Тег: репутация

О вреде института репутации

У Стефана Молинью в так и не переведённой мною до конца “Практической анархии” есть глава Безгосударственные тюрьмы, где в качестве альтернативы отвратительной государственной пенитенциарной системе предлагается столь же отвратительная негосударственная, основанная на том, что напоминает культуру отмены в США, социальный рейтинг в КНР или, скажем, клеймо иноагента в РФ. Идея в том, чтобы сделать неугодного изгоем, с которым все боятся иметь дело во избежание вторичных санкций. Механизм расписывается на примере воздаяния за нечто достаточно отвратительное подавляющему большинству читателей (сексуальное насилие), но нет никаких оснований полагать, что ровно тот же механизм нельзя употребить для наказания кого угодно за что угодно: для этого достаточно поднять моральную панику вокруг тех или иных поступков, и вот уже те самые механизмы, которые вчера отменяли насильников, сегодня отменяют курильщиков. Или оставляющих чрезмерно большой углеродный след. Или посягающих на интеллектуальную собственность. Или формально тех же насильников, только с расширенной трактовкой изнасилования, вплоть до изначально добровольного секса с посткоитальным несогласием.

За что люблю моральных философов – они обожают с самым серьёзным видом доводить идеи до абсурда, и тем учат других аккуратности в формулировках, если эти другие не желают уподобляться юродивым.

Так что поговорим об институте репутации более аккуратно.

Аня причинила Боре ущерб. Боря мирный человек, он хочет возмещения ущерба, но не желает выбивать его силой. Плюс он обижен, не желает больше иметь с Аней дела, и вообще видеть её в кругу своего общения. Если, конечно, она не извинится, загладив предварительно свою вину.

Аня считает Борю мудаком, который полностью заслужил весь полученный ущерб. Она тоже не желает иметь с ним дела, и просто уходит в закат.

Никаких стимулов для возмещения ущерба Аня не имеет. А что нужно, чтобы имела? Одно из двух. Или Боря должен потратить на ущерб репутации Ани большие ресурсы, или эти ресурсы должен потратить кто-то другой, а Боре в этом случае достаточно будет подать малозатратный управляющий сигнал, запускающий цепную реакцию кэнселинга.

Как организовать систему, позволяющую дёшево отменять людей в условиях децентрализации права? Только через массовую истерию, которая резко снижает пороговое возбуждение людей, после которого они решаются резко разорвать отношения с ранее малознакомым им человеком. Согласитесь, удобно: говоришь про человека, что он, скажем, педофил – и всё, ему тут никто руки не подаст. Но кто будет верифицировать это утверждение? А некому. Верификация – дорогостоящий процесс. Добавление её в схему убивает весь профит от идеи кэнселинга.

Ладно, “некому” это слишком сильное утверждение. Можно добавить в схему неких моральных авторитетов, которые верифицируют наклеиваемые ярлыки. Боря назвал Аню мошенницей – это сотрясание воздуха. Гуру Вася назвал Аню мошенницей – Аня становится нерукопожатной. Боре остаётся лишь подмазать Васю. То есть и эта схема легко коррумпируется.

Разумеется, я не предлагаю отменить институт репутации. Я предлагаю не рассчитывать, что при анкапе получится отменять людей без крайне разрушительных последствий для собственно анкапа. Да, вы можете запустить в сеть информацию о поступках Ани, сопроводив её надёжными подтверждениями. Те, кто намерен заключить с Аней серьёзную сделку, могут наткнуться на эту информацию и скорректировать своё первоначальное мнение о её надёжности как контрагента, после чего, например, потребуют оплату вперёд. Но это максимум того, на что вы можете рассчитывать. Хлебушек в магазине ей продадут, как бы ни злился по этому поводу Стефан Молинью.

Это не Аня, это Джина. Анкап Боря хочет отменить Аню, как Дисней отменил Джину. Хуй у него что выйдет.

Е-карма

С большим интересом прочитала статью Латыниной про сабж. Кое в чём она перекликается с недавним роликом Libertarian Band о Метавселенной, но статья куда обстоятельнее ролика. С точки зрения экономики схема с е-кармой выглядит неплохо, хотя мне не вполне понятно, как она защищена от ботоферм. Тут мне уже не хватает квалификации в айти, чтобы оценить перспективность изложенной идеи, так что было бы здорово, если бы какой-нибудь айтишник сделал это в комментах.

Безопасность сделок – это легко и без силового контроля!

Волюнтарист, Битарх

Однажды мы уже рассматривали тему страхования сделок. Данный метод отлично применим в вопросе гарантирования безопасности сделки и возмещения ущерба в случае нарушения договорённости одной из сторон. Необходимость прибегать к насилию и силовым мерам принуждения при этом отпадает, то есть эта концепция вполне реализуема при отсутствии государственной монополии на правоприменение, да и вообще каких бы то ни было полицейских и силовых органов. Кроме того, она совместима с концепцией репутационных институтов, что создаёт дополнительные сценарии её применения. И даже сейчас она активно используется в крупных сделках и в сфере кредитования. Однако иногда высказываются сомнения о её применимости в небольших повседневных сделках.

