Тег: насилие

Такое при анкапе будет в порядке нормы?

анонимный вопрос

https://www.youtube.com/watch?v=9CoAlxgwXcM

Норма в данном случае вообще не имеет отношения к тому, анкап на дворе или социализм. Есть большой мировой тренд по снижению агрессии, в том числе в отношении детей. Читаешь какого-нибудь Кассиля – там описываются куда более жестокие нравы, как между детьми, так и между детьми и взрослыми. Подозреваю, что в те времена подобный эпизод вовсе не привлёк бы хоть какого-то внимания. Не убил, не покалечил, просто заставил подняться капризного ребёнка, и повёл за ручку, что такого-то? Прошло сто лет, и этот эпизод уже воспринимается как явная грубость нравов, но всё же не настолько вопиющая, чтобы вместо продолжения съёмки выскакивать во двор и немедленно вступаться за ребёнка, или, скажем, чтобы высунуться из окна с винтовкой и потребовать немедленно прекратить.

Очень сложно предсказать, каковы будут нормы в отношении насилия над детьми в обозримом будущем. Тренд может продолжиться, и тогда идеи, продвигаемые в данный момент, скажем, проектом Доброум, со временем станут казаться банальными, а то и самоочевидными. Или тренд может развернуться, и тогда наша эпоха будет казаться потомкам временем мягкотелости и вырождения.

При этом анкап может развиться в рамках любого течения указанного тренда. Если мир станет более ненасильственным, то ключевым в отношениях с детьми будет принцип неагрессии. Ребёнок же не нападал? Нет, просто валялся и не хотел вставать. Как его можно бить? Как вообще можно бить детей? Если нормой станет большее насилие, то акцент будет смещён в сторону правосубъектности. Ребёнок неправосубъектен? Значит, находится в зоне ответственности опекуна. Увидели, как бьют ребёнка? Ну, поинтересуйтесь, чей он. Если опекун и бьёт – ну, наверное, за дело бьёт. Если бьёт не опекун, это покушение на чужую собственность, непорядок, стоит пресечь, например, вышибив агрессору мозги.

Мне, конечно же, кажется более естественным и вероятным первый сценарий. Тренд на ненасилие сопровождается всё большей ценностью человеческой жизни и во многом именно этим и обусловлен. Анкап предполагает устранение государства, которое в числе прочего является системным фактором, снижающим ценность человеческой жизни (во-первых, оно производит насилие, а значит, насилие оказывается обыденностью, во-вторых, оно делает людей беднее, тем самым снижая ценность жизни). Значит, при анкапе ценность жизни вырастет, и насилия станет меньше.

Но, увы, причины тренда до конца не ясны, и гарантировать в этом вопросе я ничего не могу. Всё-таки смягчение и ожесточение нравов в ходе мировой истории подчиняется явно не простой линейной зависимости.

P.S. Когда пост уже был готов к публикации, пришла новость, что дочь Анастасии Шевченко умерла в реанимации. Для тех, кто не знает: мать обвинили в членстве в нежелательной организации и посадили до суда под домашний арест, лишив права на общение с дочерью. Дочь тяжело болела и нуждалась в постоянном уходе. Суд, выбирая меру пресечения, проигнорировал это обстоятельство.

Так вот: при анкапе такое не только не будет нормой, но и станет вовсе невозможным. Государство – убивает. Это не просто машина насилия, но ещё и совершенно безответственная машина.

Чем анкаповская утопия лучше социалистической?

Изучая либертарианство, я так и не понял, чем идеальная модель общественного устройства “анкап” лучше каких-нибудь социалистических утопий из 18-19 века.

В утопиях гипотетические люди с иной моралью — свободные, равные, счастливые, всегда готовые друг другу помочь. За верные принимается ряд явно фантастических в современных реалиях условий, ясной программы перехода к такому замечательному обществу нет.

У вас примерно так же, но есть эксплуатация, экономическая зависимость и проч. За верные принят ряд достаточно спорных предположений — о NAPе, о том, что из свободной конкуренции чуваков с пистолетами выйдет что-то, похожее на сытое потребительство, о необходимости убедить людей в несуществовании “коллективных субъектов”.

Программы перехода к “лучшему” общественному строю нет (напомню, что карикатурные масскультовые представления о левых как о любителях массовых расстрелов произошли, 
во-первых, из пропаганды эпохи Холодной войны, а во-вторых, из практики построения в России индустриального общества).

