Вчера поучаствовала в мини-дебатах по сабжу, где во вступительном слове высказала занятное соображение, которое мне не доводилось раньше встречать в других источниках, так что выложу его здесь, без правок.
Государство живёт в головах: ровно там, где живут вообще все идеи. Точно так же в головах живут вообще все идеи о том, как должно быть устроено общество. Так что единственный способ забороть государство – это поселить в людях полную уверенность в том, что эта фигня им не нужна.
Куда интереснее, какие идеи могут заменить идею о необходимости государства. В маленьких сообществах, где все более или менее знакомы, отношения чаще строятся на разных коллективистских ценностях – это удобнее. В семьях вообще обычно доминируют коммунистические отношения. Аналогично, коммунистические отношения оказываются вполне естественными и для анархических сообществ, пока они имеют скромный размер – даже если это общество разделяет идеи анкапа. Анкапы проводят бесплатные публичные лекции, донатят друг другу на те или иные проекты, и вообще волонтёрят так, что уши в трубочку сворачиваются. Где, спрашивается, холодный мир чистогана, максимизация прибыли и прочие чисто теоретические конструкции? Сплошная кооперация и радость совместного творчества. Поэтому парадоксальным образом анкапы развивают в себе странное двоемыслие, когда вроде бы должен порешать рыночек, а решает почему-то взаимовыручка.
По мере роста сообщества анкапам, конечно, нужно взрослеть, учиться зарабатывать на удовлетворении рыночного спроса, налаживать координацию между специализированными организациями – но, разумеется, в обход государственных ограничений. Мир анкома, тёплый и ламповый, пасует при масштабировании перед перспективой сложного разделения труда, конкуренции и прочих малоприятных детскому мозгу вещей. Анком уже сегодня дан нам в ощущениях внутри малых сообществ, и потому выглядит донельзя реально. Анкап можно отследить в отдельных явлениях, вроде мира криптовалют, чёрных рынков и тому подобного. Нужен определённый уровень абстрактного мышления, чтобы увидеть в этом движок будущего мирового устройства.
Так что я не вижу ничего особенно ужасного в том, что люди начинают своё знакомство с анархией именно с анархо-коммунизма. Чем шире будет движение, тем дальше оно будет отходить от исходных идеалов и приближаться к анкапу. Многие идейные анкапы начинали как коммунисты. Самый известный пример, конечно, Хоппе. Примеров обратного перехода почти не наблюдается. Посему желаю и здешнему сообществу, не теряя гармонии с реальным миром, со временем освоить всю эстетику капиталистических отношений, как истинно справедливых.
В чиби-версии анкап неизбежно выглядит похожим на экономику дарения, сиречь анком
Свободная торговля ведёт к тому, что на внутреннем рынке появляется большое разнообразие товаров, и стоят они дёшево. Это не удивительно, потому что свободная конкуренция достигает идеального состояния. Все имеют равный доступ на рынок. Нет никаких намёков на чью-то монополию.
У свободной торговли есть сильное отрицательное последствие. Многие местные товаропроизводители не выдерживают конкуренцию с иностранцами, разоряются и уходят с рынка. В критических случаях это явление может стать массовым. Гибнут целые отрасли, и население нищает. Товары продаются дешёвые, но это никого не радует. Денег на их покупку нет. Второе негативное последствие в том, что деньги местных жителей оказываются в руках иностранных продавцов и утекают за границу.
Как решить эту проблему без государства?
Анальный фокусник
Я долго пыталась представить себе ситуацию, при которой этот внутренне противоречивый набор утверждений может соблюдаться, и у меня получилось!
Я беру лодку, палатку, ноутбук, солнечную батарею, ружьё, патроны, сеть, удочки, ещё пару десятков килограммов барахла – и отправляюсь на небольшой остров в километре от ближайшего берега, где на берегу стоит деревня. Остров необитаем, и я объявляю его своим, хотя тут часто тусят рыбаки и отдыхающие, но никому пока не приходило в голову тут поселиться.
Дальше я начинаю вести хозяйство.
Можно наловить рыбы, этого хватит на уху, а если построить коптильню, то и немного заготовить. Но в деревне точно так же коптят рыбу, и мой привозной с острова товар не пользуется особым спросом. Можно посадить огород, но почва так себе, ручной немеханизированный труд малопроизводителен, а в деревне этой продукции у каждого полно.
