Как вы думаете, в каком возрасте можно понять, что тот или иной человек склонен к развитию как антисоциальная, насильственная и психопатичная личность? Возможно, кто-то удивится, но подобное можно обнаружить уже в возрасте двух лет!
Конечно, детей в любом случае не обозначают как психопатов. Однако для них существует схожие понятия под названиями черты бесчувствия-бессердечия (callous-unemotional traits) или лживо-бессердечное поведение (deceitful-callous behavior), в которых учитываются такие вещи, как отсутствие у ребёнка чувства вины за плохое поведение, склонность лгать, быть эгоистичным, подлым и т. п. Более высокие показатели подобных черт по многим исследованиям являются сильным предсказателем большего риска насильственного поведения и наличия черт психопатии во взрослом возрасте.
Однако важно выделить результаты нескольких исследований по этой теме. Одно из них на детях в возрасте 4–9 лет показало, что наличие черт бесчувствия-бессердечия предсказывает поведенческие проблемы спустя год. Также их наличие в возрасте 3-х лет предсказывает высокую и устойчивую агрессивность в возрасте 6–12 лет. А в ещё одном исследовании и вовсе решили оценить 731 ребёнка по шкале лживо-бессердечного поведения в возрасте 2–4 лет и проверить, как оно предсказывает проблемное поведение спустя год, а также в возрасте 9-ти с половиной лет.
Результаты показали, что дети, получившие в возрасте 2-х лет высокие показатели по данной шкале, уже в возрасте 3-х лет заполучали серьёзные поведенческие проблемы. Также высокие показатели по ней в возрасте 2–4 лет предсказывали склонность ребёнка нарушать правила и вести себя агрессивно в возрасте 9-ти с половиной лет.
Такие результаты ещё раз подтверждают выводы других исследований, что психопатические предрасположенности возникают в раннем возрасте и сохраняют высокую стабильность в течение жизни. И эту информацию очень важно учитывать для того, чтобы предотвращать насильственное поведение. Если быть к детям внимательными и обнаруживать риск психопатии как можно раньше, то можно предпринять меры, включая терапевтическое вмешательство, которые этот риск предотвратят и решат проблему насилия ещё задолго до того, как она возникнет на практике.
Тут в твиттере случился интересный спор между двумя вполне уважаемыми мной либертарианцами.
С одной стороны выступил @dobroum с универсальной моральной философией, одним из выводов которой является утверждение о недопустимости какого-либо насилия в адрес детей, а также достаточно банальное “лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным”, сиречь семья должна быть полной, в семье все друг друга должны любить, отец должен зарабатывать достаточно, чтобы содержать всю семью, а мать должна любить прежде всего выращивать потомство, и лишь потом любое другое хобби. А разводы, детские сады и матери-одиночки наносят детям вред.
Ему оппонировал @VoiceInTwit, утверждающий, что универсальных методов воспитания не существует, что насилие со стороны детей вполне допустимо пресекать насильственными же средствами, а ещё в реальном мире приходится иметь дело с неидеальными ситуациями, и если моральная философия со своими универсальными принципами не умеет такие ситуации обрабатывать, то цена ей невелика.
Уже по моему пересказу нетрудно понять, на чьей я стороне в этом споре. Однако отмечу, что хотя это выглядит как противостояние теоретика Доброума и практика Войса, по факту ситуация обратная: практик Доброум (есть дети, воспитываются ненасильственно) против теоретика Войса (своих детей нет). Суждения с моей стороны будут в силу отсутствия детей страдать тем же недостатком.
Тем не менее, частный случай ненасильственного воспитания детей доказывает лишь ложность тезиса “ненасильственное воспитание невозможно”, однако этот тезис в споре не выдвигается. Вместо этого выдвигается тезис “ненасильственное воспитание не всегда уместно”, и тут уже практику приходится переходить на поле теории, чтобы отстоять противоположное утверждение “насильственное воспитание всегда неуместно”.