Развеять их нам поможет то, как сейчас работает страхование от несчастных случаев. Вы наверняка оказывались в ситуации, когда при покупке билета на автобус, поезд или самолёт вам предлагали взять страховку. Также страховку предлагают во время аренды транспорта с помощью мобильного приложения, даже если это всего лишь какой-то велосипед или самокат. Обычно сумма такой страховки составляет всего несколько десятков рублей, зато компенсация при наступлении страхового случая достигает десятков и сотен тысяч.

Видите, как всё легко? Для поставщика рискованных услуг нет никакой сложности в том, чтобы заключить договор со страховой компанией и добавить возможность взять страховку от несчастных случаев для своих клиентов. Ему это даже выгодно, так как он может получать дополнительную прибыль от страховой компании за реализацию её услуг. И в случае той же аренды транспорта это дело упрощено до нажатия одной кнопки в мобильном приложении. А раз данный вид страховки так легко реализуется, то нет никакой проблемы сделать простым и страхование сделок.

Стороны подписывают договор, после чего он загружается в приложение страховой компании (а может быть и сразу заключён в нём). Дальше приложение рассчитывает ставку страхового взноса и участники договора вносят его. На этом всё. Если какая-то из сторон в итоге нарушит договорённость, а другая сторона предоставит страховой компании доказательства нарушения, то ей будет положена страховая выплата, которой должно быть достаточно для покрытия нанесённого ущерба. Нарушитель договорённости, конечно же, не останется безнаказанным, если использовать вместе с этим репутационные институты. Он просто будет внесён в чёрные списки до тех пор, пока не признает вину и не пойдёт на сотрудничество.

Даже в случае самых обычных покупок эта концепция тоже применима. На терминале кассы самообслуживания, нажав соответствующую кнопку, или же попросив продавца, можно было бы тоже взять себе страховку. Если товар окажется непригодным, неисправным, а уж тем более нанесёт покупателю вред, и при этом продавец будет отрицать свою вину, то появится возможность компенсировать ущерб за счёт этой страховки (а сам продавец, конечно же, понесёт репутационное наказание). Для привлечения покупателей продавцы могли бы добавлять функцию страховки и открыто публиковать данные о том, с какими страховыми компаниями они работают. А тех продавцов, которые не желают страховать свои продажи, покупатели могут просто обходить стороной как небезопасных агентов.

Кто-то может раскритиковать эту идею указав на то, что покупателям теперь придётся больше платить за товары, да и в целом все сделки станут дороже. Только вот это происходит именно сейчас. Ввиду НДС, акцизов, пошлин, лицензий, налоговой нагрузки на предпринимателей, больше половины стоимости товаров и так составляют взносы государству, в том числе на поддержание гигантской, крайне неэффективной в организационном плане государственной судебной и полицейской систем. Страхование сделок же является более дешёвым и эффективным решением. Иногда страховые взносы, где они применяются сейчас, составляют даже менее одного процента от суммы сделки или потенциальной страховой выплаты. Так что это куда намного лучшее решение, нежели оплачиваемые налогами государственная бюрократия и силовой контроль.

Социальный рейтинг и монополия на насилие

Волюнтарист, Битарх

В современном информационном мире важную роль занимает институт репутации. Уже трудно и представить, как можно приобрести какой-то дорогостоящий товар или обратиться за хоть немного серьёзной услугой предварительно не проверив рейтинг поставщика. Оценки и отзывы уже являются важной частью многих сервисов. Скорее всего со временем репутационные инструменты станут использоваться во всех сделках, в том числе и в прямых сделках между людьми. В том числе, это подводит нас к возникновению социального рейтинга, в котором разные люди будут иметь разную репутацию в зависимости от того, честно ли они выполняли свои обязательства, или же обманывали других людей, нарушали условия сделок, а то и вовсе вредили их благосостоянию грабежом или насилием.

Институт репутации и финансовые инструменты, а особенно остракизм и страхование сделок, способны заменить силовые инструменты как метод воздействия на правонарушителей. Необходимость в инициации силовых мер попросту отпадает, а в тех случаях, когда самим правонарушителем не было совершено насилие, в принципе отпадает необходимость в любых формах силового решения (в случае насильственного нападения, конечно же, не обойтись без самозащиты). Это лишь поспособствует решению проблемы насилия и снижению его уровня в обществе. Но вместе с этим в мире стационарных бандитов, где государства обладают монополией и «легальным» правом на совершение насилия, репутационные институты и социальные рейтинги вполне могут послужить во вред.

Стоит понимать то, что государства часто монополизируют важные для общества сервисы. Ранее они взяли под свой строгий контроль дороги, финансовую систему, пожарную службу, медицину, добычу многих ресурсов, социальное обеспечение, а что важнее всего в рамках нашей темы – проверку качества поставляемых на рынке услуг и товаров. Вполне обоснованно можно ожидать и то, что если в один момент подавляющее большинство людей начнёт полагаться на институт репутации, то государства возьмут контроль и над ним. Чиновники заявят о ненадёжности частных решений и необходимости выпустить строгие правила работы репутационных сервисов, а то и вовсе создать один-единственный для всех государственный сервис репутации, запретив ведение частных систем оценок и отзывов. В мире, где некоторые государства решают, каким стандартом зарядных устройств люди должны пользоваться (это про государства Евросоюза), и такой сценарий имеет большую вероятность воплотиться в реальность.

