Есть известное утверждение о том, что на свободном рынке монополии не образуются. Это, разумеется, не так: на свободном рынке каждый имеет возможность обеспечить себе монополию. Для этого нужно так немного: всего лишь изобрести то, до чего остальные не додумались, внедрить это и начать продавать. Всё, у вас монополия. Если ваш продукт востребован рынком, то эта монополия ещё и принесёт вам сверхприбыль. Затем подтянутся конкуренты, и некоторое время вы можете сохранять свою сверхприбыль, если заключите с ними картельное соглашение. Затем кто-нибудь его начнёт нарушать, в надежде отжать себе долю рынка пожирнее, и через некоторое время от вашего картеля ничего не останется.
Но зачем подозревать людей в нехорошем? Пусть ваше картельное соглашение остаётся святым и нерушимым, потому что каждый из его участников назубок выучил дилемму заключённого и умеет думать на пару шагов вперёд. Поднимем бокалы за безоблачное будущее вашего бизнеса!
Увы, погода переменчива. Завтра появится тот, кто возмечтает о монополии. Он изобретёт то, до чего раньше никто не додумался, внедрит это и начнёт продавать. После этого внезапно окажется, что это был товар-субститут для продукции вашего картеля, и теперь у вас проблемы с конкурентоспособностью. Вам срочно придётся договариваться об увеличении выпуска и снижении цен, чтобы сохранить долю рынка, но всё равно постепенно ваша конка, ещё совсем недавно такая прогрессивная, начнёт проигрывать этому дрянному трамваю.
Что же делать? Рынок свободен, вход на него открыт для любого желающего, и это неустранимая помеха для любого, кто желает почивать на лаврах своих прежних свершений. Надо бы изобрести какую-нибудь штуку, которая бы позволяла ограничивать свободный выход на рынок, вот тогда старому почтенному бизнесу точно ничто не будет угрожать. Как бы её назвать? Во, назовём её государством! Отлично, осталось внедрить этот продукт и начать продавать.
А, что? Я ответила не на тот вопрос? Ну, извините…
Эх, молодость! Обещали завалить города навозом по колено! Что же пошло не так?
Их “клиенты” напоминают нам, что есть вполне настоящие психопаты, маньяки, серийные убийцы и прочие проблемные персонажи. И большинство из них совсем не Декстеры и Ганнибалы Лекторы, и не действуют сообразно общественному благу. И, ввиду своеобразия протекающих в их мозгу процессов, нет никакого понятного способа убедить их доводами или аргументами.
Чем против них может помочь остракизм?
Как будет выглядеть система поиска и уничтожения либо изоляции таких “Джеков-потрошителей”? Если изоляция, а не уничтожение, то на чьи деньги и чьими силами?
анонимный вопрос
Люди ценят безопасность и готовы за неё платить. Неадекватные агрессоры не просто представляют опасность, но за счёт своей видимой иррациональности эта опасность ещё и кажется более серьёзной, чем если бы люди включали холодный разум страхового агента. Тут действуют те же соображения, из-за которых люди больше боятся терактов, чем автокатастроф, хотя от последних смертность куда выше.
Наиболее очевидный рыночный агент, который мог бы обеспечивать такую услугу – это, конечно, страховые компании. Они собирают взносы, пока клиент в безопасности, и выплачивают премию в страховых случаях. Стало быть, если предполагать, что страховые кампании действуют добросовестно и не кидают клиентов, то в их интересах содействовать максимальной безопасности клиентов.
Но безопасность от маньяков можно обеспечивать по разному, и это уже определяется общественными нравами. Клиенты могут желать безопасности от стай бродячих собак, но категорически протестовать против их поголовного истребления, так что тем, кто возьмётся удовлетворять этот каприз, придётся учитывать соответствующее ограничение в средствах.
Аналогично, простая эмпатия уже не позволяет нашему богатому и благополучному обществу (а при анкапе оно предположительно окажется ещё более богатым и благополучным) требовать безопасности от буйных психов через их истребление, речь скорее идёт о лечении. Опять-таки, психическое нарушение может оказаться не врождённым, но приобретённым, например, в результате травмы, а до того человек вполне мог быть почтенным клиентом одной из страховых компаний. Так что очевидным направлением мысли в нашем случае будет изыскание способов лечения.
Дорого ли это обойдётся? Сущие копейки. Я не зря упомянула сравнение терактов и автокатастроф. На предотвращение терактов тратится несоразмерно много. Точно так же и буйные психи получат несоразмерно много внимания, хотя их число совершенно ничтожно. Конечно, если у человека с психическими проблемами был страховой полис, он получит более качественное и дорогое лечение, но даже если полиса не было, его всё равно постараются вернуть в норму, причём вполне гуманными методами.