Увы, попытка обосновать неприменение насилия к детям универсальным NAP наталкивается на два препятствия. Во-первых, как и отмечает Войс, в ситуации, когда NAP нарушает ребёнок, он лишается защиты принципа неагрессии. В противном случае NAP оказывается неуниверсальным (насилие можно применить для пресечения насилия, но если насилие применяет ребёнок, то уже нельзя). Во-вторых, в полный рост встаёт проблема нечётких границ: не будучи дееспособным с рождения, младенец довольно долго остаётся безвольным объектом манипуляций со стороны взрослых, в противном случае он не выживет. Чёткой границы между манипуляциями без спросу и насилием – не существует. Младенца можно раздеть без спросу, а взрослого – обычно уголовно наказуемо. Между тем универсальные принципы морали должны работать, не так ли? Увы, с детьми неизбежно использование костылей: как ни крути, а они приобретают правосубъектность лишь постепенно.
На этом этапе спора отстаивающему ненасильственное обращение с детьми приходится снимать шляпу морального философа и снова становиться практиком, приводя утилитарные аргументы о том, что пережившие детскую травму статистически оказываются ко взрослому возрасту глупее и несчастнее, после чего можно вволю погружаться в дискуссию о том, насколько статистика приложима к частным случаям. И тут все карты оказываются на руках у того, кто относится к играм со статистикой скептически, потому что ровно теми же статистическими аргументами нас кормили перед насильственной вакцинацией от ковида, а также отнимая право на оружие.
Воспитание ребёнка – сфера ответственности того, кто этим занимается. А занимаются этим все подряд, от родителей до создателей мультиков и случайного прохожего, высказывающего ребёнку своё моральное суждение. Родитель не может и не должен ограждать ребёнка от любого неблагоприятного воздействия. Также родитель не может претендовать и на эксклюзивное право творить со своим ребёнком всё, что заблагорассудится – случайный прохожий может не ограничиться вынесением морального суждения, но и применить силу, если сочтёт это необходимым.
Так вот, о применении силы. Я очень надеюсь, что даже самый ненасильственный моральный философ всё же учит своих девочек её применять. В том числе – разъясняя, в каких ситуациях уместно применять силу, даже если к тебе лично её прямо сейчас не применяют. Иначе есть опасность вырастить пацифисток или беспомощных жертв, а не защитниц свободы. Впрочем, не такая уж большая опасность, поскольку родитель никогда не отвечает за воспитание единолично. И это хорошо.
Так называемые физические (телесные) «наказания» или порка – варварская практика применения насилия к детям с целью изменить их поведение. К сожалению, всё ещё существуют родители, считающие такую практику допустимой, а то и абсолютно нормальной. Также она поддерживается некоторыми общественными деятелями ультраконсервативных и авторитарных взглядов, например, американским психологом Джеймсом Добсоном. Как он считает, одних мягких методов воспитания недостаточно – их необходимо смешивать с причинением детям боли за неподчинение и оспаривание авторитета родителей, поскольку это лучший метод предотвращения плохого поведения. Кроме того, авторитарное воспитание детей, по его мнению, должно способствовать сохранению общественного порядка и предотвращению социальных волнений наподобие тех, которые происходили в США в 1960-х годах. Наверняка большинству людей позиция Добсона покажется крайне жестокой, вводящей в заблуждение, варварской, неадекватной, а то и вовсе бредовой. Впрочем, мы всё же рассмотрим конкретные аргументы против применения насилия к детям.