Можно выйти на берег с ружьём и потребовать с отдыхающих денег за право тусить на моём берегу, но они не воспринимают угрозу всерьёз и согласны платить, только если я предоставлю взамен какой-то сервис. В ответ на предупредительный в воздух мне отвечают, что я сдурела, и они, конечно, уплывут, но завтра вернутся с оружием, потому что согласны терпеть моё присутствие в месте, где они привыкли отдыхать, лишь до тех пор, пока я им не мешаю. Я отвечаю, что пошутила, выношу копчёную рыбу к их пиву, мы тусим вместе, и инцидент оказывается исчерпан.
В конце концов я прихожу к следующей модели ведения хозяйства: ловлю рыбу для личного пользования, продолжаю вести этот канал, иногда пишу статьи на заказ, и начинаю играть роль гостеприимной хозяйки острова, которая развлекает отдыхающих беседами, а за это имеет донаты, преимущественно едой, и иногда под настроение сексом. Время от времени плаваю в деревню, чтобы закупиться всем необходимым. Товары там недорогие, я не могу конкурировать с их производителями ни по одной позиции, и мои деньги постепенно заканчиваются. В конце концов я понимаю, что стала тратить слишком много сил и времени на деятельность, приносящую мне несоразмерно малый доход, а на написание текстов за деньги остаётся слишком мало, да и интернет тут полудохлый. Так что я заканчиваю этот затянувшийся отпуск, собираю вещи и возвращаюсь туда, где интернет, горячий душ и прочие блага цивилизации, позволяющие мне сосредоточиться на том, в чём я более конкурентоспособна.
Да, при анкапе какая-либо бизнес-модель вполне может оказаться убыточной. Свободная торговля как раз и позволяет быстро осознавать такие вещи и переключаться на более прибыльную деятельность. А если в какой-то местности прибыльная деятельность с имеющимися компетенциями в принципе невозможна – то надо менять место и ехать туда, где компетенции более востребованы.
При этом отмечу, что в том же примере с островом, имея капитал и знания, я могла бы открыть яхт-клуб, или отель, или школу дайвинга, или организовать более масштабный промысел по добыче и переработке рыбы – и оказаться в прибыли. Тот же Сингапур был грязным и нищим, пока не привлёк инвестиции, так что одно и то же место в разных условиях может оказаться и полностью бесперспективным, и золотым дном.
Ну и в заключение отвечу-таки одной фразой на поставленный вопрос. Как решить проблему рыночной неэффективности без государства? Предпринимательской инициативой.
В конце прошлого года я опубликовала перевод статьи Майка Мазарра О доктрине сдерживания. Далее в одноимённом ролике Libertarian Band я поместила эту доктрину в общую последовательность рассказа о либертарианстве. Мне казалось, что этого, в общем, достаточно, зачем повторять по десять раз. Но в дискуссиях часто бывает видно, что что оппоненты трактуют доктрину сдерживания как-то однобоко. Так что хочу представить вам небольшую статью Битарха с рассуждениями на этот счёт.
В теории сдерживания от RAND существует два различных подхода, которые в русскоязычной литературе обычно смешиваются в одно понятие «сдерживание через угрозу нанесения неприемлемого ущерба». Очень важно уметь их разделять, т. к. по сути это две совершенно разные стратегии обороны. Речь идёт о сдерживании группового агрессора, например, враждебного государства или контрактной юрисдикции.
1) Сдерживание через недопущение (deterrence by denial). Оборона организовывается таким образом, чтобы противник не смог достигнуть поставленной цели (например, подчинить себе с помощью насилия жителей какой-либо страны, получив при этом больше выгоды, чем ущерба от военных действий). Эта стратегия возникает сама собой в обществе с равномерным балансом потенциала насилия (БПН), т. е. где практически у каждого жителя определённой территории есть обычное оружие типа автомата Калашникова и умение его применять. Противник конечно же может «отгеноцидить» жителей данной территории с помощью ОМП, только зачем?! Никакого профита с мертвецов не получишь, а вот экономические санкции и международная изоляция за применение ОМП гарантирована. Для сдерживания любого рационального противника данной стратегии вполне достаточно.
