Месяц: Февраль 2020

Как право собственности (или другое любое абсолютное право) может возникать ТОЛЬКО из добровольных контрактов?

Или мне придётся заключать договор со всеми людьми на земле, или будет какое-то стороннее принуждение, разве нет?

katta

13 февраля на канале Дебаты об анархии мы как раз дискутировали с анкомами на тему прав собственности, так что я сейчас с разгону с удовольствием ещё порассуждаю на эту тему.

Право – это претензия, которую терпят.

Рассмотрим появление некоего права с нуля. Есть группа, один из членов которой выдвигает претензию. Например, “я занимаю этот стул, потому сел на него первым”. Если остальные терпят эту претензию, следующий может занять любой свободный стул, и из повторения однотипных претензий складывается правовая традиция именно для этой группы: право пользования – за первым заявителем.

Допустим, некто оспорил это право и заявил, например: пересядь вот сюда, я хочу сесть рядом с Машей. Регулярные заявки такого рода могут дополнить правовую традицию правилом: по обоюдному согласию правами пользования можно поменяться.

Наконец, некто может предъявить претензию в такой форме: слезай, либо огребёшь. Если такие претензии будут регулярно удовлетворяться, поздравляю, в этой группе появилось право сильного.

Чем больше чья-то претензия вызывает у вас желания её оспорить, тем более несправедливой вы её полагаете. Но на то, будете ли вы реально её оспаривать, влияет ещё несколько факторов. Во-первых, ваш шкурный интерес: насколько велики ваши издержки от того, что несправедливая претензия будет реализована. Во-вторых, ваша самоуверенность: насколько большими вы оцениваете свои шансы вынудить претендента отказаться от претензии. В-третьих, ваше упрямство: насколько большие издержки вы готовы терпеть ради оспаривания чужой несправедливой претензии.

Таким образом, право, во-первых, не является абсолютным: у каждого своё мнение о том, кто какими правами обладает. Во-вторых, для установления права не обязательно эксплицитное согласие всех интересантов, то есть заключения с ними контракта. Достаточно их непротивления. Из повторяющегося опыта заявления о правах и реакции на эти заявления складывается правовая традиция общества. То, что наиболее веским доводом для утверждения чьих-то прав является контракт с предыдущим носителем этих прав – это широко распространённая правовая традиция. Причиной такого широкого распространения именно этой традиции является то, что очень многие полагают такой механизм утверждения прав справедливым.

Тем не менее, вы вполне можете столкнуться с ситуацией, когда приобретённое вами по контракту право собственности, котировавшееся в одном обществе, не будет котироваться в другом. Например, вы столкнётесь с тем фактом, что гашиш, честно купленный вами в одном месте, в другом месте не только не считается вашей собственностью, но ещё и является поводом в лишении вас права на свободу передвижения. И если вы полагаете, что при анкапе такие коллизии невозможны, вынуждена вас разочаровать. Возможны, хотя вряд ли они окажутся настолько выпуклыми.

Как так – не имею права? Я ведь честно купила этот гашиш!

Перевод Механики свободы. Главы 35-37

Вчера Дэвиду Фридману исполнилось 75 лет. Увы, на то, чтобы подготовить к юбилею весь перевод целиком, меня не хватило, так что публикую очередные три главы.

Глава 35. В чём прогноз сводится к спекуляции. Тут Фридман повинился перед нами в том, что описал только один из множества вариантов анархо-капиталистического общества – агорический, равно чуждый и коммун, и корпораций, но тяготеющий к самозанятости и небольшим агентствам фрилансеров (мимими!). Заодно выяснилось, что слово агоризм придумал не Конкин, а Роберт ле Февр, про которого я, увы, ничего не знаю.

Глава 36. Почему именно анархия? В этой главе Фридману приходится объясняться, чем же его так не устраивает идея ограниченного государства, зачем так упорно отстаивать именно идею анархии. Увы, отвечает автор: ограниченное государство мы уже пробовали: не лезет ни в какие рамки, упорно пересаживается на лицо.

