В новом ролике мы с командой Libertarian Band рассмотрели мораль с тех же позиций, с которых раньше рассматривали право, то есть в качестве спонтанного порядка, так что лучше смотреть оба видео одно за другим. Я не припомню, чтобы кто-то ранее описывал мораль подобным образом, но надеюсь, получилось дать достаточно стройное, последовательное и вполне применимое на практике видение темы.
Ну а следующим будет ролик на тему, об которую сломало копья множество либертарианских теоретиков – про детей. Так что не забудьте подписаться на канал.
Каждое государство – это община со своей добровольной иерархией и структурой, в которой признаются и даже могли бы быть оформлены в виде контрактов все базовые либертарианские принципы, но они просто игнорируются большинством; если какой-нибудь маньяк со своей личной армией терроризирует людей, то отсутствие сопротивления лежит на совести последних, ведь у них полностью развязаны руки.
Белькович
Можно рассматривать анкап как идеальную конструкцию, в которой все товары и услуги поставляются только на свободном конкурентном рынке. Такая конструкция годится как инструмент анализа, но невоплотима в реальной жизни. Хотя бы потому, что родственные связи, дружба, любовь, неприязнь и тому подобное не имеют прямого отношения к рынку, и утверждать обратное, расписывая, как должен быть устроен, например, брачный рынок, или механизм продажи себя в рабство – это может, конечно, быть способом исследования границ применимости модели, но больше похоже на способ довести принципы до абсурда, чтобы затем сказать: мне не нравится, куда меня завела эта логика – так что я выбираю ничего не менять в жизни.
Можно, наоборот, постулировать, что раз мы считаем естественным и наиболее подходящим для общества состоянием именно анкап, значит, и надо говорить, что мы живём при анкапе и можем рассуждать о нём в терминах анкапа. Дескать, отношения человека с государством – это контракт, такая вот криво составленная открытая оферта, где люди поставили галку “согласен”, даже не прочитав текста, и что государство это корпорация, а её территория – частная собственность корпорации. Такое видение может помочь взглянуть на мир по иному, но может работать и как путь самообмана. Дескать, вокруг уже анкап, зачем суетиться, мы уже приехали. Расслабляемся и опять-таки ничего не делаем.
Одну и ту же реальность можно действительно описать по разному, в зависимости от того, как человек намерен с ней взаимодействовать. Можно думать в терминах “в 202 кабинете сидит начальник отдела, он должен подписать разрешение, если заявление подано по форме и уплачена госпошлина”. Можно в терминах “Петрович подпишет за десять тысяч, но можно пригласить его на рыбалку, это в перспективе даже полезнее”. Можно, наконец, в терминах “вхожу, зачищаю секретаршу, затем начальника, отход через окно”. Можно думать “Вася такой милый”, а можно “пожалуй, ещё на один ужин я его разведу, а дальше надо соскакивать”.
Также довольно очевидна разница в описаниях декларируемого, сущего и должного. Одно дело – описывать, как государство выглядит согласно официальным документам. Конституция, разделение властей, законодательные механизмы и так далее. Другое дело – как оно выглядит в реальности. Взаимное влияние политических акторов, коррупционные связи, учёт и формирование общественных настроений и всё такое. И уже совсем третье дело – описывать, каким бы хотелось видеть общество. Там государство может присутствовать совсем в иной форме, или отсутствовать вовсе. Частная собственность может почитаться как высшая форма проявления человеческой свободы, а может осуждаться как высшая форма эксплуатации. Власть может рассматриваться как насилие, а может – как отеческая забота.
Анархо-капитализм на сегодняшний день в большинстве случаев подходит только для описания должного порядка вещей. Сущее можно описывать в политологических терминах – а затем пытаться придумать ещё и отдельные описания для перехода от сущего к должному. А можно описывать сущее как испорченный анкап, и тогда становится вроде бы очевидно, что делать: просто устранить все отличия между текущим положением дел и идеальной моделью. Другое дело, что подобный подход, великолепно отвечая на вопрос что делать, ничего не говорит о том, как делать. В этом-то и состоит его главная проблема.