2) Сдерживание через наказание (deterrence by punishment). Оборона организовывается за счёт угрозы нанести какой-либо вред потенциальному противнику в случае инициации агрессии с его стороны. В классическом понимании это синоним фразы «ядерное сдерживание». Предполагается нанесение ядерных ударов по противнику в случае агрессии, в некоторых сценариях даже по мирному населению в городах. Понятно, что такие действия спровоцируют ответный удар, и обе стороны, а то и весь мир, будут уничтожены. Ограниченной ядерной войны с использованием только лишь тактических зарядов по военным объектам, по мнению большинства экспертов, на практике быть не может, поэтому ядерное сдерживание можно принять за синоним «взаимного гарантированного уничтожения» (M.A.D.) или «оружия судного дня». Из этого следует, что выбор именно ядерного оружия для стратегии сдерживания через наказание крайне невыгоден в плане необходимых ресурсов для его создания и поддержания в боевой готовности. Разработка вируса нового типа обойдётся в десятую часть стоимости одной ядерной ракеты или того меньше, хранение ампулы в холодильнике не стоит практически ничего, а то, что в случае применения вирус может пойти уже на тебя самого — также не проблема, если мыслишь в категории «мы отправимся в рай, а они просто сдохнут».
Концепция сдерживания через наказание имеет хорошо известные в кругах специалистов недостатки, поэтому власти многих стран сознательно от неё отказываются:
1) Прокси-насилие. Агрессор нападает не от своего имени, а поддерживая «ихтамнетов», оставаясь как бы ни при чём. «Ихтамнеты» действуют от себя и не признают никакой связи с правительством агрессора. В итоге ответить с помощью ОМП становится просто не по кому.
2) «Тактика салями». Агрессор действует очень мелкими шагами, по чуть-чуть наступая на интересы жертвы. Каждый из этих шагов настолько маленький, что не может быть поводом для применения ОМП (которое, естественно, повлечёт за собой взаимное гарантированное уничтожение обеих сторон).
В современном мире все государства действуют довольно рационально, поэтому наиболее выгодной стратегией обороны против них будет сдерживание через недопущение, а если конкретно — наличие простого оружия (не ОМП), но абсолютно у всех жителей конкретной территории. Также это поможет безгосударственному обществу не допустить создания стационарного бандита (собственного государства) изнутри.
Есть известное утверждение о том, что на свободном рынке монополии не образуются. Это, разумеется, не так: на свободном рынке каждый имеет возможность обеспечить себе монополию. Для этого нужно так немного: всего лишь изобрести то, до чего остальные не додумались, внедрить это и начать продавать. Всё, у вас монополия. Если ваш продукт востребован рынком, то эта монополия ещё и принесёт вам сверхприбыль. Затем подтянутся конкуренты, и некоторое время вы можете сохранять свою сверхприбыль, если заключите с ними картельное соглашение. Затем кто-нибудь его начнёт нарушать, в надежде отжать себе долю рынка пожирнее, и через некоторое время от вашего картеля ничего не останется.
Но зачем подозревать людей в нехорошем? Пусть ваше картельное соглашение остаётся святым и нерушимым, потому что каждый из его участников назубок выучил дилемму заключённого и умеет думать на пару шагов вперёд. Поднимем бокалы за безоблачное будущее вашего бизнеса!
Увы, погода переменчива. Завтра появится тот, кто возмечтает о монополии. Он изобретёт то, до чего раньше никто не додумался, внедрит это и начнёт продавать. После этого внезапно окажется, что это был товар-субститут для продукции вашего картеля, и теперь у вас проблемы с конкурентоспособностью. Вам срочно придётся договариваться об увеличении выпуска и снижении цен, чтобы сохранить долю рынка, но всё равно постепенно ваша конка, ещё совсем недавно такая прогрессивная, начнёт проигрывать этому дрянному трамваю.
Что же делать? Рынок свободен, вход на него открыт для любого желающего, и это неустранимая помеха для любого, кто желает почивать на лаврах своих прежних свершений. Надо бы изобрести какую-нибудь штуку, которая бы позволяла ограничивать свободный выход на рынок, вот тогда старому почтенному бизнесу точно ничто не будет угрожать. Как бы её назвать? Во, назовём её государством! Отлично, осталось внедрить этот продукт и начать продавать.