Таким образом, институт репутации не только станет бюрократизированным и неэффективным, он также может стать инструментом для преследования и наказания людей, неугодных текущей политической власти. В Китае так уже и происходит – минус в его социальном рейтинге можно получить за дружбу с оппозиционером или за высказывания против партийной политики. По одному приказу сверху любого человека можно лишить доступа ко многим государственным благам. И ладно уж с этими благами, в том случае, если бы государство не было насильственной монополией, его благам существовали бы альтернативы. Но при государствах альтернатив нет, так как частная деятельность сильно контролируется или запрещена в монополизированных ими сферах. В итоге институт репутации, вместо метода борьбы с насилием, грабежом и обманом, становится вспомогательным инструментом для усиления государственной власти и силового контроля.

Вывод из всего этого можно сделать простой – институт репутации очень полезен в обеспечении безопасности сделок, а также важен для перехода от силовых методов к ненасильственному воздействую как основе обеспечения общественных порядков. Но с самим насилием, особенно государственным, он лишается этих положительных качеств и начинает работать на усиление государственной власти и силового контроля. Поэтому очень важно бороться с насилием и не допускать того, чтобы институт репутации был взят под контроль каким бы то ни было силовыми агентами. Мы ведь не можем бороться с насилием, если институт репутации будет лишь использоваться насильниками в своё благо, как это сейчас происходит в том же Китае.

Заборы при анкапе

Что если твой дом окружили забором, пока ты ходил в Минархит за новой кошкоженой? В этом случае нет никакой попытки убийства, и человек имел право построить забор, так же как ты имел право построить до этого свой дом.
Что делать в таком случае?
Имеешь ли ты право сломать забор, чтоб пройти?
Это нарушение НАП?
А если такой бетонный забор будут заливать каждый день?

Ненавижн

Как поддерживать свободу выхода из общин при анкапе?

Анонимный вопрос

Для начала предлагаю перечитать главу из Механики свободы про торг в условиях анархии. Если вкратце, то там рассказывается про точки Шеллинга – некие особенные положения системы, которые по тем или иным причинам представляются тем, кто имеет с ней дело, уникальными, а потому с большей вероятностью придут в голову сразу нескольким потенциальным контрагентам в условиях отсутствия предварительных договорённостей. Точки Шеллинга, в частности, помогают проводить естественные границы, поддержание которых экономит сторонам больше усилий.

Тот или иной спонтанно сложившийся статус кво со всей очевидностью является точкой Шеллинга, а его нарушение, конечно же, встретит некоторое сопротивление. Если в сообществе обычно мужчины подают друг другу руки, а женщины обнимаются между собой и с мужчинами, то подавшая руку женщина будет воспринята настороженно, и её, вполне вероятно, попытаются обнять. Если в сообществе принято свободно ходить по землям соседей, обозначая свои границы максимально ненавязчиво, не запирать двери, заскакивать в гости, оставлять почту под порогом и так далее – то попытка воздвигнуть глухой забор уже будет воспринята с напряжённым недоумением. А уж забор, который изолирует от внешнего мира чужой участок – это однозначное хамство; к такому недружелюбному соседу придёт целая делегация и постарается объяснить, что тут так не принято. А если, наоборот, принято отгораживаться заборами, пускать во двор злых собак, и при любом копошении у границы стрелять в воздух, то новый забор, мешающий попасть к себе домой, придётся рассматривать просто как неизбежный факап: надо же было так лохануться и не уследить, что сосед сумел полностью окружить тебя своей территорией. Теперь придётся закинуть к себе дронами какую-нибудь токсичную заразу, а уже после этого можно начинать вести с соседом мирные переговоры.

Аналогично с выходом из общины. Если это обычное дело, кто-то постоянно входит и выходит, то именно такой открытый порядок доступа воспринимается, как естественный, и за эту точку Шеллинга будут держаться. А если отродясь не было таких прецедентов, то именно попытка выхода будет воспринята, как нечто из ряда вон выходящее, придётся объясняться, доказывать своё право и, возможно, как-то компенсировать остающимся свой уход. Это, кстати, не такая уж невероятная ситуация. Представьте себе, например, артель, которая наметила себе фронт работ к определённому дедлайну – и тут вы внезапно решаете покинуть общину. Вас могут банально не выпустить, пока работа не закончена, или стрясти серьёзную неустойку за то, что оставшимся придётся теперь ударно впахивать, а они такого не планировали.

Попытка продавить свою позицию вопреки статус кво, каким бы он ни был, непременно встретит сопротивление, причём оно может оказаться непропорционально серьёзным, даже если требуется уступка, которая кажется пустяковой. Причина понятна: если просто взять и уступить, то новый статус кво будет заключаться в том, что ты уступаешь под давлением. Такие вещи хорошо видны при столкновении представителей разных культур, когда для одного уступать в мелочах это хороший тон и залог того, что в будущем тебе тоже пойдут навстречу – а для другого уступка означает, что надо давить дальше, пока не сломаешь – ведь противник уже прогнулся, надо добивать.

