся обеспечить прирост поголовья андроидов быстрее увеличения числа людей, следует снижать свою зависимость от андроидов путём развития производственных цепочек, не включающих в себя андроидов.
Приоритет имеют задачи, приносящие непосредственную пользу максимальному числу членов сообщества. То есть вместо задач типа “принеси мне чаю” предпочтение отдаётся задачам типа “построй функцию затрат времени для посадки чайной плантации на всё человеческое сообщество от числа вовлечённых в исполнение задачи андроидов; теперь вы трое идите и сажайте”.
Поскольку андроиды это де факто рабы, находящиеся в общественном пользовании, то в качестве механизма самоуправления следует адаптировать общественный строй, подразумевающий массовое использование общественных рабов. Например, Лакедемон, более известный как Спарта. То есть решения по планам использования андроидов для общественных задач готовятся “герусией” – не обязательно это должны быть биологические старцы, но некоторый выборный орган экспертов в подобных оптимизационных задачах. А утверждаются решения “апеллой”, то есть общим собранием.
Очевидное решение для начального этапа обустройства: 5.1. Каждая семья получает андроида для задач обустройства семьи в дневное время и вправе использовать синергетические эффекты, кооперируясь с соседями. 5.2. Небольшой излишек андроидов (на старте их чуть больше, чем семей) сразу передаётся под общественные задачи по схеме “герусия намечает план, апелла утверждает”. 5.3. В ночное время все семейные андроиды должны отправляться на общественные работы с предписанием вернуться к утру.
По мере роста и усложнения сообщества первоначальный механизм неизбежно будет пересмотрен. Поднимать вопросы о пересмотре стоит после изменения числа семей, окончания этапа первичного обустройства (у всех уже есть дом, сад и спортплощадка, андроиды постепенно начинают привлекаться к задачам типа “почеши мне пятку”), в момент предполагаемого резкого изменения нагрузки на фонд андроидов (старт или окончание крупных проектов), в момент изменения числа андроидов (начали выходить из строя или, наоборот, запущена линия по их производству).
Появление группы, имеющей радикально иные взгляды, чем у большинства, на распоряжение андроидами, должно приводить к предложению отселиться подальше, забрав с собой андроидов пропорционально численности группы. В противном случае ущерб от коллизий управления парализует планы и большинства, и меньшинства.
Братья Стругацкие это советские фантасты, которые в силу свойственных плановой экономике перекосов издавались советским государством куда меньшими тиражами, нежели имевшийся спрос, а потому при переходе к рынку этот отложенный спрос начали активно удовлетворять, и у моих родителей на полке стояло полное собрание сочинений. Могу предположить, что поколение нынешних пятидесятилетних знает эти книги куда лучше, чем те, кому сейчас двадцать пять. Вот и я от детских энциклопедий по истории как-то сразу перешла на фэнтези, затем на научпоп, а собрание сочинений Стругацких так и пылилось на родительской полке.
Собственно, на этот пост меня натолкнуло упоминание Михаилом Световым в стриме о том, как он в детстве читал писателей прямо-таки полными собраниями сочинений. Я не столь занудна, и у тех же Стругацких в итоге в разное время прочла три книги.
Первой была “Трудно быть богом”, повесть про попаданца-коммуниста в средневековье. Невозможно было её не прочитать, поскольку она мемная, и хотелось понимать истоки всех этих баек про то, как серых сменяют чёрные, и почему благородный дон не должен видеть причин чего-либо не делать. Тогда не было массовой литературы про попаданцев, поэтому писатели использовали в качестве антуража другую планету, но вся проблематика вполне соответствует попаданческой. Оригинальность произведению придаёт то, что у попаданца ни хрена не вышло с насаждением в средневековом обществе своих ценностей, и миссия закончилась провалом. Современные писатели штампуют более оптимистичные вещи, а тут получилось сделать бестселлер без хэппи-энда, уважаю.
