На вчерашнюю заметку о сравнении биткоина с низкоинфляционным фиатом мне пришёл развёрнутый ответ. Если вкратце, то там постулируется важность стабильных цен при использовании валюты в качестве средства расчёта. Для их обеспечения предлагается децентрализованный криптовалютный фиат: крипта, параметры эмиссии которой устанавливаются голосованием держателей валюты.
На это я могу кратко ответить: если что и является фундаментальным свойством цен, так это их изменчивость. Цена несёт в себе информацию о сравнительной нужности товаров конкретным покупателям в конкретный момент. Если хочется, чтобы цена на конкретный товар, выраженная в конкретной валюте, не менялась, вам остаётся только привязать курс этой валюты к стоимости этого товара, то есть фактически обеспечить валюту товаром. Нет никаких проблем в том, чтобы создать сайдчейн биткоина, заморозив некоторую сумму в биткоинах, и выпущенные под их залог токены привязать, например, к нефти. Всё, теперь у вас один баррель, скажем, брента, стоит один токен. Всегда. Только надо следить за размером залога, ведь если нефть существенно подорожает в битках, залог придётся увеличивать. При этом покупая за нефтекоины какой-нибудь алюминий или зерно, вы неизбежно будете сталкиваться с изменением цен.
Но всё это не имеет никакого отношения к прямой демократии, ведь вы никогда не можете предсказать заранее, какие параметры эмиссии выставят держатели вашего криптофиата. Возможно, им захочется не стабильных цен на некую корзину потребительских товаров, а просто воспользоваться тем, что на эмиссии всегда зарабатывает тот, кто эмиттирует – и навыпускать побольше токенов, чтобы по-быстрому закупиться на них битками. Или вы намерены строить управляемую демократию и не давать держателям поступать столь некрасиво?
Вполне логично потыкав в граничные условия двух принципов (если человек принадлежит самому себе, то он должен быть вправе себя продать, а также может быть отторгнут у себя по решению суда; что касается применения принципа неагрессии, в нём всё упирается в определение агрессии, а оно субъективно, и как на таком зыбком фундаменте строить прочные порядки), они указывают, что у левого анархизма есть решение. В качестве решения предлагается та самая прямая демократия: все порядки устанавливаются всеми членами общества.
Здесь я могу лишь указать, что обществу тотальной прямой демократии потребуются какие-то критерии, кого включать в множество голосующих по каждому конкретному вопросу. Где та грань, переходя которую, человек теряет право голоса по некоей теме, потому что она его не касается? Если этой грани нет, мы получаем общество, где все обязаны спрашивать у всех разрешения на всё, то есть юридический абсурд похлеще города Морлоу из Трассы 60. Надеюсь увидеть ответ в следующих частях обзора (в той статье, что я разбирала, этого ответа нет).
Образ юридического абсурда – пусть он вас тоже преследует
Сегодня я размещаю материал от автора с ником Polnota, который он разместил у меня в чате. Авторский стиль достаточно выверен и слишком сильно отличается от моего, так что корректив в него вносить не буду.
Вообще, как вы, возможно, заметили, я стала реже публиковаться. Это связано с появлением одной вкусной подработки, сотрудничеством с ютуб-проектом Libertarian band, а также банальной осенней хандрой. Разбавлять контент репостами не хочется, а вот размещать у себя готовые материалы – почему бы и нет. Я могу просто отклонить присланное, могу серьёзно переработать и разместить как наше совместное творчество, могу, наконец, разместить более или менее неотредактированным, возможно, снабдив своим комментарием. Если сотрудничество станет регулярным, вы просто получите здесь собственную колонку.
Хочу внести свежий взгляд на анкап. Это лучшая стратегия прежде всего для популяризации анкапа.
Мизантропы могут делать индивидуалистичную мину, но факт остаётся фактом: они неспособны в реальный закон джунглей, который сегодня и царит. По какой-то причине эти унтерменши не могут в рил-иерархию. Почему-то у Пыни, Роттенбергов и Собянина получается быть альфачами, а этим хикикомори остаётся поскуливать в чатиках, фрустрировать в ожиданиях какой-то… упс, справедливой системы, где они – омежки – расправят плечи. В тру-индивилуализм, как видно, вы не шмагли.