А, что? Я ответила не на тот вопрос? Ну, извините…
Эх, молодость! Обещали завалить города навозом по колено! Что же пошло не так?
Представим себе анархо-капитализм. Развитая капиталистическая экономика с глубоким разделением труда и доминированием товарно-денежных отношений, плюс отсутствие государственной власти, то есть монополии на нормотворчество и насаждение этих самых норм в жизнь. Возможны ли в таком обществе гендерные предрассудки, касающиеся того, какому полу в целом какой стиль жизни подобает? Разумеется, возможны. Значит, есть почва для феминизма, то есть вопрос как минимум не лишён смысла.
Теоретически вполне можно представить себе ситуацию, при которой падение института государства приводит к торжеству хардкорных палеолибертарианцев, строящих свои контрактные юрисдикции, где женщине вовсе отказано в субъектности, и она является разновидностью семейного имущества. Баба хочет сама основать контрактную юрисдикцию, где будут иные порядки? Бабе слова не давали.
Однако любые попытки заставить работать некую умозрительную модель, сильно отличающуюся от реальных потребностей действующих субъектов, будут сталкиваться с более или менее активным противодействием. Сперва отдельные девианты изредка выражают сомнение в том, что действующие порядки являются наилучшими, затем подобные случаи накапливаются, рождают уже достаточно оформленное идейное течение, а затем, как уверяют нас классики марксизма, идея овладевает массами и становится материальной силой.
Разумеется, голых идей недостаточно, им желательно иметь экономическое подкрепление. Рабство не просто аморально, но ещё и экономически неэффективно. Ах, в данном конкретном случае эффективно? Пусть, но всё-таки оно аморально. Аналогично, мнение женщины стоит учитывать не только потому, что она такой же человек, но и потому что это может оказаться полезным. Но даже если это вздорная баба, то она всё-таки такой же человек.
Какие методы допустимы для продвижения феминизма при анкапе? Те же, что и для любого другого общественного движения: пиар-кампании, частная дискриминация, шейминг и тому подобные способы морального давления.
До какого градуса упоротости может дойти феминизм при анкапе? Теоретически – до столь же серьёзного, что и сейчас. Но тут, опять же, важна не только риторика, но и экономика. Да, мужики потенциальные насильники, но конкретно Вася ценный сотрудник. Хочешь, чтобы он бы уволен – делай его работу за те же деньги. Да, дайверсити в совете директоров в среднем увеличивает доход корпорации. Но если дайверсити становится самоцелью, это уже карго-культ, и доход падает. Короче говоря, риторика поверяется здравым смыслом, и принимается без особенных обсуждений, если не особенно ему противоречит.
В дополнение ко всему вышесказанному предлагаю перечитать главу Торг в условиях анархии из фридмановской Механики свободы. Именно равноправие оказывается точкой Шеллинга в вопросе о гендерных правах, и дискуссии на эту тему неизбежно будут крутиться именно вокруг равноправия. Поэтому перекосы в гендерных привилегиях в ту или иную сторону всегда будут порождать серьёзное противодействие, а собственно равноправие продавать публике довольно просто.
Часто слышу примерно такое возражение в свой адрес: «Вы предлагаете довольно радикальные методы борьбы, для власти ничего не стоит ещё больше закрутить гайки и посадить вас на бутылку». Такая позиция не только ошибочна, но и крайне вредна для либертарианцев, ибо ограничивает нас в методах борьбы против государства.
«Закручивание гаек» (расширение полномочий спецслужб и составов «преступлений» для репрессий) очень быстро приведёт к аутоиммунному поражению режима. Это и произошло с большинством стран под правлением авторитарно-правых, которые по максимуму включали машину репрессий против своих идеологических противников. Режимы обрушились, и теперь судебные разбирательства за прошлые репрессии угрожают уже их бывшим лидерам и пособникам. Поскольку либертарианские идеи не имели в этих обществах широкого распространения, сама машина репрессий полностью не разрушена, но сильно ослаблена.