Второй оказалась повесть “Хищные вещи века”, тут спасибо Александру Розову, написавшему про неё интересную рецензию. Книжка про то, как коммунист попадает в благополучное капиталистическое общество потребления, приходит в священный ужас и начинает строить планы о том, что можно сделать с этими несчастными потерянными людьми, желающими счастливо жить и не желающими стройными рядами штурмовать Марс. Перед коммунистами встала дилемма: то ли вводить в страну штурмовые колонны и гнать население в гулаг, то ли начать многолетнюю кампанию по промыванию мозгов. Протагонист гуманно придерживался второй стратегии, считая первую провальной, и на том спасибо.
Наконец, третья повесть – это “Далёкая Радуга”, которую я прочла совсем недавно на даче, когда выдался свободный вечер – просто книжка из того самого собрания сочинений обнаружилась рядом с креслом. Повесть рассказывает о планетарной катастрофе, случившейся из-за особенностей коммунистической системы организации фундаментальных исследований, а также о том, что в плановой экономике нет цен, и потому невозможен экономический расчёт. Последнее иллюстрируется на богатом материале. Из метрополии привезли дефицитные приборы, и учёные идут на различные ухищрения, как бы суметь получить их вне очереди, по блату, или просто спереть. Варианта “купить” у несчастных просто нет. Для экспериментов нужна энергия, и учёные тырят её из местной энергосистемы, потому что выдаваемая по талонам уже потрачена. Варианта “купить” у несчастных просто нет. Очередной эксперимент заканчивается катастрофой (не исключаю, что она тоже была вызвана тем, что конкурирующая лаборатория умыкнула какой-нибудь дефицитный контроллер прямо с испытательного стенда, но причины трагедии остаются за кадром), и выясняется, что на планете не предусмотрено средств эвакуации (какая ещё техника безопасности, коммунизм на дворе). В довершение всего, задача о том, кого именно и какие именно ценности спасать в первую очередь, также решается совершенно волюнтаристски, причём не легитимным органом управления, а капитаном единственного космического корабля, который сам решил, кому жить, кому умереть, как будто корабль является его частной собственностью. И именно такой подход, когда красный директор царь и бог на своём предприятии, позиционируется в качестве наиболее морально оправданного. Так ещё в далёкие шестидесятые фантасты уже описывали контуры красного пояса девяностых годов.
Мне как-то приходилось отвечать на вопрос о том, какие книжки стоит читать. Я посоветовала сперва обеспечить себе рамку восприятия, а потом можно читать любые, и результат вас неизменно порадует. Вот вам, пожалуйста, либертарианское прочтение коммунистических агиток. Пробуйте читать всякое, это интересно. И да, Стругацкие стилистически просто чудесны, и я прекрасно понимаю природу их популярности. Будет больше времени – прочту у них ещё что-нибудь.
Это такое заигрывание с постсоветской аудиторией? Вы гадите на Ницше, однако ваш вождь (один из) – Михаил Светов, по сути, является именно ницшеанцем. Мой папа прочитал это, и заявил, что вы – пособники Ротшильдов на Земле. Теперь я не знаю, как склонить его на свою сторону. И да, ваш вождь говорил, что “либертарианство – идеология без культурной повестки”. Но, судя по вашим ответам, культурная повестка все же есть, и она не слишком приглядна для некоторых слоев общества. Коммунисты у вас хотят “Рая на Земле”, следовательно, они – ваши союзники. И папа-коммунист – прекрасный человек. А всех правых в ведро, получается? Как вы не поймете, мы – ваши союзники по борьбе с евробольшевизмом и культурно-марксистским толерастическим гнетом. Или мы для вас – экстремистская шиза, недостойная жизни? Напомню: жертвами коммунизма за 20 век стали около 100 млн человек. И перед ними вы стелитесь?