Битарх разместил у себя вконтакте заметку про безрисковую борьбу с государством. Вкратце, идея в том, чтобы анонимно нанимать для акций в реальном мире неполитизированную публику. Методика достаточно очевидна, это обычное разделение труда. Но, разумеется, подобная технология для своего широкого внедрения нуждается в инфраструктуре – безопасных площадках, где можно было бы оставлять объявления о заказах и о готовности исполнять те или иные заказы. Битарх пишет о даркнете, что довольно неконкретно, и без определённой квалификации это не говорит неискушённому политактивисту примерно ничего. Но для того, чтобы привить себе аппетит к подобному, можно для начала использовать простенькие сервисы, сделанные на коленке.
Так, дружественный канал Анархия+ недавно запустил сервис Биржа протестных акций, где можно сделать заказ на осуществление акции, попросить донаты на реализацию своей идеи, и так далее. Хотя канал анонимен, и вся коммуникация идёт через бота, до настоящей безопасности в этой схеме всё-таки далеко, но и риски достаточно скромные, потому что биржа не берётся размещать заказы, связанные с насильственными акциями.
Так что, если у вас есть идеи, то пользуйтесь возможностью найти исполнителей. Если есть силы – пользуйтесь возможностью вписаться в тему. Проект некоммерческий, и, хотя он затеян левыми анархистами, у них нет предубеждения против либертарианства, так что отсева по идеологии не предполагается.
Анкап это свободный нерегулируемый рыночек. То есть любые решения в рамках анкапа обеспечиваются добровольно и ко взаимной выгоде. Теперь посмотрим, кому какое дело есть при анкапе до демографии.
Во-первых, есть производители товаров и услуг. Они заинтересованы в увеличении спроса, и, в частности, в увеличении спроса на товары для детей. Дети это очень ёмкий рынок, потому что им нужно особое питание, они быстро вырастают из одежды, быстро меняют предпочтения в игрушках, для их безопасного выгуливания требуется специальным образом обустроенное пространство, их требуется учить, лечить и так далее. Так что я буду получать разные заманчивые предложения, от “Сегодня у нас в магазине дегустация детского питания, обязательно попробуйте и убедитесь, что ваш ребёнок остался бы доволен” до “Собираетесь в тур? Специальные групповые скидки для семей с детьми!” Мне будут показывать фильмы и ролики в интернете, расхваливающие радости материнства. В общем, я буду постоянно ощущать, что с ребёнком я окажусь желанным членом общества.
Во-вторых, есть я сама. Если я знаю, что мои отношения с ребёнком касаются только нас с ним, то у меня не будет опасений, что меня лишат родительских прав из-за какой-нибудь ерунды, которая ни меня, ни ребёнка, не волнует. Если я знаю, что мне будут рады продать любой технически возможный товар или услугу, от внешнего вынашивания до заботливого ухода за ребёнком, пока мне приспичит от него отдохнуть – то у меня не будет опасений, что я окажусь одна перед лицом множества случайностей, потому что со всеми неприятными хлопотами мне помогут справиться специалисты. Так что, в сущности, от заведения ребёнка меня будут отделять только деньги и желание.
Но при этом, если я буду слишком ленива, чтобы зарабатывать хорошие деньги, и слишком беззаботна, чтобы что-то откладывать и чтобы предохраняться во время секса, и слишком брезглива, чтобы заботиться о младенце – то я, по крайней мере, буду знать, что родительские права на новорожденного можно выгодно продать тем, у кого почему-то проблемы с заведением своего собственного ребёнка. Так что мне будет совершенно не обязательно делать аборт, особенно если процесс вынашивания будет проходить достаточно легко и не слишком меня напрягать.
Отсюда можно заключить, что при анкапе рождаемость будет повыше, чем в несчастных странах с мощной ювенальной юстицией и кучей регуляций, связанных с детьми. Но поменьше, чем в традиционалистских клоаках, где женщина это имущество, и если её предназначение рожать, то иди, исполняй предназначение и не жалуйся. Короче, детей будет столько, сколько надо тем, кто решил вырастить себе ребёнка, а окажется при этом воспроизводство расширенным, или численность человечества в какие-то периоды будет снижаться – понятия не имею, не моё дело.
А вот, кстати, ещё одна категория потребителей, готовая растить детей
Допустим, я писатель. Живу в Анкапистане. Написал книгу. Разместил её на своём сайте, бесплатно для читателей. Сверху повесил баннер, который крутится с каждым просмотром и приносит мне копеечку. Снизу поставил кнопочку для доната.