(Право, никто вас даже никакими налогами не затретировал, да и не платите вы никаких налогов. Половина здесь присутствующих сидят на мамкиных дотациях.)
Праваки-иерархисты действительно не должны роптать на путинизм. Путинизм – отличная система для реализации сверхчеловека. Путинизм это господство сверхчеловеков над омежками. Шикарный правый режим. Чё, не получается стать Золотовым? Лошара… 😊
Анкап – это восстание омежек. “Вопль угнетённой твари”. По этой, и ещё по ряду причин это левое движение, и тру-левый бренд никогда не был чем-то позорным. Это столбовая дорога человечества – двигаться от рабства к свободе.
Необходимо нянчиться с “леваками”, разъясняя, что анкап не философия какого-то индивидуализма, а философия свободы для всех. В том числе и свободы на ассоциацию слабых, чтобы было легче и радостнее жить.
Если подсрачниками выпиздить из анкап-движения ущемлённых авторитаристов, всяких психопатов, и провозгласить анкап как тру-левый вектор, в котором выигрывают все, и даже слабые, то шестерёнки завращаются в правильную сторону.
Да, вас наебали с этой лево-правой ориентацией. Альфачи ночами не спят – думают, как вас ещё наебать. Но поставьте всё с головы на ноги, реабилитируйте левый бренд, отделите мух от котлет, и начните движение не к сверх-, но просто к человеку.
В противном случае, путинизм предоставляет все возможности для реализации праваков. Это просто лично ты лошара.
Дополнение от Анкап-тян
Если уж ударяться в популизм, то странно было бы не сослаться ещё и на очень известную световскую лекцию из автозака, где он как раз и рассказывает, почему либертарианство выгодно бедным.
Среди либертарианцев существует твёрдое убеждение, что наличие в стране свободы слова по принципу американской первой поправки к конституции – это однозначное благо, помогающее нам бороться с этатизмом. Но так ли это на самом деле, либо же это хитро спланированная ловушка, помогающая властным элитам США избегать революций уже почти два с половиной века?
Посмотрим на судьбу известных антиэтатистов в США, которые начали представлять сколько-нибудь значимую угрозу государству. Джим Белл (Jim Bell), создатель и евангелист идеи «рынка убийств» (assasination market) был заключён в тюрьму за «уклонение от налогов». Ларкен Роуз (Larken Rose), известный анкап, тоже оказался «на бутылке» за налоги. Историю с Джулианом Ассанжом и сексуальными обвинениями думаю не стоит напоминать, и так все знают.
Какой из этого можно сделать вывод? Если твои слова представляют реальную опасность для стационарного бандита, предлог для репрессий найдётся всегда, репрессировать именно за слова ему не обязательно. Думаете, что будет, если напечатать в New York Times рекламную полосу с текстом «Государство — стационарный бандит! Панархия — основной путь к свободе!»? Готов поспорить, что на следующий день ФБР найдёт у заказавшего такую рекламу активиста детское порно или наркотики. Или окажется, что он любит поиздеваться над своей собакой и вообще не прочь употребить её в пищу. К сожалению, большинство активных борцов с государством в США этого не понимают.
В России совершенно другая ситуация. Власти репрессируют напрямую за политику, и даже не особенно маскируются. У нас есть удобные экстремистские статьи с крайне размытой содержательной частью, позволяющие посадить кого угодно за что угодно, так что подкладыванием детского порно активисту можно и не заморачиваться. Из-за этого все активные борцы с государством с самого начала своей деятельности используют VPN, левые симки, шифрование, посредников, никогда не показывают своё лицо. В результате по сложности поимки такой активист равен профессиональному хакеру, так что проще заработать звёздочки на поиске экстремизма вконтакте. То, что настоящий борец с государством действительно может быть для государства опасен, следователя не волнует: не его уровень ответственности. Чем большее давление оказывают власти, тем больше методов анонимизации будут использовать борцы с государством и тем быстрее его территориальная монополия будет разрушена. Чего не скажешь про страны, где люди ещё верят в свободу слова.
Комментарий Анкап-тян
Вчера Вэд Нойман выпустил статью, где отвечал на комментарий Лакси Катала по вопросу о тупике по имени жопа: чем легче власть, тем охотнее люди ей отдаются.