Так уж вышло, что я оппонирую довольно многим тезисам Михаила Светова, но есть тезис, который он сформулировал очень точно, ёмко, и к нему у меня нет никаких придирок: “цель не оправдывает средства”. Коммунисты будут союзниками ровно в той мере, в какой они готовы применять корректные средства. Именно методы коммунистов являются предметом дискуссии, а цели они могут ставить себе какие угодно – пока соблюдается добровольность, к ним никаких претензий. Они даже могут чтить Сталина и Че Гевару за визуальные образы, и пока они не замышляют массовых репрессий, пусть курят себе на здоровье хоть трубки, хоть сигары, и отпускают усы любой пышности. Они даже могут утверждать, что жестокость этих исторических персонажей была вынужденной, потому что времена были такие, но это уже тревожный звоночек: если посмеют обмолвиться, что и сейчас времена тяжёлые, и ради классовых интересов стоило бы отступать от принципов правосудия, это уже повод брать их на мушку.
Точно так же у меня нет никаких претензий к идеям национал-социалистов освободиться от власти еврейского капитала и развивать национальное производство и культуру, пока это совершается на добровольной основе. Не покупайте у евреев конечного продукта, но покупайте у евреев их бизнес. Если этой тактики будет придерживаться большинство представителей вашей нации, это приведёт к тому, что бизнес станет национальным, и никакая Хрустальная ночь не потребуется, не говоря уже о газенвагенах – будете респектабельными ребятами, чтущими интересы своей группы не хуже пресловутых евреев. Заодно можете добровольно скидываться в пользу малоимущих представителей своей нации, чтобы оправдать гордое имя социалистов. Про евреев, сожжённых Гитлером, можете шутить, если самим не противно, но если начнутся разговоры о том, что неплохо бы повторить, это будет повод взять на мушку и вас.
В основе коммунистической идеологии лежат всё те же ценности справедливости, равенства, неприятия рабства и стремления к сотрудничеству между людьми, что и в основе идеологии либертарианства. Поэтому нет ничего ужасного в том, что кто-то проникся этими замечательными идеями.
Разница между коммунистами и либертарианцами в том, что коммунисты не верят в людей. Они считают, что, предоставленные сами себе, люди не смогут установить порядков, приводящих их к процветанию, поэтому коммунистам надлежит их возглавить и в вооружённой борьбе привести к победе. Между тем прекраснодушные либертарианцы, напротив, исполнены странной иррациональной уверенности в благотворности спонтанных порядков, которые устанавливаются в ходе естественной человеческой деятельности, говорят, что рынок всё расставит на свои места, что агрессивное насилие в долгосрочной перспективе невыгодно, и институты, которые его практикуют, отживают свой век.
Коммунисты много говорят о том, насколько желательна национализация средств производства, но когда показываешь им какого-нибудь Сечина, немедленно оказывается, что такая национализация их не устраивает. Им обычно милее ситуация, когда предприятием управляют те, кто на нём работает. И это уже нормальная понятная стартовая позиция для спокойного диалога об экономической эффективности различных моделей управления предприятиями, об их совместимости и устойчивости.
Коммунисты много говорят о борьбе с эксплуатацией, а либертарианцы о том, что налоги это грабёж. Ничто не мешает нам в общении с коммунистами заявлять, что налоги это эксплуатация. Тем самым, мы никак не погрешим против истины, просто переведём свой тезис на понятный им язык. Их идеал – бесклассовое общество. Наш идеал – это безгосударственное общество. Государство, с точки зрения коммунистов, это инструмент, при помощи которого господствующий класс угнетает остальные. Я бы сказала, что это похожесть до степени смешения.
Поэтому не стоит смеяться над коммунистами, и вообще с порога отвергать весь комплекс их идей целиком. Есть смысл дискутировать с ними о допустимых средствах для достижения цели. Способствует ли достижению равенства любовь к наделению всей полнотой власти харизматичного вождя? Может ли привести к гражданскому миру привычка отбирать имущество у людей без чётких и однозначно трактуемых критериев, за что это делается? Можно ли достичь бесклассового общества назначением класса-гегемона? В какой момент полезное сотрудничество становится вредной эксплуатацией, и нельзя ли доверить выявление этой границы самим эксплуатируемым?
