Тег: право

В каком направлении и какими методами в мире свободных городов / ЭКЮ будет развиваться защита от хакерских группировок?

Ведь найти таких злодеев мало, нужно ещё и принудить их прекратить это делать, а в большинстве случаев, которые я могу представить себе, они будут надёжно защищены своими контрактами.

анонимный вопрос

И в мире, где существует государственная монополия на насилие, и в мире, где энфорсментом прав занимаются частники, и даже там, где, как обсуждалось в недавнем посте, насильственные взыскания крайне ограничены, стратегия борьбы с хакерскими группировками, в общем-то, одинакова: повышать цену атаки.

Чтобы похайповать на модной теме, давайте уподобим деятельность хакерской группировки распространению эпидемии. Можно вкладываться в индивидуальную защиту, можно усложнять передачу заразы, можно отыскать её источник.

Хакерская атака может сразу нанести непоправимый вред. Например, хакер утащил ваши приватные ключи, и ваши биткоины уплыли на чужой адрес. Также вирус может зашифровать ваш диск и потребовать деньги за расшифровку. Если вы пришлёте деньги, то либо данные будут расшифрованы, либо нет, зависит от штамма, которым вы заразились. Также атака может просто причинять заметное неудобноство, если речь, скажем, о DDOS. Ловить хакеров государству долго и дорого, а порог входа на рынок подобных атак не сказать, чтобы очень велик. Частнику отыскание хакера и подготовка доказательной базы также обойдётся недёшево. Таким образом, вряд ли киберэпидемическая обстановка в безгосударственном обществе будет кардинально лучше.

Поскольку цена поимки хакера велика, а вероятность успеха не очень, то тем неудачникам, которые всё-таки попадутся, есть все основания выставлять довольно крупные штрафные санкции, помимо возмещения ущерба. О принципах расчёта штрафов можно почитать в Механике свободы, в недавно выложенной мной Главе 43.

Как быть, если хакер пойман, но изъять у него ничего не выходит? Например, он заявляет, что забыл ключ от кошелька. Легальных оснований применять терморектальный криптоанализ нет, да и он не даёт гарантии результата, ведь ключ и в самом деле может оказаться потерян. В этом случае остаётся лишь повесить на него выплаты в рассрочку, и пусть возмещает по мере появления новых легальных заработков. Ну или, глядишь, решит ускорить процесс, вспомнив ключ.

Конечному пользователю хочется посоветовать скорее методы пассивной защиты и страховку. А непосредственную ловлю хакеров пусть на системной основе оплачивают уже страховые компании, если сочтут это рыночно эффективной мерой.

Ответственность за зачатие

Недавно Светов на одном стриме опрометчиво заявил, что женщина имеет право распоряжаться своим телом и избавляться от эмбриона, который причиняет ей дискомфорт, но разве в случае добровольного и осознанного полового акта ответственность за зачатие и за то, что ребёнок попадает в такое зависимое положение, не лежит на родителях?

Марго

Как я уже писала по другому поводу, право – это претензия, которую терпят. Пренатальный ребёнок не предъявляет претензий, поэтому “права пренатальных детей” – это претензия со стороны третьих лиц, которую родители таких детей либо признают, либо нет. Каждая из сторон может приводить свои аргументы.

Вот примеры аргументов от нападающей стороны:

  • аборт это убийство
  • роды полезны для организма
  • роды полезны для демографии

А вот для сравнения примеры аргументов от защищающейся стороны:

  • моё тело – моё дело
  • эмбрион нарушает NAP
  • жить не на что
  • брак распался, поэтому проект “ребёнок” стал неактуальным

В общем-то, схожие аргументы люди склонны предъявлять и родителям, чей ребёнок уже успел родиться, но которого они, по мнению критиков, воспитывают неподобающим образом.