Злобный пират скопировал мою книгу на свой сайт. Выкинул пару глав, которые ему не понравились. Сверху повесил свой баннер. Внизу поставил свою кнопочку для доната.
Если я возьму ружьишко и пойду его убивать, присяжные меня оправдают?
анонимный вопрос
Это дополнение к вопросу, предложенному Королём Секса и Чайных Пакетиков, но на сей раз без подписи.
Как ни странно, я довольно часто занимаюсь как раз тем, что вы описали. Вывешивает какой-нибудь Битарх или Виталий Тизунь у себя статью. Я беру текст, исправляю в нём запятые, выкидываю не нравящиеся мне абзацы, сопровождаю это каким-нибудь своим комментарием и выкладываю у себя, не забыв под постом разместить кнопку “донаты”. Как-то так вышло, что ни один из них на меня за это с ружьишком не кидается, а иногда ещё и хвалят, мол, отредактированный текст лучше читается. Возможно, дело в том, что я при этом указываю автора и даю ссылку на исходный пост. Поэтому авторы текстов видят свою выгоду от такого моего поведения, и не возражают.
Но что если бы я пренебрегала нормами сетевого этикета, брала бы чьи угодно тексты, правила в них что угодно по своему вкусу и размещала в канале от своего имени? Одно было бы в этой ситуации очевидно: в моём отношении после этого также соблюдать нормы сетевого этикета необязательно. Возможно, оболганные авторы обрушивались бы на меня с нападками в соцсетях и занудно объясняли бы публике, что именно они авторы текста, именно у них нужно брать оригиналы, и именно им донатить, если понравилось. А я бы продолжала свой странный подход к созданию контента, сосредоточившись на том, что именно и как именно я меняю в размещаемых текстах. Например, разместила бы у себя текст Илиады, оставив от второй песни только первую половину, а всех возмущающихся посылала бы к Мандельштаму. Со временем я бы получила сообщество ценителей именно моих правок. А может, читателям бы быстро наскучило. Это рыночек.
Ну а если бы я сосредоточилась не на самоутверждении через правки, а на том, чтобы просто разместить побольше вкусных текстов, то у меня бы получилась самая обычная электронная библиотека. В этом случае для меня было бы излишним вырезать из текстов даже имя автора и подставлять своё, размещала бы, как есть, зато позаботилась бы о шустрых серверах, выдаче во всех популярных форматах читалок и тому подобных ценимых пользователями вещах. Я бы постаралась, чтобы у меня нашлось всё, что людям только интересно, и в самой удобной для прочтения форме. Развивала бы комьюнити читателей, брала бы интервью у авторов и так далее. И авторы сами бы пошли ко мне, предлагая, мол, смотри, у меня тут свежая книжка, бери, а мне бы процент с донатов. Я бы говорила: ок. Выделяла бы автору персональный раздел в своей библиотеке, ставила бы его туда модератором, пусть отвечает на вопросы читателей и вообще всячески их развлекает, а доход мы поделим в оговоренной пропорции.
Конечно, если бы я вела себя, как эталонная мудесса, общалась с авторами текстов через губу, мол, скажите спасибо, что вас, бездарей, хоть где-то публикуют, вы мне, по хорошему, ещё и приплачивать за это должны, или, скажем, вставляла в чьи-нибудь книги сцены, выставляющие автора идиотом – ну, тогда, возможно, я бы кого и довела до того, что он пошёл бы ко мне с ружьишком. Но с таким же успехом я могла бы довести кого угодно ещё по какому угодно ещё поводу, тут собственно деятельность по размещению чужих текстов уже непринципиальна. И чем гнуснее я бы себя вела, чем больше бы люди удивлялись, как меня до сих пор не пристрелили – тем с большим удовлетворением они бы восприняли этот свершившийся факт. Конечно, тем, кто потребует от убийцы возмещения за моё убийство, будет сложно найти достаточно непредвзятый суд, но не все же в мире фанаты литературы. Так что оправдают вряд ли, но и строго судить тоже, пожалуй, не станут.
1) Будет ли единый номер службы спасения? Запоминать кучу трёхзначных номеров сложно, но сложно и придти к консенсусу, в связи с тем, что наверняка будет очень много мобильных операторов, ищущих выгоду только для себя, к тому же мало чем ограниченных в безгосударственном обществе.