Террористы могут сделать бомбу из удобрений? Будем следить за каждым фермером, вдруг он снабжает их удобрениями! Кто-то планирует использовать вирусы как оружие сдерживания? Отправим чекиста в каждую школьную лабораторию, вдруг там завербованный учитель помогает выращивать вирусы! Кто-то активно распространяет в сети теорию стационарного бандита? Будем следить за тем, чтобы в университетах преподавали только одобренные свыше теории!
Каждая такая форма контроля замедляет научно-технический прогресс, создаёт атмосферу страха в обществе и, что самое главное, гарантированно несёт в себе некоторый процент «ложных срабатываний» (false positives), когда по ошибке осуждается невиновный. Чем больше сфер пытается контролировать государство, тем будет выше процент ложных обвинений. Это приводит к ненависти к власти со стороны всего общества, даже преданных её сторонников. Текущую власть жестоко сносят, да так, что на несколько поколений вперёд любым авторитарным движениям в стране больше ничего не светит. При достаточной распространённости либертарианских идей в обществе вместо снесённой власти может ничего и не появится, к чему мы собственно и стремимся!
Пост про опасных психов вызвал на удивление живую дискуссию, а также сопоставимое число лайков и дизлайков, стало быть, есть, что обсудить.
Во-первых, у многих вызвала сомнение идея о том, что страховые компании столкнутся с клиентским запросом на лечение невменяемых правонарушителей, вместо того, чтобы отстреливать их, разбирать на органы, пускать на корм свиньям или изгонять (куда?)
Действительно, это всего лишь предположение, экстраполяция текущего тренда на гуманизацию, а также текущего тренда на всё более полное понимание принципов работы сознания и причин психических сбоев. Поэтому я предполагаю, что это лечение будет становиться всё дешевле и надёжнее. Таким образом, опасные психи в большинстве случаев получат своё лечение ещё до того, как это приведёт к трагедии, и лишь в редчайших ситуациях, когда помутнение рассудка оказалось незамеченным и привело к убийству, речь зайдёт о лечении постфактум – а уже после успешного лечения можно будет заводить разговор о материальной компенсации. В долгосрочной перспективе такой подход для страховых компаний остаётся вполне выгодным.
Во-вторых, конечно же, я рассчитываю на то, что при нападении кого бы то ни было, в том числе и психа, на кого бы то ни было, он будет остановлен силой оружия, а потом ему подлечат и дырки в тушке, и мозги, после чего предъявят счёт. Так что общая алертность анкап-сообщества, где люди готовы лично защищать свою свободу и свою собственность, также должна сработать на уменьшение значимости поднятой проблемы насилия со стороны сумасшедших.
В-третьих, споры вызвал вопрос о том, кто гарантирует, что страховые компании не начнут превентивно лечить от психических расстройств здоровых людей. Понятно, что корни вопроса растут из практики карательной психиатрии со стороны государства. Зачем это государству? Затем, чтобы у подданных не шевелились мыслишки и принудительном расторжении социального контракта с правящим режимом. Зачем это страховым компниям? А чёрт его знает. Применять принудительное лечение в отношении своих клиентов – чревато исками, если клиент был здоров. Применять принудительное лечение в отношении чужих клиентов – очень странная форма альтруизма, и уж тем более чревато исками, если человек был здоров. Принудительно лечить незастрахованных – может оказаться полезной профилактической мерой, чтобы не дожидаться, пока они начнут кидаться на клиентов. Тут надо считать выгоды/издержки. Но и здесь принудительное лечение здоровых никакой выгоды не несёт.
Впрочем, в кинематографе тема ещё какое-то время проживёт
Их “клиенты” напоминают нам, что есть вполне настоящие психопаты, маньяки, серийные убийцы и прочие проблемные персонажи. И большинство из них совсем не Декстеры и Ганнибалы Лекторы, и не действуют сообразно общественному благу. И, ввиду своеобразия протекающих в их мозгу процессов, нет никакого понятного способа убедить их доводами или аргументами.
Чем против них может помочь остракизм?
Как будет выглядеть система поиска и уничтожения либо изоляции таких “Джеков-потрошителей”? Если изоляция, а не уничтожение, то на чьи деньги и чьими силами?