В первую очередь необходимо отметить, что телесные «наказания» попросту не работают. Мы намеренно пишем в кавычках, поскольку жестокие родители используют слово «наказание» для маскировки своего насилия, чтобы избежать обвинений в том, что они открыто поддерживают причинение вреда детям. Так вот, вместо установления родительского авторитета порка лишь демонстрирует родительскую слабость и эмоциональный срыв. Также анализ 75 исследований, проведённых на 161 тысяче детей, демонстрирует, что физические «наказания» не устраняют нежелательное поведение, но и приводят к 14 значительным негативным последствиям:
– Ухудшению способности к моральным рассуждениям; – Повышенной детской агрессивности; – Повышенному антисоциальному поведению; – Усилению деструктивного или вредного поведения, направленного на других людей или предметы; – Усилению симптомов тревожности или депрессии; – Проблемам с психическим здоровьем ребёнка; – Ухудшению отношений между родителями и ребёнком; – Снижению когнитивных способностей и ухудшению успеваемости; – Снижению самооценки; – Большей вероятности стать жертвой физического насилия; – Антисоциальному поведению во взрослом возрасте; – Проблемам с психическим здоровьем во взрослом возрасте; – Проблемам со злоупотреблением алкоголем или наркотиками во взрослом возрасте; – Поддержке насилия к детям во взрослом возрасте (здесь будет уместно ещё раз вспомнить о Добсоне, которого тоже в детстве избивали).
Последствия физических «наказаний» являются аналогичными тем, которые возникают ввиду травмы, вызванной некоторыми другими типами детского опыта – физическим и эмоциональным насилием, пренебрежением, сексуальным насилием, домашним насилием и наличием психических заболеваний в семье. Также исследования показали, что, когда дети сталкиваются с вредным опытом, они становятся сверхчувствительными к эмоциональным реакциям других людей, так как некоторые из них, например, злость, начинают ассоциироваться с последующими плохими действиями. У детей, подвергшихся физическим «наказаниям», мозг начинает работать тем же образом, что и у детей, подвергшихся другим формам насилия. Кроме того, негативный детский опыт может увеличивать риск возникновения некоторых физиологических проблем, например, ухудшения мышечного метаболизма.
Наконец, некоторые исследователи считают, что карательная политическая позиция, включая одобрение войны как инструмента национальной политики и смертной казни, является последствием насильственного воспитания. Те, кого в детстве избивали, запугивали и пристыжали родители, и кто не справился с соответствующими психологическими проблемами с помощью психотерапии, склонны переносить свой детский гнев на политические взгляды и другие группы людей. Существует мнение, что широкая практика жестоких методов воспитания детей в Германии начала 20-го века сыграла немалую роль в последующем росте количества сторонников нацистских взглядов.
Вчера сидели в клубе, и меня спрашивают: вот, дескать, тут на МТЛ-ланче мучили Светова вопросами, и он не ответил на сабж, а ты, дескать, что думаешь на этот счёт?
В оправдание Светова сразу отмечу, что если ему инкриминируют общение заготовками, то и я как правило основываю свои ответы на своих же предыдущих ответах на схожие вопросы, ну или ранее сформулированных мною более общих концепциях. Поэтому, вот, извольте, для начала ответ на родственный вопрос о том, что делать ребёнку, когда он подвергается домашнему насилию. Ну а дальше уже разверну мысль о том, что делать третьим лицам, когда они встречаются с насилием в адрес чужих детей.
Либертарианская мораль велит вмешиваться в конфликты на справедливой стороне. Справедливость это ощущение соразмерности ценности предмета конфликта и нанесённого в ходе конфликта ущерба. Поэтому первым делом, видя конфликт, приходится быстро на глазок выяснять, в чём предмет конфликта, сопоставлять с ущербом, которые понесли стороны конфликта, и дальше принимать для себя решение о вмешательстве или невмешательстве.
Однако в случае с детьми ситуация осложняется тем, что ребёнок не полностью правосубъектен, находится в юрисдикции родителя, а для вторжения в чужую юрисдикцию требуются чертовски веские основания. Поэтому лучшая тактика, которой может придерживаться наш гипотетический либертарианец – это привлечь на свою сторону достаточно солидную группу поддержки. Это могут быть другие соседи (сосед легче всех обоснует, почему этот конфликт его вообще касается – он его слышит, видит и испытывает раздражение), но можно привлечь и просто посторонних, лишь бы они были готовы выразить своё независимое мнение о происходящем.