Критики анкапа постоянно приводят этот известный ещё из книги 1974 г. Роберта Нозика Анархия, государство и утопия аргумент о невозможности анкапа. Суть его в том, что разные защитные организации могут принять противоречащие решения относительно какого-либо дела, войти в вооружённый конфликт при попытке его исполнить, и в итоге останется одно, самое сильное агентство, которое станет обычным мини-государством с территориальной монополией. Джек Хиршлейфер в своей работе об условиях устойчивости анархии продемонстрировал, при каких условиях подобное происходит, приводя к войне за гегемонию вместо состояния анархии.
Но этот аргумент относится исключительно к моделям безгосударственного общества, где применение насилия всё же допустимо для некоторых целей (исполнение контрактов, взыскание компенсации). Например, такой позиции отчасти придерживается Мюррей Ротбард и полностью Дэвид Фридман (книга Механика свободы). Для полностью волюнтаристского общества проблема конфликта защитных организаций, как и определения высшей инстанции суда (который принимает окончательное решение) отсутствует напрочь.
При любой модели волюнтаристского общества создаются условия, когда инициация насилия невозможна либо мгновенно гасится (существует равномерный баланс потенциала насилия (БПН) «оружие у всех» и доктрина сдерживания (ДС), т.е. готовность большей части общества применять контр-насилие для остановки агрессии). Контр-насилие можно применять лишь при непосредственной атаке, но нельзя начинать войну, чтобы «наказать нарушителя» или «взыскать компенсацию». Обидчика, если он в данный момент не инициирует насилие, можно лишь бойкотировать, то есть не вести с ним никаких дел. Между прочим, это стандартное поведение между всеми субъектными игроками с БПН, например, стационарными бандитами (СБ, «государствами») в отношениях между собой.
При анкапе суд (как и сейчас в отношениях между СБ) может происходить лишь по обоюдному согласию обеих сторон. Стороны также заранее договариваются об условиях обжалования решения суда, если оно их не удовлетворит. А что если одна сторона не захочет идти в суд? В волюнтаристском обществе с БПН никто не может его принудить идти туда, но отказ может расцениваться как признание вины, что приведёт к требованию выплаты компенсации истцу, а при отказе — понижение репутации и возможный остракизм. Если нарушитель будет делать так постоянно, тяжесть остракизма будет нарастать, в конечном итоге ему просто прекратят оказывать коммунальные услуги и продавать товары в большинстве магазинов, и он будет вынужден либо согласиться на сотрудничество, либо уехать подальше, туда, где его репутация принимается не так близко к сердцу. Хотя с испорченной репутацией вход во все более-менее приличные юрисдикции для него будет закрыт.
Как видим, места для описанного Нозиком конфликта нет вообще.
Комментарий Анкап-тян
Нозик показывает, как система конкурирующих защитных агентств может превратиться в систему минимальных государств, не нарушая джентльменского принципа компенсировать ущерб пострадавшим от их деятельности клиентам, а также третьим лицам. Битарх показывает, что если отобрать у защитных агентств этот удобный повод принуждать кого попало ради его же собственного блага, то проблема ренессанса государства снимается. Дальше возникает вопрос “ну и как же всё-таки принуждать, если очень хочется”, и на него отвечает уже Стефан Молинью. Какой сценарий является менее реалистичным – появление ультраминимальных государств на базе защитных агентств или появление волюнтаристского общества на базе поголовной вооружённости и готовности активно противодействовать насилию в свой адрес – предоставим судить читателю.
Виталий Тизунь, чью брошюру Теория свободного общества я недавно обозревала, выпустил небольшой видеоролик, в котором рассуждает о том, как продвигать анкап. Я тоже работаю в схожем направлении, и надеюсь скоро порадовать вас свежим роликом от Libertarian band, но Виталий успел раньше.
https://youtu.be/pnpCDuMVaUE
Если видео вас зацепило, можете скачать листовку для самостоятельного распространения – в ней кратко резюмируется основной посыл ролика. Разумеется, это на будущее – кому нужны листовки сейчас, пока люди сидят по домам. Из соображений безопасности, листовку не стоит заказывать в типографии – печатайте понемногу, на принтере и за наличные.