анонимный вопрос
Люди ценят безопасность и готовы за неё платить. Неадекватные агрессоры не просто представляют опасность, но за счёт своей видимой иррациональности эта опасность ещё и кажется более серьёзной, чем если бы люди включали холодный разум страхового агента. Тут действуют те же соображения, из-за которых люди больше боятся терактов, чем автокатастроф, хотя от последних смертность куда выше.
Наиболее очевидный рыночный агент, который мог бы обеспечивать такую услугу – это, конечно, страховые компании. Они собирают взносы, пока клиент в безопасности, и выплачивают премию в страховых случаях. Стало быть, если предполагать, что страховые кампании действуют добросовестно и не кидают клиентов, то в их интересах содействовать максимальной безопасности клиентов.
Но безопасность от маньяков можно обеспечивать по разному, и это уже определяется общественными нравами. Клиенты могут желать безопасности от стай бродячих собак, но категорически протестовать против их поголовного истребления, так что тем, кто возьмётся удовлетворять этот каприз, придётся учитывать соответствующее ограничение в средствах.
Аналогично, простая эмпатия уже не позволяет нашему богатому и благополучному обществу (а при анкапе оно предположительно окажется ещё более богатым и благополучным) требовать безопасности от буйных психов через их истребление, речь скорее идёт о лечении. Опять-таки, психическое нарушение может оказаться не врождённым, но приобретённым, например, в результате травмы, а до того человек вполне мог быть почтенным клиентом одной из страховых компаний. Так что очевидным направлением мысли в нашем случае будет изыскание способов лечения.
Дорого ли это обойдётся? Сущие копейки. Я не зря упомянула сравнение терактов и автокатастроф. На предотвращение терактов тратится несоразмерно много. Точно так же и буйные психи получат несоразмерно много внимания, хотя их число совершенно ничтожно. Конечно, если у человека с психическими проблемами был страховой полис, он получит более качественное и дорогое лечение, но даже если полиса не было, его всё равно постараются вернуть в норму, причём вполне гуманными методами.
Представляю перевод очередной главы Механики свободы, Анархия и эффективное право. Здесь Фридман вспоминает своё описание правовой системы на свободном рынке и применяет к ней обычный анализ экономической эффективности. Получается вывод о том, что на рынке права выгода поставщиков права и его энфорсеров не всегда точно привязана к выгоде клиентов соответствующих агентств. Иначе говоря, анкап не приводит к стопроцентной справедливости для всех, и область частного права также подвержена провалам рынка (их Фридман подробно разбирает в предыдущей главе). Тем не менее, попытки установления правовых норм при помощи политических механизмов подвержены подобным провалам в гораздо большей степени, так что в целом рыночек всё-таки решает.
В своей недавней статье про идейное разнообразие я говорила про то, как расползаются идеи свободы, и про то, почему это лучше, чем прямое миссионерство в рамках единого жёсткого учения. Теперь хотелось бы глянуть на смежную пробему: что делать с идеями несвободы и их носителями.
Чем привлекательны идеи несвободы?
Во-первых, они релевантны текущему положению вещей. Сегодняшний мир весьма далёк от идеалов свободы и де юре, и де факто. Поэтому вполне естественным оказывается желание мыслить в рамках реалистичного подхода, и не заморачиваться утопиями. Понимание того, что государство родилось как чисто бандитское образование, а затем развилось в современную корпоративную структуру ради ещё более эффективного и стабильного подавления недовольных, отъёма средств у подданных и захвата новых подданных у соседей, никак не поможет в общении с государственными структурами. А поможет изучение взаимосвязей между этими самыми структурами, как формальных, так и неформальных, заведение знакомств с государственными функционерами и прочие реальные темы, которые способны принести бабки, влияние и достойное качество жизни.
Во-вторых, есть множество примеров распада государственных структур, перехода территории к состоянию failed state – и всякий раз неизменно оказывается, что территория превращается в бандитский анклав, и о свободе в нём можно говорить лишь как о свободе грабить и убивать, не опасаясь возмездия от государства, в силу его отсутствия. То есть государство очевидно сдерживает разгул частного бандитизма, и потому должно рассматриваться как благословение, а эти ваши идеи свободы расшатывают устои, так что извольте заплатить штраф за экстремизм, и скажите спасибо, что не срок.