Аргументы Светова сводятся к тому, что в любом случае разрешение подобных конфликтов нельзя доверять государству. Но государству нельзя доверять даже горшки выносить, поэтому давайте сразу представим, что его давно нет, а претензии людей друг к другу касательно обращения с детьми, рождёнными или нерождёнными, остались, и их нужно как-то решать в частном порядке.

Итак, некое постороннее лицо возникает на пути у женщины и требует, чтобы она не делала того, что она полагает своим правом. Та, разумеется, интересуется, каким боком его это вообще касается. Любые аргументы в духе “ты несёшь ответственность за зачатие” отметаются возражением “да, несу, но не перед тобой”. Попытки силового принуждения так или иначе приводят нас к картинке судебного разбирательства, где ответчику приходится доказывать, почему именно в вопросе об абортах его, постороннего человека, мнение о том, что надлежит женщине делать с собственным телом, вообще сколь-либо валидно.

Единственный аргумент против аборта, который в обществе свободного рынка будет звучать убедительно, это “если ты убьёшь ребёнка, я не смогу его у тебя купить”. Вот после такого ответа на вопрос “какое твоё собачье дело?” женщина может выдохнуть, убрать палец со спускового крючка и начать торговаться. В конечном итоге происходит передача родительских прав с составлением договора об оказании услуг вынашивания, и остальное это уже дело техники. Женщина разменивает возможность немедленного выхода из состояния беременности на вознаграждение, а моралист приобретает обязанности по опеке над ребёнком и ту самую ответственность за его дальнейшее воспитание.

Разумеется, моралисту лучше скрывать своё стремление выкупить пренатального ребёнка любой ценой, иначе беременеть и попадаться на его пути с буклетом производящей аборты клиники окажется соблазнительно выгодным бизнесом – эффекта кобры никто не отменял. Так что более вероятно, что разные благотворительные организации будут в основном рассчитывать на нематериальную мотивацию, типа “не совершайте грех, родите божье чадо и отдайте его на воспитание в церковь свидетелей заповеди Плодитесь И Размножайтесь”.

Так или иначе, каждый, кто рассчитывает отговорить женщину от аборта словами об ответственности перед ребёнком, должен быть готов как минимум взять эту ответственность на себя, а по-хорошему ещё и возместить женщине издержки, связанные с тем, что она соглашается на его уговоры и обрекает себя ещё на несколько месяцев беременности.

Само собой, аборт это плохо и прочее бла-бла-бла, но мы здесь не обсуждаем чей-либо моральный облик. Только ответственность за свои решения.

Клип не имеет прямого отношения к теме поста, но вы всё равно посмотрите

Как построить взаимопомощь в плане правосудия и справедливости при анархо-капитализме?

Владимир

С лёгкой руки Михаила Светова анкап многие воспринимают, как безгосударственное общество для наиболее угрюмых индивидуалистов – и противопоставляют ему светлый мир контрактных юрисдикций, территориальных и экстерриториальных, где люди собираются в сообщества, договорившись жить по общим правилам, и где самое главное святое право каждого участника такого сообщества – это покинуть его.

Но для человека как раз довольно неуютно полностью замыкаться в рамках узкого сообщества, воспринимая мир за околицей как место обитания псоглавцев. Редко какая община в мире переживает своего основателя. Даже идеологи левого анархизма, которые в целом придерживались коллективистских ценностей, такие как Кропоткин, отмечали, что унылое существование в замкнутом коллективе на обочине жизни – это совершенно не то, что нужно подавляющему большинству.

Поэтому для человека, желающего жить в справедливом обществе, важна прежде всего возможность строить его, не ударяясь в самоизоляцию. Есть ли у него такие возможности при анкапе? Давайте разбираться.

Ожидать, что человечество полностью будет придерживаться одинаковых представлений о справедливости, готовы лишь самые отмороженные коммунисты или теократы, поэтому сразу можем исходить из того, что при анкапе эти представления у разных людей окажутся разными.