К примеру, Вася Пупкин из 3 “б” ради шутки сообщил о заложенной бомбе в школе, которую потом не нашли при проверке. Или избил одноклассника до реанимации. Или угнал, а затем сломал чужой велосипед. Допустим, его задержали. Что будет дальше? Если родители, согласно либертарианству, не несут ответственности за поступки своих детей, то как накажут малолетнего хулигана? Денег на возмещение ущерба у него, и у его родителей, скажем, нет. Посадят в тюрьму или заставят работать и возмещать ущерб?
Утверждение, что ребёнок обладает самопринадлежностью, означает, что другие люди признают его право распоряжаться собой в большей мере, чем он мог бы добиться силой. Тем не менее, как право частной собственности на вещи редко означает свободу использовать их во вред другим, так и самопринадлежность ребёнка не означает для него полной свободы причинения вреда окружающим.
Помимо самопринадлежности ребёнка, люди обычно признают за кем-то право опекунства над ним. Это право обычно включает в себя приоритет в прививании ему норм морали, но неизбежно компенсируется правом остальных взыскивать с опекуна возмещение ущерба, нанесённого им ребёнком. Неважно, кто опекает – родители, школа, просто случайные люди, подрядившиеся на эту работу – или все они как-то распределяют эти права между собой. Так или иначе, вслед за правом опеки идёт ответственность за ущерб, наносимый окружающим поступками опекаемого.
Родители вывели ребёнка гулять, тот ломает чужую игрушку – отвечают ролители. С ребёнком оставили бабушку – за сломанную игрушку отвечает бабушка. Ребёнок пошёл в школу – ответственность за наносимый им в учебное время ущерб окружающим несёт школа. Ребёнок пошёл в школу, а оттуда отправил с телефона письмо с сообщением о минировании – это проблемы школы, ведь ребёнок находился в это время в её зоне ответственности.
Возможно, риск ущерба от действий ребёнка можно будет застраховать, как страхуется гражданская ответственность автовладельцев. Сейчас, как мы знаем, автовладельцы неохотно страхуют свою ответственность, что часто подвигает государства к тому, чтобы сделать заключение таких контрактов обязательным. Так что я не уверена, что в безгосударственном обществе опекунская ответственность будет всегда страховаться. Скорее всего, свою опекунскую ответственность будут страховать школы, особенно среднего и высшего ценовых сегментов – во-первых, у них будет на это больше средств, а во-вторых, можно предположить, что ученики дорогих школ в среднем будут наносить окружающим ущерба на меньшие суммы (не факт, точно предсказывать не берусь).
Другой фактор, который вряд ли позволит страховке опекунской ответственности стать панацеей для родителей, состоит в том, что при каждом совершённом ребёнком противоправном поступке размер страхового взноса будет расти, то есть ущерб от наименее социализированных детей, скорее всего, будет страховать слишком дорого.
Дальше воображение критиков анкапа рисует всякую диккенсоновщину, с работными домами и тому подобным. Сильно сомневаюсь, что такое будет востребовано в гуманном и зажиточном обществе, однако очевидно, что права опекунов, оказавшихся не в состоянии нести ответственность за действия опекаемых, будут отторгаться или, по крайней мере, сильно ограничиваться. В чью пользу? Полагаю, в пользу благотворительных организаций, у которых уставной целью как раз будет социализация таких детей. Как вариант – в пользу более зажиточных граждан, которые согласятся покрыть долги по искам к прежним опекунам ребёнка, после чего нести дальнейшую ответственность за этого ребёнка сами. Не берусь предсказывать, какая модель окажется более востребована на рынке, но этически допустимы обе.
Социализация трудных детей два века назад – тёмное прошлое анкапа
Это не первоапрельская шутка: Libertarian Band наконец-то выпустила долгожданный ролик про суды при анкапе. Считаю его одной из самых важных наших работ, и надеюсь, что видео завирусится как минимум не хуже, чем древний ролик про собственно анкап.
Съёмочная группа – мегамолодцы, что умудряются производить продукт хорошими темпами, несмотря на текущую обстановку. Подбросьте им деньжат, они заслужили.