Чем-то этот процесс похож на биткоин-майнинг. В условиях конфликтующих цепочек истинной считается та, за которой стоит больше накопленного хэшрейта. Вот и в нашем случае – родитель приводит обоснования своей правоты и привлекает сторонников своей позиции – а сосед, выступающий против насилия над ребёнком, приводит свои доводы и привлекает своих сторонников. Каждый сторонник выступает узлом в сети со своим хэшрейтом, то есть способностью обеспечить противной стороне издержки. Если те, кто выступает против домашнего насилия, способны обеспечить серьёзные проблемы, это становится веским доводом прекратить насилие или избежать проблем как-то иначе, например, переездом.
Разумеется, столкновение позиций не обязательно будет настолько жёстким, вполне вероятно, что стороны придёт к компромиссу. Например, будет достигнута договорённость, что в день получки ребёнок уходит ночевать к соседке, а дальше родители могут пьянствовать в своё удовольствие, пока ребёнок в безопасности. Или соседями будет предложена система ненасильственных взысканий в адрес ребёнка, если он действительно склонен наносить окружающим серьёзный ущерб.
Тем не менее, сценарий возможной эскалации всегда полезно держать в уме, чтобы вмешиваться в чужие конфликты с оглядкой на свои возможности. Ну и чтобы прокачивать возможности заранее.
Насильственное поведение и психопатические предрасположенности долгое время и в ходе многих исследований считались адаптивными чертами, которые должны давать репродуктивное преимущество. Конечно, более актуальные исследования такой взгляд опровергают. Исследования племенных народов не нашли реального преимущества убийц в количестве детей над неубийцами. Исследования психопатических личностей хоть и показывают их успех в романтических отношениях (что объяснимо манипулятивным поведением и способностью пользоваться чувствами других ради своей выгоды), но далеко не всегда именно в долгосрочных отношениях и в заведении детей. Такие контринтуитивные для многих на первый взгляд выводы на самом деле очень логичны, если мы посмотрим на то, что представляют из себя сами насильственные индивиды и как это влияет на успех в продолжении рода.
Стоит задаться одним простым вопросом: а зачем насильственному индивиду вообще нужны дети? Ответ на этот вопрос довольно очевиден в случае нормальных людей, которые хотели бы о ком-то заботиться, кого-то воспитать, оставить что-то после себя в будущем, просто потому что они чувствуют в этом необходимость. Но насильников куда реже волнуют подобные вещи, им более интересна непосредственно личная выгода здесь и сейчас, чему необходимость о ком-то заботиться или переживать за далёкое будущее может лишь помешать. Конечно, это не значит, что такие переживания у насильственных индивидов в принципе отсутствуют, они могут быть выражены настолько же, как и у нормальных людей. Но по крайней мере в среднем ожидать этого от них стоит реже.
Даже если просто пролистать интернет, например зайти на сайт «Квора», где различные люди общаются в формате вопросов и ответов, то можно увидеть подтверждения тому, что говорят актуальные исследования. Приведём в качестве примера комментарий одной женщины, отвечающей на вопрос о том, хотят ли психопаты иметь детей. Она обращает внимание как на свой эгоизм, нежелание о ком-то заботиться и тратить своё время, так и на негативные аспекты, связанные с заведением детей. Она считает, что большинство родителей несчастны, и что заведение детей – это «адский культ».
Однако стоит отметить, что существуют и причины, почему психопат может стремиться к заведению детей. В первую очередь отметим социальное влияние. В прошлом сознательно и открыто отказываться от создания семьи и продолжения рода было чем-то неприемлемым и осуждаемым, такого человека скорее всего многие считали бы ненормальным. Подобное давление могло играть свою роль, как и его отсутствие наверняка играет в современном мире, где отказ от семьи и детей становится абсолютно нормальным личным выбором. Конечно, нормальный человек с присущими ему ранее перечисленными чувствами зачастую всё ещё будет склонен к тому, чтобы завести детей, самый минимум хотя бы одного ребёнка. А вот у психопата в таких условиях куда выше вероятность стать крайне убеждённым «чайлдфри» (не в обиду ненасильственным людям, которые решили не заводить детей).