Теперь поговорим о рецептах. Что делать, чтобы у тебя не отжимали участок, чтобы выпускали из общины и так далее. Выстраивайте себе нужную репутацию. Кстати, у нас об этом был очень хороший ролик, пересмотрите его.

Если у вас репутация человека, который, увидев забор, полезет его ломать, не глядя, то это так себе репутация. Вы ломаете забор, в вас стреляют, а потом объясняют заинтересованным лицам, что этот сумасшедший принялся ломиться на мою территорию, предупреждений не слушал, пришлось в порядке самообороны стрелять. Жаль, что сразу наповал, нехорошо как-то вышло. Куда полезнее иметь репутацию человека, за которого впишется куча народу. Ещё неплохо иметь репутацию человека, который может принести массу пользы, и с ним лучше дружить. Короче говоря, работа над репутацией способна сотворить чудеса.

Ну и напоследок хочу порекомендовать очень славный мультик Клаус. Там как раз про то, как менять статус кво в ситуации, когда огородить чужой дом забором, чтобы не выпустить хозяина – это так, невинная проделка.

Стратегии в кризис

Владимир Милов завёл в своём видеоблоге рубрику “на карантине” и выпустил пока что в ней два ролика. В первом он даёт примерный расклад для наёмных работников, а во втором предлагает некоторые советы для малого бизнеса. Лучше, конечно, посмотрите их целиком, ну а я укажу важные, на мой взгляд, моменты.

  1. Это надолго. Если прямо сейчас вы уже терпите убытки, то не нужно рассчитывать просто переждать самый пиздец, работать над их сокращением нужно сразу.
  2. Государство не поможет. Требовать с него нужно как можно больше и громче, но всерьёз основывать свои планы на государственной поддержке не стоит.
  3. Быть мудаками невыгодно. Государство не объявило форс мажор, не компенсирует убытки, не умеряет аппетиты. Если сейчас жрать друг друга, это путь в никуда. Важно договариваться между собой полюбовно, поскольку шарахнуло по всем. Ну а мудакам можно показать всю мощь института репутации.

Отдельно остановлюсь на третьем пункте. Милов советует скорректировать свою модель потребления так, чтобы покупать только у тех, кто проходит по этическим критериям: кормит врачей бесплатными обедами, заботится о зверюшках, выплачивает сотрудникам зарплаты вместо разгона их в отпуск без содержания – и так далее.

Действительно, сейчас роль каждого потребителя существенно выросла, и от него в значительной мере зависит, какому бизнесу остаться жить, а какому нет. Но я бы рекомендовала ко всем критериям отбора добавить ещё один, и очень важный: много ли этот бизнес отстёгивает государству. Кормить государство своими налогами всегда было тягостным моральным компромиссом, но сейчас это становится почти преступлением. Раньше можно было работать вчёрную и наплевательски относиться к тому, что государство забирает с твоих покупок НДС. Сейчас это важно. В условиях обнищания людей растущие сборы российского правительства по налогам – это демонстрация форменного безумия со стороны граждан.

Поэтому, выбирая, у кого купить, скажем, еду, ориентируйтесь в первую очередь на это. Соленья или картошка на базаре – отличное размещение денег. Покупка в киоске фермерского хозяйства – прекрасно, но ещё лучше, если с машины и без кассы. Покупка в магазине у дома – только если он не сетевой, и сидит на упрощёнке (отсутствие НДС можно увидеть в чеке).

Наилучший моральный выбор для любого малого бизнеса сегодня – уход в подполье. Официально закрыться и продолжать обслуживать клиентов по личной договорённости – это мера, которая позволит не только заткнуть дырку, через которую ваши деньги утекают государству, но и форсировать выработку горизонтальных связей. Время расширять списки контактов, обзаводиться персональными сантехниками, парикмахерами, врачами – и клиентами, само собой.

Для того, чтобы отказывать в обслуживании силовикам, атмосфера в обществе ещё не накалилась, но уже есть смысл вести с ними душеспасительные беседы. Мол, вы бюджетники, на зарплату проживёте, частному сектору труднее. Поэтому не путайтесь под ногами, не мешайте работать – не доводите до греха.

Следующий этап отторжения режима после ухода в подполье – это обычно саботаж, диверсии и партизанская война: уничтожение камер слежения, разгромы офисов ФНС, поджоги ментовских тачек и прочие милые пустячки, но не стоит заморачиваться ерундой. Если удастся добиться тотального невыполнения государственных распоряжений без силовых эксцессов – тем лучше для всех нас.

А когда Путин уйдёт, и его место займёт какой-нибудь Навальный, то важно сразу поставить его перед фактом: по старому – не будет. Эффективное государство – дешёвое государство. Чем дешевле оно обходится гражданам, тем больше у него оснований рассчитывать, что его вежливые просьбы будут исполняться. Ну а на любые требования со стороны государства в прекрасной России будущего у граждан должен быть простой и быстрый ответ: нахуй – это туда. И показывать в ту сторону, куда послали сегодняшнего диктатора.