Как мы можем видеть, мнения по поводу того, что выгоднее для сторонников полного упразднения государства – открыто репрессивное дискредитирующее себя государство, или же его либерализация, с потенциальным повышением уровня доверия к нему – разделились. Битарх и Лакси Катал считают, что принцип “чем хуже, тем лучше” работает: чем хуже государство, тем проще убеждать людей, что оно не нужно вообще. Я вслед за Вэдом полагаю, что аппетит приходит во время еды, и стоит начать теснить государство, как не захочется останавливаться, особенно если на каждом этапе реформ жизнь реально будет улучшаться. Это особенно актуально в странах, где нет развитой культуры уважения к оппозиции, и противника принято добивать. Начнёт прогибаться государство – и его добьют.
Так что мне кажется странным соображение о том, что если государству для репрессий нужно искать обходные пути, а прямой путь заказан – то это плохо. Наоборот, это лишь повод перекрывать те самые обходные пути. Свобода слова есть – надо использовать её, чтобы прекратить преследование за преступления без потерпевших, вроде хранения детского порно, или употребления наркотиков, а любые трепыхания государства на этот счёт применять для разжигания ненависти к самому этому институту, который вместо того, чтобы пытаться оправдывать своё существование уж не знаю какими полезными вещами, продолжает настаивать на своём праве репрессировать широкий круг лиц по собственной инициативе, без просьбы пострадавших.
Примерно год назад я написала пост “Об участии в выборах”, где дала свою трактовку того, зачем оно анкапам вообще нужно. Недавно под постом появился ехидный комментарий, мол, чего только люди не придумают, лишь бы только убедить избирателей отказаться от бойкота. Я ответила на комментарий, но, пожалуй, стоит вынести эти соображения отдельным постом.
Бойкот выборов это тактика, ведущая к победе только в одном случае: если избиратели, не явившись на избирательные участки, формируют себе собственные органы самоуправления без участия государства, и добровольно пользуются ими, игнорируя те, что были созданы на организованных государством выборах. Иначе говоря, бойкотировать надо не только выборы, но и государство как таковое.
В принципе, мой аргумент о том, что поход на избирательный участок для голосования или наблюдения — это просто тренировка, можно развернуть и в пользу бойкота выборов, мол, это просто тренировка бойкота государства. Согласна, но одно дело тренировать планку, и совсем другое — тренировать простое возлежание на диване, от этого ничего, кроме пролежней, не появится. Бойкот это активный отказ от сотрудничества, так что, если хотите, можете тренировать именно этот навык, тоже очень полезно. В этом случае вам потребуется не просто не прийти на выборы, но убедить как можно больше людей не прийти на выборы, чтобы проповедь неучастия в этом говне звучала отовсюду. А затем, не ограничиваясь выборами, начинать бойкотировать законодательство о проведении массовых акций, налоговый кодекс, закон о персональных данных, и многие другие вредные государственные постановления. Не информировать государство о своих действиях, потому что бойкот же, нету для вас никакого государства. Обращаться с сотрудниками государства, как с обычными людьми, а если они применяют насилие, то как с обычными бандитами.
Короче, бойкот это очень сложный и ответственный путь, и с бойкота выборов он только начинается. Если пока не готовы к нему, или считаете бесперспективным, то лучше тренируйте навыки демократического принятия решений. Опять же, год назад, когда я предлагала вам этим заняться, упражнение было простым. Сейчас предлагается освоить более сложное — не просто похолостить заполнение бюллетеня, опускание его в урну и подсчёт голосов, но, в дополнение к тому, сделать это консолидированно, в рамках умного голосования. Если кто ещё не зарегился для участия в этом флэшмобе – крайне рекомендую, ведь анкап это не про агрессивный индивидуализм, когда на всё насрать, кроме своих сиюминутных желаний. Анкап это про жизнь в обществе без принуждения, основанную на добровольном сотрудничестве. Умное голосование – это противопоставление админресурсу того самого добровольного сотрудничества, так что самое время показать, чьё кунг фу сильнее.
На кого поставишь: на плешивого деда, или на парня, которому сам Светов руку жал?
Для начала рекомендую прочесть сам вопрос и мой на него ответ. Я в основном осветила переход между панархией и анкапом, а в канале “Антигосударство” вы можете прочитать другой ответ, от Вэда Ноймана, который в основном касается перехода от этатизма к панархии.