Глава 37. Революция – худший выбор. Здесь Фридман полемизирует не столько с анкапами, сколько с классическими анархистами, уверенными в том, что государство может быть упразднено лишь революционным путём. Аргументация не блещет оригинальностью, но достаточно внятная.

От диктатуры к демократии. Обзор.

По заказу Чайного Клуба

Эссе Джина Шарпа “От диктатуры к демократии” с таким же успехом могло бы быть названо “От государства к анкапу” или “От плохого к хорошему”. Фактически это просто набор размышлений о том, как поменять политический режим, если он вам не нравится, вы ощущаете моральную правоту и предполагаете поддержку публикой своей позиции.

Центральная идея книги состоит в том, что наиболее надёжной стратегией для этого является политическое неповиновение, оно же ненасильственное сопротивление. Последовательный отказ государству в легитимности способен и впрямь сделать его нелегитимным по мере того, как этот отказ будет становиться всё более стильным, модным и молодёжным.

Слабой стороной предлагаемого Шарпом подхода является то, что всё должно начинаться со стратегического планирования, а затем сопротивление развивает свою деятельность строго по плану, централизованно решая, какой из 198 методов выбрать на сегодня, а какой на завтра. Таким образом, лучшей тактикой для диктатора оказывается рассорить оппозицию, и пусть воюют между собой, выясняя, под чьими знамёнами следует объединиться в войне с кровавым режимом.

Децентрализованное сопротивление, согласно Шарпу, гораздо менее эффективно, и это плохая новость для анкапов, желающих действовать политическими методами.

С другой стороны, Шарп прямо указывает, что нужно не просто бороться с диктатурой, а уже на этапе сопротивления закладывать ростки нового общества, которые уже будут легитимными к моменту падения режима, и это падение даст им всего лишь легальность. Таким образом, если конечной целью сопротивления принять построение безгосударственного общества, с децентрализацией права и свободным нерегулируемым рынком, то идея ровно на этих же принципах выстраивать сопротивление выглядит чертовски логичной, просто Шарп такую цель даже близко не рассматривал: дальше швейцарских кантонов его политологические фантазии не заходили.

Наименее полезной частью книги оказывается наиболее известная, а именно приложение, в котором перечисляются пресловутые 198 методов ненасильственного сопротивления. Книга написана в 1993 году, за 27 лет инструментарий здорово поменялся, а те методы, что до сих пор актуальны, и так более или менее на слуху. Так что я могу понять начштаба российского сопротивления Леонида Волкова, заявляющего, что книга слабая, но не принимаю его упрёков в том, что она вредная. Ознакомиться с ней – однозначно стоит. Использовать на практике – с большой осторожностью. Тем более, что диктатуры со времён написания книги всё больше мутировали в электоральные автократии, а для их упразднения комплекс методов будет сильно отличаться.

К достоинствам книги относится её скромный размер, при желании эссе можно осилить за вечер.

Похвала умеренности

1 февраля Чайный клуб проводил в Москве конференцию с изящным названием “Держитесь правее”. Там в числе прочих выступил неоднократно мной цитируемый Михаил Пожарский, который на несложных примерах из Первой мировой войны объяснял, почему для победы над левыми не нужно с ними воевать.

Сегодня государство дало огромные сроки по шитому белыми нитками делу о подготовке терактов, так называемому делу “Сети”. Но этому делу предшествовал реальный теракт анархиста Михаила Жлобицкого, после которого сотрудники спецслужб радостно ухмыльнулись, получив новые полномочия, бюджеты и разнарядки по сочинению экстремистов. История знала случаи, когда вследствие терактов сворачивались либеральные реформы или развязывались кровопролитные войны, но я не припомню ни одного случая, когда теракт сподвиг бы государство ослабить нажим на общество. В лучшем случае государство ограничивается усиленными мерами охраны первых лиц, как это происходит в США, с их традициями отстрела президентов.