Зачем предпочитать негуманные анкаповские фантазии гуманным утопическим фантазиям мужиков из 18-19 века?

Василий Васильев

Уф. Ну, давайте попробую ответить.

Зачем предпочесть именно утопию анархо-капитализма? Она не требует для реализации появления какого-то особого гуманного нового человека, готова работать с любой исходной ситуацией, быстро и гарантированно делает жизнь людей богаче и благополучнее, чем она была на старте. И, что немаловажно, это легко проверяемо на практике.

Допустим, у нас есть Сомали. Страна, разорённая социалистической диктатурой и многочисленными войнами. Государство упраздняется. Люди начинают организовывать свою жизнь самостоятельно. У них очень короткий горизонт планирования, так что они вполне готовы получить ресурсы у соседей путём прямого насилия. Значит, им приходится тратить большие ресурсы на самозащиту. Кварталы ощетиниваются блокпостами, перемещаться приходится с конвоями. Пришёл Гоббс и деловито прохаживается. Так, что тут у вас? Война всех против всех? Молодцы, ребятки. Так, а это кто тут у нас не воюет? Ну-ка, блин, живо воевать!

Ладно, последняя довоенная тушёнка скоро закончится, жрать чего-то надо, но и с соседей тоже взять толком нечего. Рано или поздно придётся разбредаться по углам и отвлекать часть людей от увлекательного процесса расстреливания ближних из засады к ведению скучного и банального хозяйства. И вот уже кто-то пасёт скот, кто-то растит овощи, кто-то держит бензоколонку, кто-то поддерживает мобильную связь и интернет, а кто-то пиратствует. Разность исходных условий (у одних под боком море, у других саванна) приводит к разделению труда. Разделение труда даёт торговлю. Торговля даёт мир. Мир даёт увеличение горизонта планирования. Изящные плоды тактического мышления уходят в прошлое. Вчерашний бравый воин сегодня возит туристов на сафари, потому что это выгоднее, чем устраивать сафари на туристов. Вчерашний пират сегодня мирно ловит рыбу и катает дайверов, потому что хватит, навоевался. А его пиратские байки дают ему плюс к харизме и щедрые чаевые. Гоббс тихо плачет на пляже: его любимый левиафан так и не вышел из моря и в силу невостребованности.

Что может помешать этому радужному сценарию? Во-первых, действия соседей, упорно желающих инсталлировать на этой территории государство. Пока что общество сопротивляется таким попыткам, но на это тратятся силы, и путь к анкапу оказывается более тернист. Во-вторых, давние и почтенные традиции перераспределения. Немного приподнялся – изволь поделиться с товарищами по клану. Они твою шкуру прикрывали в войну, да и вообще нефиг высовываться. Со временем эта традиция вырастет в страховые компании и всякие там кассы взаимопомощи, действующие на добровольной основе, но в первое время, просто в силу бедности, такое перераспределение будет здорово тормозить развитие института частной собственности.

Анкап установится тем проще, чем сложнее вести на освобождённой от государства территории натуральное хозяйство. Если все ресурсы для выживания есть под боком, то зачем торговать с соседями, от соседей надо отстреливаться, это враги, они лезут отобрать наше пиво и баб. Так что в джунглях Амазонии и без государства ещё долго не видать анкапа, а вот там, где условия жизни разнообразнее – да куда он денется?

Ну а чем плохи социалистические утопии? Тем, что к ним нет естественного перехода, нужна непременно революция, которая будет силой устанавливать свободу, равенство и братство, пусть даже и без массовых расстрелов, французы вполне обходились гильотиной.

Вроде дикари – а trigger control в наличии

Является ли для анкапов применение насилия по отношению к представителям силовых структур, вроде полиции или армии, насильственно энфорсящих государство и его законы, агрессивным или все же защитным?

анонимный вопрос

Честно говоря, подобные вопросы отдают для меня некоторой догматикой. Это как у какого-нибудь имама начали бы, например, допытываться: “А убийство неверных является оборонительным джихадом – или наступательным?”

Что же, во имя рыночка великого, милосердного, начну!

Поскольку государство – это система институционализированного насилия над частной собственностью, то, конечно, у любого человека, являющегося подданным того или иного государства, есть повод для предъявления государству имущественных претензий. Поскольку ни одно государство не только не рассматривает возможности реституции насильственно изъятой у людей собственности, но и применяет санкции за само оспаривание подобного изъятия, следует заключить, что между государством и человеком имеет место открытый конфликт, что, в сущности, является эвфемизмом для термина “война”. В нашем случае это разновидность партизанской войны.