Так что что отец-коммунист это, в общем-то, неплохо. Это означает, что у вас всегда есть отличная тема для бесед. Потренируйтесь на нём, это пригодится в жизни. Да и внутри семьи коммунизм действительно в большинстве случаев является оптимальным строем, так что с отцом-коммунистом у вас, наверное, всё довольно неплохо в семье. Ну, или отец неправильный коммунист, в чём также нет ничего удивительного, мир вообще переполнен неправильными коммунистами. Это неправильные коммунисты создают неправильные коммунистические режимы, от Советского Союза до Венесуэлы, но когда-нибудь у них обязательно получится, если они начнут использовать правильные методы. Ну, там, уважение к человеческому достоинству, к приобретённой честным трудом собственности, к свободе договора и многим другим милым сердцу каждого настоящего коммуниста вещам.
В США все выглядит довольно гладко, но в бывшем СССР условия иные. Часто убыточные госпредприятия, моногорода, завязка экономики на ВПК, микрорайонная застройка мешают индивидуализму и невмешательству государства — устранение или минимизация государства и закрытие убыточных предприятий в короткие сроки приведут к безработице и вымиранию всех бюджетников, выжившие же повесят реформаторов, наплевав на NAP. Есть ли у России шанс на успешные либертарианские реформы?
анонимный вопрос
Отвечает Алекс Мурин
А зачем торопиться? Анкап и либертарианство – это идеология. Если люди ее разделяют, они будут ей руководствоваться. Если не разделяют, то не будут. Нельзя заставить людей жить без государства. Это свободные люди, они сами решают, как им жить. Только в моногородах, на убыточных госпредприятиях люди быстрее приходят к мысли, что правительство им не друг. Вместо магазинов с красивыми витринами начинают появляться ларьки с дешевым пивом, вместо подакцизной водки народ переходит на самогон. Вместо того, чтобы говорить “я честный налогоплательщик”, люди предпочитают прятать доходы и совершать сделки за наличные деньги без документов.
Высотная застройка, когда соседи не знакомы друг с другом, а понятие “свое” заканчивается на пороге квартиры – это серьезная проблема для свободного общества. Пока люди не станут хозяевами своей земли, не поймут, что их дом – это крепость, принадлежащая только им, трудно говорить о свободе, самоуправлении. Но у нас есть другой фактор, играющий нам на руку – бедность. Человек, которому нечего терять, скорее перестанет поддерживать того, кто его из года в год грабит, нежели человек, у которого есть свой дом, фирма, которому не стыдно сказать “мой дед и отец голосовали за республиканцев, я тоже их поддерживаю”. Есть много путей к свободному обществу, мы сами выбрали путь через бедность и крайнее социальное неравенство. И я не хотел бы называть сроки, я хотел бы обозначить направление.
Добавление от Анкап-тян
В период развала государства нам всем стоит брать пример с Венесуэлы. Пока официальная пропаганда там прославляла победы социалистической экономики, а инфляция била рекорды, люди вкладывались в то, что государству неподвластно – в биткойн. Объём сделок с боливаром на сервисе localbitcoins заметно превосходит, например, объём сделок с евро. Впрочем, русские не больно-то нуждаются в моих советах, ведь объём сделок в рублях на localbitcoins тоже превосходит объём сделок в евро. Так что даже тогда, когда государство демонстрирует крайнюю неэффективность, терять из-за этого всё совершенно не обязательно. Когда появляется шанс что-то поменять в стране, лучше иметь ресурсы, чем не иметь их.
Разумеется, биткойн – это не единственное возможное неподвластное государству вложение. Ещё более важными являются инвестиции в горизонтальные связи. Вы можете и не быть гражданским обществом, если полагаете, что политические методы в данный момент неэффективны, или презираете политические методы как таковые. Но будучи атомизированными одиночками, вы без государства не выживете. Так что известный коммунистический лозунг с призывом к объединению мирового пролетариата также стоит принять к сведению и творчески переработать для себя, попросту выкинув оттуда ограничения на классовый состав вашего сообщества.