Да, панархистское строение власти скорее всего будет свободней централизованного. Но идеи панархии больше похожи на инструмент государственного или общественного устройства. В них нет ничего про традиционную либертарианскую самопринадлежность и ничего не понятно даже про свободу выхода из юрисдикции. Большинство академических статей признает необходимость дополнительной юрисдикции, обеспечивающей правосубъектность людей и их свободу от гнета панархистских юрисдикций. Панархизм как инструмент вполне может быть использован и околоэтатистским режимом: преобразование власти олигархов в реальные крепостные юрисдикции, где корпоративные рабы не имеют права выхода. Получается классический вариант киберпанка, о котором предупреждали фантасты. Для реальной свободы нам все еще нужны классические либертарианские труды: понятие о самопринадлежности, НАП и их политическая реализация, будь то анкап или минархизм. А уж потом если людям будут нужны ЭКЮ – рыночек порешает. В общем – нет никакой гарантии, что панархия ведет к либертарианству, и в самой по себе идее ЭКЮ я либертарианской ценности не вижу.
Одно условие является принципиальным для корректной работы ФПКЮ: гарантия политической и экономической конкуренции. Это означает открытость и свободу рынков, конкретизированные в «четырёх свободах» — свободного перемещения людей, товаров, услуг и капитала — всё это должно быть под защитой. В то же время, политические рынки ФПКЮ должны быть конкурентными, то есть должны быть гарантированы права человека и базовые демократические права. Сюда включено и право людей использовать в качестве инструмента прямую демократию. Как и государства, ФПКЮ по своей природе будут стремиться подорвать всякую конкуренцию, следуя своим коммерческим интересам, пытаясь выстроить картели или монополии. Это требует наличия «наблюдательного совета за конкуренцией», отвечающего за соблюдение правил. Этот орган будет также регулировать пределы расценок на входные взносы и выходные неустойки.
То есть эта статья эксплицитно признаёт, что то, что они называют “юрисдикциями” должно существовать в рамках единого правового режима. То что авторы называют “юрисдикциями” по содержанию похоже не на юрисдикции в политически-правовом смысле, а на поставщиков определенных услуг, их юрисдикционность только в том, что они получают право “налоги собирать”. Либертарианское минимальное государство тут решает не те вопросы, которые авторы предлагают передать на FOCJ, а те вопросы, которые позволяют FOCJ существовать и функционировать.
Ограничение торговли – локально выгодно, поэтому исторически люди, получившие власть над юрисдикцией, начинали вводить разного рода сборы, пени, штрафы и прочее. Можно сказать что это было возможно только в силу того что из юрисдикций не было выхода (а его не было). Штука в том, что каждая юрисдикция будет заинтересована в том чтобы выход ограничить, о чем и идет речь в районе процитированного мной выше куска статьи про FOCJ. Поэтому и авторы сами вводят какой-то минархистский или анкапский – неважно – орган стоящий выше и прежде FOCJ. И вот это либертарианцы и предлагают реализовывать. А ФПКЮ – как уж там свободный рынок порешает.
Ответ Анкап-тян
Вы верно подметили основные недостатки предложенной Эйхенбергером и Фреем идеи функциональных перекрывающихся конкурирующих юрисдикций: это некоторая оптимизация существующего правительственного функционала без устранения ключевых недостатков государства и без гарантий того, что реформированная таким образом управляющая система не откатится со временем к столь же высокому уровню угнетения, что и сейчас. Внутренняя защита от злоупотреблений в системе ФПКЮ ненамного выше, чем в современных государствах.
Достоинством системы ФПКЮ является не то, что она предлагает наилучшее решение, а то, что она предлагает решение, реализуемое в рамках конкретного Евросоюза. В условиях, когда из-за недостатков, присущих этому политическому Франкенштейну, от него уже отделяется одна из крупнейших европейских экономик, у политической силы, которая поднимет ФПКЮ на свои знамёна, есть некоторый шанс добиться успеха. Более того, ФПКЮ можно внедрять сперва локально, и лишь затем распространять опыт на более широкие территории.