Предоставление упрощённого интерфейса для облегчения доступа ко множеству сложных и разнородных услуг – это востребованная задача. С одной стороны, пользователям удобнее запомнить один наиболее удобный для них способ связи – если, конечно, посредник будет работать быстро и надёжно. С другой стороны, провайдерам услуг тоже удобно, чтобы кто-то взял на себя труд выяснить у клиента все нужные детали, и выдал задание уже в формализованном виде, без эмоций и скандалов. Они таким образом экономят на колл-центре, а потому им выгоднее оплачивать своё подключение к агрегатору.
Скорее всего, агрегаторов тоже будет несколько. Один держит, например, телефон 911. Второй предоставляет мобильное приложение, в котором делать заказ даже удобнее, чем по телефону, большая часть информации вводится с экрана, и лишь неформализуемые детали сообщаются голосом. Третий, скажем, продаёт браслет с одной-единственной тревожной кнопкой, или вовсе реагирующий автоматически на скачки пульса и давления. А какие-то механизмы заказа услуг мне и представить сейчас сложно, пусть рыночек предлагает, а люди пробуют.
2) Что делать, если владелец территории откажет спасателям в допуске? Это же его территория, и вторжение на неё без согласия будет прямым нарушением NAP.
В общем случае всё зависит от того, кто и зачем вызвал спасателей, не обеспечив им доступ к объекту спасения, и предусмотрена ли договором обязанность спасателей этот самый доступ обеспечивать себе самостоятельно.
2.1 К примеру, человек заболел опасной и тяжёлой болезнью, но его религиозные родственники-мракобесы признают только народные методы лечения, и отказываются пускать бригаду врачей в дом.
Если человек нуждается в медицинской помощи, но какие-то третьи лица удерживают его на своей территории и мешают получить помощь, то ему стоит вызывать не только врачей, но и полицию. Или просто изложить по вышеописанному единому телефону обстоятельства, а дальше агрегатор привлечёт специалистов для решения описанной задачи. Кровное родство для преступника индульгенцией не является, и то, что он находится у себя дома – тоже. Удержание человека у себя без его воли – это похищение.
2.2 Я пришёл повеселиться на вечеринку с алкоголем и наркотиками, но в самый разгар мне, худому и слабому юноше, не способному себя защитить, не посчастливилось оказаться в одной комнате с пьяным хозяином, начавшим угрожать мне ножом или пистолетом из-за какой-то мелкой ссоры. Ну или то же самое, только вместо хозяина угрожает один из пьяных гостей, а сам хозяин лежит в отключке и по определению не может дать согласие на допуск сотрудников полиции.
Здесь то же самое. Человек имеет право звать на помощь, где бы он ни находился, а издержки по обеспечению доступа к объекту помощи могут в этом случае быть компенсированы позже. Просто оплатишь протрезвевшему хозяину новую дверь взамен выломанной.
2.3 У человека что-то загорелось на территории, но он слишком надеется потушить пожар сам и отказывается пускать пожарных, несмотря на то, что у него хранятся легковоспламеняемые и/или взрывоопасные вещества, то есть если он не доверится профессионалам, то кроме его дома загорятся или взлетят на воздух и все окружающие постройки, принадлежащие другим людям.
Раз пожарные уже приехали, значит, их работа оплачена, осталось только дать им её сделать. Даже если в их задачу входит спасти соседние дома, а горящий объект – не их сфера ответственности, они будут вынуждены потушить возгорание и на нём, чтобы защитить объект, который им важен. Почему их могут не пускать?
Во-первых, если это объект повышенной опасности, то не исключено, что его и нужно тушить как-то иначе, у обычной пожарной команды может не быть нужных инструментов, а у хозяина объекта они есть. Тогда для него вполне логично вежливо попросить постороннюю команду держаться подальше и следить, чтобы не загорелись окрестности, а тем временем приедет специализированная команда. Я недостаточно технически подкована, чтобы расписать возможную конкретику, но на уровне “горящую проводку под напряжением не тушат водой” в пожаротушении разбираются все, наверняка есть и другие нюансы.
Во-вторых, хозяин горящего объекта желает, чтобы он сгорел полностью, и тем скрыл что-то важное.
В-третьих, он самоуверен, и считает, что своими силами потушит пожар с меньшими сопутствующими повреждениями объекта.
Кто принимает решение о том, вторгаться ли на территорию для тушения пожара? Конечно, пожарные. Если они решат вторгнуться без согласия владельца объекта, тот затем сможет подать на них в суд. Если он будет мешать их вторжению, и в результате пострадают окрестные дома, то их владельцы смогут подать на него в суд. Если пожарные не решатся лезть с топорами и баграми на ствол, то с них взятки гладки.