При создании сценария я активно обмазывалась Хайеком в интерпретации Золоторева и в меньшей степени Четвернина, а также Дэвидом Фридманом и некоторыми другими источниками. Надеюсь, у меня получилось достаточно гармонично сочетать разнородные концепции и получить вполне оригинальный продукт.
Недавно я публиковала в колонке Битарха пост о том, что текущие тренды развития технологий легко экстраполируются на ближайшее будущее, и по ним мы видим, что возможности частных лиц по неизбирательным массовым убийствам продолжают возрастать, и вполне могут дорасти до уровня глобальной угрозы. Из этого автор делает вывод, что для устранения этой угрозы должен быть отвергнут не только институт государства, но и любые другие факторы, которые потенциально ставят людей в отчаянное положение, когда для них нет особой разницы: умереть в одиночестве, или прихватить с собой всё человечество.
Дальше Битарх развил тему у себя вконтакте, ответив на ряд возражений. Ответ сводился к тому, что угроза ближе, чем можно предположить, и вообще, надо быть ответственнее. К сожалению, эта риторика добавила мало добавила аргументов по сути – чем такой призыв к ответственности отличается от призывов Греты Тунберг – та тоже угрожает глобальными последствиями, если мы все прямо сейчас не опомнимся.
После этого Битарх выпустил уже третью статью, и на сей раз предложил к рассмотрению более конкретный кейс. Представляем себе опасного мудака (в примере используется Харви Вайнштейн) или организацию (пусть это будет, например, ELF), которым присуждают серьёзное наказание, а они, вместо того, чтобы смиренно его принять, требуют немедленного помилования под угрозой распространения по принципу мёртвой руки какого-нибудь неприятного вируса. Вирус не убьёт человечество, но, как мы видим на примере текущих событий, способен очень серьёзно потрепать экономику.
Приведёт ли появление подобных угроз к тому, что государственная власть начнёт прогибаться? Да, разумеется. У нас есть отличное подопытное государство Израиль, которое от доктрины “не ведём переговоров с террористами” со временем перешло к доктрине “меняем одного нашего пленного на тысячу ваших пленных”. Так что в государствах, где есть возможность привлечения лидеров к политической ответственности, они будут прогибаться под требования террористов, а когда угрозы террористов приобретут глобальный характер, то вести или не вести переговоры с террористами перестанет быть выбором конкретного диктатора, и даже Путину при подобном раскладе придётся торговаться. Я, мол, согласен пойти на такие-то уступки террористам, но вы, уважаемые западные партнёры, за такую уступчивость снимите с меня санкции, а то сами понимаете, терроризм – он такой непредсказуемый.
При анкапе эта проблема упрощается. У террориста пропадает субъект переговоров. Да, он может быть готов неизбирательно истребить несколько миллионов человек, если не будут выполнены его условия. Но какие условия? К кому он будет их обращать? Государства нет. Можно обратиться, например, к руководству какой-нибудь корпорации. Скажем, те же эльфы требуют от руководства какой-нибудь нефтяной компании прекратить добычу нефти, иначе короновирус. После этого совет директоров уходит в отставку, и субъект переговоров снова пропадает. Конечно, это не помешает эльфам запустить эпидемию, но цель террористической акции была немного в другом.
Разумеется, будут совершенствоваться и средства защиты от подобных угроз. Скажем, тотальная прозрачность транзакций может позволить быстро отыскать террористическую сеть и обезвредить угрозу мёртвой руки. Или получится поменять мотивацию террориста. Да хоть локальная остановка времени. Спор о том, чьё фантастическое предположение будет реализовано раньше, довольно-таки бесплоден. Битарх утверждает, что технологии защиты развиваются существенно медленнее, чем технологии атаки. Тем не менее, почему-то общий уровень насилия неуклонно снижается, а если исключить из статистики насилие, инициируемое государством, становится и вовсе пренебрежимо малым.
Поэтому не то чтобы я пренебрегала той угрозой, которая дискутируется. Просто я считаю её малорелевантной для анкапа, а для того, чтобы постулировать необходимость изживания государств, мне хватает и иных аргументов.