На днях состоялся уже второй раунд дебатов об анархии между командой анкапов и командой левых анархистов. Этому уже предшествовал долгий период личных переговоров и попыток найти общий язык, теперь же получилось устроить цивилизованную беседу уже в публичной форме. И это приносит плоды, например, такую вот рецензию в анархоканале. Каждая из сторон открывает для себя другую, ищет примирительную лексику, отказывается от обострения на самих дебатах – и понимает, что главный общий враг это не левые или правые, а государство.

Возможно, со временем получится склонить бравых левых анархистов от революционной риторики к более умеренной, чтобы завязывали уже с бессмысленным самопожертвованиям в угоду провокаторам из спецслужб.

Да я и сама здорово ослабила в своих статьях степень одобрения чисто военных тактик. Мне вполне справедливо пеняли при обсуждении моей статьи про доктрину сдерживания за пример с уничтожением короля Таиланда. Действительно, не настолько много решает воля одного человека, чтобы можно было рассчитывать решить проблему, устранив этого человека или создав ему смертельную угрозу. Куда полезнее, чтобы идея нападения со стороны представителей государства рассматривалась как этически неприемлемая, а это достигается через смягчение нравов.

Так что продолжим свою деятельность по просвещению и увещеванию, продолжим мирный протест и создание массового ощущения ненужности государства – и ни в коем случае не будем давать ему повода заявить о своей необходимости ради борьбы со всякими опасными экстремистами. Лозунг о том, что экстремизм при защите справедливости не порок – ложен.

Ну а невинно посаженных, конечно, нужно у государства отспорить. Это означает выход на улицы, публичные обращения селебритиз и прочие скучные, но действенные политические практики.

P.S. Мне тут же написали, что я перепутала причину со следствием, и как раз подрыв Жлобицкого случился в качестве реакции на дело “Сети”. Прошу простить за смазанный тейк; впрочем, при таком раскладе ситуация лишь становится ещё более трагичной.

Перевод Механики свободы. Главы 31-33.

Публикую ещё несколько глав Механики свободы Дэвида Фридмана

Глава 31. Либертарен ли анархо-капитализм? В этой главе Фридман поднимает вопрос в формулировке, которая для многих довольно непривычна. Мы как-то привыкли считать, что анархо-капитализм это наиболее радикальное и последовательное либертарианство, но для Фридмана это немного не так. Либертарианство у него основано на самопринадлежности и принципе неагрессии, а анархо-капитализм на децентрализации права и свободном рынке. Поэтому ему требуется дополнительная аргументация, чтобы показать: анархо-капиталистическое общество действительно является либертарианским.

Глава 32. И, в качестве бесплатного бонуса. Это небольшая главка, где электоральный процесс сравнивается с рыночным, в пользу последнего, разумеется.

Глава 33. Социализм, ограниченное государство, анархия и бикини. Тут Фридман остроумно объясняет, что социализм подобен стремлению принудить всех тян ходить исключительно в бикини, потому что погода под страхом расстрела обязана быть солнечной.

Насколько лицензия GPL соответствует либертарианской этике, и как вообще будут обстоять дела с opensource при анкапе?

анонимный вопрос

Лицензия GNU GPL (general public license) – занятный пример того, как в рамках современных государственных законах об авторском праве оказывается сложно разрешить приобретателю информационного продукта что-либо с ним делать. Вот запретить – раз плюнуть, и потом с этим запретом можешь идти в суд, государство поможет тебе с энфорсментом этого запрета. Собственно, большинство запретов встроены в законодательство по умолчанию.

GPL оставляет за автором право называться автором, приобретателя же обязывает раскрывать исходный код любых продуктов, сделанных на основе кода, распространяемого под лицензией GPL, и распространять их далее под той же лицензией – так называемая система copyleft. В остальном же у приобретателя продукта под лицензией GPL руки полностью развязаны: можно перепродавать продукт, модифицировать код, продавать модифицированное под своим именем и так далее.