ФПКЮ – это не панархия. “Конкурирующие” хоть и начинается на ту же букву, что и “контрактные”, всё-таки не обязаны быть контрактными, то есть о добровольности вступления под ту или иную юрисдикцию речи не идёт. В качестве механизма контроля авторы предполагают старую добрую представительную демократию, которая формирует соответствующие органы, а также прямую демократию, позволяющую принимать локальные решения на уровне того или иного ФОКУСа. О недостатках демократии я писала, повторяться не буду.
Вы предлагаете вариант “сперва чистый анкап, а потом пусть рыночек решает, нужны ли ЭКЮ”. Это приближает нас к измышлениям Нозика, мол, давайте представим, что у нас чистый анкап, а теперь я вам продемонстрирую, как он со временем превратится в ультраминимальное государство без противоречия либертарианским принципам. Так же, на основе некоторых предположений о природе людей и о том, что является справедливым, можно, наверное, вывести и то, что чистый анкап со временем непременно мутирует в панархию, сиречь систему ЭКЮ.
Так или иначе, для того, чтобы подобные рассуждения стали актуальными, сперва нужно добиться чистого анкапа, между тем и минархизм, и панархия – это способы уменьшения государственного гнёта, которые могут привести, а могут и не привести к чистому анкапу, и установка здесь телеги впереди лошади имеет смысл лишь в порядке мысленного эксперимента, для выяснения того, насколько устойчив чистый анкап.
Осталось понять, может ли система ФПКЮ превратиться со временем в панархию, с тем чтобы та далее превратилась в анкап. Если да, то её имеет смысл поддерживать. Если нет, то это тупиковый путь, и ФПКЮ для тру анкапа такое же препятствие, как и обычное big state.
Здесь, как и при любых прогнозах, я вступаю на зыбкую почву догадок. Так вот, моя догадка состоит в том, что легче навести сверкающую чистоту там, где уже не шибко засрано, чем там, где для первичной уборки нужно подвести к авгиевым хлевам воды Алфея и Пенея. И Швейцария, и Сингапур, и Северная Корея, и Сомали далеки от анкапа. Чтобы там появился чистый анкап, нужно, во-первых, упразднить государство, и, во-вторых, обеспечить негосударственные институты защиты частной собственности. Разумеется, в Сомали легче упразднить государство, а в Швейцарии легче обеспечить защиту частной собственности, так что выбрать, в какой из этих стран легче учредить анкап, может оказаться трудным. Но при сравнении Северной Кореи и Сингапура довольно очевидно, что в Сингапуре строить анкап проще: там и государство чуть слабее, и собственность гораздо лучше защищена. Точно так же достаточно очевидно, что строить анкап проще в Европе, построенной на базе ФПКЮ, чем в нынешнем Евросоюзе.
Так что я бы пожелала уважаемым авторам статьи про ФПКЮ скорейшего перенятия их идей европейскими политиками. Пусть ФПКЮ это не либертарианство, но с ФПКЮ у либертарианства больше шансов.
Пусть Рейнер и Бруно канал выкопают, а мы потом с веничком пройдёмся.
Папка анархо-капитализма Ротбард, например, подробно разбирал этот вопрос в “Этике свободы”, объясняя невозможность защиты рабского контракта либертарианской теорией.
анонимный вопрос
В последнем абзаце поста от 30 июля я действительно вскользь поминаю добровольное частное рабство, но в крайне узком его понимании. Если имеет место такая методика, которая позволяет получить полный контроль над действиями человека при помощи неких загадочных подсознательных манипуляций, но при этом все эти манипуляции ненасильственны, то человек де факто оказывается в рабстве, и с точки зрения внешнего наблюдателя совершенно добровольно выполняет любые действия, которые требуются манипулятору.
Подобное является предметом страшилок о грядущем засилье бигдаты, которая соберёт полный профиль каждого человека и позволит идеально на него влиять, а затем он под этим влиянием хоть на избирательный участок пойдёт за тебя голосовать, хоть в магазин твой товар покупать, хоть на майдане скакать будет.
На мой взгляд, подобная антиутопия является оборотной стороной утопии о светлом коммунистическом будущем, где изобилие обеспечивается плановой экономикой под управлением благих суперкомпьютеров – и имеет столько же шансов на осуществление в глобальном масштабе. Однако единичные случаи получения полного контроля над человеческими мотивациями при помощи ненасильственных манипуляций я исключить не могу, оттого и упомянула их в своём анализе понятия свободы воли.