Итак, у вас есть некоторые представления о справедливости, и вы бы хотели, чтобы именно их придерживался арбитр в случае, если у вас возникнут какие-то конфликты, даже если вторая сторона конфликта придерживается иных представлений. Мне представляется наиболее рабочей модель Дэвида Фридмана, в которой предполагается конкуренция и естественный отбор между правоохранными агентствами, между арбитражными агентствами, и между правовыми системами. Таким образом, клиенту нужно обеспечить сущую малость: чтобы правоохранное агентство, куда он обратился по конкретному конфликту, воспользовалось услугами суда, который работает в рамках конкретной правовой системы, отвечающей представлениям клиента о справедливости.

Что вам для этого нужно? Вести эффективную пропаганду тех принципов, которыми вы руководствуетесь. Чем популярнее ваши идеи, тем легче будет настоять на том, чтобы суд на них опирался. Ну а идеи, в свою очередь, в условиях свободного рынка, будут наиболее распространены в тех областях деятельности, где их применение наиболее удобно и обеспечивает максимальный экономический выигрыш. Так что вам будет тем легче продвигать свои идеи, чем менее они оторваны от реальности.

Наконец, если сторонников ваших представлений о справедливости не слишком много, вы можете предпочесть не заморачиваться с судом, а привлекать единомышленников для взаимопомощи. Тем самым вы завоюете славу сообщества, в котором крепко держатся за своих. У этого есть плюсы: вас будут опасаться тронуть, не имея заметного перевеса по силе. Но у этого есть и минусы: с вами будут опасаться заключать контракты. Нужна ли вам такая репутация? Решайте сами. Государства, которое бы причёсывало всех под одну гребёнку и делало всем одинаково неудобно, при анкапе нет.

Маленькое сплочённое сообщество со своими представлениями о справедливости

Как право собственности (или другое любое абсолютное право) может возникать ТОЛЬКО из добровольных контрактов?

Или мне придётся заключать договор со всеми людьми на земле, или будет какое-то стороннее принуждение, разве нет?

katta

13 февраля на канале Дебаты об анархии мы как раз дискутировали с анкомами на тему прав собственности, так что я сейчас с разгону с удовольствием ещё порассуждаю на эту тему.

Право – это претензия, которую терпят.

Рассмотрим появление некоего права с нуля. Есть группа, один из членов которой выдвигает претензию. Например, “я занимаю этот стул, потому сел на него первым”. Если остальные терпят эту претензию, следующий может занять любой свободный стул, и из повторения однотипных претензий складывается правовая традиция именно для этой группы: право пользования – за первым заявителем.

Допустим, некто оспорил это право и заявил, например: пересядь вот сюда, я хочу сесть рядом с Машей. Регулярные заявки такого рода могут дополнить правовую традицию правилом: по обоюдному согласию правами пользования можно поменяться.

Наконец, некто может предъявить претензию в такой форме: слезай, либо огребёшь. Если такие претензии будут регулярно удовлетворяться, поздравляю, в этой группе появилось право сильного.

Чем больше чья-то претензия вызывает у вас желания её оспорить, тем более несправедливой вы её полагаете. Но на то, будете ли вы реально её оспаривать, влияет ещё несколько факторов. Во-первых, ваш шкурный интерес: насколько велики ваши издержки от того, что несправедливая претензия будет реализована. Во-вторых, ваша самоуверенность: насколько большими вы оцениваете свои шансы вынудить претендента отказаться от претензии. В-третьих, ваше упрямство: насколько большие издержки вы готовы терпеть ради оспаривания чужой несправедливой претензии.

Таким образом, право, во-первых, не является абсолютным: у каждого своё мнение о том, кто какими правами обладает. Во-вторых, для установления права не обязательно эксплицитное согласие всех интересантов, то есть заключения с ними контракта. Достаточно их непротивления. Из повторяющегося опыта заявления о правах и реакции на эти заявления складывается правовая традиция общества. То, что наиболее веским доводом для утверждения чьих-то прав является контракт с предыдущим носителем этих прав – это широко распространённая правовая традиция. Причиной такого широкого распространения именно этой традиции является то, что очень многие полагают такой механизм утверждения прав справедливым.