Также причиной могут быть личные убеждения человека, всё ещё остающееся в некоторых ситуациях социальное влияние, поощряющее заведение детей и осуждающее отказ от этого, или даже просто случайная беременность. Но даже если психопат и заведёт ребёнка, то он вряд ли сможет повлиять на него положительным образом. Напротив, скорее всего результатом будет психологическая травма у ребёнка, что лишь снизит уже его репродуктивный успех в будущем. Как видим, насилие снова не является адаптивной чертой в долгосрочной перспективе.
Хорошо, что психопаты всё же менее успешны в продолжении рода, нежели нормальные и психически здоровые индивиды, особенно в современных социальных условиях. Хотя было бы ещё лучше, если бы вообще никто из них не заводил и не воспитывал детей, по крайней мере пока не будет разработана эффективная терапия их состояния, нацеленная на восстановление функции недостающего им механизма ингибирования насилия.
Мне тут случилось презентовать свою книгу в клубе Монтелиберо. Было примерно двадцать пять человек, помидорами не швырялись, напротив, швырялись донатами. Несмотря на то, что решение о выступлении было принято спонтанно, и толком не готовилось, вышло вроде неплохо.
Но вот по его итогам меня попросили сделать какую-нибудь адаптацию для детей, чтобы была возможность как-то понятно объяснить им, что это за странные игры, в которые играют их родители, и вовлечь их в эти самые игры.
Ну, игры так игры. Одну игру я хочу сделать в чисто разговорном жанре, пристрелочную. Будем играть в доброго царя. Ребёнок получает царство в наследство и хочет сделать своих подданных довольными. Он может спрашивать, как обстоят дела в его царстве, отдавать приказы и узнавать от меня, что ему докладывают в ответ. Тут мне в основном интересно, какие, собственно, вопросы будут задавать дети. Учитывая, что своих у меня нет, должен получиться обоюдополезный опыт. Думаю, что в течение пары недель я решусь провести там же, в клубе, первую игру.
Другая игра потребует более серьёзной проработки, хочу сделать настолку про жизнь при этатизме. В базовом модуле хочу предложить роли работника, предпринимателя, чиновника и политика. Цель – по возможности просто, но без потери реалистичности, показать их взаимоотношения. Также хочется, чтобы в игре было место этическим решениям.
Такие вот мощные планы. С книжкой про анкап я провозилась больше года, надеюсь, что тут управлюсь заметно быстрее.
Также очень рассчитываю, что в ближайшем будущем у меня станет куда больше свободного времени, и я смогу уделять каналу столько внимания, сколько он заслуживает.
Могут ли родители совершить акт агрессии против своих детей или они имеют полное право собственности на своего ребенка?
Является ли актом агрессии против своего ребёнка то, что вы перестаёте его кормить, обрекая на голодную смерть? Вероятно нет, но если да, то с какого и до какого возраста?
Если родители имеют полное право собственности на ребёнка, то заканчивается ли оно когда-либо, и если да, то в каком возрасте человек получает возможность стать полноценным членом общества и подписать NAP?
Можно ли намеренно убить собственного ребенка, не нарушив NAP?
Продажа собственного ребенка в сексуальное рабство – агрессия?
С какого возраста детям можно работать и употреблять алкоголь/ вещества?
Андрей Фриджес
Автор вопроса предварил его цитатой из Этики свободы Ротбарда про то, что в свободном обществе должен быть развит свободный рынок детей (я этот фрагмент опустила), и мне кажется уместным дополнить этого деонтолога утилитаристом Фридманом, который в своей Механике свободы как раз одну главку полностью посвятил правам детей.
Ну а далее выскажу уже своё мнение по конкретным заданным вопросам. Для начала, конечно, предлагаю перечитать главу моей методички по анкапу, на которую мне приходится ссылаться чаще всего – про конфликты, мораль и право.