К аргументации Ротбарда насчёт невозможности защиты либертарианцами рабского контракта это всё отношения не имеет, ввиду отсутствия контракта.
Выглядит столь же нелепо, как лошадь, запряжённая в спорткар
Каждый раз, когда мы поминаем доктрину сдерживания, это вызывает дискуссию. В первый раз поговорили с ведущим канала Антигосударство, а сейчас зацепило Александра Елесева, ведущего канала Доброум. Стало быть, идея спорна, и стоит продолжать вносить ясность, но не слишком долго, чтобы читатель не заскучал.
Александр далеко не первый, который высказывает этот упрёк: «Вы собираетесь воевать с государством, это бесполезно, вас объявят террористами и уничтожат как боевиков в Чечне».
Однако доктрина сдерживания не имеет никакого отношения к войне. Если её и можно употребить со словом «война» то только как «холодная». Противостояние СССР и США в XX веке, часто называемое «холодная война» на самом деле являлось проявлением ДС.
Война это конфликт между несколькими сторонами, целью которой является навязывание противнику своей воли. Война ведётся как правило насильственными средствами (даже если это кибервойна, имеет место посягательство на собственность). Война может вестись до заключения мирного договора или же до полной потери субъектности одной из сторон.
Сдерживание это тоже ситуация конфликта, но главная цель сдерживания — сделать для противника невыгодным применение агрессивного насилия. Само по себе сдерживание – это не насилие, а только угроза некоего ущерба, возможно, и вовсе не сопряжённого с насилием, если речь, например, об ущербе репутации. Например, вам может не понравится что пара геев гуляет за ручку, и вы захотите облить их говном. Если они безоружны, вы легко это сделаете и получите моральное удовлетворение. Но если они вооружены, помимо морального удовлетворения у вас есть неиллюзорный шанс схлопотать пулю. Взвесив выгоды и издержки, вы, вполне вероятно, предпочтёте не вмешиваться в чужие дела, и отправите заботливо заготовленное вами говно куда положено: в канализацию. Также, может быть, вы решите не вставать поперёк дороги даже безоружным геям, если имя предыдущего нападавшего треплют сейчас на каждом углу самым нелицеприятным образом. В этом случае в качестве механизма сдерживания сработает страх ненасильственного наказания.
Другое важное отличие ДС от войны: до тех пор, пока имеет место сдерживание, тут есть победители, но нет проигравших. Все продолжают жить своей жизнью, без насилия и принуждения к действиям, ведь сдерживание это принуждение к бездействию. В обсуждаемом нами случае, когда человек совершает сецессию и в одностороннем порядке выходит из юрисдикции государства, он не свергает правительство и не призывает к его свержению. Он вообще никак не контактирует с государством и предлагает представителям государства ответить ему взаимностью.
Давайте представим эту ситуацию в виде игры и нарисуем простенькую матрицу, которая эту игру описывает:
Если чиновник не мешает сецессии, его проигрыш минимален: от лёгкого раздражения до увольнения. Если успешно мешает, выигрыш тоже минимален: от лёгкого морального удовлетворения до служебного поощрения. Если человек не заботится о сдерживании государства, но не встречает противодействия, его выигрыш максимален. Если ему приходится принимать меры по сдерживанию, и противодействия не происходит, то выигрыш уменьшается. Наконец, если человек пострадал от противодействия государства, или чиновник пострадал в результате реализации заявленной человеком угрозы, они проигрывают по максимуму, и примерно в одинаковой мере.
Что мы можем увидеть из этой матрицы?
Если игра единична, то человек, желая максимизировать выигрыш, полагается на авось, и никаких мер по сдерживанию государства не применяет. Чиновник же, желая максимизировать выигрыш, мешает сецессии и получает поощрение от начальства.
Если игра повторяется раз за разом с этими же или новыми игроками, то человек всё чаще идёт на дополнительные издержки и выбирает доктрину сдерживания, а чиновник, всё больше опасаясь этого обстоятельства, всё чаще закрывает глаза на сецессию, предпочитая малый проигрыш большому.
Тем не менее, в обществе всё равно останутся безбилетники, которые предпочтут не предпринимать никаких мер. Если чиновники достаточно напуганы, то блеф проканает.