Тем не менее, вы вполне можете столкнуться с ситуацией, когда приобретённое вами по контракту право собственности, котировавшееся в одном обществе, не будет котироваться в другом. Например, вы столкнётесь с тем фактом, что гашиш, честно купленный вами в одном месте, в другом месте не только не считается вашей собственностью, но ещё и является поводом в лишении вас права на свободу передвижения. И если вы полагаете, что при анкапе такие коллизии невозможны, вынуждена вас разочаровать. Возможны, хотя вряд ли они окажутся настолько выпуклыми.

Как так – не имею права? Я ведь честно купила этот гашиш!

Насколько лицензия GPL соответствует либертарианской этике, и как вообще будут обстоять дела с opensource при анкапе?

анонимный вопрос

Лицензия GNU GPL (general public license) – занятный пример того, как в рамках современных государственных законах об авторском праве оказывается сложно разрешить приобретателю информационного продукта что-либо с ним делать. Вот запретить – раз плюнуть, и потом с этим запретом можешь идти в суд, государство поможет тебе с энфорсментом этого запрета. Собственно, большинство запретов встроены в законодательство по умолчанию.

GPL оставляет за автором право называться автором, приобретателя же обязывает раскрывать исходный код любых продуктов, сделанных на основе кода, распространяемого под лицензией GPL, и распространять их далее под той же лицензией – так называемая система copyleft. В остальном же у приобретателя продукта под лицензией GPL руки полностью развязаны: можно перепродавать продукт, модифицировать код, продавать модифицированное под своим именем и так далее.

Каким образом, скорее всего, поменяется ситуация с кодом, распространяемым под этой лицензией, при анкапе? Сейчас создатель кода вправе в судебном порядке настаивать на том, чтобы приобретатель его продукта, модифицировавший код, далее распространял полученный продукт под той же самой лицензией. При анкапе он точно так же сможет требовать соблюдения лицензии, но у него не останется инструментов давления, помимо репутационных. Не думаю, что это сильно повлияет на сложившиеся практики, поскольку ценности GNU вполне совместимы с либертарианскими, а репутационное давление для айти-компаний обычно является достаточно серьёзным аргументом.

GPLv3 Logo.svg

Противоречащие юрисдикции

Например, друг пригласил меня на вечеринку в его дом. Я принёс с собой яблочный сок. Вдруг врываются полицейские, и оказывается, что в его контрактной юрисдикции сок запрещён.
1) Начал ли я нарушать NAP с того момента, как я его достал?
2) Как на меня распространяется действие другой юрисдикции, если я не заключал с ней контрактов?
3) Что будет, если я пользователь другой юрисдикции, которую первая не признаёт и просто устраивает самосуд?

Похожий вопрос: поможет ли самопринадлежность, если человек забежит на чужое поле? Могу ли я его застрелить без суда и следствия?

Начинающий Анкап (вопрос сопровождается донатом в размере 0.00030432btc)

То, что можно было бы при анкапе назвать законами – это кодификация удачных практик. Такие кодексы, обобщающие удачные практики по тем или иным темам, имеют спрос в безгосударственном обществе, поскольку экономят усилия, позволяя не разбирать каждый случай совсем с нуля. Экономия усилий будет означать экономию денег, а дешёвый суд при прочих равных, конечно же, выиграет в конкурентной борьбе у дорогого. Но даже если дорогой суд даёт более качественное рассмотрение вопроса, на дешёвый также найдётся спрос, это естественная сегментация рынка по цене.

Таким образом, признавая юрисдикцию той или иной компании над собой по определённому кругу вопросов, человек при анкапе обычно заранее имеет возможность узнать, какие своды норм используются в рамках этой юрисдикции.