Каким образом, скорее всего, поменяется ситуация с кодом, распространяемым под этой лицензией, при анкапе? Сейчас создатель кода вправе в судебном порядке настаивать на том, чтобы приобретатель его продукта, модифицировавший код, далее распространял полученный продукт под той же самой лицензией. При анкапе он точно так же сможет требовать соблюдения лицензии, но у него не останется инструментов давления, помимо репутационных. Не думаю, что это сильно повлияет на сложившиеся практики, поскольку ценности GNU вполне совместимы с либертарианскими, а репутационное давление для айти-компаний обычно является достаточно серьёзным аргументом.

GPLv3 Logo.svg

Рыночный анархизм и либертарианство

Не так давно я отвечала на вопрос об отличиях между различными сортами анархистов, где дала скорее аналитическую рамку для того, чтобы разобраться в деталях. А сегодня на канале Антигосударство появилась довольно пространная статья Рыночный анархизм и либертарианство — время объединять теории, где затронуты схожие вопросы, но гораздо глубже.

Если так пойдёт и далее, разница между либертарными правыми и либертарными левыми будет и дальше становиться всё более зыбкой, потому что само направление движения мировой экономики, как показывается в статье, способствует такому сближению. Мы просто начинаем описывать в качестве желаемого результата совершенно одинаковое общество, только глядя на него под разными углами.

Анархия и её распад

Перевод статьи Джека Хиршлейфера

В последнее время с лёгкой руки профессора Аузана я начала ссылаться на некие загадочные условия устойчивости анархии по Хиршлейферу. Но раз уж это понятие стало часто всплывать в дискуссиях, было бы неплохо разобраться в нём несколько детальнее.

Поэтому Андрей Мешков взялся перевести (а я отредактировать перевод) статью профессора калифорнийского университета Джека Хиршлейфера Анархия и её распад, где и вводятся эти условия. Желающие также могут ознакомиться с оригиналом статьи (например, их может заинтересовать список литературы, который мы не стали включать в перевод).

В статье описывается математическая модель анархической системы, основные механизмы взаимодействия в ней – и делаются выводы о поведении модели. Разумеется, эти выводы верны применительно к реальному обществу лишь в той мере, в которой модель отражает общество, но это относится к любым методам математического моделирования. Модель Хиршлейфера – не единственная, просто считается наиболее продвинутой на сегодняшний день, и при этом достаточно простой, чтобы пользоваться ей было удобно.

Напоминаю, что все переводы, в создании которых я принимала участие, собраны в соответствующем разделе на сайте.

Джек Хиршлейфер

Что же делать с деревнями и малонаселенными регионами при анкапе?

Там проживает довольно-таки мало человек, а потому спрос на товары, естественно, маленький. Капитал туда стягиваться не будет из-за того, что это не выгодно, и школ с больницами в деревне не видать. Что с этим делать?

анонимный вопрос

Вообще-то, именно во всяких медвежьих уголках, где нет не только школ и больниц, но также полиции и налоговой, анкап сейчас в наибольшей степени и проявлен. В этих малонаселённых регионах, где полезные ресурсы распределены редко и по большой площади, вместо классических прав собственности на землю скорее существует традиция кормиться с тех или иных угодий. Чем именно промышляет там мелкий предприниматель, это дело десятое. Может, рыбу ловит, может, зверя валит, может, кедровую шишку собирает. Дальше его задача вывезти и продать добычу, по возможности избегая всяких там надзоров.

Подобное экстенсивное хозяйство вполне способно прокормить редкое работоспособное население. Жить круглый год в промысловых угодьях не требуется, и тем более не требуется жить там с семьёй. В городе или крупном посёлке есть блага цивилизации, поэтому лечиться, учить детей и зависать в интернете удобнее там. Очень много материалов по этой теме можно найти на сайте фонда Хамовники.