3) Как будут бороться со школьниками, пьяными и психически больными людьми, ну или просто недоброжелателями, делающими заведомо ложные вызовы, или просто бесполезно занимающими линию, говоря глупости и оскорбляя оператора, если вычислить их не всегда удаётся даже сейчас, а блокировать номера слишком жестоко, поскольку даже им может понадобиться реальная помощь спасателей. Справедливо ли будет взваливать все расходы на тех, кого удастся вычислить, или блокировать возможность дозвона из других регионов?
Вряд ли при анкапе с DDOS-атаками будут бороться как-то иначе, чем сейчас. Есть возможность найти атакующего имеющимися средствами – находят и привлекают к ответственности. Если нет, то просто увеличивают пропускную способность канала и отсеивают ложные сообщения. Разумеется, на найденных будут пытаться повесить максимально раздутые издержки, но суд это состязательная процедура, так что в каждом конкретном случае сумма возмещения будет определяться индивидуально. Если суд выкатит штраф несуразно большого размера, в который будут зашиты потери от множества атак, к которым найденный злоумышленник был непричастен, то, возможно, это вызовет недовольство узнавших об этом людей. Это чревато тем, что атаки будут только усиливаться, ведь риск попасться весьма невелик, так что компаниям, которые страдают от подобного хулиганства, чрезмерная суровость также невыгодна.
Вот, например, живу я в Анкапистане, и я писатель. Заключил контракт с издательством, на (допустим) процент с каждой проданной книги. Книга издается. Но конкуренты копируют книгу и продают по значительно меньшей цене, так как не нужно отстёгивать процентик писателю. Получается, писатели в Анкапистане будут сосать бибу?
Король Секса и Чайных Пакетиков
Ну, во-первых, кто я такая, чтобы запрещать кому бы то ни было сосать что бы то ни было, если он не нацелился сосать мою собственность? А во-вторых, мне непонятно, почему все авторы вопросов про анкап уверены, что это какая-то сказка, где приходит волшебный рыночек и решает любые проблемы.
Рыночек решает не любые проблемы, а только те, на решение которых есть добровольный платёжеспособный спрос. Писатель, желающий заработать своим талантом, должен понимать, что для этого нужно, чтобы нашлись желающие добровольно вознаградить его деньгами за талант. Он может искать этих желающих лично или нанять посредников, но чем шире круг поисков, чем больше у почитателя таланта возможностей в той или иной форме заплатить писателю, ну и чем ярче талант, разумеется – тем больше прибыль.
Я предоставляю ценителям своего таланта несколько разнообразных способов вознаградить меня деньгами – от прямых переводов в битках до всяких окольных путей, вроде подписки на лайв-канал, донатов за гарантию быстрого ответа на вопрос, или вовсе косвенных, вроде реферальных ссылок на разные полезные сервисы. Могла бы зарабатывать больше, если бы не самоограничение в виде соблюдения анонимности (например, продавала бы право поужинать со мной или устраивала бы стримы) и нежелание заморачиваться со сложными бизнес-моделями (например, продавала бы мерч). Могла бы не зарабатывать вовсе, если бы отказывалась от донатов, даже когда буквально в руки суют.
Твёрдые копий текстов в виде бумажных книг – это сегодня такая разновидность мерча. Какую долю с продаж производитель мерча выделит писателю, зависит исключительно от желания производителя мерча задонатить писателю. Но даже если он не заплатит писателю ни сатошика, он всё равно поспособствует раскрутке писателя, ведь главная функция мерча именно в этом. А потом уже раскрученный писатель на одном стриме заработает больше, чем он мог бы получить с тиража книг.
P.S. Разумеется, в этом канале уже публиковался ответ на близкий вопрос, и ответ также был схожим, так что прошу прощения у ранних читателей канала за повторение – зато теперь они могут выбрать, какой из вариантов им больше понравился.
Глядите, какой стильный мерч, не то что эти ваши покетбуки! Кто решит издавать мой цитатник, делайте вот на таком уровне, моё сердечко порадуется!
Представь такую ситуацию. Ты – директор страховой компании “Анкапистан”, руководящей определённой территорией. Я – спикер коммуны “Анкомистан” (у нас нет лидера, но проводить собрания и ездить в дипломатические поездки от имени коммуны обычно доверяют мне), тоже имеющей в собственности определённую территорию. У нас есть общая водная граница на озере. Анкапистан находится на правом берегу озера, Анкомистан – на левом. Почти вся береговая линия Анкапистана, кроме единственного корабельного порта, принадлежит одному частнику, использующему воду для своих химических заводов. Вы поставляете нам удобрения и сложную технику, мы вам – сельхозпродукцию, древесину и металлы.