Также человечество имеет богатый опыт разрешения конфликтов между лицами, относящимися к разным юрисдикциям. В большинстве случаев удобной практикой было признавать законы той стороны, на чьей территории произошёл конфликт. Отклонения от этого принципа обычно оговаривались отдельно. Это могло быть связано, например, с особо важным статусом отдельных персон, либо со спорным статусом места, где произошёл конфликт. Так появилось понятие дипломатической неприкосновенности и международного морского права.

Теперь перейдём непосредственно к вашим вопросам. Заменим яблочный сок на более понятный раздражитель. Вы принесли колбасу на веганскую вечеринку и принялись с аппетитом закусывать ею салат. Разумеется, для веганов это очень раздражающая ситуация. И они заранее знают, что подобное бы их сильно расстроило. Поэтому обычно в анонсе вечеринки сразу указывается, что она веганская, мясо подаваться не будет, и приносить его с собой нельзя. Таким образом, ваши действия нарушают оговоренные условия присутствия, и вас с полным правом выдворяют с вечеринки.

Хуже, если в анонсе обозначено, что вечеринка веганская, никаких ограничений в явной форме не прописано, вы не веган, и не скрываете этого, но вас на неё пригласили. Вы, уважая право хозяев не подавать вам мясного, берётесь обслужить себя самостоятельно – и попадаете в правовую коллизию. Здесь в неловком положении и хозяева, не разъяснившие вам правил, и вы, не сумевшие понять местных умолчаний. Обычно подобные казусы решаются тем, что одна из сторон идёт на уступки, но если на уступки не пойдут хозяева вечеринки, то вас таки выдворят, поскольку здесь место, где их трактовка спорных норм приоритетна. У меня был схожий случай во время празднования одной купальской ночи, когда я принялась целоваться с парнем, он оказался занятым, и его тян мне за это предъявила, чем вызвала моё недоумение: я искренне полагала, что в купальскую ночь действуют несколько иные правила – но уступила, на том парне свет клином, в общем-то, не сошёлся. Так и наши гипотетические веганы могут вам уступить, хотя и с чувством глубокого недоумения из-за вашей бестактности.

Теперь давайте от витиеватых баек перейдём к выводам.

  1. Вы не обязаны соблюдать те нормы, которые не обязались соблюдать.
  2. Вас могут принудить к их соблюдению, если для принуждающей стороны это является принципиальным моментом, а для вас – нет.
  3. Вы вправе требовать за такое принуждение компенсации, но не факт, что получите.
  4. Чем больше стороны заинтересованы в будущем сотрудничестве, тем больше вероятность, что они будут идти на взаимные уступки по конкретному текущему кейсу.

Как мы можем в свете этих тезисов разрешить второй кейс, с треспассингом, то есть нарушением границ собственности, хоть бы и без явного ущерба для той собственности?

  1. Человек не обязан быть в курсе, что вы против того, чтобы он шёл через ваше поле. Лучше поставить на границе табличку “Посторонним В.”, чтобы человек знал, что здесь живёт знаменитый Вилли Посторонним, а с ним шутки плохи (рекомендую для дополнительного ознакомления известный текст о дедушке Пятачка, бродящий по интернетам).
  2. Вы можете принудить человека покинуть поле, если это для вас принципиально. А если он ознакомился с табличкой и не внял ей, то принуждение вы можете вести и при помощи летальной силы, не размениваясь на дополнительные увещевания.
  3. С вас могут затребовать компенсацию, если, скажем, через ваше поле шла натоптанная тропинка, граница была не обозначена, табличка по факту оказалась нечитаемой и скрытой в траве, и тут вы выскакиваете, как чёртик из табакерки, с винчестером наперевес, и принимаетесь шмалять. Обозначайте свои правила в максимально явной форме.
  4. Чем больше вы заинтересованы в будущем сотрудничестве с треспассером, тем больше вероятность, что вы допустите его на ваше поле, даже если он забрёл к вам без спросу. Например, это оказался коммивояжёр с волшебным даром убеждения, и теперь он будет вашим постоянным поставщиком шапочек из фольги.

Какая разница между естественным правом и позитивным правом?