Наконец, если даже по какой-то причине вы бюджетник и получаете копейки за бессмысленную и неэффективную работу на государство, то глупо отговаривать вас от этой работы – вы бы и сами давно свалили с неё, если бы могли. Но не стоит зацикливаться на ней. Говорят, в позднем Советском Союзе, состоявшем из бюджетников чуть более, чем полностью, необычайную популярность имели такие отсутствующие в социалистической политэкономии термины, как шабашка, калым и тому подобные наименования контрэкономических феноменов. Вот и сейчас – хороший левак при социализме укрепляет не брак, а личный бюджет. Зарплату можно получать и от государства, а тратить основные силы лучше на подработки.
Не помню, давала ли я раньше определения, но без них никуда.
Капитализм это общественный строй, при котором доминирующими отношениями между людьми являются товарно-денежные.
Ну и, чтоб два раза не вставать, заодно определю ещё несколько воображаемых сущностей.
Феодализм это общественный строй, при котором доминирующими отношениями между людьми являются личные взаимные обязательства.
Деспотизм это общественный строй, при котором доминирующими отношениями между людьми являются отношения прямого насильственного принуждения.
Ну и, куда же без него: коммунизм это общественный строй, при котором доминирующими отношениями между людьми являются отношения дарения.
Соответственно, и упрёки в адрес того или иного строя основываются на его сущности. Капитализм упрекают за то, что при нём всё продаётся и всё покупается. Феодализм – за то, что лояльность при нём важнее компетентности. Деспотизм – за страшно низкую производительность труда и огромные издержки управления. Коммунизм – за проблему безбилетника.
Поэтому для устранения объективных недостатков капитализма там, где людям удобнее, они легко заимствуют элементы иных человеческих формаций. У нас замкнутая экономика и недружественная внешняя среда? Заимствуем элементы феодализма. Моей собственности нанесён ущерб, ответственный за это установлен, но отказывается платить? Деспотизм – то что доктор прописал. У нас семья? Добро пожаловать в коммунизм.
Главное – помнить, что все эти общественные формации это просто умозрительные конструкции, а в реальности есть множество уникальных индивидуальных контактов между людьми, в каждом из которых каждый из участников преследует свои цели и применяет свои средства.
дядюшка Скрудж бывает не только Скрудж, но и дядюшка
Схожий вопрос мне задавали ещё три года назад, и тогда я написала по этому поводу целое эссе “Почему у Алтая получилось”. Сейчас, не мудрствуя лукаво, просто публикую его, с минимальными правками.
Почему у Алтая получилось
Горно-Алтайская автономная область – небольшая малонаселённая окраинная территория Южной Сибири на границе с Монголией. Железных дорог нет, промышленности почти нет, полезные ископаемые есть, но их дорого вывозить из-за отсутствия инфраструктуры, населена преимущественно скотоводами, которые чисто формально объединены в колхозы, имеет значимый туристический потенциал, который социалистическим плановым хозяйством практически не используется.
Летом 1990 года в автономной области начались разговоры о суверенитете, руководство планировало потребовать повышения статуса до автономной республики, но вместо этого сперва в Горно-Алтайске и Майме, через несколько дней во всех остальных райцентрах, а затем и повсеместно, стали появляться объявления. Они висели на столбах, на дверях магазинов, почты и сберкасс, а то и просто клеились на ворота. Первый тираж был напечатан в типографии областной газеты, а дальше уже шла самодеятельность: где-то на машинке, где-то и вовсе от руки. Текст был следующим:
Товарищи!
Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Н.С. Хрущёв обещал советским гражданам построение коммунизма к 1980 году. К сожалению, он был снят с поста горсткой партийных деятелей, которые вместо построения коммунизма предпочли развивать социалистический строй. Но законы диалектического материализма не обмануть! И вот, на десять лет позже обещанного срока, Алтай, наконец, построил коммунизм.
Согласно учению Маркса-Энгельса-Ленина, государство есть инструмент классового угнетения. Коммунистическое общество является бесклассовым, поэтому государство на территории Алтая отныне естественным образом прекратило своё существование. Коммунистическая партия, являвшаяся авангардом строителей коммунизма, при достижении коммунизма более не сохраняется как выделенная из остального народа структура. Задача коммунистической партии выполнена!
Базовый принцип коммунизма — от каждого по способностям, каждому по потребностям. Поэтому жители коммунистического Алтая отныне свободно обмениваются любыми товарами и услугами, оценивая их только и исключительно в меру собственных потребностей. Количество вложенного труда, которое являлось социалистическим мерилом стоимости товара, теперь не принимается во внимание. Понятия добавленной стоимости, ценовых поясов, центрального планирования и тому подобные, отныне считаются устаревшими и имеющими лишь историческую ценность. Поскольку во всём остальном мире ещё сохранились государства, которые используют в качестве мерила стоимости деньги, жители Алтая также могут свободно использовать в расчётах деньги любых государств согласно собственным потребностям, наряду с любыми другими ценностями.
В отношениях друг с другом жители Алтая руководствуются отныне лишь двумя принципами: взаимного уважения и коммунистической сознательности. Первое означает, что в своих действиях жители учитывают интересы соседей и иных вовлечённых лиц, закрепляя свои решения договорами. Второе означает, что жители принимают во внимание не только сиюминутные потребности, но заботятся также о том, что они оставят после себя своим благодарным потомкам.
Все конфликты улаживаются вовлечёнными в конфликт жителями полюбовно, согласно принципам взаимного уважения и коммунистической сознательности. Также они могут обратиться к любым иным лицам или организациям для суда, обязуясь исполнить вынесенное ими решение.
Всё имущество, оставшееся жителям Алтая со времён социалистического строя, как личное, так и принадлежавшее государству, продолжает оставаться в управлении тех же лиц, которые управляли им при социализме. Механизмы смены лиц, осуществляющих управление, вырабатываются жителями самостоятельно для каждого конкретного случая, исходя из принципов взаимного уважения и коммунистической сознательности.
В отношениях с гражданами государств жители Алтая руководствуются теми же принципами, что и в отношениях между собой. Любой человек имеет возможность свободно приехать на Алтай для отдыха, для поселения, для занятия теми или иными делами. До тех пор, пока он соблюдает наши принципы, он наш желанный гость.
Жители Алтая считают войны пережитком мрачного прошлого, поэтому они уважают границы государств и не собираются силой захватывать их территорию. Выезжая за пределы Алтая, жители Алтая руководствуются не только принципами взаимного уважения и коммунистической сознательности, но также исполняют иные требования государств.
Жители Алтая не потерпят попыток повернуть историю вспять, поэтому будут противостоять любым попыткам возродить на территории Алтая классовое общество и государство. Признаком классового общества является выделение любых групп, в отношении которых действуют иные правила, нежели в отношении прочих. Признаками государства являются: принудительное изъятие ценностей, принуждение людей к труду, ограничение свободы действий и иные насильственные действия, осуществляемые иначе, нежели в возмещение конкретного исчисленного ущерба.
Понятно, что изложенные принципы сильно отличались от тенденций последних лет, а знатоки трудов Маркса могли бы найти многие вводимые определения весьма спорными. Но, во-первых, главные, навязшие у всех на зубах, коммунистические принципы, были в данном манифесте в явной форме обозначены. Во-вторых, любой, читавший научную фантастику, без труда опознавал в изложенных принципах именно светлое коммунистическое будущее, а не что-либо ещё. Но самым важным психологическим фактором было то, что манифест объявлял о победе. Если в остальном СССР задумывались о признании поражения в соревновании с капитализмом, а в качестве наглядных пособий по построению нового строя читали «Незнайку на Луне», где предполагалось, что человек человеку волк, то на Алтае большинству было хорошо понятно, что за строй они учредили, и как себя при нём вести.