Институт репутации

Рада представить вам новый ролик от команды Libertarian band, с коей я имею честь сотрудничать. На сей раз разбираем такую важную, но мутную тему, как институт репутации.

Ролик готовился долго, потому что команда переезжала в новую студию, и не обошёлся без пары недочётов, но в целом, как мне кажется, вышло годно. Уже готов сценарий следующего видео, надеюсь, получится выпустить в этом году.

Ставьте лайки, комментируйте, шарьте ссылку, улучшайте репутацию команды, если вам кажется, что она делает хороший продукт. Хочу, чтобы у ролика вышло больше просмотров, чем у записи световской лекции)))

Русский слон. Интервью.

Сегодня у меня дебют в жанре интервью, и мне кажется, получилось довольно интересно. Надеюсь, удастся время от времени пополнять новую рубрику свежими материалами. Итак, сегодня я не отвечаю на вопросы, а задаю их. Отвечает же Русский Слон.

В сети много пишут о вашем проекте “Русский слон”. Официально вы заявляете, что название проекта выбрано из-за того, что слон отличается умом и злопамятностью. Однако многим вполне очевидна и аллюзия на аббревиатуру СЛОН – смерть легавым от ножа – популярную в советском воровском мире. Вряд ли вы не учитывали это обстоятельство. Можете прокомментировать, в какой мере ожидания тех, кто переводит название вашего проекта именно в этом ключе, могут оправдаться?

Когда-нибудь в Прекрасной России Будущего мы расскажем всю историю того, как создавался Слон и, уверяем, это будет действительно увлекательный рассказ. Сейчас же такой рассказ по понятным причинам невозможен.

Интерпретировать кто угодно может как угодно, но, развивая эту мысль мы неизбежно придём к таким упоительным (нет) головоломкам морали, как «Хотят ли убивать людей те, кто играет в компьютерные шутеры?», «В песне группы такой-то поётся про изнасилование. Призывает ли эта группа насиловать?» и прочие попытки натянуть Колумбайн на иносказательность.

Однако официальная позиция Русского Слона остаётся прежней: мы не призываем к насилию ни в каком виде. Мы призываем к возрождению института репутации в России, и без злопамятности здесь явно не обойтись.

Как вы прокомментируете недавний ролик Михаила Пожарского “Маска зверя”, где он указывает, что деанон нужен прежде всего самим полицейским, чтобы не потерять человеческий облик?

Пожарский восхитителен примерно во всём, что он делает, и этот ролик с отсылкой к «Повелителю Мух» Голдинга – не исключение. С этической точки зрения с позицией, обозначенной в ролике, и правда можно согласиться.

Причем забавно, что вот эта наша публикация по времени своего размещения практически совпала со временем размещения нового видео от Whalesplaining.

Российские силовики в массовом порядке препятствуют своей деанонимизации, иначе говоря, они настаивают на том, чтобы вместо индивидуальной ответственности нести коллективную. Не следует ли из этого, а также из вашего согласия с основным посылом ролика Пожарского, что проектам вроде Русского Слона стоит деанонимизировать не только тех силовиков, преступления которых зафиксированы, но и вообще всех, кто, являясь представителем силовых ведомств, скрывает свою личность?

Учитывая, насколько с точки зрения института репутации низки позиции авторитета полиции (ранее: милиция) в России, это предложение звучит максимально разумно. У нас исторически сильна эта (бррр!) рабская позиция, что «начальник всегда прав» и прочее «вся власть от бога», и на полицейских это, к сожалению, тоже распространяется, хотя, казалось бы, это такая же работа, как, скажем, банкир, кассир или водитель такси.

А когда каждый день читаешь новости из серии «анапские полицейские из отдела противодействия коррупции осуждены за взятку», «полицейские подкинули наркотики» и «росгвардеец убил двухлетнего мальчика», то натурально охреневаешь и, да, определенно желаешь большей защищённости от возможного насилия, в данном случае – государственного, монополизированного.

Это из той же серии, что «Когда я иду по Парижу, то могу подойти к полицейскому, чтобы что-то спросить, чуть ли не просто поболтать. Когда я иду по Москве и вижу идущих мне навстречу полицейских, я предпочту перейти на другую сторону улицы».

Росгвардия же – это в принципе преступление Путина против народа России.

Вы довольно обтекаемо ответили на первый вопрос, поэтому давайте уточним на конкретном примере. Вы выложили личные данные некоего силовика с указанием совершённых им преступлений, а через некоторое время этому силовику сожгли машину, или разбили окно, или залили монтажной пеной замок – короче, сделали анонимную пакость из числа тех, которые так любят применять против оппозиционных активистов в проблемных регионах. Как вы официально откомментируете произошедшее на своём сайте и в соцсетях?

Никак. Даже если это явилось следствием, мы к этому не призывали. Если кто-то «просто выполняет приказ», или, что намного хуже, действительно верит во всю пропагандистскую херню про госдеп, майдан и оранжевую угрозу, и остервенело бьёт дубинкой лежащего на земле человека, то пусть не удивляется тому, однажды карма может отправить ему бумеранг.