Либертарианство основано на естественных правах, почему Светов против них?

анонимный вопрос

В недавнем ролике Михаила Светова, которому и посвящён ваш вопрос, мне многое показалось странным. Раз такое дело, я сперва пройдусь по всему ролику, а затем уже перейду к теме вопроса, чтобы не делать два поста об одном видео.

Для начала, Светов использует определение анархии как гоббсовской войны всех против всех. Я не помню, использовал ли Гоббс именно слово анархия, мне скорее вспоминается термин естественное состояние. Впрочем, в нашем ролике про доктрину сдерживания я постаралась показать, что война всех против всех не является естественным состоянием общества, то есть гоббсовская (и световская) риторика базируется на сомнительном основании.

Также Светов использует слово права в качестве синонима слова привилегии, то есть ограничивается так называемыми позитивными правами. Об этом говорит его фраза “бойтесь людей, которые хотят наделить вас правами”. Либертарианский же дискурс обычно ведётся о негативных правах, они же свободы. Такими правами не наделяют, потому что для их осуществления человеку не требуются действия посторонних, вполне достаточно невмешательства.

Нападая на либералов, Светов подразумевает скорее прогрессистов американского толка, коль скоро в качестве иллюстраций использует заголовки про квоты для меньшинств и позитивную дискриминацию. В Европе они чаще зовут себя социал-демократами, и мне непонятно, зачем Светов вообще отделяет их от социалистов, говоря, что вот с этого боку нас давит социалистический сапог, а с этого либеральный, тогда как фактически ведёт речь об одном и том же социалистическом сапоге.

Ещё из интересного: Светов противопоставляет мораль и совесть, дескать, злые либералы вынули из человека совесть и заменили её моралью. Правда, Светов не определяет, что же такое совесть, и откуда она берётся, если не из опыта взаимодействия с другими людьми и памяти об их моральных оценках. Или он хочет сказать, что совесть это голос бога? Ну, в этом случае непонятно, что он имеет против естественных прав, понимаемых как божественные установления.

Ещё одна фраза, которую Светов употребляет в своём ролике: “где нет закона, нет и преступления”. Да, всё верно, преступление – это термин из позитивного права, которое есть система приказов. Есть приказ, некто преступил приказ, он совершил преступление. В частном праве никаких преступлений нет, есть ущерб собственности, нарушения контрактных обязательств и тому подобное, и тот, кому нанесён ущерб, волен противостоять этому и требовать компенсаций – или не противостоять и не требовать.

Таким образом, я бы сказала, что световский ролик – это просто жонглирование терминами. Определяем анархию так, как её ни один анархист не определяет, после чего как дважды два доказываем, что анархия это плохо, и даже что государство есть анархия. Всё логично, но ничего, кроме путаницы, мы на выходе не получаем.

Ну а теперь вернёмся к вопросу о том, растёт ли либертарианство из естественного права. Исторически – да, но на сегодняшний день это неважно, потому что человеческая мысль не стояла на месте. Мы можем выводить либертарианские принципы дедуктивно на базе законов логики: вот вам аподиктически верное высказывание о том, что человек принадлежит самому себе, теперь показываем, что любая попытка это высказывание опровергнуть неявно основывается на той самой посылке, которую мы пытаемся опровергнуть. У кого мозги не закипели, тот постиг дао и открыл естественное право. А можем рассматривать взаимодействия людей и показывать, какие стратегии поведения оказываются более выгодными и потому выживают в ходе естественного отбора. Этот утилитарный подход даёт нам те же самые либертарианские принципы, но в данном случае законы логики не торчат наружу с таким видом, будто они богоданные, а люди под ними суть объекты. Поэтому такой подход меньше раздражает ребят вроде условного Михаила Светова с их зацикленностью на этике, но больше – ценителей математической строгости.