Примером похожей игры является взаимодействие между гражданами, имеющими возможность скрытого ношения оружия, и преступниками. Оружие работает в качестве инструмента сдерживания, и в обществе, где гражданин имеет право на вооружённую самооборону, насильственные преступления снижаются. При этом невооружённые безбилетники пользуются такой положительной экстерналией, как увеличившаяся безопасность, сами не тратясь на оружие – но только до тех пор, пока их не слишком много.
Ствол – это очень компактный и удобный инструмент сдерживания против человека или небольшой группы лиц, но не против государства. Именно поэтому мы и предлагаем разные более или менее удачные варианты защиты от государства, доступные как организациям, вроде ЭКЮ, так и индивидам.
Исходя из теоретических выкладок, не противоречащих историческим примерам, мы указываем, что оптимальная доктрина сдерживания против государства – это угроза конкретным функционерам, принимающим решения или исполняющим их.
Нам вполне справедливо указывают, что если угроза будет выглядеть слишком устрашающе, то государственные мужи могут принять риск некоторое время побыть под ударом, и примутся за профилактические зачистки, иначе говоря, начнут войну. Аналогично, жёсткое противодействие низовым силовикам может вызвать чувство солидарности с погибшими товарищами. Для минимизации опасности такого исхода событий мы предлагаем, во-первых, максимально анонимизировать исполнителей угроз, а во-вторых, делать угрозы по возможности нелетальными, с упором на высмеивание и иные виды унижения, или, в худшем случае, имущественный ущерб. Здесь очень хочется сослаться на анонсированный недавно Александром Литреевым проект с очень говорящим названием Русский слон. Александр регулярно деанонит различных правонарушителей во власти, и, похоже, теперь намерен поставить дело на поток.
Ну и, если уж совсем вдаваться в философские обобщения, то такие максимы, как “живи сам и давай жить другим”, “не делай другим того, чего не хотел бы, чтобы сделали тебе” – это не просто благие пожелания. Это строчки из инструкции по технике безопасности, написанные, как водится, кровью. Это такая же жизненная мудрость, как “не ешь жёлтый снег” (переделанная отечественными мемоделами в “нееш жёлтый снек”, с очевидной отсылкой к NAP) – и эта мудрость появилась именно в силу того, что люди в течение долгих веков успешно практикуют доктрину сдерживания.
Если у вас есть свежие интересные идеи, какие ненасильственные угрозы и механизмы их реализации можно было бы применять гражданину против государственных служащих различных рангов, делитесь ими в комментариях или в личку. Авторы наиболее удачных идей могут рассчитывать на вознаграждение в биткоинах.
Медоукрофт разбирает предсказание, сформулированное Хайеком в своём известном политическом памфлете “Дорога к рабству” и показывает, что предсказание оказалось неверным: стабильным не является не только минархизм, но и тоталитаризм, а смешанная экономика – как раз является. На богатом материале показывается, что на сегодня такой условной нормой является примерно 40-50% перераспределяемого государством ВВП. Государства, перераспределяющие меньше, в полном соответствии с логикой Хайека стремятся перераспределять больше, а вот государства, перераспределяющие больше, сталкиваются с серьёзной рыночной неэффективностью, недовольством общества – и через некоторое время возвращаются к стабильному состоянию. Более того, пришедшие к этой норме развитые государства сегодня занимают уверенно высокие позиции в рейтингах экономической и политической свободы.
13 июня Вэд Нойманн выпустил рецензию, где объяснил описанное Медоукрофтом явление через гипотезу о том, что современное государство является формой светской религии. Именно этим, по мнению Вэда, объясняется, например, то, что стабильность социальному государству парадоксальным образом придаёт его непрозрачность. Далее Вэд делает прогноз о том, что пришедшая в ходе информационной революции прозрачность сделает-таки эту религию маргинальной, и современное социальное государство такого пережить не сможет, сменившись панархией.
Однако имеет смысл подвергнуть сомнению сам тезис о том, что государство, начиная с определённого уровня перераспределения, перестаёт разрастаться. Да, действительно, прямые поборы вызывают недовольство, а прямое монопольное управление экономикой подрывает основу экономического роста. Но, кроме налоговой нагрузки есть ещё и регуляторная, и многие представители бизнеса отмечают, что она способна мешать работе едва ли не больше.