Я уже отвечала на схожие вопросы минимум дважды: в самом начале существования канала, и существенно позже. Общий смысл ответов сводился к двум соображениям. Во-первых, в отсутствие государства у людей будет больше денег и пространства для манёвра, чтобы заниматься благотворительностью. Во-вторых, самое главное умение для тех, кто нуждается в чужой заботе и иных ресурсах – это умение быть благодарным. Трудно убеждать себя позаботиться о мизантропе, который уверен, что весь мир ему должен, зато очень легко – о няшке, которая умело почешет тебе в ответ ЧСВ.
Есть, конечно, разные кринжовые ответы о судьбе инвалидов при анкапе, например, известная ремарка Светова про цирк уродов, которого оказался лишён мир, когда государство его запретило. Разумеется, в данном случае дело не столько в государстве, сколько в обществе. Пропал массовый платёжеспособный спрос на то, чтобы пойти поржать над уродами, как бы они смешно ни кривлялись. Это стало стыдно, как многим стыдно ходить и в цирк с дрессированными зверями. Нравы поменялись, старая бизнес-модель стала малоприбыльной. Сейчас социально незащищённым не нужно пытаться вызвать брезгливую жалость или смех, чтобы добыть денег. Куда легче вызвать умиление, уважение или иную форму эмпатии.
Так, при прочих равных я куплю на улице товар у ребёнка или инвалида, затем будут просто старики, и лишь за ними – наиболее трудоспособные на вид. Упорство человека, который имеет гандикап, но пытается на равных конкурировать с остальными, вызывает сейчас скорее уважение, чем раздражение.
Но хорошо, что-то социально незащищённые группы от упразднения государства выиграют, но ведь что-то и потеряют? Да.
Скорее всего, городская среда при анкапе будут менее инклюзивной, чем при государстве в обществе с сопоставимым уровнем благосостояния – потому что на рынке, скажем, на уродование тротуаров тактильной плиткой вряд ли будет значительный спрос. Это государство может закатывать в асфальт безумные деньги ради гипотетических нужд крайне немногочисленных групп, пренебрегая интересами куда более многочисленных и более платёжеспособных сообществ (зачем обслуживать тех, у кого есть деньги, когда можно ограбить их под предлогом обеспечения инвалидов). Зато вполне допускаю, что при анкапе может оказаться оправданным появление кварталов, специально спроектированных именно под нужды маломобильных граждан: это дешевле, чем обустраивать целый город. Я бы, скажем, охотно снимала в таком квартале жильё на период ухаживания за маленьким ребёнком, а потом перебиралась в более ординарную обстановку.
Также, скорее всего, при анкапе социально незащищённым группам не придётся рассчитывать на некий гарантированный доход – но это, как я уже отметила, должно компенсироваться большей лёгкостью заработка. Эта компенсация может оказаться и недостаточной. Но точно так же можно заявить, что на свободном рынке не преуспеет и вполне здоровый, но некомпетентный работник – а в социальном государстве он бы неплохо чувствовал себя на пособии. Отсюда недалеко до размышлений о безусловном базовом доходе. Начиная с определённого достаточно высокого уровня благосостояния в обществе идея без разбору отсыпать всем подряд некий достаточный для проживания минимум, и тем ограждаться от раздражающей мелкой преступности, вызванной бедностью, начинает казаться весьма здравой и наверняка найдёт своих добровольных поклонников.
Прочитала эссе “Теория свободного общества”, которое не так давно выпустил Виталий Тизунь. Порадовало, что для сравнительно небольшого объёма – всего 80 тысяч знаков – текст весьма содержательный.
Первую часть Виталий посвящает критике государства, где показывает несовместимость этого института с потребностями индивида, в какой бы форме это государство ни представало.