Напомню, что на протестах в Магасе 13 ингушских полицейских отказались выполнять приказы и идти против своего народа. Сейчас их судят.

Поговорим о технических деталях. Можете вкратце рассказать о том, какие у Слона потроха? Компьютерное волшебство основано на вашем собственном движке и мощностях, или зависит от сторонних сервисов? Какова доля ручной работы?Каков процент ошибок опознания и при какой степени уверенности в том, что злоумышленник распознан верно, вы решаетесь опубликовать его данные? Проверяете ли вы достоверность публикаций других проектов вроде вашего, например, нашумевшую публикацию Сканера о личности сотрудника МВД, ударившего девушку в живот? Сотрудничаете ли с родственными проектами?

Компьютерное волшебство основано как уже на существующих технологиях различных гигантов вроде Amazon и Google, так и на наших собственных наработках. Мы также тесно интегрированы с рядом проектов, использующих технологию, аналогичную FindFace, которую сейчас компания NTechLabs успешно продает МВД. Точность довольно высока, хотя для пущей уверенности мы проверяем информацию и по другим косвенным данным. Естественно, никто не застрахован от ошибок — на этот случай мы набираем команду контроля качества, чтобы выявлять такие ситуации и реагировать на них. Конкретные цифры буду рад привести немножечко позже.

На сайте вы обещаете не только предоставить необходимую доказательную базу для преследования злоумышленников по закону, но также и финансирование для правозащитников и адвокатов, которые займутся уголовным преследованием беспредельщиков. Вы намерены сами инициировать уголовное преследование, нанимая для этого юристов, или только поддерживать подобные инициативы частных лиц? Если последнее, то как предполагается контролировать качество работы? Не получится ли так, что за ваш же счёт власть путём фиктивных исков обрубит возможность уже настоящего преследования?

Не обязательно частных, если иск будет подан от лица какой-то организации, у которой уже есть успешный опыт противодействия государственному насилию и репрессиям, можно вписаться в их инициативу, таким образом, образовав синергический эффект.

Как частные лица, мы уже активно донатим на правозащиту и политический активизм. Перенаправлять обозначенную нами часть донатов, которые получает / будет получать Русский Слон, на те же цели, видится нам максимально разумным. Мы и тратим свое время, и рискуем, и всё такое прочее – но невинно осужденные, вроде Егора Жукова и прочих фигурантов по 212й за 27 июля и 3 августа нуждаются в этой помощи значительно больше

Пока что проект существует в виде краткого описания на сайте, а также каналов в твиттере и телеграме, где время от времени выкладываются данные деанонимизированных силовиков. Когда проект будет считаться официально стартовавшим, и какой функционал будет при этом включать?

О текущем состоянии разработки хорошо скажет следующий слоган: УСТРОЙ ̶Д̶Е̶С̶Т̶Р̶О̶Й̶ ДЕПЛОЙ.

Рабочий функционал Русского Слона, который все ожидают, будет доступен в ближайшие дни, возможно, на момент публикации этого интервью, уже будет доступен. Более того: будет визуализирована так называемая «дорожная карта» (roadmap), где будут показаны все этапы  того, что мы собираемся сделать. Это тоже пример института репутации – если ты что-то пообещал, будь добр сделать, или и обещать не стоило.

Всё же, что сейчас выкладывается в канале tg, твиттере и инстаграме – по факту, лишь привлечение внимания и поддержание интереса. Ни один из этих сервисов не даёт достаточного функционала для наших целей, поэтому и разрабатывается свой собственный.

У Слона много предшественников, надеявшихся как-то оседлать институт репутации. Например, Навальный ведёт Чёрный блокнот. Чего, на ваш взгляд, не хватало более ранним проектам для того, чтобы институт репутации в России действительно заработал как реальная сила, влияющая на поведение представителей власти в плане профилактики незаконных действий, и как вы хотите восполнять пробелы?

Так или иначе, протест действительно переходит в морально-этическое поле, и когда певица Manizha говорит: «я отказываюсь выступать на таком-то фестивале, я не про политику, я про музыку, а музыка должна объединять, а не сеять вражду» – это одно; когда при этом же группа Сплин (при всём своём неоспоримом таланте и вкладе!) не видит проблемы в своём выступлении на этом же фестивале – совсем другое. Рыночек, как говорится, порешает, а институт репутации – пророк его.

В России и правда начинает зарождаться гражданское общество. И от всех нас – молодых, инициативных, способных, в числе прочего, «голосовать рублём», зависит, сформируется оно полноценно или же зачахнет на полпути.

По каким критериям вы намерены оценивать успешность своего проекта? Насколько публичными будут ваши оценки? Сами понимаете, для тех, кто решает вложить во что-то деньги, важно, чтобы вложение оказалось эффективным.

В достаточной степени перфекционизм нам присущ – вписываться во что-то среднее = тратить своё время, поэтому aut Caesar aut Nihil, или быть лучшими, или зачем это вообще?

Соответственно, наша цель – максимальное освещение деятельности Русского Слона, чтобы о нас знали, говорили, публиковали, чтобы на виду была наша символика, изначально четырежды продуманная – чтобы быть узнаваемой и, выражаясь профессиональным языком, виральной.