При этом, усиливая регуляции, государство может даже уменьшать долю своего присутствия в экономике. Так, например, при наличии единого стандарта образования и единого государственного экзамена государство может смело отказаться от содержания школ: частные школы всё равно будут вынуждены заниматься тем же самым промыванием мозгов, как от них и будут требовать проверяющие инстанции. При этом маловероятно, что такое положение дел негативно повлияет на положение страны в рейтингах свободы – ведь при расчётах рейтингов оценивается доступ к образованию, а не его содержание и свобода выбора предметов.
Аналогичным образом могут работать государственные стандарты во множестве иных отраслей, от медицины до торговли, или, скажем, техосмотра автомобилей. Все процедуры сертификации могут быть предельно прозрачными и полностью избавленными от коррупции (именно этим, собственно, принципиально и отличается первый мир от третьего), но даже самая приятная упаковка будет лишь маскировать продолжение движения по всё той же описанной Хайеком дороге.
Так что приход новой прозрачности может и не убить ту самую светскую религию, а лишь привести к её реформации. Поэтому лучше бы нам исходить из того, что никакая панархия сама себя не построит, и продолжать наши регулярные проповеди.
Очень много отзывов прямо восторженных, столько у меня ещё ни одна статья не собирала, я в озадаченности. По всем журналистским стандартам статья ужасна, потому что неприязненное отношение к предмету рассмотрения там буквально сквозит. С другой стороны – где стандарты, а где читательские симпатии!
Но есть и критика.
Начну с самого простого. Фото секретаря ЛПР взято в качестве наглядной иллюстрации того, что успех у женщин определяется мужской внешностью примерно никак, а стало быть, вся высокоумная инцеловская теория банально разбивается об практику. Возможно, подпись к фото оказалась недостаточно внятной, но вообще-то я хотела сделать объекту съёмки комплимент. Не вышло – да и чёрт с ним. Тут я нахожусь в крайне выгодной позиции, когда обидеться означает вызвать подозрения в своей причастности к исследуемой группе.
Огромное число крайне детальных рекомендаций получено по нюансам применения психоактивных веществ. Из необычного – для повышения уверенности в себе рекомендуют кокаин. Ну, это для совсем уж отчаянных, я бы такое кому попало прописывать не стала. Рада, что мои читатели – опытные и всесторонне образованные люди.
Но наиболее серьёзной претензией стала претензия в нераскрытии темы. Мне напомнили мою совместную с Битархом статью о таргетированном продвижении либертарианства, и поинтересовались, почему, собственно, в данном случае я расписываюсь в беспомощности и пишу какой-то офтопик об индивидуальном спасении вместо того, чтобы накидать универсальных аргументов для представителей рассматриваемой группы. Виновата. Сейчас всё будет.
Таргетированное продвижение либертарианства для инцелов
1. Государству выгодно разрушение института семьи, потому что оно хочет, чтобы человек зависел только от государства, и не мог полагаться на своих близких. Но если государство становится для человека нянькой, то человек становится инфантилен, и женщина тоже. Вместо того, чтобы смотреть на действительно важные вещи, вроде достатка жениха или его перспектив, она действует по принципу “этот красивый, я его хочу, а этот некрасивый, уберите с глаз”. Без государства, с его гиперопёкой, женщине придётся вести себя более ответственно, и внешность мужчины окажется при выборе далеко не на первом плане.
2. Государство потворствует иммигрантам. В США это знойные латинос. В Европе – знойные арабы и негры. В России – тоже горячие южные парни. Это ещё сильнее увеличивает конкуренцию за женщин. Без государства местное сообщество быстро выставит вон чужаков, не уважающих здешние культурные нормы.
3. Кстати, о культурных нормах. Есть такая штука, как панархия. Можете основать собственную контрактную юрисдикцию, и там будет всё, что нужно: штрафы за отказ в сексе, запрет разводов, никаких преследований за так называемое изнасилование в браке, и так далее. Единственное ограничение – присоединение к юрисдикции должно быть добровольным. Считаете, что к вашей юрисдикции присоединится маловато девушек? Ну, тогда выберите себе юрисдикцию каких-нибудь пуритан, там будет проповедоваться покорность мужу и весь прочий фарш, а уплата десятины и церковь по воскресеньям – это не такая уж большая цена за строгую библейскую семейную мораль. Но сперва, конечно, придётся отодвинуть в сторону государство.