Ребёнок, будучи человеком, с либертарианской точки зрения обладает самопринадлежностью, а стало быть, в его отношении вполне применим NAP – никто не вправе безнаказанно инициировать насилие. Если родитель действует против интересов своего ребёнка, между ними налицо конфликт. Либертарианская мораль диктует вмешательство в конфликт на справедливой стороне. Поэтому любой посторонний либертарианец, движимый своей моралью, будет пытаться вникнуть в наблюдаемый им конфликт между родителем и ребёнком, чтобы разобраться, что позиция более справедлива.
Справедливость же, напоминаю, это ощущение соразмерности наносимого ущерба ценности предмета конфликта. Поэтому посторонний взрослый, примеряя на себя тот ущерб, который наносится ребёнку, и сопоставляя его с тем, насколько ценным он воспринимает предмет конфликта между ребёнком и родителем – вполне вероятно, может счесть, что ребёнка следует защитить.
Не кормить ребёнка – это не насилие. Но насилие – препятствовать ему добывать еду, или мешать другим кормить ребёнка.
Продажа прав на преимущественную опеку над ребёнком (то есть собственно родительских прав) – не насилие. Если покупатель обратит ребёнка в сексуальное рабство – это уже будет насилием.
Позволять ребёнку наниматься на работу или употреблять вредные вещества – не насилие. Но насилие – гнать на работу из-под палки или навязывать вредные вещества.
Во всех этих случаях опекун оказывается в ситуации, когда он может без прямого насилия наносить ребёнку косвенный ущерб. В какой мере можно взыскать компенсацию за нанесение косвенного ущерба – это в условиях анкапа (децентрализация права плюс рынок) предсказать невозможно, в каждом конфликте может быть найдено своё решение, а может стабильно браться какое-нибудь типовое, если оно всех в целом устраивает.
Короче говоря: вот вам принципы, а дальше решайте сами; книги готовых рецептов имеют некоторую ценность, но не следует воспринимать их как догму.
Второй вопрос достаточно прост, отвечу на него первым. Частному охраннику тоже выгоднее воровать продукты из магазина, а не следить, чтобы другие не воровали. Но только в краткосрочной перспективе, а потом его увольняют, с большим или меньшим скандалом. Важно не давать ему полномочий сверх тех, которые прямо требуются для выполнения трудовых обязанностей, иначе он не только будет воровать, но ещё и кошмарить прочий персонал, чтобы покрывали воровство, создавая для владельцев фиктивные отчёты. Не исключаю, что кое-где такие схемы от нерадивости владельцев магазина даже возникают, но обычно есть система стимулов, делающих подобное поведение маловероятным, и не дающих ему зайти слишком далеко.
А теперь поговорим о детях.
Для начала отмечу, что уже сейчас, при государстве, детей вполне себе продают в рабство. И я даже не о государственном рабстве, вроде трудовой повинности по сбору хлопка для узбекских школьников, а о частном, которое этим же самым государством запрещается. Тем не менее, именно при государстве система стимулов для полиции, как подсвечено в ответе на первый вопрос, такова, что полиции может быть выгоднее самой продавать детей в рабство или крышевать такую торговлю. Трудовое частное детское рабство характерно скорее для какой-нибудь Чёрной Африки с её довольно примитивной горнодобывающей индустрией. В более зажиточных странах актуальнее сексуальное рабство.
Спрашивается, почему это всё слабо заботит авторов вопросов про детское рабство при анкапе? Нетрудно ответить. При государстве частное детское рабство считается маргинальным, оно имеет место где-то далеко, и в глаза не бросается. Опасения авторов вопросов вызывает именно потенциальная ситуация, когда такое рабство респектабельно. Когда на это натыкаешься на улице и в инфопространстве на каждом шагу, а потому приходится мириться с существованием этого явления, а если возьмёшься бороться с этим средствами морального давления, то при этом сам окажешься в шкуре маргинала, который мешает приличным людям вести себя привычным образом.