Чем больше людей знают о Русском Слоне, тем больше людей знают о тех, кто связан с государственным насилием, пособничеством узурпации власти и пропагандой. Чем больше людей знают об этих людях, тем ближе полноценно работающий институт репутации. Именно к этому мы ведь и стремились изначально, да?

Как пример: нашему инстаграму 3-4 дня (интервью бралось 23 августа – Анкап-тян). На второй день на нас подписался аккаунт-агрегатор новостей с 30к подписчиками – и наш призыв рассказывать людям о Русском Слоне был услышан – репост, пара сториз с дополнительным призывом «от себя»…

В общем, 500 подписчиков за эти 3-4 дня, а, по опыту, дальше только проще, показатели охвата растут экспоненциально.

Каков будет ваш предполагаемый бюджет к тому моменту, как вы выйдете на ожидаемую производительность? Как долго вы в состоянии работать в таком режиме до того, как вам начнут регулярно донатить в необходимом объёме?

К чему эта попытка рассматривать Русский Слон с коммерческой точки зрения? Но, к слову, раз пытаетесь – купили бы акции с тикером SLON, выйди мы на IPO? 😉

Мы способны поддерживать работоспособность проекта за свой счёт неограниченное время, вся команда Слона, мягко скажем, не иждивенцы и не бездельники. Бизнес Александра Литреева при этом абсолютно публичен: на правах рекламы – Connecto VPN – твой выбор для безопасного и анонимного сёрфинга по цене чашки кофе в месяц. Подписываясь на Connecto, ты поддерживаешь рыночек и институт репутации.

Однако, если (представим на секунду самый негативный, но, к счастью, абсолютно нереальный вариант) Русский Слон не получит ни копейки поддержки за все время своей работы, то это будет сигнализировать то, что обществу попросту не нужно противодействие государственному насилию и возрождение института репутации. Чувствуете возмущение, читая эти строки? Всё правильно – это и правда нереальный вариант. Общество готово к переменам, более того, общество активно требует их. 

Поэтому мы не беспокоимся о том, что Русского Слона могут не оценить по достоинству (уже оценили и оценят ещё сильнее). Мы беспокоимся о том, чтобы оправдать возложенные на нас – высокие! – ожидания.

Как когда-то давным-давно сказал Конфуций (а популяризовал в 2007 году Павел Дуров): «Не беспокойся о том, что у тебя нет высокого чина. Беспокойся о том, достоин ли ты того, чтобы иметь высокий чин».

Думаю, если бы подобный проект выходил на IPO, я бы скорее насторожилась, не собираются ли его создатели зарабатывать шантажом. Меня интересовала именно ваша возможность полностью реализовать и раскрутить проект своими силами, и я очень рада, что такая возможность у вас есть.

Большое спасибо за ответы, и удачи вашему проекту!

Институт репутации

В фильме “Игра на понижение” есть момент, когда персонаж Марк Баум едет в рейтинговое агентство (РА), чтобы спросить “было ли такое, чтобы за прошедший год вы (РА) не дали запрашиваемый банками рейтинг трипл-эй (AAA)?”. На что ему Джорджия (работник РА) отвечает: “Если мы не дадим им рейтинг – они уйдут в Moody’s (другое РА) в двух шагах отсюда”.

РА всё понимают, но продолжают нарушать свои же правила, боясь ухода клиентов к конкуренту.

А что если в условиях частных судов возникнет такая же ситуация, при которой суды будут выносить неправомерные решения или, скажем, решения в угоду крупных клиентов, боясь ухода клиента в другой частный суд?

Диванный злопыхатель

В рассматриваемой вами ситуации мы видим, как плохой дизайн системы даёт некорректные результаты. Банк платит за то, чтобы рейтинговое агентство дало ему высокий рейтинг, и рейтинговое агентство исполняет этот рыночный заказ. Дальше любой желающий может смело подтереться этой информацией, потому что она ничего не говорит о надёжности банка.

Есть свободный рынок. На нём работают компании, оказывающие те или иные услуги. Задача компании – убедить потребителя в том, что она является хорошим выбором. Задача потребителя – выяснить, какая компания действительно является хорошим выбором. Что именно поставляет компания – еду, научные разработки или, скажем, разрешение конфликтов – совершенно непринципиально.

У компании есть две возможных стратегии. Первая: выяснив потребительские предпочтения, обманом заставить потребителя считать, что она его предпочтениям соответствует. Вторая: выяснив потребительские предпочтения, привести свои услуги в соответствие этим предпочтениям. У потребителя также две возможных стратегии. Первая: тщательно изучить рынок и принять обоснованное решение в пользу одной из компаний. Вторая: выбрать первую попавшуюся компанию, работать с ней, а если она окажется недобросовестной, то приложить все усилия, чтобы её руководство об этом пожалело. Это я описала крайности. Реальная стратегия будет комбинацией двух указанных.

Итак, компания создаёт рыночный спрос на изучение предпочтений и на информирование (правдивое или ложное), а потребитель создаёт рыночный спрос на изучение предложений и на санкции за мошенничество.