Таким образом, вопрос о том, насколько уместно применение насилия к тем или иным сотрудникам государства со стороны человека, является всего лишь вопросом о законах и обычаях войны, а также вопросом тактики и стратегии.

Первичным в этой войне, напомню, является наличие у человека к государству имущественных претензий, появившихся вследствие принудительных изъятий государством частной собственности человека и ограничения его свободы. Поэтому победу в войне приближает уменьшение нормы изъятий и ограничений, уменьшение доли государственного имущества в совокупном богатстве, сокращение численности госслужащих и иных находящихся на содержании у государства лиц.

Так можно всё-таки пиздить ментов – или нельзя? Теоретически – можно. Практически – обычно незачем. Вот приватизировать что-нибудь государственное или добиться налогового вычета – это гораздо полезнее. Добиться снижения налоговых ставок – и вовсе чрезвычайно благое дело. А убить госслужащего – это просто убийство человека. Оно допустимо, если он осуществляет непосредственное нападение, опасное для вашей жизни, но это никак не уменьшит государства, не уменьшит налогов, не ослабит регуляций. Наоборот, это чаще чревато закручиванием гаек и личным ожесточением в ваш адрес доселе безучастных коллег покойного. Так что этот наступательный джихад не является долгом либертарианца.

А вот повальное растаскивание госимущества убивает государство быстро и надёжно, даже такое мощное и стрёмное, каким был покойный СССР. Повальный саботаж налогов и регуляций делает то же самое. Именно этот оборонительный джихад более угоден рыночку.

Да направит вас рыночек прямым путём и благоволит вам. Аминь!

Рыночек всемогущий знает лучше!

Свобода слова и её границы

Призыв к убийству, это свобода слова или нет?
Оскорбление, когда я, с целью “задеть” называю мелким человека…
1. …невысокого,
2. …<наоборот, т.е. ложь> высокого, это свобода слова?
Если я занимаюсь травлей, с помощью оскорблений, это свобода слова?

Вообще, травля является агрессией? Если почитать того же Светова, то он почему-то считает, что нет.

анонимный вопрос

Как обычно, для начала кратенько определю понятия. Агрессия это инициирование конфликта. Конфликт это наличие претензий. Агрессивное насилие это инициирование конфликта при помощи насилия. NAP это правовой принцип, согласно которому никто не может наделяться правом на безнаказанное агрессивное насилие. Свобода слова это правовой принцип, согласно которому слова не являются нарушением NAP. Травля это публичное растерзание сворой собак привязанного животного (есть куча других применений слова травля, но в переносном значении, когда люди травят людей, идёт отсылка именно к такому способу травли). Оскорбление – это манипуляция с целью спровоцировать оскорбляемого на эскалацию конфликта, желательно вплоть до нарушения NAP, чтобы оправдать дальнейшие более серьёзные санкции в адрес оскорблённого.

Если вы согласны с предложенными определениями, то для вас должно стать достаточно очевидно, что содержание любых слов, будь то клевета, призыв к убийству или даже приказ совершить убийство, согласно принципу свободы слова, не нарушает NAP. Тем не менее, слова запросто могут являться агрессией, хоть и ненасильственной, поскольку при помощи слов можно инициировать конфликт.

Также нетрудно видеть, что понятие травли я определила нечётко, потому что это не правовой, а сугубо полемический термин. Тем не менее, он восходит к образу забавы, связанной с растерзанием лишённого свободы животного, и это довольно важный момент. До тех пор, пока объект ваших действий, совершаемых при помощи словесных оскорблений, может свободно избежать конфликта, просто прекратив коммуникацию, я бы не стала называть это травлей – отсутствует фактор принуждения. Иначе говоря, я определяю травлю как систематические оскорбления в условиях принуждения к коммуникации, то есть элемент агрессивного насилия в травле есть, но не в словах, а именно в ограничении свободы покинуть зону конфликта.

Так что словесные преследования в тюрьме или в призывной армии – травля. Аналогичные преследования на работе – не травля, а просто конфликт. Его можно прекратить увольнением. Преследование в школе является травлей лишь в том случае, когда преследуемому запрещено покидать школу.