Лично я сперва ознакомилась с Ротбардом и хоппеанским выводом принципа самопринадлежности, затем с Хайеком и фридмановским утилитарным обоснованием собственности, и предлагаю не спорить о том, кого любить больше – папу или маму. И праксиология, и спонтанные порядки – это два равно полезных методических принципа, давайте пользоваться обоими, по обстановке, а не уподобляться Светову, который настолько правый, что норовит отгрызть либертарианству левую ногу.

Нормотворчество без государства

С экономикой все понятно – на основе блокчейн. А с идеологией как? Не в смысле партийных различий, а как самоорганизовываться? Кто производит политику?

Gastello

Если государства не будет, по каким законам будут судить преступников? И кто будет издавать законы?

Bvl72

С точки зрения устроителей государства, оно должно быть монополией на легитимное насилие и монополией на принятие окончательных решений. Это требуется для того, чтобы осуществлять две ключевых функции государства: грабёж и самоуправство, сиречь налогообложение и нормотворчество. И если в сфере экономики в общем-то понятно, что без грабежа лучше, чем с грабежом, и все экономические блага, которые тщится предоставить государство, частник на свободном рынке предоставит лучше и дешевле, то с нормотворчеством многие встают в тупик: кто же обеспечит соблюдение всеми единых правил?

К счастью, эту задачу и не нужно решать. Правила не обязаны быть едиными, они обязаны быть удобными. Представление о правилах вшито в человека буквально на биологическом уровне. Правила вырабатывают даже маленькие дети для игры в песочнице. Чем более устоявшейся оказывается компания, тем более чёткие и проработанные в ней правила. Правила появляются в любом чатике или ином клубе, и к ним реально апеллируют даже с большей серьёзностью, чем к государственным законам, потому что государственные законы пусть, вон, юристы изучают, а правила самим нужны.

Правила могут существовать в виде текста или просто множества умолчаний. За соблюдением правил может следить специально назначенный модератор, а могут просто все подряд. Правила могут быть неизменны, а могут регулярно пересматриваться. За нарушение правил могут выгнать из коллектива, двинуть по лбу канделябром или пробить одиннадцатиметровый по воротам. Но вот что точно никому не придёт в голову без государства, так это собрать в единый свод вообще все правила, от футбола и преферанса до порядка выноса мусора и мытья посуды в семье.

Тем не менее, для пущей технологичности создания правил, в основу их составления обычно закладываются некоторые общие принципы. Так, если в коллективе есть разные роли, для них могут быть предусмотрены разные типовые полномочия, а вот в рамках одной функции удобнее, чтобы её носители подчинялись одинаковым нормам, будь то футбол или организация производства. При организации состязания уместно озаботиться равенством условий для состязающихся, будь то преферанс или аукцион. Новичку уместно растолковывать действующие нормы, а пока не освоил, уместно не спрашивать с него по всей строгости, будь то стажировка на производстве или смягчённые уголовные наказания для подростков. Если для отслеживания соблюдения правил заведён судья, он не должен иметь интереса в судимом им процессе, либо он не должен иметь права судить самого себя.

Вопрос о том, как быть, если у разных групп будут разные правила, также надуман. Правила футбола и шахмат не конфликтуют, каждые созданы для своей игры, а если футболист и шахматист идут в бар, то они соблюдают уже правила поведения в баре. Если же вдруг оказалось, что люди находятся в ситуации, когда правил нет, или каждый привык руководствоваться своими, то они либо стараются друг друга не задевать, либо вырабатывают общие нормы. Так, молодожёны быстро отставляют в сторону то, чему их учили собственные родители, и формируют собственные нормы. Так, встретившись на горной тропинке, люди переглядываются и молча решают, кому прижаться к скале, а кому протискиваться мимо него ближе к обрыву. Так, фермеры договорятся между собой, сколько ждать, пока объявится хозяин заброшенного участка, прежде чем его уместно будет присвоить соседу, и как поступить, если прежний хозяин после этого всё же объявится.