Аргумент от failed state: на заднем плане расшатанные устои
В-третьих, есть простой и понятный принцип: работает – не трогай. Сторонники статус кво всегда предпочтут текущую более или менее изученную ситуацию, и даже если сами прекрасно видят недостатки системы, предпочтут мириться с ними, лишь бы не выбирать неопределённость будущего. Если у потенциального реформатора нет чёткого реалистичного пошагового плана, с каждым пунктом которого оппонент будет полностью согласен, этот самый оппонент всегда предпочтёт ничего не трогать.
Как с этим работать?
Со сторонниками жизни в реальном мире всё довольно просто. Как только у них перед глазами будут примеры из реального мира, что какая-то свободная технология эффективно справляется и держит удар государства, они просто включают её в свою картину реального мира. Так, любой реалист точно знает, что в интернете ничего невозможно заблокировать, это простой и понятный легко наблюдаемый факт. И реалист сам будет смеяться над наивными мечтателями из какого-нибудь Роскомнадзора, в манямирке которого внесение ресурса в реестр блокируемых ресурсов немедленно уничтожает соответствующую информацию или сервис. Аналогично, для реалистов не подлежит сомнению, что государство не в состоянии заблокировать переводы в биткоинах, а потому вполне закономерно воспринимают комплекс аннтиотмывочного законодательства как некий набор плохо работающих заклинаний, который не стоит принимать близко к сердцу. Так что просто кормите их фактами из жизни, и через какое-то время они сами будут высмеивать наивных этатистов, которые хоть в чём-то ориентируются на этот жалкий рудимент семнадцатого века, так называемое государство.
К адептам идеи не трогать работающее также нетрудно найти подход. Они в целом психологически готовы поддержать такую концепцию, как “всё новое – свободно”. Им можно продемонстрировать, как то или иное начинание прекрасно работало и развивалось после своего появления, а потом приходило государство и начинало чинить то, что работает. После этого обычно начинало работать хуже. Это и попытки госрегулирования интернета, и закрепощение сферы электронных переводов, и режимы KYC в банках и на биржах, и всевозможные платформенные сервисы, вроде убера – везде принцип “работает – не трогай” нарушался именно государством. Точно так же оно норовит залезть вообще в любые добровольные сделки. Наконец, можно привести многочисленные примеры того, как государство чинит уже работающие механизмы, относящиеся непосредственно к функционированию государства. Граждане научились добиваться относительно честного подсчёта голосов на выборах – государство меняет закон о выборах, усложняя для граждан возможность контроля фальсификаций. Появляется опасность ухода округа к оппозиции – государство занимается джерримендерингом или снимает оппонента с выборов. Короче говоря, государство настолько активно само нарушает принцип не чинить работающее, что предлагать не трогать государство, потому что оно работает – оказывается по меньшей мере непоследовательным.
Осталось разобраться с аргументом про failed state. Здесь основной контраргумент в том, что это состояние возникает не из-за того, что люди стремились к анкапу. Failed state всегда возникает после диктатуры. Если диктатура игнорировала реальность, наживала себе внешних и внутренних врагов, накапливала критические уязвимости в системе – то в конце концов государство ломалось, оставляя граждан нищими, разобщёнными и некомпетентными в том, что касается мирного сотрудничества. Это и порождало ситуацию failed state, когда люди доверяют лишь самым крепким социальным связям, самым грубым аргументам, вроде угрозы оружием, и самым краткосрочным стратегиям, поскольку в условиях сильной неопределённости нет смысла планировать вдолгую.
Соответственно, если граждане уже сейчас учатся доверять слабым социальным связям, планируют вдолгую, не включая в свои планы государственные подачки, и не основывают свои стратегии обогащения на грабеже – то чем их больше, тем менее вероятно появление failed state, когда очередная диктатура навернётся. Ряд стран, не сумевших одолеть свою диктатуру, тем не менее не свалились в failed state после смерти диктаторов, а принялись строить нечто более пристойное. В качестве примера хорошо подходят Испания и Португалия. Получается, что чем активнее сторонники диктатуры выкорчёвывают в стране гражданское общество, пусть даже и нелояльное диктатору, тем выше вероятность, что это закончится failed state. Так что они попросту не туда воюют.
С таким гражданским обществом предпоследней диктатуре Европы, например, failed state уже не грозит