Важный момент. Правовая ответственность за травлю лежит именно на том, кто ограничивает свободу, а не на том, кто травит. То есть не на собаках, а на том, кто приковал медведя к столбу. Именно поэтому ответственность за травлю в школе лежит на родителях, учителях и государстве: государство обязывает родителей давать ребёнку среднее образование, учителя применяют к ребёнку санкции за самовольное покидание школы, родители отказывают ребёнку в праве перейти на домашнее обучение. Аналогично, ответственность за травлю в тюрьме лежит на тех, кто посадил конфликтующих в одну камеру и запер там, а за травлю в призывной армии – тех, кто призвал конфликтующих в одну военчасть и запретил её покидать.

Что касается Светова, то он действительно как-то в беседе с Борисом Кагарлицким несколько запутался в определениях “агрессии”, “насилия”, “агрессивного насилия” и “самозащиты”, на чём собеседник его поймал, и в результате дебаты оказались проиграны, так что предположение о том, что он оказался недостаточно строг в понятиях ещё в какой-то беседе, не кажется мне невероятным. Ну и сам термин “травля” не имеет чёткого определения, поэтому конкретное явление, которое некто называет травлей, может как включать в себя агрессивное насилие, так и быть чистой ненасильственной агрессией. Более того, одна из сторон конфликта может назвать травлей поведение второй стороны конфликта, которое не содержит ни насилия, ни даже агрессии. Например, некто плохо выполняет свою работу, получает в ответ критику по существу имеющихся недочётов, и лишается премии. Чем не повод позиционировать себя в качестве жертвы травли?

Нарушение NAP – это прежде всего не собаки, а цепь.

Когда идет речь о насилии, говорится только о физическом. Но различные способы психологического могут вызывать физиологические проблемы с ЦНС, с мозгом. Если устраивать постоянные ссоры, не давать спать и прочие дышания в трубку. Можно сказать что “от этого можно уйти”, так и охрану можно нанять.

анонимный вопрос

Когда действия одного человека становятся причиной ущерба, понесённого другим человеком, а доказательства ущерба и его оценка могут быть продемонстрированы, этого достаточно, чтобы потребовать возмещения ущерба, и совершенно неважно, имело ли место именно физическое насилие.

Другое дело, что ущерб вследствие ненасильственных действий гораздо сложнее доказывается, поэтому внешний арбитр может и отказать в возмещении ущерба по подобным делам. Именно поэтому в случае психологического насилия более успешной ответной тактикой может оказаться не иск, а, например, ответное психологическое насилие.

Разумеется, когда жертва психологического насилия получает подобные рекомендации, ей есть, от чего впасть в отчаяние.
Что тут можно сказать? Точно так же, как для непосредственной защиты от физического насилия очень полезно владеть оружием и уметь им пользоваться – а уже после успешной самозащиты предъявлять иски тем, кто остался жив – так и для непосредственной защиты от насилия психологического полезно тренировать психику и уметь пользоваться психологическим оружием – а уже после успешной самозащиты заниматься порчей репутации неудачливого абьюзера, если он ещё не залез в петлю.

Если уничтожить государство, то его место займут корпорации, разве нет?

Анонимный вопрос

Тут многое зависит от того, что вы вкладываете в понятие “государство”.

Если речь о том, кто станет новым провайдером услуг, которые сейчас оказывает государство, то да, разумеется, кому как не корпорациям прийти на смену. Частные компании уже сейчас успешно конкурируют с государственными на рынке медицины, образования, пенсионного обеспечения, создания технических стандартов и многого другого – фактически любых рыночно востребованных услуг, которые государство прямо не узурпирует.

Что касается тех функций, монополию на которые государство пытается узурпировать – устанавливать произвольные правила на некоей территории, насильственно перераспределять собственность, и так далее – то здесь место государства займут нелегальные преступные группировки. В сущности, государство и сейчас отличается от них только легальностью. Вот этот-то костыль я и хочу из-под него выбить.

В связи с этим у многих возникает вопрос: а не увеличится ли преступность, если одна из преступных группировок утратит свой доминирующий статус. История даёт нам понять, что может как увеличиться, так и уменьшиться. Если мы уничтожаем государство ради священного права баронов бесконтрольно грабить вилланов, то преступность возрастёт. Если мы уничтожаем государство ради священного права граждан бесконтрольно владеть собственностью, то преступность уменьшится. Дьявол в деталях: важно не только состояние среды, но и те идеи, которыми руководствуются в своих действиях люди, живущие в этой среде.

плохая, плохая корпорация!