И вот в один прекрасный момент вышеупомянутый частник начинает затягивать со сменой фильтров, и в воду попадает много токсичных веществ. А так как мы имеем общее озеро, то в Анкомистане (у нас из наружных водных ресурсов только озеро, а у вас на территории также есть река) несколько десятков человек пьют воду из этого озера, и все из них погибают. И тут начинается самое интересное. В Анкомистане халатность, повлекшая за собой тяжкие последствия, карается 15-20 годами каторжных работ на благо коммуны или смертной казнью на виселице. В Анкапистане – только возмещением ущерба пострадавшим. Я провожу у себя собрание, где поднимаю вопрос о том, как оценить ущерб для возмещения. 5% коммунаров предлагает взять деньгами и положить на счёт коммуны в банке для международной торговли, 10% – отправить частника на 15-20 лет каторжных работ, а 85% – на виселицу, ввиду циничности оценки жизней в деньгах. Итого, коммуна выносит смертный приговор и поручает мне отправить запрос на экстрадицию. Ты предлагаешь компенсировать ущерб, но я показываю бумагу с постановлением коммуны и продолжаю настаивать на экстрадиции. Получив отказ, я говорю, что в этом случае коммуна полностью перестанет поставлять ресурсы в Анкапистан и покупать у него. Если мы разорвём торговые отношения, то Анкапистан лишится одного из рынков сбыта и покупки ресурсов. Кроме Анкомистана, вблизи из сырьевых территорий есть только Анпримистан. Вы можете продавать им готовую продукцию, но ввиду бедности они не будут покупать вашу продукцию за такую высокую цену, по которой мы покупаем у вас. Также ввиду более высокой сложности добычи ресурсов они не будут вам продавать ресурсы по такой низкой цене, по которой продаёт Анкомистан.
А сам Анкомистан просто пробурит вододобывающие скважины и заключит торговый контракт с Трансгумистаном, продающим и покупающим продукцию почти по той же цене, но находящимся немного дальше, чем Анкапистан. В результате у вас будет экономический кризис, а наш уровень жизни практически не поменяется. Вопрос: ты экстрадируешь частника в Анкомистан и тем самым нарушишь NAP в отношении него, или лишишься одного из рынков покупки и сбыта ресурсов, и окажешься в глубоком кризисе?
Анком-кун (вопрос сопровождается донатом в размере 0.00023397 BTC)
Спасибо за эту длинную и интересную историю, которая демонстрирует проблемы, с которыми может столкнуться территориальная коммуна. К счастью, Анкапистан это всего лишь страховая компания. Мы страхуем жизнь, недвижимость, транспорт, риски техногенных катастроф и так далее. То, что застрахованное предприятие вовремя не поменяло фильтры, а мы об этом не узнали (хотя несоблюдение техрегламентов застрахованным лицом – это повод для разрыва контракта или пересмотра размера взноса ввиду повышения риска), означает только одно: наш сотрудник проявил халатность либо был подкуплен застрахованным предприятием. Разумеется, это означает, что своего агента мы увольняем и пересматриваем свои собственные регламенты, чтобы больше подобного не допустить. Также мы отказываемся выплачивать страховку застрахованной компании и подаём на неё в суд за мошенничество – они не провели положенных по регламенту процедур, но не поставили нас в известность, тем самым экономя на страховых взносах. Если другие наши клиенты обратятся к нам за страховкой из-за загрязнения озера (например, рыбаки или турфирмы, на деятельности которых это скажется), нам придётся выплатить им премии, после чего мы подадим иски к предприятию о возмещении нашего ущерба.
Помимо этого, мы, похоже, страховали жизнь владельца предприятия. Этот контракт остаётся в силе, и мы вынуждены препятствовать покушениям на него в пределах суммы расходов, оговоренной страховой премией. Так что мы либо берём его под охрану, либо предоставляем ему комфортабельное убежище, и даём ему возможность безопасно договариваться с Анкомистаном об урегулировании претензий.
Дальше Анкомистан идёт на принцип и непременно желает казнить провинившегося перед ними бизнесмена, отказываясь от любых его предложений по материальному возмещению, вплоть до передачи завода в собственность коммуны. Поэтому бизнесмен продолжает сидеть в убежище и руководить заводом оттуда. Когда наступает время продлять договор страхования, мы встаём перед дилеммой: либо отказаться от продления, либо выставить ему конский ценник, потому что фактически мы тут уже выступаем не как страховая, а как охранная компания. В конце концов мы договариваемся, он продолжает оплачивать счета, а мы продолжаем его охранять.