Может ли детское рабство стать в анкап-сообществе респектабельной практикой? Разумеется, может. Согласно принципам либертарианства, реституция это вполне легитимный способ приобретения собственности, и если, скажем, ребёнок испортил какое-то дорогое имущество (а дети это иногда делают), то от ребёнка вполне допустимо требовать компенсации и даже принудительно её взыскивать, ведь он обладает самопринадлежностью, а с какого возраста вменять полную правосубъектность – это вопрос конвенции. Реституция вполне допустима не только в денежной, но и в натуральной форме, вот вам и предпосылка к рабству.
Таким образом, практики, когда ребёнок отрабатывает разбитое соседское окно стрижкой соседского газона, при анкапе более чем вероятны, поскольку не вызывают морального отторжения. Что может помешать развиться более жёстким практикам, когда, скажем, от ребёнка требуют в качестве реституции чего-нибудь, что тот же взрослый счёл бы для себя унизительным, вроде съёмок в БДСМ ролике? Именно то самое моральное отторжение и помешает. Слишком много найдётся людей, которые, примеряя ситуацию на себя, заявили бы, что не согласились бы на это ни за какие деньги, а потому лично им такая реституция видится несправедливой (предмет конфликта оценивается несоразмерно менее значительным, чем причиняемый в ходе реституции ущерб). Либертарианская мораль требует вмешиваться в конфликты на справедливой стороне, поэтому у ребёнка в подобной ситуации будут легко находиться защитники.
Ну а коли так, то авторы вопросов про детское рабство при анкапе могут выдохнуть с облегчением: хуже, чем при государстве, точно не станет. Можно и дальше продолжить бойкотировать производителей одежды, сделанной с применением принудительного детского труда, а анкапов оставить в покое.
Один известный в узких кругах белорусский либертарианец, достаточно часто меняющий ники, чтобы не было смысла их запоминать, недавно запостил в телеграфе годную статью про сабж.
Краткий перечень тейков статьи от самого автора (какой умничка, обо всём позаботился):
1) Существуют этические либертарианцы и колбасные либертарианцы
2) Колбасные либертарианцы бесполезны или вредны для либертарианства, и подвержены утеканию в другие политические взгляды
4) Этический либертарианец отличается от колбасного наличием либертарианского майндсета и либертарианского фреймфорка
5) Большинство либертарианской активности в области привлечения новых членов сосредоточено на привлечении колбасных либертарианцев и построении либертарианского фреймворка, а так же его передаче этическим либертарианцам
6) Либертарианский майндсет определяется в юном возрасте, и для увеличения количества этических либертарианцев стоит создавать его у чужих детей с помощью практик.
7) Наши враги занимаются майндсетами чужих детей, а либертарианцы этим не занимаются
8) А стоило бы
Иначе говоря, автор предлагает перестать открещиваться от домыслов о том, что либертарианцы-де любят детей, и, более того, испытывают огромный интерес именно к чужим детям – а, напротив, начать эти домыслы подтверждать, но на свой либертарианский манер. Типа: все думали, что “учить” это такой эвфемизм для “ебать”, а он действительно делает детей либертарианцами.
Если вы, прочитав статью, разделяете её выводы, жду наплыва либертарианцев в детские спортивные секции и творческие студии (ну не в школы же государственные идти, вы чего), организации детских либертарианских турпоходов, найма детей для подработок и прочих полезных практик.
На сайте либертарианской партии России вышла статья известного резкостью своих взглядов Карла Франко, посвящённая детям. Автор является членом ЛПР и ведущим телеграм-канала Без компромиссов, каковое название уже неплохо характеризует этого склонного к догматизму мыслителя. Если вкратце, то он претендует на то, чтобы изложить, как либертарианцам должно подходить к вопросу об обращении с детьми, исходя из строго либертарианских принципов права, а именно принципа самопринадлежности, каковой самопринадлежностью обладает каждый ребёнок с момента зачатия.