Но, разумеется, в сложном и глобальном мире вполне могут существовать единые нормы для миллионов человек, или даже для всего населения Земли. Так, у популярных языков есть сотни миллионов пользователей, во всём мире прижилось совсем немного стандартов разъёмов для подключаемых к компьютерам внешних устройств, и всего один язык разметки для веб-страниц. Глобальные правила могут быть довольно детальными, и их выработкой могут заниматься целые консорциумы, в которые входит множество компаний. Соблюдаться же такие стандарты будут просто потому что так удобнее.

Некоторые толковые нормы содержатся и в существующих законодательствах отдельных государств, Некоторые из них продолжат существование и после государства, если использовать готовое окажется удобнее, чем разрабатывать с нуля.

Спорим, вы за пять минут сочините отличные правила для игры с этой картинки?

8 марта

Уже начинают поступать поздравления с 8 марта, отличный повод сказать пару слов о гендерном равноправии.

Право – это спонтанный порядок. Мы тут в уютном чатике затеяли каждый день разбирать по одной статье Владимира Золоторева из цикла “Что такое государство и откуда оно берётся”. Сегодня как раз дошли до статьи “Мораль и право”, удачно получилось.

Я неоднократно определяла право как комплекс подходов к разрешению конфликтов. Золоторев идёт дальше и описывает его, как язык человеческого взаимодействия, то есть вообще все спонтанно складывающиеся правила, которым люди следуют при взаимодействии друг с другом.

Как в рамках моего определения, так и в рамках золоторевского, никакого гендерного равноправия нет. Ну вот не складывается оно спонтанно, в силу явных различий в подходах к человеческому взаимодействию, или даже хотя бы к разрешению конфликтов, если сузить тему до моего определения права.

Достаточно очевидной причиной того, что представители разных биологических полов норовят использовать разные подходы к взаимодействию, является то, что человеческое поведение во многом является гормонально обусловленным, а содержание гормонов у полов всё-таки разное. Но чем выше уровень абстракции правил, тем меньшую роль играют все эти различия, и это нормально. Так что требовать гендерного равноправия на уровне семьи – чертовски странно, а на уровне крупных сообществ – чертовски естественно. Тут нет противоречия, просто не надо пихать всюду абсолюты и заниматься прокрустикой (чёрт, я начинаю заниматься самоцитированием и изобретением собственного языка, скоро совсем окуклюсь до полной непонятности читателю).

Всех с праздником! Хочу к морю!

Две модели либертарианского общества

Что скажете об этой известной лекции Чандрана Кукатаса?

Сергей Сушинский

В тексте есть одно, но довольно существенное, некорректное допущение. В обоих рассматривающихся моделях общества имеется некий абсолютный безличный внешний энфорсер, который навязывает эту модель. В Федерации запрещено помогать без спросу, и некая внешняя сила пресекает все подобные попытки, в Союзе запрещено ограничивать чужую свободу даже в малом, и некая внешняя сила, опять же, пресекает все подобные попытки.

Но на деле нет никакой внешней безличной силы, все правила и устанавливаются, и энфорсятся самими людьми. В Федерации свободы человек может вторгнуться на чужую территорию и освободить там рабов, а тем, кто хочет предъявить ему за нарушение чужих границ, предъявить то, что он обнаружил в этих границах. В Союзе свободы человек может связать эпилептика, а тому, кто потребует развязать, продемонстрировать видеозапись предыдущего припадка.

Конечно, здравый смысл не обязан восторжествовать абсолютно во всех случаях, достаточно лишь того, чтобы не было той самой внешней дуры лекс, которой пофиг на здравый смысл, ей лишь бы закон восторжествовал.

Понятно, что Кукатас, говоря о гипотетических либертарианских порядках, фактически свёл всё к аналогии с гражданской войной в США, где одна сторона отстаивала права штатов устанавливать свои законы, а другая отстаивала необходимость соблюдения всеми единого стандарта свободы. Сам Кукатас в этом конфликте занял позицию условного Юга, в чём, собственно, и заключается главный провокационный посыл лекции.

Федерация свободы