Если же речь не об охоте и собирательстве, а о сельском хозяйстве, то здесь, опять-таки, плотность населения должна быть очень скромной, ведь при современных средствах механизации большая деревня просто не нужна: на человека при этом будет приходиться слишком мало пахотной земли. Так что и здесь имеют смысл сравнительно небольшие поселения, а за благами цивилизации – это в город. Как это примерно выглядит, мы можем видеть на примере США, где рынок земли довольно-таки свободен и хорошо развит.

Не всегда удобно превращать ферму в вахтовый посёлок, где живут только работники, а семьи остаются в городе. Поэтому, конечно, ситуации, когда вот так вот на хуторе будут селиться полноценные семьи, останутся вполне рядовыми. Это будет их собственное ответственное решение, и рыночек вполне в состоянии обеспечить их средствами, позволяющими быстро добраться из этой их глуши в цивилизацию. Во-первых, продукт с полей надо вывозить, а значит, дороги и при анкапе никуда не денутся. Во-вторых, малая авиация в отсутствие регуляций становится вещью исключительно дешёвой и массовой, и тут в качестве примера остаётся снова привести США, где примерно так дело и обстоит.

Стоит такой тракторишко меньше нормального пикапа

Много раз пытался разобраться в этом, но безрезультатно. Чем конкретно отличается философия анкапов, рыночных анархистов, волюнтаристов, анархо-индивидуалистов и прочих? Очень хотелось бы получить ответ.

анонимный вопрос

Я тоже довольно долго пыталась во всём этом разобраться, но сегодня это, по сути, неважно. Все анархисты отличаются друг от друга только оттенками отношения к частной собственности, и все более или менее одинаково неприязненно относятся к государству. В истории были неоднократные попытки упразднить частную собственность сперва, а государство потом. Но даже если такие попытки оказывались успешными, это приводило только к тому, что вся собственность оказывалась в руках государства, и в этом государстве не оставалось места никаким сортам анархистов. Поэтому теперь любой вменяемый анархист, будь он хоть трижды анархо-коммунист, предпочтёт начать с устранения государства.

Государство не сводится к текущему правительству, каким бы оно ни было. Государство базируется на убеждении людей в том, что не все люди должны быть наделены равными правами. По мнению государственников необходимо, чтобы некоторая часть людей обладала такими правами, которых нет у других, а именно правом на насильственное принуждение. Это нужно для того, чтобы вести тупое стадо в нужном направлении, иначе человечество, лишённое поводырей, сделает с собой что-нибудь нехорошее, например, устроит глобальную катастрофу. Человек, который считает, что человечеству нужен поводырь, силой ограничивающий прочих в их мирной деятельности, будет воспроизводить государство и после того, как текущее правительство будет упразднено. Более того, этот человек сейчас даже может называть себя анархистом – просто он может, например, считать, что поводырь должен быть коллективным.

Чем больше анархист уделяет внимания тому, как ему обустроить себя, тем в большей степени он анархо-индивидуалист. Чем больше его волнует, как будет организовано коллективное взаимодействие, тем больше он анархо-коммунист. Чем больше он верит в предпринимательство как двигатель любого развития, тем больше он анархо-капиталист.

Какой конкретно ярлык человек подставляет применительно к себе в дополнение к анархизму, зависит главным образом от того, какие книги он читал, с кем общался и на какие каналы подписан. Фактически же оттенок его идеологии зависит от того, насколько он верит в людей. Если полагает их по своей природе злыми и алчными, его анархизм будет сводиться к идеям о сколачивании крепкой банды, которая не даст себя в обиду. Если полагает их скорее склонными к сотрудничеству и предпринимательству, то его анархизм будет тяготеть к размышлениям о горизонтальном взаимодействии и свободной торговле. А если он считает людей простыми и предсказуемыми, то будет рассуждать об автоматизации управления и замене чиновников скриптами.

Мне нечего делить с другими анархистами. В обиду себя постараюсь не дать. На рыночке постараюсь не пропасть. Автоматизации не боюсь. Верю в людей, и они меня скорее радуют.