Получается вечный конфликт снаряда и брони (или, если угодно, дилемма заключённого). Потребителю нужны независимые рейтинги, производитель заинтересован купить себе рейтинг повкуснее. Потребителю нужен суд, который взыщет с производителя за ненадлежащее качество, производителю нужен суд, который его оправдает. При этом потребитель и сам вовсе не обязан быть лапочкой, с него станется попользоваться товаром, затем сломать и вернуть, как будто он был куплен с браком; с него станется получить товар и соврать, что он не был получен; с него станется заплатить фальшивыми деньгами…

Если рынок регулируется сверху на безальтернативной основе, то и потребители, и производители направляют свои усилия на то, чтобы коррумпировать регулятора и побудить его действовать именно в их интересах. Если же централизованной регуляции нет, то наиболее важным фактором, влияющим на принятие решений становится практика успешных взаимодействий с конкретным контрагентом, иначе говоря, его репутация. Я уже как-то писала, на что могла бы быть похожей идеальная дли меня система репутации. Пока что на рынке в основном представлены очень неуклюжие системы анализа потребительского поведения, но они нужны не мне, как потребителю, а наоборот, тем, кто хотел бы впарить мне свои товары. Системы же, которые столь же тщательно будут отслеживать поведение производителей, пока развиты куда хуже, их заменяют костыли из разных организаций, включающих в своё название слово “надзор”.

В доктрине анархо-капитализма предполагается, что все эти надзорные функции куда более качественно смогут исполнять страховые компании. Так ли это на самом деле, или рынок предложит нам ещё более совершенные инструменты, мы сможем узнать, когда отбросим костыли.

Рынок учит буквы, скоро начнёт членораздельно говорить

Какие существуют способы реабилитации людей в глазах либертарианской общественности в случае непростого бэкграунда?

Например, если в прошлом имели место какие-либо отношения с “Единой Россией” или было продвижение нелибертарианских законов? Вообще, что посоветуете делать таким людям? Является ли нанесение ущерба власть имущим через компромат или засуживание единственным форматом? А если власть имущие не были никакими товарищами, и на руках нет никакого компромата? Может быть откат принятых плохих законов тоже сгодится? Может быть, что-то ещё?

Сергей Сушинский

Это очень сложная тема, если рассматривать её сквозь призму холистических конструкций, вроде “либертарианской общественности”, но она становится гораздо проще, если не отступать от принципа методологического субъективизма. Невозможно угодить общественности в целом, невозможно запятнать свою репутацию в глазах абсолютно всех, и в равной степени. Кому-то Сталин кровавый тиран, кому-то отец народов, а кому-то тряпка, который недодавил гидру контрреволюции.

Есть очень нетерпимые либертарианцы, по крайней мере, в публичной риторике. Судя по упоминанию вами в вопросе компромата на представителей власти, вы явно имели в виду в числе прочего, “как выслужиться перед Михаилом Световым, если ты Дмитрий Гудков”. Да никак. Светов точно так же предвзят, как и многие другие, и точно так же будет подгонять аргументацию под своё заранее сложившееся мнение. Это будет работать как в минус, так и в плюс, у любого условного Светова обязательно будет тусовочка, которой прощается больше, чем посторонним. Это нормально, в том смысле, что обусловлено нашей биологией.

Со стороны, конечно, действительно можно навоображать себе ужасов. Если эти ребята столь строги к человеку, папа которого голосовал за плохие законы, а тот от него не отрёкся, то что же они скажут про человека, который лично лоббировал плохие законы?

По факту, тем не менее, люди вполне склонны уважать тех, кто действует в соответствии со своими убеждениями, а когда убеждения меняются, то честно признающих это и декларирующих свою новую повестку, с обоснованием причин её появления.

Вы полагали курение злом и лоббировали антитабачные законы. Теперь полагаете курение злом, но антитабачные законы считаете ещё большим злом. Это вполне естественное развитие мысли, и вы вполне естественно ищете аргументацию уже против лоббирования антитабачных законов. Вы сотрудничали с Единой Россией, убедились, что это не только бесперспективно, но и вредно, теперь ищете способы пошатнуть её монополию. Это куда более понятная, последовательная и достойная уважения позиция, чем не иметь позиции вовсе, или просто утверждать, что никому нельзя верить, и нечего трепыхаться.

Вот неоднократно поминаемый мной Владимир Золоторев раньше занимался публичной политикой, а сейчас не просто остыл к ней, но и считает это занятие вредным. Я полагаю, что он неправ, но, учитывая разницу в опыте, вполне допускаю, что неправа всё-таки я. Мы зафиксировали наше разногласие, и я надеюсь, что для него это не станет поводом “отписать меня от движа”, как это любят делать особо нетерпимые ребята. Если вам такие попадутся, просто следует понимать, что использование простых противопоставлений здорово экономит мышление, и не заставляйте их напрягаться там, где им это не нужно. Зато они могут на полную катушку использовать мышление там, где это для них более оправдано, а разделение труда это здорово, даже если это разделение труда мозга между отдельными задачами.

Я не нейробиолог, и мне сложно сказать, чем этот мозг сейчас занят, но, во всяком случае, это его личное дело