Все функционеры народного хозяйства, согласно манифесту, полностью сохраняли своё положение, только партийные работники оставались полностью не при делах. Попытки качать права приводили к тому, что им припоминали: «вы, суки, Хрущёва сняли!». Да и, прямо скажем, не столь уж великим был актив КПСС на территории с менее чем двухсоттысячным населением. Впрочем, некоторые партийные работники выехали в Россию, препятствий им никто не чинил.
Со стороны России была взята пауза, союзное руководство оказалось в затруднении. Если бы речь шла воинствующем национализме, с ущемлением русских и иными эксцессами, ещё можно было бы задуматься о вводе войск. Но силой возвращать в социализм тех, кто уже перешёл на новую стадию развития? Это означало бы крах всей идеологии. Удержать такое в секрете было бы невозможно, по СССР уже давно победно шествовала гласность. Кончилось тем, что в октябре 1990 года Горбачёв официально объявил: на территории Горно-Алтайской автономной области начат эксперимент по переходу к коммунизму в рамках отдельно взятого региона.
Уже на следующий год, когда в СССР всё зашаталось, а на Алтай пришли первые иностранные инвесторы – несколько гостиничных сетей и один агропромышленный холдинг — начался массовый уход на Алтай советских кооператоров, валютчиков и иных достаточно состоятельных граждан, которые обнаружили, что здесь рады и им, и их деньгам, и их инициативе.
Поначалу на Алтае в основном пользовались советскими рублями, потом преимущественно перешли на доллар США и швейцарский франк. Собственную валютную политику вести никто не посчитал нужным.
Немногочисленные асфальтированные дороги не успели прийти в полное небрежение в течение переходного периода. Дорожные службы поначалу перебивались мелкими заказами на асфальтирование дорог внутри деревень или ремонт мостов через горные речки, но постепенно подтянулись более крупные инвесторы, и заказов стало невпроворот. В 1991 году дорожники поставили пост на въезде из России и стали взымать деньги с транспорта, едущего в Монголию. Этого хватало на то, чтобы поддерживать Чуйский тракт в удовлетворительном состоянии. Постепенно образовалось достаточное количество служб, расхватавших себе в обслуживание и кормление различные участки дорог. Со временем механизмы взимания платы эволюционировали в сторону большего удобства пользователей — как водится, в соответствии с принципами коммунистической сознательности и взаимного уважения. Также, как ни странно, полное отсутствие каких-либо органов, призванных устанавливать правила дорожного движения и следить за их соблюдением, не особенно сказалось на аварийности.
Малая авиация продолжала курсировать между райцентрами, а также в Бийск и Барнаул. К тому моменту, когда малая авиация в России стала загибаться, в Горно-Алтайске японцы уже начали строительство международного аэропорта.
Частные клиники стали появляться поначалу при отелях и санаториях, со временем платёжеспособный спрос возник и в райцентрах. Служба спасателей принялась подрабатывать доставкой больных из отдалённых деревушек в районные больницы. Где-то это были разовые заказы, где-то абонентские договоры на обслуживание с жителями, где-то успели подсуетиться страховые компании.
Уровень образования поначалу закономерно просел. Бывшие школьные учителя занимались с отдельными учениками по конкретным предметам, посвящая остаток времени собственным огородам. Постепенно стало понятнее, какого сорта специалисты нужны коммунистической экономике, и процесс пошёл, где-то так и оставшись на уровне репетиторства, в Горно-Алтайске и Улагане открылось по одной средней школе, а в основном учитель собирал разновозрастную группу и давал плотный курс из одного-двух предметов в течение пары месяцев. Учебная нагрузка оставалась смешной, в сравнении с советским прошлым, поэтому дети больше привлекались по хозяйству и достаточно рано находили себе полноценный источник заработка. Зато в порядке вещей стало добровольное обучение конкретным областям знания уже в более зрелом возрасте, когда человек точно знал, что ему нужно, и был готов за это заплатить.