После этого Анкомистан начинает шантажировать других наших клиентов, угрожая им расторжением контрактов, если мы не выдадим преступника. Мы понимаем, что дальнейшая охрана нецелесообразна, и всё-таки разрываем с ним договор. Бывший клиент, не будь дурак, немедленно заключает договор с другой охранной компанией, оперирующей у чёрта на куличках, и те организуют его эвакуацию. Дальше, находясь физически в нескольких тысячах километров от мстительной коммуны, тот продолжает с ней переговоры, потому что не желает в один прекрасный день проснуться с ледорубом в башке. Но его переговорная позиция становится более сильной, ведь коммуне в этой ситуации сложнее давить на его новую охранную компанию. Поэтому, скорее всего, через некоторое время вы с ним придёте к какому-то компромиссу.
Остаётся вопрос о ваших санкциях в адрес моей страховой компании. Мы охраняли своего клиента в рамках договора, а что такое экстрадиция, мы вообще не понимаем, потому что на нашем языке это называется похищение. Отказаться защищать – это одно, а похитить человека и отдать его каким-то бандитам для последующей расправы – это совершенно другое. Тем не менее, мы несём перед коммуной часть ответственности, потому что плохо контролировали своего агента, следившего за соблюдением техрегламентов у нашего клиента. Мы предлагаем Анкомистану возмещение и, поскольку о прямой вине в данном случае речи не идёт, скорее всего, мы договоримся. После этого у меня возникает претензия к нашему бывшему сотруднику, но это уже совсем другая история.
Несколько дней назад полиция Нью-Йорка арестовала Баруха Фельдхейма, который заранее скупил 192 000 масок и 600 000 перчаток (и ещё много ништяков), чтобы потом продавать это всё медикам и простым гражданам с огромной наценкой (вроде около 700%). Как анархо-капитализм будет справляться с такими спекуляциями во время чрезвычайных ситуаций? С одной стороны, он действовал исключительно рыночными методами и стремился получить максимальную выгоду, с другой – его действия вполне могли стоить кому-то жизни.
Слава Махоркин
Итак, на дворе анкап, в Нью-Йорке всё спокойно, в Китае какая-то локальная эпидемия. Никому нет до неё дела, никто не скупает панически маски с перчатками, никто не закрывает границ, и в отмеренный судьбой час эпидемия разражается в Нью-Йорке. Внезапно все бегут за СИЗ, мгновенно разбирают невеликие складские запасы, и наступает коллапс. Дальше, конечно, через какое-то время всё образуется – подвезут оттуда, где эпидемии ещё нет, расширят производство и так далее. Но поначалу будет хаос.
Теперь рассмотрим другой сценарий. В Китае какая-то локальная эпидемия, никому нет до неё дела, но бдительный Барух Фельдхейм уже скупает маски и перчатки. Аптеки столкнулись с повышенным спросом, дозаказали ещё, и на всякий случай подняли цены процентов на десять. В блогах написали о повышении цен, связали это с далёкой китайской эпидемией, и вот в аптеки потянулись другие беспокойные ребята, а то мало ли что. В результате повышенного спроса производство СИЗ начинает увеличиваться задолго до того, как эпидемия добирается до США. Зато когда это происходит, её встречают во всеоружии: выпуск увеличен, склады под завязку, все, кто хотел обезопасить себя, могут это сделать. Барух Фельдхейм на волне хайпа ещё до прихода эпидемии продаёт большую часть своих запасов по двойной цене, сделав на этом хорошую прибыль, а остальное оставляет для личного употребления, или чтобы продать при случае ещё дороже.
И, наконец, рассмотрим третий сценарий. В Китае какая-то локальная эпидемия, никому нет до неё дела, но бдительный Барух Фельдхейм уже скупает маски и перчатки. Аптеки столкнулись с повышенным спросом, дозаказали ещё, и на всякий случай подняли цены процентов на десять. В блогах написали о повышении цен, связали это с далёкой китайской эпидемией, и вот в аптеки потянулись другие беспокойные ребята, а то мало ли что. Тем временем эпидемию в Китае локализуют, и она сходит на нет. Бдительные граждане оказываются сидеть на куче барахла, аптеки затоварены, цены на СИЗ снижаются, и постепенно неудачливые предприниматели распродают свои неликвидные остатки, зафиксировав небольшие убытки, или даже выйдя в ноль, если сумеют ловко сманеврировать.