Мне также приходилось неоднократно писать на тему детей, с чем можно познакомиться по тегу “дети”, так что вы наверняка представляете себе мою позицию по множеству связанных с детьми частных вопросов, да, пожалуй, и в целом. Если вкратце, то я рассматриваю право (law) как спонтанный порядок разрешения конфликтов (а мораль как спонтанный порядок вступления в конфликты), а принцип самопринадлежности считаю не более чем характеристикой либертарианского общества, показывающей, что право распоряжения собой в нём уважается в существенно большей мере, чем претендент на самопринадлежность мог бы достичь силой, но всё же не возводится в абсолют, как не возводятся в абсолют и многие иные полезные принципы, вроде регулярной чистки зубов.
Но сегодня мы не о моей позиции, а о позиции статьи. Ключевой её посылкой является утверждение о том, что самим по себе актом зачатия ребёнка родители совершают в его отношении деликт, ибо следствием зачатия оказывается ввергание самопринадлежного субъекта права в полностью беспомощное состояние. Далее из этого выводятся родительские обязанности, принципы воспитания и прочая красота. И выводятся, разумеется, совершенно некорректно, потому что из столь жёсткой посылки следуют совершенно не те выводы, которые делает Карл.
Вас изнасиловали. Это деликт насильника в отношении вас. Судья обязывает насильника в возмещение ущерба жить с вами и заботиться о вас в течение некоторого фиксированного срока. Не пошлёте ли вы такого судью подальше с такими приговорами? Первое и главное, что вам нужно – это оказаться в полной недосягаемости от насильника, и только потом уже можно думать о размере компенсации. Если зачать ребёнка – это деликт в отношении ребёнка, то первое, что требуется сделать после рождения – это отнять ребёнка у преступников и отдать действительно достойным людям, которые точно никогда ни на какое рождение детей не посягали. А в идеале – чтобы были к этому даже неспособны. Например, к тем, что прошёл стерилизацию. В конце концов, делают ли люди вакцинацию, чтобы предотвратить случайные деликты в отношении непричастных окружающих, которых они могли бы заразить. Вот и тут тот же принцип: стерилизуйтесь, и вы убережёте детей от опасности быть зачатыми.
Людей время от времени сбивают на дорогах автомобили. Это трагедии, которые будоражат общественность, и она изыскивает возможности сократить смертность от аварий, в идеале до нуля. А ещё люди время от времени зачинают детей. Если зачатие это деликт, то такие трагедии тоже должны будоражить общественность, а дальше она должна изыскивать возможности сократить рождаемость, в идеале до нуля. По крайней мере – случайные зачатия. Опять же, чьё поведение более ответственно: водителя, который ехал по своей полосе с соблюдением скоростного режима, но внезапно выскочивший под колёса пешеход не дал ему никакой возможности избежать столкновения – или же водителя, который сознательно таранит пешехода на тротуаре? Так и с деторождением: если зачатие это деликт, то поведение тех, кто умудряется залететь, несмотря на все усилия по предохранению, следует признавать более ответственным и, возможно, даже избавлять их от выплаты серьёзных компенсаций ребёнку за этот несчастный случай. А те, кто сознательно практикует незащищённый секс, преследуя преступное намерение зачать ребёнка, должны признаваться злобными отморозками и наказываться не в пример строже, не так ли?
Зачем Карл Франко вступил в сговор с девушкой и сожительствует с ней, не пройдя прежде вазэктомию? Не с целью ли ввергнуть в беспомощное состояние самопринадлежное существо путём зачатия его на свет божий? Не линчевать ли нам этого лицемера, который рассуждает о деликтах, а сам коварно свершает приуготовления к оному?
Разумеется, всё это чушь. Когда доживём до изобретения полностью автономных саморазвивающихся эмбрионов, в рамках творческого свободного поиска качающих инфу из интернета и самомодифицирующих своё тело, усваивая необходимые ресурсы из рассеянного состояния – тогда и поговорим о том, что архаичное детозачатие это страшный деликт. А пока человечество исходит из иных посылок, и принятие представления о зачатии как о деликте (настоящее принятие, а не лицемерные умозрительные построения, не имеющие связи с реальностью) делает моральным долгом человечества планомерное вымирание, пока последний счастливый бездетный старец не покинет сию бывшую обитель греха.
Не передёргивай, Карл. Правам детей это не поможет, Карл.