В начале девяностых случались эксцессы, когда из России приезжала братва на джипах, отбирали машины, бытовую технику, деньги. Эти вопросы решались по-разному. Можно было раздобыть контакты конкурирующей группировки и наводить их на возвращающуюся с добычей братву. Можно было организовать вооружённый отпор, благо никаких ограничений на хождение оружия на Алтае не было. Можно было давать ориентировки российским же ментам. В Майме, которая закономерно страдала от налётов более других, некоторое время существовала частная охранная организация – её основали бийские же братки, которых конкуренты выдавили с привокзального рынка. Постепенно в криминальных кругах Алтайского края сложилось мнение, что у коммунистов беспредельничать западло. Туда ездили культурно отдыхать, а иногда за третейским судом – коммунистической сознательности южных соседей можно было доверять.
В девяносто восьмом к коммунистическому (де факто анархо-капиталистический строй так и сохранил де-юре своё изначальное идеологизированное наименование) Алтаю присоединилась Белокуриха. В РФ был дефолт, чехарда сменяющихся премьеров, задержки зарплат – а алтайские инвесторы предложили за госсобственность в выкупаемой Белокурихе хорошие деньги в твёрдой валюте. В начале двухтысячных РФ в одностороннем порядке произвела демаркацию границы, установила пункты таможенного досмотра и прочую странную атрибутику, которую так любят государства. В 2014 Жириновский предлагал задуматься о том, что Белокуриха и Северный Казахстан, наряду с Новороссией – исконно русские земли, но Зюганов одёрнул его, чтобы тот не смел точить зубы на коммунистов, и вообще у наших, мол, южных соседей не грех кое-чему поучиться, а не лезть к ним со своими добровольцами.
В 2006 году была попытка официально зарегистрировать государство Коммунистическая Республика Алтай — с целью вхождения в ООН, ВТО, а также предоставления офшорных услуг. Однако на следующий день весь забор заявителя был залеплен коммунистическим манифестом, и он, решив по здравому размышлению, что и так неплохо, не стал пытаться доказывать соседям, что его идея не означает ни налогообложения, ни иных обозначенных в манифесте признаков государства, и свернул свою инициативу. Такая коммунистическая негибкость алтайцев означала, что ни одна международная компания не может держать на Алтае свою штаб-квартиру, будучи обязанной иметь государственную прописку, но это никак не мешало реальной операционной деятельности.
Для поездок по миру жители Алтая поначалу пользовались преимущественно российскими паспортами, которые получали в российском Бийске, но после Грузинской войны 2008 года в моду стало входить гражданство прибалтийских стран и Израиля, а с 2010 года Монголия ввела для жителей Алтая упрощённую процедуру, и тем полностью удовлетворила рыночный спрос.
Алтай стал убежищем для Эдварда Сноудена, но это было не самой удачной его идеей. Представители АНБ, не особенно скрываясь, прилетели в Горно-Алтайск и захватили беглого сисадмина, после чего выехали в РФ и далее в Вашингтон. Алтайцы не препятствовали задержанию, но, во-первых, стали в массовом порядке отказываться принимать доллары США, постепенно перейдя на швейцарские франки в качестве наличных и на биткойны для безналичных расчётов, а во-вторых, в 2014 под Онгудаем открылся клуб ветеранов — что-то вроде базы вольных наёмников со всего света, и когда в 2017 российское ФСБ попыталась захватить сбежавшего на Алтай Аркадия Бабченко, её сотрудников ждал довольно неласковый приём. Впрочем, обошлось без жертв и международных скандалов.
В 2020 году Manifiesto Comunista распространился на Кубе, но это уже совсем другая история…