Спекуляция – это попытка заработать на предсказании будущего. Если спекуляция удалась, будущее окажется лучше и для спекулянта, и для тех, кто у него закупился. Если не удалась – это проблемы спекулянта. Но если в обществе закрепится привычка карать спекулянта за его успех, то второй и третий из вышеописанных сценариев для него окажутся закрытыми. Никто не смотрит в будущее, все смотрят с опаской на соседей, как бы не вызвать их зависть и не огрести по щщам.
Я вчера писала про Сомали и упоминала лекцию Владимира Золоторева, где он рассказывает про сомалийское право. Там не случилось капитализма, и именно из-за того, что любой личный успех считается случайной удачей, а её плоды нужно разделить с кланом. Та же ерунда царила и в Меланезии, и у североамериканских индейцев, с их культурой потлача, то же происходит и в сегодняшних США, хотя, казалось бы, индейцы давно не живут на Манхэттэне.
Недавно Светов на одном стриме опрометчиво заявил, что женщина имеет право распоряжаться своим телом и избавляться от эмбриона, который причиняет ей дискомфорт, но разве в случае добровольного и осознанного полового акта ответственность за зачатие и за то, что ребёнок попадает в такое зависимое положение, не лежит на родителях?
Марго
Как я уже писала по другому поводу, право – это претензия, которую терпят. Пренатальный ребёнок не предъявляет претензий, поэтому “права пренатальных детей” – это претензия со стороны третьих лиц, которую родители таких детей либо признают, либо нет. Каждая из сторон может приводить свои аргументы.
Вот примеры аргументов от нападающей стороны:
аборт это убийство
роды полезны для организма
роды полезны для демографии
А вот для сравнения примеры аргументов от защищающейся стороны:
моё тело – моё дело
эмбрион нарушает NAP
жить не на что
брак распался, поэтому проект “ребёнок” стал неактуальным
В общем-то, схожие аргументы люди склонны предъявлять и родителям, чей ребёнок уже успел родиться, но которого они, по мнению критиков, воспитывают неподобающим образом.
Аргументы Светова сводятся к тому, что в любом случае разрешение подобных конфликтов нельзя доверять государству. Но государству нельзя доверять даже горшки выносить, поэтому давайте сразу представим, что его давно нет, а претензии людей друг к другу касательно обращения с детьми, рождёнными или нерождёнными, остались, и их нужно как-то решать в частном порядке.
Итак, некое постороннее лицо возникает на пути у женщины и требует, чтобы она не делала того, что она полагает своим правом. Та, разумеется, интересуется, каким боком его это вообще касается. Любые аргументы в духе “ты несёшь ответственность за зачатие” отметаются возражением “да, несу, но не перед тобой”. Попытки силового принуждения так или иначе приводят нас к картинке судебного разбирательства, где ответчику приходится доказывать, почему именно в вопросе об абортах его, постороннего человека, мнение о том, что надлежит женщине делать с собственным телом, вообще сколь-либо валидно.
Единственный аргумент против аборта, который в обществе свободного рынка будет звучать убедительно, это “если ты убьёшь ребёнка, я не смогу его у тебя купить”. Вот после такого ответа на вопрос “какое твоё собачье дело?” женщина может выдохнуть, убрать палец со спускового крючка и начать торговаться. В конечном итоге происходит передача родительских прав с составлением договора об оказании услуг вынашивания, и остальное это уже дело техники. Женщина разменивает возможность немедленного выхода из состояния беременности на вознаграждение, а моралист приобретает обязанности по опеке над ребёнком и ту самую ответственность за его дальнейшее воспитание.
Разумеется, моралисту лучше скрывать своё стремление выкупить пренатального ребёнка любой ценой, иначе беременеть и попадаться на его пути с буклетом производящей аборты клиники окажется соблазнительно выгодным бизнесом – эффекта кобры никто не отменял. Так что более вероятно, что разные благотворительные организации будут в основном рассчитывать на нематериальную мотивацию, типа “не совершайте грех, родите божье чадо и отдайте его на воспитание в церковь свидетелей заповеди Плодитесь И Размножайтесь”.
Так или иначе, каждый, кто рассчитывает отговорить женщину от аборта словами об ответственности перед ребёнком, должен быть готов как минимум взять эту ответственность на себя, а по-хорошему ещё и возместить женщине издержки, связанные с тем, что она соглашается на его уговоры и обрекает себя ещё на несколько месяцев беременности.
Само собой, аборт это плохо и прочее бла-бла-бла, но мы здесь не обсуждаем чей-либо моральный облик. Только ответственность за свои решения.