Во второй части вкратце описываются принципы устройства свободного безгосударственного общества. Мне особенно понравился своей внятностью раздел, где объясняется про взаимосвязанность субъектов – там достаточно оригинальная аргументация, которая встречается довольно нечасто – о том, что многие кажущиеся слабые места анкапа связаны с рассмотрением единичной транзакции в вакууме, в то время как в реальности имеет место целая сеть контрактных взаимодействий. Жаль, что в разделе про институт репутации не затронут фактор цены применения репутационных санкций. Агитка агиткой, но анализ потенциально слабых мест анкапа тоже полезно делать, иначе по прочтении текста возникает недоумение: почему же такой замечательный общественный строй, который совершенно естественен, никому нигде не жмёт, и умеющий самоподдерживаться, тем не менее до сих пор нигде не доминирует.
В третьей части объясняется, какие факторы будут способствовать устойчивости анкапа и не допускать возвращения государства ни через рыночные механизмы, ни путём военного захвата. Раздел про доктрину сдерживания явно испытал сильное влияние идей Битарха, и вы читали уже у меня нечто подобное.
В четвёртой части расписываются основные стратегии по достижению анкапа, и тут также многое перекликается с роликами Libertarian Band.
В целом, работа очень добротная, и я охотно рекомендую её тем, кто хочет получить достаточно уверенное представление об анкапе за весьма скромное время.
С лёгкой руки Михаила Светова анкап многие воспринимают, как безгосударственное общество для наиболее угрюмых индивидуалистов – и противопоставляют ему светлый мир контрактных юрисдикций, территориальных и экстерриториальных, где люди собираются в сообщества, договорившись жить по общим правилам, и где самое главное святое право каждого участника такого сообщества – это покинуть его.
Но для человека как раз довольно неуютно полностью замыкаться в рамках узкого сообщества, воспринимая мир за околицей как место обитания псоглавцев. Редко какая община в мире переживает своего основателя. Даже идеологи левого анархизма, которые в целом придерживались коллективистских ценностей, такие как Кропоткин, отмечали, что унылое существование в замкнутом коллективе на обочине жизни – это совершенно не то, что нужно подавляющему большинству.
Поэтому для человека, желающего жить в справедливом обществе, важна прежде всего возможность строить его, не ударяясь в самоизоляцию. Есть ли у него такие возможности при анкапе? Давайте разбираться.
Ожидать, что человечество полностью будет придерживаться одинаковых представлений о справедливости, готовы лишь самые отмороженные коммунисты или теократы, поэтому сразу можем исходить из того, что при анкапе эти представления у разных людей окажутся разными.
Итак, у вас есть некоторые представления о справедливости, и вы бы хотели, чтобы именно их придерживался арбитр в случае, если у вас возникнут какие-то конфликты, даже если вторая сторона конфликта придерживается иных представлений. Мне представляется наиболее рабочей модель Дэвида Фридмана, в которой предполагается конкуренция и естественный отбор между правоохранными агентствами, между арбитражными агентствами, и между правовыми системами. Таким образом, клиенту нужно обеспечить сущую малость: чтобы правоохранное агентство, куда он обратился по конкретному конфликту, воспользовалось услугами суда, который работает в рамках конкретной правовой системы, отвечающей представлениям клиента о справедливости.
Что вам для этого нужно? Вести эффективную пропаганду тех принципов, которыми вы руководствуетесь. Чем популярнее ваши идеи, тем легче будет настоять на том, чтобы суд на них опирался. Ну а идеи, в свою очередь, в условиях свободного рынка, будут наиболее распространены в тех областях деятельности, где их применение наиболее удобно и обеспечивает максимальный экономический выигрыш. Так что вам будет тем легче продвигать свои идеи, чем менее они оторваны от реальности.
Наконец, если сторонников ваших представлений о справедливости не слишком много, вы можете предпочесть не заморачиваться с судом, а привлекать единомышленников для взаимопомощи. Тем самым вы завоюете славу сообщества, в котором крепко держатся за своих. У этого есть плюсы: вас будут опасаться тронуть, не имея заметного перевеса по силе. Но у этого есть и минусы: с вами будут опасаться заключать контракты. Нужна ли вам такая репутация? Решайте сами. Государства, которое бы причёсывало всех под одну гребёнку и делало всем одинаково неудобно, при анкапе нет.
Маленькое сплочённое сообщество со своими представлениями о справедливости
